Третье января
– Саша! Пойдём, поможешь Бобу фляги в багажник загрузить! – услышал он сквозь сон.
– Ага, щас! – Ему было не до фляг. Надо было срочно грузить раненых, пока в здание вокзала не прорвались боевики.
– Саша!
– Какие фляги? – Он разлепил веки. Оксана трясла его за плечо.
– Боб уже коз подоил. Надо молоко в город везти.
Александр сел. В голове всё ещё гудела война.
Автомобиль Оксаны был не приспособлен для транспортировки молока. Но кое-как три фляги они всё-таки загрузили в салон и одну в багажник. Ещё две пришлось оставить. Наконец Оксана с Бобом сели в машину и уехали. Александр вернулся в дом, подошёл к холодильнику, открыл. Взгляд упал на недопитую бутылку водки. Горло сдавило: "Надо бы помянуть пацанов". Не найдя гранёных стаканов, он вылил спасительную жидкость в кружку и залпом выпил. Хмель тут же ударил в голову, немного ослабив приступ душевных терзаний.
Огненное кольцо
– Tак что ты имела вчера в виду? – спросил Боб, когда они выехали на трассу. – Мы остановились на том, что ты вспомнила про какую-то девушку на мотоцикле.
– Но ты же говоришь, что не было у неё мотоцикла. Так стоит ли…
– И всё-таки!
– Боб!
– Но ты же сама сказала, что лучше горькая правда, чем вечная неизвестность. Давай рассказывай. Я уже готов ко всему.
– Боб! Неизвестно, что это была за девушка! Мало ли на свете Марий.
– Она тоже была Мария?!
– Так было написано, – кивнула Оксана.
– Написано? – слабым голосом переспросил Боб.
Оксана смотрела на дорогу, но почувствовала, как кровь отхлынула у него от лица и сердце замерло.
– Где написано? – спросил он наконец, но было ясно, что догадывается. – И какая фамилия?
– Где-то здесь, недалеко. – Оксана сбросила скорость и некоторое время ехала, глядя на обочину. Наконец остановилась и вышла из машины. Боб тоже вышел.
– Не, – помотала головой Оксана, разглядывая лес на другой стороне дороги. – Сейчас нам его не найти. И точного места я не запомнила. Летом, может быть…
– Памятник?
– Ага. Маленький такой, мраморный. Там была изображена девушка на мотоцикле. Не фотография, а просто рисунок. Схематично. Фамилии не было, только имя и дата смерти.
– Странно как-то…
– Да… странно… Ладно, поехали дальше. Холодно.
Некоторое время ехали молча, потом Боб снова вернулся к разговору.
– А как можно узнать, кто этот памятник установил? Может, поспрашивать в салонах ритуальных услуг?
– Ты что? У нас этих салонов знаешь сколько!
– Ну и что? Я потихоньку все объеду. Надо же узнать, где её похоронили.
– Да с чего ты взял, что это твоя Мария?!
– Заодно убедиться, что это не она.
– Тогда есть путь короче, – подумав, сказала Оксана.
– К цыганке?
– Тоже вариант! Но я сейчас другое имела в виду. Я ведь как его нашла-то, памятник этот. Было это… дай бог памяти… я ехала в Трёшку… на переднем сиденье была клетка с Кешкой. Значит, в первых числах сентября. Точно! Второго сентября. Вдруг из леса выскочило нечто и бросилось мне под колёса. Я по тормозам, но удара не последовало. Я остановилась, вышла, никаких следов собак или чего-то подобного. В общем, чертовщина какая-то. Я осмотрела обочину и увидела памятник. Потом выяснилось, что "привидением" оказался пакет, в котором принесли пиво для поминок. Судя по количеству банок, народу было человек десять. Смекаешь, к чему я веду?
– Неа.
– Значит, у неё было минимум десять друзей! Но при этом они не знали ни её фамилии, ни даты рождения. Странно, да?
– Так и я говорю – странно.
– Я думаю, надо спросить об этом случае в местном клубе рокеров. Или как они там называются, которые на мотоциклах гоняют? Я потом в Интернете посмотрю.
Когда приехали по первому адресу, Оксана включила ноутбук и, пока Боб занимался розливом молока по банкам, вошла в Сеть через сотовый телефон. Местный мотоклуб нашёлся быстро. Несмотря на чёрный фон и прочие грозные символы, от сайта веяло добротой и приветливостью. Оксана улыбнулась. Она всегда подозревала, что за кожано-стальной бронёй у байкеров бьются нежные, а иногда даже робкие сердца. Она немного посмотрела фотографии, почитала новости. Здесь было принято называть друг друга по имени и кличке. Например, Максим "Феникс" или Игорь "Слон".
Страницы грузились медленно, поэтому Оксана не стала дальше изучать историю клуба, а нажала сразу на вкладку "контакты". Там был только номер телефона, адрес электронной почты и сообщение о том, что летом они собираются в кафе "Турбо". До лета ждать слишком долго, и Оксана набрала номер. Трубку никто не взял. Тогда она решила написать письмо. Пока думала, как сформулировать вопрос, Боб закончил расчёты с покупателем и сел в машину, вытирая руки о штаны.
Оксана закрыла ноутбук, бросила его на заднее сиденье и завела двигатель.
– Куда дальше? – спросила она, отъезжая.
Боб назвал адрес.
– Ты лучше пальцем показывай, где поворачивать, а то я не очень тут ориентируюсь.
– Так давай я поведу, – предложил Боб. – А то мы с такой скоростью до вечера не управимся.
– Ты у меня в страховку не вписан! А гаишники сегодня наверняка бдят.
– Ну, как знаешь. Езжай пока по главной. Но точно не успеем! Выехали поздно.
– Слушай, а ты руки моешь, прежде чем молоко наливать?
– Конечно! – неуверенно соврал Боб, а потом добавил: – А чего их мыть? Я ж молока не касаюсь. Черпак, банка, фляга.
– Ужас! – покачала головой Оксана. – Не! Надо что-то придумывать с реализацией!
– А где я их мыть-то должен? В луже? – усмехнулся Боб.
– Вот я и говорю, сплошная антисанитария! И как народ ещё у вас покупает?!
– А чего? Проблем ещё не было, – и Боб с пристрастием взглянул на свои ладони. – Ладно, ты скажи, нашла чего-нибудь?
– Пока нет. То есть клуб нашла, но ещё ничего не узнала.
Подъехали к следующему покупателю. Оксана снова содрогнулась, когда увидела, как Боб лезет своей не совсем чистой ручищей в бидон с молоком. Он ловко налил трёхлитровую банку, пересчитал деньги, дал сдачу и, улыбнувшись на прощание женщине, сел в машину. Оксана опять не успела придумать, что писать мотоциклистам.
– Ладно, садись за руль, – согласилась она. – Только притормози у ближайшей аптеки. Куплю дезинфицирующие салфетки для рук.
Вскоре к ним подъехал Владимир, чтобы забрать часть молока. На вопрос "как дела?" хмуро ответил:
– Говорят, кома. Подцепили к системе жизнеобеспечения. Больше пока никаких новостей.
– А Даша как?
– Не очень. Замкнулась, ни с кем не разговаривает.
– А Галка?
Владимир тяжело вздохнул и махнул рукой.
– Ну, так что? Поедем к цыганам? – спросила Оксана, когда они закончили развоз молока.
Боб молчал.
– Молчание – знак согласия, – кивнула Оксана.
– Нам бы на вечернюю дойку успеть, – засомневался Боб. – Козы-то не виноваты, что у нас проблемы. Их же кормить надо и доить.
– Да успеем. – Оксана глянула на часы. – Ну, в крайнем случае Саша подоит. Он же умеет?
– Значит, не успеем?
– Знаешь что! Времени свободного никогда не будет! – вдруг разозлилась Оксана. – Особенно в том режиме, в котором вы сейчас работаете! Заедем на часик. Это почти по пути, сделаем небольшой крюк.
– Но не к спеху же! Может, хотя бы дождёмся, пока Галина вернётся?
– К спеху! – решила Оксана.
Она позвонила Зарине, объяснила цель визита и договорилась о встрече. Потом заехали в магазин, купили фруктов, конфет и поехали в табор.
– Ого! – удивился Боб, когда они остановились возле пятиэтажного замка. – Я как-то иначе представлял себе табор.
– Всё меняется, – улыбнулась Оксана, набрав телефон Зарины. – Мы приехали.
Ворота медленно поднялись, и Оксана завела автомобиль в гараж. Оттуда они сразу вошли в большой холл, где обычно играли малыши. Сейчас там стояла огромная ёлка и стены были увешаны гирляндами.
Увидев Оксану, цыганята бросились ей навстречу, протягивая руки. Оксана сыпала им в ладошки конфеты, мандарины, яблоки.
– Ты почему не поровну раздаёшь? – испуганным шёпотом спросил Боб.
Оксана посмотрела на него удивлённо и выпустила из рук мешок с гостинцами, который тут же был разграблен радостной толпой.
– Как "не поровну"?
– Так! Одним больше, другим меньше досталось.
Зарина, наблюдавшая эту сцену, засмеялась.
– Успокойся, Борис! Для наших детей это не важно.
– Как "не важно"?
– И Оксане не понять твоего беспокойства. Она же не в детдоме росла. Пойдёмте! Бари-дай вас уже ждёт.
– А по-моему, детям всегда важно, чтобы поровну… – проворчал Боб.
– Понимаешь, у цыган дети – это в какой-то степени добытчики. То, что им дают, они сами не едят, а несут в табор. Конечно, сейчас это уже не актуально, но… как бы тебе объяснить?
– Генетическая память? – подсказала Оксана.
– Можно и так сказать, – улыбнулась Зарина. – Попрошайничество в крови. Оттого и лица такие голодные и жалостливые. – Зарина засмеялась. – А на самом деле у них сейчас конфет столько, что до весны не слопать.
– Понял? – Оксана взглянула на Боба. Его лицо было каким-то растерянным.
Они поднялись на верхний этаж, прошли ещё через один холл и вышли на полукруглую застеклённую веранду. Старая цыганка сидела в своём кресле и гладила кошку, спящую у неё на коленях.
Зарина указала Бобу на свободное кресло, а сама села на подлокотник к старухе.
– Бари-дай хорошо понимает по-русски, но говорить предпочитает на своём языке, – сказала она Бобу. – Поэтому ты рассказывай, а я буду переводить её ответы.
Боб сел. Оксана огляделась в поисках ещё какого-нибудь сиденья. Старая цыганка мельком взглянула на неё и едва заметно шевельнула пальцем. Оксана вышла и отправилась за стулом. Причём она шла так уверенно, словно знала, где его можно взять и даже какого цвета у него обивка. Войдя в одну из дверей, она увидела его именно там, где представляла. Холодок пробежал по спине. Хотя… после того "фокуса" с цветком [4] вроде бы уже ничто не должно удивлять.
Оксана взяла стул, можно сказать, стащила без спросу из чужой комнаты и вернулась на веранду. Старуха, слегка щурясь, глядела куда-то вдаль и медленно, но ритмично качала головой, слушая сбивчивый рассказ.
– И никто не знает, где она, – печально закончил Боб.
– Со ту камэс? – старуха посмотрела на него.
– Что? – смутился Боб.
– Бари-дай спрашивает: "От неё-то ты чего хочешь? Чем она может помочь?" – перевела Зарина.
– Дак я не знаю, – ещё больше растерялся Боб. – Оксана сказала…
– Оксане, что ли, надо найти твою сестру?
– Не. Мне надо… Ну дак а чё? Не понятно, что ли? – Боб с недоумением посмотрел на Оксану.
– Ты должен задать конкретный вопрос, – пояснила она. – Или озвучить конкретную просьбу.
– И чё? Типа, если я скажу "хочу её найти", то вот прямо сразу и найду?
– А разве ты не для этого сюда приехал? – спросила Зарина.
– Ну… для этого ваще-то. Так я и говорю: чего не понятно-то? Сама ж говоришь…
Зарина грустно улыбнулась.
– Бари-дай не может дать ответ на незаданный вопрос. Понимаешь? Ты должен взять на себя ответственность за то, что узнаешь. Произнеси его чётко.
Боб упёрся взглядом в пол и замолчал.
– Мне коз пора доить! – наконец выдавил он из себя, вскочил и вышел за дверь.
– Дарано, – сказала Бари-дай.
– Он ещё не готов, – перевела Зарина. – Это же ты его сюда притащила.
– Вообще-то да.
– Тогда сама и спрашивай.
– И взять на себя его ответственность?!
– Ты уже взяла её, когда полезла не в своё дело.
– Хорошо, я спрошу. Она жива?
– Ратуни, – сказала старуха. Зарина медлила с переводом.
– Видимо, нет, – грустно улыбнулась Оксана.
– Не совсем… – нахмурилась Зарина.
– Не совсем жива?
– На грани.
– А конкретнее? – Оксана стала серьёзной. – Больна? В коме? Или… наркотики?
– Если перевести дословно – привидение.
– Значит, мертва.
– Была бы мертва, бари-дай так бы и сказала: мулэ.
– А можно задать чересчур конкретный вопрос? – Оксана посмотрела на Зарину. – Помнишь, я рассказывала про памятник у дороги? Ну, когда пакет из леса вылетел мне под колёса. Ты ещё сказала, что не стала бы сомневаться, что это было привидение.
– Что-то припоминаю.
– Это была сестра Боба? Она там разбилась? – Оксана перевела взгляд на бари-дай.
– Хэй, – кивнула старуха.
– Да, – на всякий случай продублировала Зарина.
– Я почти не сомневалась, – чуть помолчав, ответила Оксана. – И что? Так ему и сказать?
Тут на веранду вошёл Боб:
– Извините! Оксана! Ехать надо!!!
– Да, уже иду. – Она встала. – Ещё секунду. Последний вопрос…
– Чёхано пхэнэла, – сказала старуха.
– Привидение расскажет, – перевела Зарина.
Бари-дай поморщилась и помотала головой, давай понять, что перевод неточный.
– Призрак, – поправила она.
– А есть разница? – удивилась Оксана.
– Время!!! – нервно напомнил Боб.
– Ладно… извините… нам правда пора. Я ещё потом приеду, – пролепетала Оксана.
– Я провожу, – кивнула Зарина.
– Ой! – спохватилась Оксана уже на лестнице. – А ручку-то позолотить! Я быстро.
Она вернулась и достала из кошелька несколько купюр.
– Вот. – Она протянула деньги цыганке. – Спасибо большое!
Старуха взяла её за руку и, чуть прищурившись, посмотрела в глаза.
– Кольцо яг.
– Что?
Но старуха кивнула в знак благодарности, забрала деньги и махнула рукой, мол "беги, тебя ждут".
Чтобы попасть в гараж, Оксане пришлось протиснуться сквозь строй цыганят, которые желали ей счастливого пути и приезжать ещё. Боб уже завёл машину и явно нервничал.
– Что за кольцо яг? – спросила она Зарину.
– Что? Ты о чём?
– Бабушка твоя сказала, когда я ей деньги отдавала.
– Яг – огонь.
– Кольцо огня? Огненное кольцо?
Зарина пожала плечами.
– Ладно. Ты спроси, что она имела в виду. Я потом позвоню, – сказала Оксана, садясь в машину.
Зарина кивнула и махнула рукой. Боб рванул с места.
Всю дорогу до Трёшки ехали молча, и только когда уже переезжали через реку, Боб сказал:
– Я не хочу ничего знать.
– То есть как? Вообще?! – возмутилась Оксана.
– Вообще. Пусть всё остаётся как есть.
– Но…
– И рокерам никаким писать не надо! Или ты уже написала?
– Нет, не написала пока.
– Вот и не пиши. И не звони больше!
– Ладно, – обиженно пожала плечами Оксана. – Извини за попытку помочь.
Они подъехали к дому, вошли во двор. Князь вёл себя как-то странно. Вроде как обычно бегал на своей цепи, но… Войдя в дом, оба остолбенели. Здесь была разруха, словно Мамай прошёл. Вся посуда из шкафов выброшена, мебель перевёрнута.
– Я на ферму, – сказал Боб.
Оксана немного пришла в себя и побежала вслед за ним. У входа в доильное помещение стояла Рая и, тяжело дыша, держалась за сердце.
– Ой, не ходи туда! – чуть не плакала она.
– Что случилось? Где Сашка?
– Он спятил.
Оксана решительно отодвинула Раю и вошла.
– Боб! Не подходи к нему! – закричала она, когда поняла, что происходит.
Козы в панике сбились в угол и жалобно блеяли. Стойки были поломаны, доильные аппараты разбросаны. Какой-то мужик, отдалённо напоминающий Александра, едва стоял на ногах, держа в руках кусок ржавой трубы, которым, видимо, и громил всё вокруг.
– Саня! Саня, успокойся! – Подняв руки над головой, Боб медленно приближался к Александру. – Я сдаюсь! -
И он едва увернулся от удара.
– Он что, пьяный?! – ужаснулась Оксана.
– Ага. – Рая всхлипнула. – Как с утра зарядил…
– С утра?!
– Господи! Да за что же нам такое наказание? Правду говорят – беда одна не приходит, – запричитала Рая.
– Боб! Ты с ним не справишься! – закричала Оксана. – Пошли отсюда!
Боб упрямо шёл в сторону Александра.
– Боб, я кому сказала, вернись!!! – едва не срывая голос, заорала Оксана.
– Ой, надо вызывать кого-то… не знаю… милицию, – проскулила Рая.
Оксана снова набрала воздуха в лёгкие, но Рая вцепилась ей в руку и зашипела:
– Не ори! Лучше молись, дура! – И быстро забормотала: – "Отче наш сущий на небесах…"
– "Да приидет царствие Твоё…" – подхватила Оксана, но ком, собравшийся в горле, заставил замолчать. Она закрыла глаза и построила кристалл, как учил Александр. Зажгла свет в груди и словно по проводам отправила его по шести лучам. Потом представила такой же кристалл в том месте, где стоял Александр. "Если это не поможет, то что ещё может ему помочь?"
– "…да избави нас от лукаваго. И ныне и присно во веки веков. Аминь", – закончила Рая и начала сначала: "Отче наш сущий на небесах…"
Что-то зазвенело. Оксана открыла глаза и увидела, что это труба катится по цементному полу, а Боб почти волоком тащит Александра на себе. Она подбежала и подхватила бесчувственное тело с другой стороны. Вместе с Бобом они понесли его в дом, как раненого с поля боя.
– Наверх не затащим, – сказал Боб, взглянув на узкую лестницу. – Клади на диван.
– Ага! Ещё диван пачкать! Бросай на пол! – велела Оксана.
– Надо его связать! – прошептала Рая. – Только быстрее! Пока не очнулся.
Боб принёс из кладовки верёвку, на которой вчера тащили машину, и обмотал ею Александра.
– Вы тут прибирайтесь, а я пойду на ферму, – сказал он и ушёл.
– Где у них веник, совок? – спросила Оксана и начала собирать с пола недобитую посуду.
– Сейчас принесу. – Рая села и схватилась за сердце.
– Что? – напугалась Оксана. – Сердце?! Валидолу?
– А! Не! – Рая махнула рукой. – Привычка дурацкая.
– Правда, Рай! Ты приляг!
– Да успокойся ты! Всё со мной нормально! Говорю ж, привычка. Мать у меня всегда так делала, вот и я… рефлекс. Как понервничаю, за сердце хватаюсь. Но с сердцем порядок!
– Точно?
– Да точно! – Рая встала и пошла за веником.
– Он что, в одиночку тут пьянствовал? – спросила Оксана.
– А с кем? Неужели думаешь, со мной? Я когда спустилась, он уже пару бутылок оприходовал.
– Он же не пьёт. Так… шампанского иногда…
– Потому, может, и не пьёт, что знает, чем это чревато.
А тут ещё на таблетках. Не зря же настрого предупредили, чтобы ни капли.
– А таблетки он, кстати, уже две недели не принимает.
– Да ты что?! Ну, тогда ясно…
– Да ничего не ясно! Расскажи-ка мне всё в подробностях.
– В подробностях? – Рая высыпала осколки в мусорное ведро и села. – Проснулись мы с Юлькой, уже светло было. Спустились – сидит. Кружка перед ним чайная. "Доброе утро, – говорю". Он что-то промычал и гляжу – из бутылки в кружку водку льёт. Я на него набросилась, бутылку отобрала, водку в раковину вылила. "Ты что?! – говорю", но вижу, что он уже вообще невменяемый. "Ты, – говорит, – только Оксане не рассказывай! И Галке…" Ну, я давай на него ругаться, а он знай одно твердит: "Нервы, – мол, – сдали, только Оксане не говори". Я бы и рада не говорить, да тут уже не скроешь.
– А почему ты мне сразу-то не позвонила?!