Если повезет, она встретит кого-нибудь знакомого. Только бы не Люсинду Макканн, которую, к счастью, нигде не видно. Зато взгляд Грейс сразу же привлекла группа женщин внушительных размеров во всем черном, без бюстгальтеров, с редкими седыми волосами, которые расположились на диванах, поджав босые небритые ноги под свои массивные зады. Они подозрительно оглядели Грейс с ног до головы. Одна из них, в футболке с лозунгом "Мужчины должны поставляться вместе с инструкцией по эксплуатации", закинула толстые голые икры на стоявший перед ней кофейный столик, заваленный журналами, всем своим видом показывая, что общество Грейс здесь нежелательно.
Быстро пройдя мимо, Грейс с облегчением увидела Джейн Льюис, автора нашумевшего романа "Французский сыр", болтавшую с Майком Блоуком, взъерошенным очкариком, новой восходящей звездой на небосводе так называемых "мужских" романов.
- Да, просто замечательно, что Брэд согласился на главную роль в киноверсии "Французского сыра", - с блаженной улыбкой на устах вещала Джейн, а Майк слушал ее, недовольно поджав губы.
Грейс улыбнулась. Вот это уже на что-то похоже.
Она направилась к столику со съестным. Налив стакан белого вина, Грейс выбрала на закуску два бутерброда с креветками. Креветки уже слегка заветрились, но она была рада и этому. Над столиком была установлена доска объявлений. Расправляясь с бутербродами, Грейс принялась от нечего делать их читать.
Буквально вся доска пестрела посланиями к некой Милли Симпсон. Нахмурившись, Грейс порылась в памяти и пришла к выводу, что это должна быть та самая Милли Симпсон, соблазнительная черноволосая супруга рок-звезды с многомиллионным состоянием, чья недавняя книга сразу же привлекла внимание. Конечно, внимание это, насколько помнила Грейс, в основном было обращено на соблазнительность и черные волосы, не говоря уже про миллионы, но тем не менее Милли стала заметным прибавлением в литературном семействе.
Взглянув на программу фестиваля, также вывешенную на доске объявлений, Грейс ощутила, как ее захлестывает теплая волна, не имеющая никакого отношения к выпитому вину. Там, среди запланированных на завтра мероприятий (представление В.С. Найполом своего нового романа, взгляд Гора Видала на американскую политику изнутри и беседа с Маргарет Этвуд и Дорис Лессинг о научной фантастике), она нашла - бой барабанов, торжественные фанфары - "Генри Мун рассказывает о своей последней работе "Сосущие камни". Читая и перечитывая эту строчку, Грейс почувствовала, что у нее наворачиваются слезы. До сих пор ей не удавалось хотя бы заинтересовать влиятельный фестиваль Сент-Меррион хоть каким-то автором "Хатто", и одно то, что Генри сюда пригласили, явилось огромным достижением. А о выступлении Грейс не смела даже мечтать.
Как раз в этот момент через резную деревянную арку в Юрту вошел сам Генри.
- О господи, - громко произнес он, обводя изумленным взглядом затейливые купола, мягкие диваны и ковры. - Я словно вернулся в Гималаи.
Женщины в черном, сердито сверкнув глазами, возмущенно зашептались между собой. Грейс, прислушавшись, разобрала что-то вроде "вонючего колонизатора", а Генри в счастливом неведении отправился изучать столик с закусками.
Внезапно у входа раздался звонкий смех, и в шатер вальяжно вошла красивая молодая женщина в окружении десяти мужчин, таращившихся на нее так самозабвенно, что некоторые даже пятились перед ней, будто старый лорд Чемберлен перед королевой. Женщина покачивала изящным, соблазнительным телом, тряся длинным занавесом шелковистых черных волос, обнажая в улыбке ровные белоснежные зубки и прижимая ладошку к небольшой упругой груди. Грейс узнала в ней Милли Симпсон и с изумлением почувствовала укол ревности, когда увидела, как Генри оторвал ото рта бутылку пива и уставился на Милли с откровенным восхищением. Грейс, внезапно особенно остро ощутившая в себе недостаток привлекательности и переизбыток веса, вспомнила про свои незапоминающиеся серые глаза и про то, что ее белесые волосы лежат бесформенной копной, нос неумолимо похож на нос, а рот - на рот. Она прониклась симпатией к ведьмам в черном и без лифчиков, смотревшим на Милли с бесконечной ненавистью.
- Милли, дорогая, вы были великолепны, - выдохнул один из почитателей Симпсон, бледный молодой человек с выступающим кадыком и очками в оранжевой оправе.
- Да, просто бесподобны, - хором подхватили остальные.
Хотя Милли принимала льющийся на нее поток славословий с милой улыбкой и словами благодарности, Грейс заметила, что она то и дело украдкой бросает нетерпеливые взгляды на вход в шатер.
Вскоре в Юрту вошел шофер в форме, и Милли поспешила к дверям, выдохнув:
- Дорогуши, извините, должна лететь.
Грейс решила, что эту прощальную фразу нужно было понимать буквально; муж Милли славился своими особняками, разбросанными по всей стране, а также страстью к воздушным путешествиям.
- Куда она ушла? - спросил Генри, взъерошивая шевелюру.
- Полагаю, улетела в одном из своих многочисленных вертолетов в один из своих многочисленных особняков, - ответила Грейс, стараясь напускной небрежностью скрыть кипящую зависть.
Довольно безуспешно, судя по изумленному взгляду, который бросил на нее поверх горлышка бутылки Генри.
- А тебе не хочется узнать, кто тут кто? - покраснев, пробормотала Грейс. - Вон там стоит Джейн Льюис. Автор "Французского сыра".
- Никогда о таком не слышал, - жизнерадостно заявил Генри.
Грейс удивленно уставилась на него.
- Но, Генри, это же была главная литературная сенсация прошлого лета. Книга о заветренном ломтике "Камамбера", пробуждающем воспоминания о войне в сердце старого солдата… не помнишь?
Генри, впившись зубами в сэндвич, видавший лучшие часы, если не дни, только покачал головой.
- По этой книге еще сняли фильм с Брэдом Питтом в главной роли, - не сдавалась Грейс, понизившая голос при виде проходившего мимо Майка Блоука. - А это Фил Плант.
- Это еще кто такой?
- Эстрадный комик, недавно написал книгу "Прогулка с хорьком в штанах" о том, как он шел от Лендз-Энд до Джон-О’Гроатс с… ну, засунув хорька себе в штаны. Своего рода юмористическая книга о путешествии. Ее расхватывали как горячие пирожки…
Грейс смущенно умолкла, вспомнив, что книга Генри, тоже о путешествиях, превосходящая "Прогулку с хорьком" на порядок, хотя и с более ненавязчивым юмором, расходилась не так хорошо. Далеко не так хорошо. Если честно, совсем Плохо. Грейс боязливо посмотрела на Генри.
Однако его внимание уже переключилось на другое.
- А кто эта женщина? - спросил он.
В шатер вошла Дженни Бристольз, возбужденно говорившая визгливым голосом с похожим на хищного зверька мужчиной, в котором Грейс узнала корреспондента одной из ежедневных газет.
- Это просто ужасно, вы не находите? - пронзительно верещала Дженни. - Классический синдром неудачника. Бедная Сэсси.
- Самый настоящий кошмар, - подобострастно поддакивал мужчина, быстро царапая в блокноте. - Так, значит, ходят слухи, что "Стремительный взлет" целиком написал другой человек?
- Да, но я вам это не говорила, - поравнявшись с Грейс и Генри, сказала Дженни, понижая свой голос до простого раската грома. - Не забыли, мы договорились о ссылках на неназванные источники? Я хочу сказать, только представьте себе, - добавила она, падая на диван в углу, - я бы умерла на месте, если б редактор сказал мне, что моя вторая книга такая плохая, такая полная чепуха, такая дрянь, что ее нужно полностью переписать. Начав с чистого листа. Говорили о том, что Сэсси пришлось вернуть половину аванса и тому подобное. Она была в шоке, - театральным шепотом закончила Дженни, локтями выставляя грудь вперед.
- Однако она сохраняет хорошую мину при плохой игре, - заметил журналист, указывая взглядом на Сэсси, которая появилась в дверях, судя по виду, бесконечно довольная жизнью.
Нацепив на голову боксерские трусы и зажав в руке бутылку шампанского, она исполняла канкан с Джермейном Гриром и мужчиной в бюстгальтере.
- Но внутри она обливается слезами, - решительно заявила Дженни.
Опустив взгляд на ногу, она поморщилась.
- Мне надо поскорее уйти, - вдруг объявил Генри. - Не хочешь прогуляться? Еще светло, и мы можем успеть к закату.
Застигнутая врасплох, Грейс кивнула.
Ферма, на чьих землях проводился фестиваль, располагалась в самой живописной части полуострова Корнуолл. Грейс и Генри прошли между двумя рядами палаток фестивальной деревни - причем Генри то и дело спотыкался о растяжки. Теплый вечерний воздух благоухал ароматом свежескошенного сена с едва уловимым соленым привкусом моря. Выйдя из ворот деревни, украшенных развевающимися на ветру флагами, Грейс и Генри очутились на дорожке, обсаженной живой изгородью, и пошли вдоль пышного изобилия луговых цветов: колокольчиков, чеснока, наперстянки, лютиков, борщевика, валерианы, утесника, смолевки и камнеломки, переплетенных так затейливо, будто над ними поработал умелый мастер икебаны. Но когда Грейс, решив продемонстрировать остроумие, поделилась своими впечатлениями с Генри, тот прямо-таки пришел в ужас.
- Ты что, они гораздо красивее!
После такой резкой отповеди Грейс решила не говорить о том, что небо, исполосованное яркими красками заката, напомнило ей картины резвящихся божеств, украшающие потолки аристократических особняков. Высоко над головой облака, разрываясь золотистым бархатом, открывали островки цвета розового мяса лосося в морях голубизны утиных яиц; у горизонта заходящее солнце сияло сквозь пелену туч, будто свеча, заслоненная полоской перламутра. Недоставало лишь нескольких бородатых мускулистых богов и роскошных пухлых богинь, укрывающихся крохотными клочками ткани, и пары розовых херувимчиков.
Грейс указала на овец, столпившихся в сгущающихся сумерках вокруг фонарного столба.
- Как ты думаешь, зачем они там собрались?
Генри передернул плечами:
- Не знаю. Тащатся, поди.
Грейс прыснула. Ей было так приятно идти рядом с Генри, вдоль стены из живых цветов под олимпийским небом. Даже если, со стыдом осознала она, она не слышала ни слова из того, что он рассказывал. Похоже, что-то про свои путешествия.
- …проснулся среди ночи от шума воды. Сперва я решил, это начался ливень, но затем послышался рык, и только тогда до меня дошло, что это лев мочится на угол моей палатки. - У него в глазах сверкнули веселые искорки. - Согласись, мне здорово повезло.
- А тебе никогда не хотелось съездить на Карибы? - спросила Грейс, понимавшая под везением совсем другое.
Генри закатил глаза.
- От мысли жариться весь день под солнцем на пляже у меня пропадает желание жить.
- Вот как?
Грейс с тоской вздохнула. Все последние недели она мечтала о полоске золотого песка, омываемого бирюзовым морем. О месте, где, когда хочешь выпить еще один коктейль, просто втыкаешь в песок флажок. Возможно, это следствие общения с Сионом, в чьем представлении отпуск на берегу моря - разве что конференция Социалистической рабочей партии в Скегнессе… "Но я об этом совсем не думаю", - строго одернула себя Грейс. В конце концов, в Сент-Меррион она приехала отчасти для того, чтобы отделаться от беспрестанных мыслей о Сионе.
Генри просиял.
- Если, конечно, под Карибами ты не понимаешь Гаити. Вот это была бы просто чума.
Он широко улыбнулся.
- Да, разумеется.
Достаточно точная характеристика достижений Папы Дока, подумала она.
- Да, кстати, - воодушевился Генри, - ты бы пришла в восторг, побывав там, где я путешествовал. Ты знаешь, что в Восточной Европе есть районы, где до сих пор встречаются случаи бубонной чумы?
Грейс отчаянно замотала головой.
- А Северная Корея - просто настоящий заповедник. Она как будто находится в другой солнечной системе. Там никто даже не слышал о принцессе Диане…
Закурив, он сделал глубокую затяжку. Его глаза - по крайней мере, то, что было видно Грейс, - были устремлены куда-то вдаль.
- В джунглях Амазонки за мной гонялись вооруженные до зубов наркоторговцы. В пустыне мне пришлось съесть свою собаку, чтобы не умереть от голода. Я питался копчеными шелковичными червями в обществе китайских разбойников.
Грейс поморщилась.
- Фу! Как ты мог?
Генри искоса взглянул на нее.
- Как я уже говорил, я был в обществе китайских разбойников. В таких условиях приходится есть, что дают. Кстати, черви оказались ничего. У них такой тонкий вкус… похоже на…
- На цыплят? - выпалила наобум Грейс.
Генри радостно закивал.
- А ты тоже пробовала?
- Ну конечно. А кто их не пробовал?
Он закатил глаза, поняв, что его разыграли.
- Путешествия. С этим ничто не сравнится.
- Мне очень понравились "Сосущие камни", - с готовностью подхватила Грейс. - Я считаю, книга просто восхитительная.
Из вежливости она не стала добавлять, какой это оказалось для нее неожиданностью. Не чувствуя тяги к повествованию об отчаянных похождениях в Гималаях, Грейс подошла к книге с профессиональной отрешенностью и личной неприязнью, но была настолько покорена ее драматизмом, юмором и жизнерадостностью, что, зачитавшись, дважды проезжала в метро мимо своей остановки.
- Больше всего мне понравилось то место, где ты спускаешься с высокогорного перевала и застаешь все племя вокруг костра, с большими камнями во рту. Поразительно!
В этот момент они сами поднялись на гребень холма, и перед ними открылся темнеющий язык земли, уходящий в море жидкого золота.
- Какая красота! - прошептала Грейс.
Генри улыбнулся. Она обратила внимание, что его глаза слегка приподнялись со своих подушек, янтарными щелями сверкнув в ослепительных лучах заходящего солнца. Повернувшись к ней, он провел рукой по своим волосам, которые, по всей видимости, уже несколько дней не встречались с расческой. Не то чтобы после сна не расчесаны, подумала Грейс, - скорее и до кровати не добрались.
- Здесь так хорошо, - сказал Генри. - Мне очень нравится.
Его голос казался странно тихим и угрюмым. Был ли в его словах какой-то скрытый смысл, или это просто ранняя стадия воспаления легких?
- Вот и отлично, - произнесла она выше и прерывистее, чем намеревалась. - Фестиваль в Сент-Меррионе - это очень престижно.
- Да нет, я не имел в виду этот чертов фестиваль.
Генри пристально посмотрел ей в глаза, и Грейс покраснела. Он задумчиво затянулся. Наступило молчание.
Сердце Грейс металось в груди перепуганным кроликом. Ее желудок, казалось, расплавился, подобно огненному шару, опускающемуся в море перед ними.
- Как насчет того, чтобы вернуться в шатер и чего-нибудь выпить? - пронзительно взвизгнула она.
Глава 2
Вернувшись в бар - от Юрты они отказались из-за "тех жутких матрон" (Грейс решила, что Генри подразумевал ведьм в черном), - они принялись методично напиваться. Грейс была возбуждена, нервничала и никак не могла решить, что именно имел в виду Генри там, на вершине холма, и как это выяснить. Обратная дорога нисколько не помогла решить эту проблему; кроме того, ей надо было подумать о Сионе. В конце концов Грейс решила предоставить все провидению - или в данном случае теплому "Пино". Она потягивала бокал за бокалом, заливая алкоголем два пакетика орешков, съеденные вместо ужина. У нее уже кружилась голова. И она давно сбилась со счету, сколько бокалов виски проглотил Генри.
Так или иначе, Генри уже не обращал на нее внимания. Он следил за тем, как изрядно перебравший Майк Блоук трется промежностью о центральный шест шатра, похотливо улыбаясь официанткам.
- Ох уж эти авторы "мужских" романов, - фыркнул Генри тоном, выдающим весьма невысокое мнение об этом жанре. - Мальчик знакомится с девочкой. Мальчик выпивает слишком много пива…
Грейс заморгала. Подобный сценарий показался ей слишком знакомым. По крайней мере, пиво. Разве у них с Сионом не было на прошлой неделе крупной ссоры как раз из-за того, что он заявился домой поздно и еще долго после того, как она легла спать, продолжал пить?
- Мальчик возвращается домой поздно…
Разумеется, она понимала, что для своей диссертации "Почему новые лейбористы такие ублюдки" Сиону приходится брать интервью у парламентариев из крайне левого крыла партии. Менее понятно, почему это неизменно сопровождается поглощением огромного количества пива. В последнее время Грейс приходилось все чаще ложиться спать, оставляя входную дверь незапертой, ибо Сион задерживался допоздна на сборищах, где обсуждалось, как наставить наш мир на правый путь. Или на левый? Два-три раза он вообще не ночевал дома.
- Девочка узнает, что он спит с другой… - продолжал Генри.
Грейс старалась не придавать особого значения тому обстоятельству, что Сион в качестве председателя местного отделения социалистов-революционеров все субботы гремел пустыми банками перед супермаркетами в обществе впечатлительных особ женского пола. Как и тому, что он читал в университете Пенджа курс "Гинекология тирании: Блэр и рождение нации угнетенных" молоденьким студенткам, слушавшим его затаив дыхание. Грейс окрестила их словом "аппарат-шик", пытаясь обратить все в шутку, стараясь не задумываться над тем, чему именно обучает их Сион относительно "Третьего пути". Эти "аппарат-шик" забивали сообщениями автоответчик Грейс - в квартире Сиона подобная буржуазная роскошь отсутствовала, - обращаясь к Сиону почтительными и восторженными голосами. Грейс предполагала, что многие из них влюблены в него, и нисколько этому не удивлялась; высокий, рыжеволосый, страстный, на всю катушку использующий романтику своего кельтского имени, Сион был очень энергичен, особенно если опаздывал на автобус до Пенджа (нередко). Вряд ли Сион - порождение Надежности, рассуждала Грейс. Но слегка удивилась, узнав, что Сион - порождение человека по фамилии Груб.
Итак, хотя Грейс проводила субботние утра в кровати в компании телевизора или ходила по магазинам, покупая продукты к обеду, на который Сион неизменно опаздывал, она не слишком беспокоилась. То есть беспокоилась, конечно, но не больше, чем любая другая девушка на ее месте. Трудно было удержаться от мысли, тем более когда Сион после вечерних заседаний заявлялся домой только под утро, что сеял он кое-что помимо семян революции.
- Девочка узнает… - давился от смеха Генри.
Грейс сглотнула подступивший к горлу клубок. Конечно, веских доказательств нет. Если не считать странной пары женских трусиков в корзине с грязным бельем. Неуклюжая отговорка Сиона насчет того, что он купил трусики для Грейс на распродаже, устроенной Социалистической рабочей партией, и решил постирать их перед тем, как подарить, звучала неубедительно, даже несмотря на его легендарное скупердяйство. Но, думала Грейс, может, у меня просто мания преследования?
- Девочка разбивает мальчику коллекцию компакт-дисков…
Ну, а это уже просто невыносимо. Сион настолько прижимист, - или, как предпочитал выражаться он сам, ему настолько претила буржуазная культура, - что сам деньги на музыку не тратил. Но к музыкальным пристрастиям Грейс был беспощаден, объявляя Воэна Уильямса мещанством, а Билли Холидей и Нэта Кинга Коула доказательством снисходительного высокомерия к представителям этнических меньшинств.
- Девочка бросает мальчика… Хочешь выпить?
Генри неуверенно поднялся на ноги.
Грейс кивнула. Уж если суждено предаваться грустным размышлениям о Сионе, лучше - с полным бокалом в руке.