– Ты даже представить не можешь, через что мы прошли! – повышенным тоном сказала Исида. – Тебя встретили на ладье, тебя привезли в цветущий храм, ты даже не успела обжечь на солнце кожу! О каком равенстве ты говоришь?!
– Хорошо, хорошо! – пролепетала Нефтида. – Я признаю, что ещё неопытна. Но скажи, разве страдания не усилили твоё желание помочь людям?
– Один уже помог! – Исида усмехнулась и с укоризной посмотрела на Осириса. – Самый простой путь не всегда верный.
– Никак не могут простить мне, что я начал подкармливать голодных детёнышей, – пояснил Осирис.
– А что в этом плохого? – ещё больше удивилась Нефтида. – Расскажите же мне, что здесь вообще происходит!
Посреди зала кругом стояли кресла с высокими спинками. Осирис предложил ей сесть на одно из них. Сам сел напротив. Остальные тоже заняли свои места.
– Наша долина не самая плодородная в этих местах, – начал рассказ Осирис. – Но люди предпочитают жить именно здесь. Они готовы ютиться в малюсеньких лачужках, лишь бы быть ближе к богам! Но эта земля уже не способна вместить и прокормить всех желающих. А они всё идут и идут.
В конце концов, возникла проблема перенаселения. И первыми начали гибнуть дети. Материнский инстинкт заставляет женщину заботиться о ребёнке, пока она кормит его грудью. Потом у неё появляется следующий ребёнок, а старший остаётся на волю судьбы. В естественных условиях он уже способен сам себя прокормить, собирая съедобные растения, но в условиях дефицита они оказались не в состоянии конкурировать за жизнь со взрослыми. Моё сердце однажды не выдержало, и я начал их подкармливать. И вскоре площадь перед храмом была забита детьми. Они жалобно тянули худые ручонки, рискуя в давке придушить самых маленьких. И стало ясно, что всех нам не прокормить.
– Да нет, прокормить-то можно, – возразила Исида. – Но с какой целью? Надо, чтобы количество переходило в качество, а не наоборот! Природа сама регулировала их численность и улучшала популяцию с помощью естественного отбора. Вмешавшись, мы увеличили выживаемость и тем самым сделали их полностью зависимыми от нас. А нет ничего страшнее зависимых от тебя иждивенцев.
– Почему? – удивилась Нефтида.
– Видела бы ты, как они были возмущены, когда мы однажды урезали им рацион! – воскликнула Исида. – Оказалось, что это мы виноваты в том, что им нечего есть. Они устроили бунт, они хотели взять дворец штурмом и изъять у нас запасы еды. – Она снова расхохоталась. – Они не понимают, что еда не берётся из воздуха! Её необходимо создавать. И если наши синтезаторы перестали справляться с необходимым количеством, то бессмысленно их доламывать!
– Дети устроили бунт? – удивилась Нефтида.
– Увы, пока мы осознали, что к чему, дети выросли, – объяснил Осирис.
– И в них уже прочно запрограммировано иждивенчество! – добавила Исида. – Теперь в генетической памяти многих миллионов будет записано, что "боги" обязаны их кормить.
– Это ужасно! – покачала головой Нефтида. – И что теперь делать?
– Ищем выход из сложившейся ситуации, – грустно улыбнулся Осирис.
– Я предлагаю всех убить, – сказал Сет.
– Что?! – Нефтида вскочила и сама испугалась своей эмоции.
– Успокойся, – улыбнулся Осирис. – Он так шутит.
Нефтида вернулась на место и сердито взглянула на
Сета.
– Всех не будем убивать, – добавил Осирис. – Только половину.
Нефтида перевела на него взгляд, и губы её задрожали, а из глаз вдруг потекла вода. Ра засмеялся и сказал:
– Первое, чему тебе следует научиться, – это чувство юмора. Иначе будет очень тяжело.
– Что, правда шуток не понимаешь? – виновато улыбнулся Осирис. – Не переживай! Решим мы эту проблему!
Я уже начал обучать их земледелию, вводить семейные ценности, законы, культуру.
– Гигиену! – добавила Исида и снова нервно расхохоталась. – Приходится убивать за испражнения на улицах.
– Тоже шутишь?! – гневно вскрикнула Нефтида и всхлипнула.
– Какие уж тут шутки? – вздохнул Осирис. – Когда дело касается срочности обучения, приходится прибегать к крайним мерам. При таком столпотворении любая инфекция выкосит их, не успеем глазом моргнуть. Приходится самых бестолковых приносить в жертву. Кто ж виноват, что иначе они не понимают?
– Хорошо, – сказала Нефтида, немного успокоившись. – С этим понятно. Но зачем вам столько храмов?! Неужели мало одного дворца?
– Нам они на фиг не нужны, – усмехнулась Исида.
Нефтида снова вздрогнула от грубости и нелогичности её слов.
– Прости её, – улыбнулся Осирис. – Исида много общается с народом, поэтому у неё и лексикон, и чувство юмора соответствующие. Я объясню. Ты уже поняла, что при такой численности эта долина их не прокормит. Мы можем синтезировать достаточное количество питательных веществ, но давать им еду просто так нельзя. Поэтому приходится придумывать работу, чтобы хоть как-то занять их. Вот и заставляем строить храмы. По праздникам мы появляемся каждый в своём, и все желающие не могут в них вместиться. Поэтому нужно строить ещё. Кроме того, в храмах мы обучаем тех, кто уже способен воспринимать науки. В специальных храмах изолируются больные, чтобы не устраивать эпидемий.
В общем, эти храмы нужны им, а не нам.
– И всё-таки как-то это… – Нефтида нахмурилась в поисках подходящего определения. – Унизительно. А Отец сказал, что мы должны подняться на ту же высоту, с которой сошли, и привести с собой всё человечество.
– Унизительно ей, – фыркнула Исида. – Если желаешь, можешь попытаться как-нибудь иначе. Это не единственные дикари на земле.
– Правда?! – Нефтида загорелась надеждой.
– Конечно! Их тут знаешь сколько! – Исида нажала на виске кнопку визуализатора, и посреди зала возник голографический экран с картой планеты. – Вот здесь обитают такие жёлтенькие и узкоглазые, – на карте замерцала большая часть суши, – а здесь – красненькие. В самых крупных скоплениях людей уже стоят наши базы. Вот здесь, здесь и здесь есть пирамиды с запасами энергии на первое время. Примерно на тысячу земных циклов.
– А потом?
– А потом аборигены будут мучиться-гадать, кто, зачем и как построил эти бессмысленные громадины. Но к тому времени, надеюсь, они уже научатся получать энергию самостоятельно.
– И куда мне можно отправиться? – Нефтида начала рассматривать снимки.
– Выбирай. Пока не понятно, какие из них более способны к восприятию разума. Мы изучаем их, чтобы не наделать новых ошибок. Хотя… – Исида махнула рукой и вздохнула. – Всё равно наделаем. Не одни, так другие. В общем, выбирай.
– А недавно мы обнаружили ещё один вид, – сказал Геб. – Они белые и живут на севере. Климат суровый, но относительно стабильный.
– Слишком низкая плотность населения, – покачала головой Исида. – Нет смысла ставить там базу.
– А как же тогда их обучать? – спросила Нефтида.
– Никак, – пожала плечами Исида. – Они пока останутся на уровне животных. Потом на эти территории придут более развитые и ассимилируют их. Или заставят на себя работать. Или просто уничтожат.
– Вот к ним я и пойду! – решила Нефтида.
– Ох уж этот юношеский максимализм! – улыбнулась Исида. – Ты хоть представляешь, что это такое?
– Нет. Пока не представляю. Но хочу!
– Я тоже думал об этом, – сказал Геб. – У меня есть идея, как организовать обучение северян. Но… это будет очень не просто.
– Возьми меня! – обрадовалась Нефтида.
– Придётся жить в суровых условиях. Почти в таких же, как они сами.
– Я согласна!
– Да ладно! – возразил Ра. – Что мы, не построим для вас комфортное жилище, что ли?
– Нет! – улыбнулся Геб. – В том и заключается моя идея, что местные должны принимать нас за своих. Не за богов, а за… немного более умных людей. Нам нужны будут только летательные аппараты, чтобы быстро перемещаться с одного места в другое. А жилища надо будет сделать по подобию человеческих избушек, но вдали от крупных поселений. Энергию придётся экономить.
– Сделаем, – согласился Ра.
– И давайте договоримся! – Геб обвёл всех взглядом. – Никто из вас не будет вмешиваться в развитие северян. Вы воспитываете своих, мы своих. А потом посмотрим, у кого лучше получилось.
– Но мы не в равных условиях, – возразил Осирис. – Вряд ли будет честно устраивать соревнование.
– А кто говорит о соревновании? – ухмыльнулся в седую бороду Геб. – Это эксперимент.
– Хорошо, – согласилась Исида. – Но мы ничего не можем обещать за своих питомцев. Если они…
– Питомцы не в счёт. С ними мои люди сами разберутся. Главное, чтобы вы, по крайней мере до прихода Отца, не вторгались на белую территорию.
– Договорились, – сказал Осирис. Сет тоже кивнул. Нефтиде показалось, что в их душах мелькнуло какое-то странное чувство. Соревновательность.
– Но мне-то можно прилетать к вам? – спросил Ра. – Топлива подвезти, или… ну мало ли чего.
– Тебе можно, – кивнула Нефтида.
– А что всё-таки будем строить на освободившейся площади? – спросила Исида.
– А давайте, прежде чем разойдёмся, возведём башню, похожую на улетевший корабль, – предложила Нефтида. – Отец сказал, что мы должны вернуться на ту же высоту, с которой пришли.
– Я согласна! – обрадовалась Исида.
– Но как мы построим такую махину?! – возмутился Ра. – Это же невозможно!
– Что значит "невозможно"? – Исида взглянула на него испепеляющим взором. – Пирамиды же мы как-то построили!
– Но у нас был корабль, с помощью которого мы управляли массой материи. Теперь его нет!
– Придумай что-нибудь! Мне нужна башня! – отрезала Исида.
– Мне тоже, – робко согласилась с ней Нефтида.
– Я согласна с девочками, – подала голос красавица Хатор, до этого безмолвно наблюдавшая за беседой. – Придумайте что-нибудь, мальчики!
Оксана открыла глаза и потянулась. "Всё это очень интересно! Но какое отношение эти "мультики" имеют к нашей сегодняшней проблеме?!"
Звёздные иероглифы
Рихард внимательно выслушал рассказ Митяя. Потом он долго задумчиво сидел, злобно прищурив глаза и о чём-то размышляя.
– А в каком отделении дело это вели? – наконец спросил он.
– По месту моей прописки. На Уралмаше.
– А когда, говоришь, это случилось?
– Летом. Сейчас точно посчитаю. Есть календарик?
Рихард достал телефон.
– Это у меня и свой есть. – Митяй достал сотовый и включил календарь. – Гуляли мы в пятницу, а сорок дней было тридцать первого августа. Значит… двадцать второго июля.
Рихард кивнул.
– Я в это время был за границей. И её хватился, только когда вернулся, через две недели. Но я же искал. Почему никто… Ну гады!
– А чего ты искал? Ты, наверное, фотографии показывал. А там лицо было в кашу.
– Да знали они прекрасно, кого я ищу! Почему не сказали? Ладно, разберёмся.
– А я скажу тебе почему. Потому что скорее всего её молодое здоровое тело незаконно продали на органы, не дожидаясь разрешения родственников. Поэтому искать её было уже бесполезно.
– Скорее всего. Но спасибо, что рассказал. Теперь хоть не буду лелеять бессмысленную надежду. А что у меня хотел спросить? – Он повернулся к Александру.
– Про татуировку у неё на плече. Кто надоумил её сделать это?
– Не я. Я вообще против татуировок на нежной женской коже.
– Но символ-то твой.
– Да. Однажды я рассказал ей легенду нашего рода и показал серебряный ключ. А она… – Рихард вздохнул.
– А что за легенда?
– Да ничего особенного. После революции моя прабабка распродавала семейные ценности, чтобы детей прокормить. И вот шкатулку она заложила, а ключик себе оставила и завещала дочери хранить, передавать по наследству и ни за какие деньги, ни при какой нужде не продавать. А шкатулку потом так и не смогла выкупить.
– И что в этой "легенде" так вдохновило Марию, что она решила наколоть эту звезду?
– Её вдохновило то, что тем самым она как бы причислила себя к моему роду.
– Зачем?
– Что, не понятно? Видимо, хотела за меня замуж.
– Ах, вон оно как! А ты, значит…
– А это уже не твоё дело, – оборвал Рихард. Потом помолчал и добавил: – А я да. Я лоханулся. Но сейчас уже не вернёшь. А что там у Кузнецовых случилось? Может, деньги нужны?
Александр пожал плечами и помотал головой:
– Не все проблемы можно решить деньгами. Но позвони, предложи. Хотя вряд ли возьмут. Ты же знаешь.
– Я второго числа собирался приехать, чтобы поздравить всех с Новым годом, а заодно выклянчить у Галины эту шкатулку. Может, теперь она всё-таки продаст её мне?
– А чего ж не приехал?
– Так замело! Я до поворота доехал, а дальше ещё не расчищено было. Я расценил это как знак, что она ещё не готова с ней расстаться.
– Ладно, – кивнул Александр. – Спасибо за обед и за рассказ. Мы пойдём.
Когда подъехали к дому, Александр снял шлем и протянул Митяю руку.
– Пока. Звони, если что. Я, правда, в городе редко бываю, но летом добро пожаловать ко мне в деревню.
– Какое "пока"? – возмутился Митяй. – Ты обещал объяснить!
– Что? – не понял Александр.
– Да я всё про своё "раздвоение" думаю. Как я мог узнать, что хозяйки нет дома и изменить маршрут?
– А! Тогда давай зайдём. – Александр кивнул на дверь подъезда.
– Не. Лучше здесь, в двух словах.
– Тут в двух словах-то и не расскажешь, – задумался Александр и сел на скамейку. – Тут надо издалека начинать.
– Давай издалека, – согласился Митяй и сел рядом. – Только вкратце.
– Задачка, – усмехнулся Александр. – Издалека, но чтобы вкратце. Попытаюсь. Представь, что перед нами стоит некая задача, – подумав, начал он. – Построить дом, например. Что для этого нужно? Проект, материалы и рабочие руки. Но ещё необходим план-график, чтобы рентабельно использовать время. С утра каменщик выкладывает стену, потом приходят плотники, строят леса, потом штукатуры, маляры. Ну это к примеру. Если каменщик не выйдет на работу в свою смену, то плотники тоже проведут день впустую, а за ними и остальные, и пошло-поехало. Чтобы всё это координировать, существует специальная служба, которая эти графики составляет и заносит в компьютер. А потом набираются люди, которые будут по этим графикам работать. Но происходит это не как на обычном современном предприятии, а на добровольных началах. Каждый сам себе хозяин и начальник, и сам планирует свой день. Но если он желает участвовать в строительстве нашего дома, то должен следовать общему плану. Для этого в Интернете существует сайт, на который каждый рабочий может зайти и узнать график. Предположим, ты подключаешься и видишь: в такое-то время нужно выполнить такой-то объём работ. Тебе это подходит, и ты ставишь "галочку", что придёшь и сделаешь. Твоё решение становится видимым для всех, и они уже планируют свой день, опираясь в том числе и на твой план. Если же ты не выполнишь своего обещания, то рухнут планы других людей, и много времени, не только твоего, будет потрачено впустую.
Так вот: примерно такой же механизм существует в информационном поле земли. Там нет начальников, там только компьютер, в котором учитываются пожелания и планы всех людей планеты. И каждый человек при желании может заглянуть в этот общий план, чтобы наиболее рационально создать свой. С этим ясно?
– Не совсем. Где там этот компьютер?
– Охо-хо! Вот этого я тебе не скажу, но, думаю, он состоит из наших тел. Наши мозги излучают волны, типа радиоволн, только намного тоньше. И эти волны создают что-то вроде голограммы. Единый план-образ жизни и развития. Любой человек, включив мозг на приём, может получить любую информацию из этого источника. Вот ты и увидел, что той тётке придётся убежать из дома. Причём ты мог увидеть это ещё до того, как она сама об этом узнала, потому что… – Александр завис, пытаясь объяснить почему.
– Потому что "Аннушка уже разлила масло"? [7] – подсказал Митяй.
– Вот видишь! – обрадовался Александр. – Ты и сам всё прекрасно понимаешь!
– Нет, не понимаю. Если бы я это увидел, то сразу бы спланировал маршрут именно так. Но я, получается, был словно без сознания, когда по нему ехал.
– Вот именно! Без сознания. Потому что твоё сознание не умеет пока понимать язык, на котором пишутся эти планы. Они ведь пишутся не словами, а как бы такими образами-кристаллами. Знаешь разницу между нашими буквами и китайскими иероглифами?
– Ну, – кивнул Митяй. – Иероглиф обозначает целое слово.
– А представь, что наше бессознательное мыслит такими объёмными иероглифами, которые обозначают целое событие. И эти иероглифы тесно переплетены между собой. Одна и та же закорючка может являться частью нескольких разных иероглифов, и если ты её вдруг изменишь, то и несколько чужих планов тоже можешь изменить или поломать. Поэтому чем человек надёжнее в смысле "запланировал – сделал", чем он ответственнее, чем бережнее относится к временным ресурсам, не только своим, но и общим, тем ценнее он как сотрудник. Понимаешь? И поэтому его время тоже ценят, и его планы имеют более высокий приоритет, чем планы какого-нибудь разгильдяя. Поэтому, чтобы ты не выбился из графика, тебе отключили сознание и откорректировали маршрут.
– Да уж! Почтовый курьер это такой незаменимый работник! – засмеялся Митяй.
– Я не знаю, насколько ты ценен для своих земных работодателей, я сейчас говорю о других совсем материях.
О ценности твоих… "мозговых волн" для поддержания стабильности общего информационного поля.
– Слушай, Сержант! Ну какая, к чертям, ценность моих волн? Что в них ценного-то? Развёз безделушки, собрал автографы, вечером пиво и бабы…
– А что ты хотел? Как свою жизнь планируешь, так она и идёт. Хочешь пива и бабу? Приехали Саша с Оксаной, привезли пива и заманили бабу.
– Пляяя… – Митяй почесал затылок. – Точно! Я ведь вчера только подумал, что неплохо бы с Верунькой помириться. И вместо того чтобы к ней идти извиняться, начал вдруг на пропущенные номера перезванивать.
– Вот видишь. Интуитивно пошёл по наиболее верному пути.
– Но с чего вдруг мне такие льготы-то? Не понимаю! Там ведь ветеранские корки, наверное, не канают?
– Вот именно. Там "канает" только твоя… слово не могу подобрать, чтобы без пафоса, – усмехнулся Александр. – Честность, что ли? Ответственность! Вон, даже если на полчаса график сдвинулся, ты звонишь, чтобы предупредить клиентов. С точки зрения обычного предприятия это, может, и не обязательно. Подумаешь – полчаса. Но для информационного поля это показатель твоей надёжности. Видимо, "божественная служба времени" относится к тебе с уважением и жизнь твою ценит. Может, потому и спасает.
– Исходя из этой версии, выходит, что когда нас духи вели, моё подсознание уже было в курсе твоих планов развалить дом.
– У меня этого в планах не было, – усмехнулся Александр. – Но видимо, там наверху знали, что я не справлюсь с танком.
– А может, ты потому рычаги и перепутал, что по какому-то высшему плану надо было сделать всё именно так?
– Может, – пожал плечами Александр. – Выходит, те, кто смог услышать предупреждение, успели отпрыгнуть. Вот тебе и естественный отбор.
– Ещё бы научиться понимать тот язык, на котором составляются планы, – улыбнулся Митяй.
– Это можно. Но сложно. Почти как выучить китайский. Есть одно упражнение. Мне его дед показал.
– А ну-ка!