- "Расстрелян на рассвете", - вежливо ответил Тоби. - Я играю солдата времен Первой мировой войны, дезертировавшего из армии, которого…
Белинда вернулась в редакцию "Светила", раздраженная больше обычного. Проходя через отдел рекламы, она увидела на экране компьютера надпись: "Рассудок? Что такое рассудок?" Белинда задержалась у отдела моды, услышав мелодичный голос Тикки Синклер, редактора этого отдела, оживленно спорящей с Уорреном Стритом, заместителем главного редактора.
- Послушайте, я больше не буду повторять, - гнусавым тоном лаял Стрит. - Редактор хочет материал о возвращении костюма.
- Но мы… как бы сказать… не можем это написать, - беспомощно взмахнула руками Тикки.
- Повторяю еще раз: редактор хочет статью, в которой говорилось бы, что костюм снова входит в моду.
- Но это же неправда. Костюмы… - Тикки томно закатила глаза, - …это уже в прошлом.
- Не имеет значения. Главное то, что жена нашего редактора хочет продолжать носить костюмы.
Вздохнув, Тикки тряхнула головой, рассыпая прямо подстриженные волосы по тощим плечам, одно из которых полностью торчало из диагонального выреза полосатой нейлоновой блузки.
- Но костюмы - это же прошлый век. Совсем не модно. Совсем не шикарно!
Жесткие глаза Стрита метнули молнии в ее худое загорелое лицо.
- Если "Светило" напишет, что… - он поморщился от необходимости произнести вслух это слово, - …шикарно, значит, это будет так. - Услышав громкий сигнал, Стрит рассеянно достал из кармана пейджер. - Послушайте, мне надо идти - я должен закончить обзор "Сколько всего забавного умеют делать собаки". А вы сделайте то, о чем я вас попросил, хорошо?
Он удалился, и Тикки проводила его горящим взглядом. Белинда злорадно усмехнулась. Ей всегда становилось легче на душе, когда она видела, что кому-то еще приходится несладко. Она поравнялась со столом сотрудников отдела проверки.
- Но в этом месте могут возникнуть недоразумения, - беспокойно говорила в трубку Лора, одна из редакторов, судя по всему, одному из постоянных авторов. - Так, например, неясно, кто говорит эту фразу - дочь или собака. А далее вы пишете "штаны" - можно заменить это слово на "брюки"? Согласитесь, фраза "Я снял штаны" не совсем подходит для нашего журнала, предназначенного для семейного чтения…
Фран была увлечена разговором с редактором отдела здоровья Орелией Чокен, которую в редакции за глаза называли "Чокнутой". Белинда презрительно скривила губы. На ее взгляд, у Чокнутой просто шарики за ролики заехали. Несмотря на то что ей выделили персональное место на заветной редакционной автостоянке, Орелия упрямо приезжала на работу на древнем велосипеде, исписанном антиглобалистскими лозунгами. После подобных физических упражнений она отправлялась в душ, где мылась с использованием какой-то бурды, состоящей из соли, сахара, меда и конопляного масла, которая, на взгляд Белинды, казалась все же более съедобной, чем любой из кулинарных рецептов "Светила".
- В этом разделе разъясняются самые разные тайны, - говорила Чокнутая, обращаясь к Фран. - В завтрашнем материале мы докажем, что отвращение к алкоголю чаще всего проявляется у тех, кто состоял в браке с алкоголиком в прошлой жизни.
- Или в этой, - мило заметила Белинда, очаровательно улыбаясь Фран.
Та тотчас же залилась краской гнева. Но разве она виновата в том, подумала Белинда, что муж Фран - неизлечимо бездарный писатель, утопающий в болоте жалости к самому себе и хересе "Тио Пене"? Даже сама Фран не хотела рисковать репутацией, заказывая ему какие-нибудь материалы. Да и чего еще можно ожидать от человека, которого зовут Иниго Тонгсбридж?
Добравшись наконец до своего стола, Белинда без всякого энтузиазма взглянула на стопку последних пресс-релизов и приглашений, ежедневно присылаемых ей агентами по связям с прессой, надеющимися, что актер, фильм, телепрограмма, книга или торговая марка маргарина, которые они представляют, являются самыми подходящими кандидатами для следующего "Перерыва на чашку чая". На самом верху лежало требование возобновить выпуск соевого творога тофу и вегетарианских деликатесов. Вот это, подумала Белинда, разрывая его в клочья, и есть квинтэссенция того, чем ей приходится заниматься.
Яростно метнув в гору бумаги свою сумочку, Белинда расшвыряла приглашения на все четыре дующих из кондиционера ветра.
- Прошу прощения, - убийственным тоном заметила Маргарет, секретарь тематического отдела. - Я потратила уйму времени, разбирая эти бумаги и раскладывая их по порядку.
Белинда бросила на Маргарет взгляд, проникнутый глубочайшим отвращением. Она знала, что ее ненависть возвращается, да еще с процентами. Причем выраженными в самой разной форме. Факсы, адресованные Белинде, часто пропадали неизвестно куда, авансовые отчеты неизменно оспаривались, а всем звонившим с жалобами на заметки Белинды секретарь тематического отдела предлагала немедленно отправить свои замечания по факсу, но не Белинде и даже не Фран, а самому Кевину Грейсону, главному редактору.
Сделав над собой усилие, Белинда окунулась в море пресс-релизов. Это было все равно что нырнуть в пруд, наполненный ледяной слизью, но только без очаровательности и занятности подобного подвига. Так или иначе, где-то здесь обязательно должен быть материал для "Чашки чая".
В новом телесериале "Сад у стен тюрьмы" мисс Диммок руководит бандой юных воров, разбивающих сад в провинциальном стиле у восточной стены исправительного заведения для несовершеннолетних…
Стиснув зубы, Белинда скомкала первый лист бумаги и, швырнув его в корзину, взяла следующий.
Программа "Звезды разбивают сад". Двум отрядам, руководимым Давиной Макколл и Норманом Виздомом, дается по тридцать минут на то, чтобы превратить участок пустыря на окраине Ротерхэма…
"Трехочковое попадание, достойное Мэджика Джонсона", - подумала Белинда, провожая взглядом второй комок бумаги, отправившийся следом за первым.
Программа "Настоящие садовники из ада". Жительница Западного Йоркшира разбила декоративный сад с каменными горками на закисленной почве…
Под аннотациями телепередач лежали пресс-релизы новых кинофильмов. Белинда быстро пробежала взглядом листки. Да, это не Голливуд. Разумеется, сначала всё дают попробовать Мо Миллз, и она отбирает самое вкусное.
Фильм "Братья". Чемпиона по боксу похищают нацисты, и его место занимает кузен, всегда завидовавший своему родственнику…
Нет.
Фильм "Песня колдуна". Композитор-классик, гостящий у своего друга на плантации в джунглях, подвергается атаке боа-констриктора. Его возвращает к жизни дочь туземного вождя, вдохновляющая композитора на написание концерта джунглей…
Ни в коем случае.
"Прощальный поцелуй". Глупенькую фотомодель обманом уговаривают убить кандидата в президенты с помощью отравленной губной помады…
Прощай, "Прощальный поцелуй".
Фильм "Цирк". Нетрадиционная трактовка традиционного сюжета о побеге из дома и устройстве на работу в цирк. Клоун-эквилибрист бросает цирк и становится биржевым маклером, но, в конце концов, возвращается назад, чтобы спасти семейный номер…
Черта с два.
"Привет, Дуди". Человек попадает в дом с привидениями, где в его осла вселяется демон по имени капитан Дуди…
"Господи милосердный, за что же такое наказание", - подумала Белинда, отправляя капитана Дуди в корзину и принимаясь за книжные пресс-релизы.
"Прогулка с хорьком в штанах". Автор Фил Плант. Издательство "Попугай паблишинг", цена 5 фунтов 99 пенсов. В этой книге, продолжении "Игры с эфиопами в бинго", знаменитый комик и обладатель диплома с отличием Оксфордского университета описывает умопомрачительные приключения, случившиеся с ним, пока он шел пешком от Лендз-Энд до Джон О’Гроатс в обществе живого млекопитающего…
"На моей странице он не появится!" - решила Белинда, комкая Планта и его млекопитающее в плотный шарик.
"Шампунь и секс", гласил следующий пресс-релиз, отпечатанный красной краской на ослепительно розовой бумаге. Он провел пальцами по ее волосам, и она ощутила непреодолимое желание почувствовать его язык…
Господи, подумала Белинда, стойко сражаясь с оптической иллюзией.
"Ветрогон". Автор Дженни Бристольз, издательство "Куропатка". Цена 5 фунтов 99 пенсов. Новая книга от автора прошлогоднего сводящего с ума бестселлера "Мертвый мозг", действие которого разворачивается в сексуально-скальпельном мире нейрохирургии. На этот раз мисс Бристольз погружается в полный вожделения и закулисных интриг мир париков и причесок. Место действия этого любовного ромба - престижный салон красоты в Мейфэре. Язвительные насмешки Джесс выводят болтушку Рози из себя, а Матт тщетно добивается внимания Кейро, отвергающей его домогательства. Тем временем Зак ищет ответы в своем прошлом, но не приведет ли это к трагическому расставанию?
К листу была прикреплена маленькая глянцевая открытка, изображающая ярко-розовый фен на игривом голубом фоне. До Белинды не сразу дошло, что это приглашение на презентацию "Ветрогона". После адреса стриптиз-клуба в Сохо следовала приписка: "Голый обед". На обратной стороне открытки было напечатано примечание насчет одежды: "Как можно меньше" и приклеена упаковка с розовыми трусиками-бикини.
Покрутив крошечный кусочек нейлона с резинкой вокруг пальца, Белинда отправила его в корзину.
Следующий пресс-релиз представлял собой полную противоположность предыдущему. Ничего глянцевого, ничего цветного, и уж, конечно, никаких розовых трусиков. Черное по белому, без завитушек, лишь логотип в виде двух шляп-цилиндров. Прочитав название издательства "Хатто и Хатто", Белинда презрительно фыркнула. Эти неудачники знамениты тем, что у них постоянно нет в кармане ни гроша. Впрочем, это едва ли удивительно, если учесть, какую муру они издают.
"Сосущие камни", автор Генри Мун. Издательство "Хатто и Хатто", цена 12 фунтов 99 пенсов, твердая обложка. Мечты, драма и дизентерия; последний из джентльменов-исследователей бросает вызов силам природы и себе самому, отправляясь на поиски затерянного племени…
Белинда зевнула. Если кому-нибудь интересна ее точка зрения, то пусть бы оно и дальше оставалось затерянным. Эта чертова девица из издательства уже пятый раз пристает к ней со своими "Камнями". Похоже, она никак не может понять, что если Белинда Блэк сказала "нет", дальнейшие разговоры бесполезны. Она действительно имела в виду "нет", а также "нет, никогда, ни за что на свете и почему бы вам лучше не покончить с собой?". Белинда взяла следующую аннотацию. Опять эти проклятые цилиндры.
"Наша мама". Автор Эвфемия Огден. Издательство "Хатто и Хатто", цена 12 фунтов 99 пенсов, твердая обложка…
"Определенно "Хатто" долго выбирает своих авторов", - подумала Белинда, щурясь на пресс-релиз.
Трогательная история ребенка, растущего в бедной семье рабочего из Ньюкасла…
Бедный, рабочий и, во имя всего святого, Ньюкасл! Есть ли в английском языке какие-нибудь три другие слова, вызывающие у нее такую же неприязнь? Белинда стала читать дальше.
Со дня своего появления на свет Фанни, младшая из тринадцати детей одноногого шахтера, знает, что судьба уготовила ей участь писательницы…
После того, как "Наша мама" присоединилась к своим предшественникам в переполненной корзине, на столе перед Белиндой остался лишь один пресс-релиз. Проклятие, ей обязательно нужно что-нибудь для "Чашки чая". Может быть, это подойдет? Вряд ли, подумала она, снова увидев в верху листа логотип "Хатто и Хатто".
"Салфетки и любезности. Современные манеры для новой эпохи". Автор леди Цилиндрия Бойни. Издательство "Хатто и Хатто", цена 12 фунтов 99 пенсов, твердая обложка. Эта незаменимая настольная книга, в которой освещено все, начиная от того, как обратиться к королеве, и заканчивая тем, как вести себя с дворником, выдерживает третье переиздание…
"Похоже, - подумала Белинда, закатывая глаза, - тут тупиков больше, чем в Критском лабиринте". Ее взгляд вернулся к аннотации книги леди Цилиндрии.
Вы когда-нибудь задумывались, с каких слов следует начинать беседу с архиепископом Кентерберийским?
Белинда тяжело вздохнула. А вы когда-нибудь задумывались над тем, как написать заметку в журнал? Если хотите, называйте это отчаянием, но, возможно, в этом авторе что-то есть. К тому же страсть главного редактора "Светила" к знаменитостям сравнима только с его тягой к роскоши.
За дополнительными подробностями обращайтесь к Элли Рентон, издательство "Хатто и Хатто".
Нахмурившись, Белинда сняла трубку.
Ерзая пышным задом на кожаном сиденье табурета у бара, Эвфемия Огден жадно изучала меню. Заказав дюжину устриц и такое же количество лангустов, она объявила себя мученицей процесса обмена веществ.
- Я должна есть рыбу, рыбу и еще раз рыбу, - заявила Эвфемия. - Лучшую и самую свежую. Больше мне ничто не поможет. Шампанское.
Последнее слово было произнесено не как пожелание, а как строгий приказ. По крайней мере, так поняла Грейс. К счастью, и бармен тоже. На стойке тотчас же появились два фужера с пенистой жидкостью.
- Это уже лучше, - сказала Эвфемия, быстро опрокидывая в рот один фужер и хватая второй.
Подмигнув Грейс, бармен поставил перед ней еще один фужер.
- Вам понравилась обложка? - спросила Грейс.
Учитывая то, что отзывы о творении Эвфемии никак нельзя было назвать лестными, Грейс считала, что она очень неплохо поработала, отбирая цитаты для обложки "Нашей мамы". Правда, две-три цитаты принадлежали к той "непонятной и необычной" разновидности, которая, по подозрению Грейс, в действительности означала "полную чушь" на профессиональном жаргоне литературных критиков, точно так же как фраза "человек разносторонних интересов" у авторов некрологов заменяет слово "гомосексуалист". Но выбор и так был очень скудным.
"Удивительно, просто поразительно, как какой-то издатель в здравом уме мог опубликовать такую несусветную чушь", - откровенно высказался литературный обозреватель "Гардиан". Что ж, преобразовать эту фразу было нетрудно. "Удивительно", - было написано на обложке "Нашей мамы". Цитат из "Индепендент" не было. Изучая вердикт, вынесенный газетой по поводу Эвфемии, Грейс долго не могла решить, хватит ли у нее смелости выбросить второе, третье, четвертое и пятое слова из фразы "Невероятно, насколько отвратительна эта книга". В конце концов она пришла к выводу, что не хватит.
Следя за Эвфемией, изучающей обложку своей книги, Грейс пыталась понять, сколько ей лет. Точнее, на сколько лет она старше тех сорока пяти, про которые говорилось в краткой биографии.
Эвфемия была с ног до головы одета во все красное, что подчеркивало ее властные, повелительные манеры. Два недоверчивых черных глаза жались друг к другу под величественными бровями у вершины длинного тонкого носа. Волосы, вздымавшиеся искусственными волнами, отсвечивали рыжеватым оттенком, который Элли безжалостно окрестила "климактерическим каштаном"; подбородок утопал в ошейнике восково-белого жира. Губная помада цвета фуксии яростно дисгармонировала с пунцовым пиджаком на золотых пуговицах, в который Эвфемия была затянута туже, чем фаршированная перепелка, готовая отправиться в духовку.
- Ну а иллюстрация? - спросила Грейс.
На ее взгляд, обложку "Нашей мамы", на которой была изображена солидная дама в бигуди, с вызовом выглядывающая из сооружения, напоминающего уличный туалет, никак нельзя было назвать шедевром. С другой стороны, она была существенно лучше скорбной девицы в пестром платке, украшавшей обложку предыдущего творения Эвфемии, "Полли с гороховым пудингом".
Утро выдалось тяжелым. Сопровождать в рекламном походе Эвфемию, входившую в один книжный магазин за другим с такой величественной надменностью, что в сравнении с ней Клеопатра показалась бы неряшливой грязнулей, было задачей не из легких. Даже до того, как в книжном отделе универмага "Селфриджес" они наткнулись на Дженни Бристольз.
- Э… Джеки? - громко произнесла Эвфемия, притворяясь, что не узнала своего собрата по перу.
Смелая попытка, решила Грейс, особенно если учесть, что Бристольз подписывала сложенные в огромную стопку книги, чьи обложки кричали большими золотыми буквами: "Дженни Бристольз".
- Я так рада вас видеть, - проворковала Дженни, и ошеломленной Грейс показалось, что ее глаза зажглись искренним теплом. - Как хорошо, что мы наконец встретились, я давно хотела поблагодарить вас за то наслаждение, которое вы дарите мне вот уже столько лет. Я просто не могу себе представить, как вам удается год за годом создавать подобные шедевры.
Эвфемия выпятила вперед грудь, словно оперная певица, собирающаяся запеть особенно сложную арию.
- Ну! - удовлетворенно воскликнула она. - И какая моя книга понравилась вам больше всего? "Кейт из угольной шахты"? Или мой бестселлер "Полли с гороховым пудингом"?
- Боюсь, я не читала ни ту, ни другую, - заливисто рассмеялась Дженни, занеся дорогую ручку "Монблан" над очередной книгой. - На самом деле я говорила о замечательных чайных розах у вас в саду. Понимаете, я живу в соседнем доме.
Злорадно усмехнувшись, она воткнула золотое перо в книгу и вывела размашистую подпись.
При воспоминании об этом у Грейс до сих пор начинало бешено колотиться сердце. Впрочем, обед из морских блюд знаменовал собой окончание ее мучений с Эвфемией. Более того, четыре бокала шампанского и груда устриц, креветок и лангустов, на которых заведение Рика Штайна продержалось бы не меньше двух недель, слава богу, на какое-то время оглушили великую сочинительницу.
- Итак, - громко произнесла Эвфемия, вонзая маленькую серебряную вилку в дрожащее сердце устрицы, - вам удалось заинтересовать моим творчеством "Дейли телеграф"?
Грейс глубоко вздохнула. Если честно, ей действительно звонила литературная обозревательница "Дейли телеграф", но она не собиралась сообщать об этом звонке Эвфемии. "Мне хочется спросить у нее, - захлебываясь от смеха, сказала Грейс журналистка, - что думает она, стоящая в самом конце очереди к кормушке, насчет невиданных авансов, которые выплачивают издательства за такие книги, как "Стремительный взлет" Сэсси Дженкс?"
- Ну а "Светило"? Интервью с Мо Миллз?
- Эвфемия, вы же знаете, я приложила все силы…
- Мне пришла в голову замечательная мысль насчет фотографии, - не обращая на нее внимания, гремела Эвфемия. - Я лежу в шезлонге, а у меня на коленях Фулхэм и Путни. - Насколько помнила Грейс, Фулхэмом и Путни звали ее собачек. - В мини-юбке, естественно. - Эвфемия окинула самодовольным взглядом свои ноги. - Мне просто ужасно повезло, - с восторгом произнесла она. - У меня с детства восхитительные ноги. В особенности лодыжки.
Грейс послушно посмотрела на изборожденные синими венами мясистые белые оковалки, соединяющие колени Эвфемии с засунутыми в узкие туфельки ступнями.
- Да, они просто восхитительны, Эвфемия. Но, к несчастью, Мо…