В номере было шумно и весело. Зрелище остановило ее прямо в двери. Алла оторопела! Половина большого, с высоченными потолками номера, была завалена тюфяками в два или три слоя, образовав в углу огромное лежбище, как у моржей. На лежбище залегало некоторое количество неподвижных тел. Тела были как мужского, так и женского пола, в основном одетые. Вначале она не поняла, куда попала, но знакомые по "зеленому концерту" ребята тут же бросились объяснять. Оказалось, что на южные гастроли все брали с собой и жен, и детей, и любимых девушек, но на юге летом с номерами был вечный завал, поэтому артистические коллективы и любили так самозабвенно дежурных на этажах, а также горничных.
К ее приходу народ уже "позавтракал" и даже "пообедал", поэтому половина коллектива отползла и отдыхала на лежбище, а половина, самая крепкая и выносливая, способная вынести на грудь как минимум литр, восседала за столом, точнее за двумя столами. К столам с одной стороны были приставлены две кровати, сдвинутые спинками одна к одной, а с другой стояла в ряд целая батарея стульев. Витюна нигде не просматривалось, зато просматривались обе Лены. Звезды не было. От утренних, обеденных и прощальных разговоров у Аллы в голове произошел кишмиш из розово-голубых слов и желаний. Эти возбуждающие разговорчики ее даже где-то подзавели. Аллу тянуло погрузиться в розово-голубой туман и самой и потащить за собой весь этот народ, заселяющий две кровати, и батарею стульев, а может быть, и все лежачее лежбище, потащить в глубину таинственного полумрака изысканных извращений. Навязчивые мысли все еще толкались под темечком и стучались в виски.
Народ за столом опять пил. Пил элементарную водку и, может быть, уже давно, судя по лежанке. Аллу потащили к столу и тут же налили в пластиковый стакан. Алла не упиралась. Действительно нужно было опохмелиться. Честно говоря, она хотела этого с утра. Не успели все пару-тройку-пятерку раз чокнуться, как в номер постучали. Оказалось, что это прибыл звезда.
– Сро-о-о-о-чно дайте мне лекарства для расширения кругозора! – выговорил звезда с выражением ужаса на лице. – Помру ведь!
– А ты что так долго полз? Мы тебя когда звали? – спросила Лена-большая.
– Я пытался отлежаться, но потолок все время норовил придавить меня своей тяжестью! Ужас! Это все ты виновата, со своим цитатником! – погрозил звезда Алле пальцем. – Это из-за тебя я пытался не отстать от начитанных кумиров!
– А я тут при чем? – удивилась Алла неожиданному "наезду". – Откуда я знала, что вчерашняя ночь повернется к нам самым лучшим своим местом?
– А что, ты не знала, что мы, артисты, люди везучие?
– И что жизнь бесконечно крутит нам фигу? Ты это хочешь сказать? – добавил один из гитаристов, имени которого она не запомнила.
– А ты хочешь сказать – у виска? – продолжал звезда, указуя перстом в гитариста.
– При этом не у моего, а у твоего, – сказал гитарист…
– И я во всем этом виновата? Я ангелам не конкурент, – парировала Алла. – Это все ваша творческая среда обитания! Она оказалась, как свежезалитый гудрон. Она нас засосала-прилепила! – Алла помолчала секунду, опустив голову и пытаясь найти в пустой голове хоть какие-то мысли, но ничего там не нашла. Тогда она решила сменить тему за столом. – Народ! – сказала она громко. – Лучше выпьем и не будем засорять такой прекрасный день пустыми словами, как призывал нас к этому мой любимый писатель О. Генри. Схлестнемся в экстазе!
– Я за! – поднял звезда свой стаканчик. – Только я люблю схлестываться в другом экстазе.
– А кто не любит? Все любят экстаз, – сказала Лена многозначительно.
– Особенно с таким мужчиной! – заговорила Алла о звезде в третьем лице и указала элегантно рукой в его сторону, сделав цирковой жест "ап" от себя. – Правда, девочки? А что? Он мне всегда нравился. Что-то в нем есть такое от настоящего жереб… ой, извините, я имела в виду мужчины.
Все дружно засмеялись. Тут на лежбище произошло вдруг какое-то шевеление. Одна из лежачих вниз лицом фигур перевернулась. Оказалось, что это и был Витюн. Еще один из трупиков попытался подняться с матрацев. С трудом, но ему это удалось. Видок у него был такой дикий, такой пересохший внутренне, что Алле стало его жалко. Он стоял у лежбища, и пытался понять свое местонахождение. Через минуту на его алкогольно-отвисшей наружности нарисовались первичные признаки зачаточных мыслей. Он узнал сидящих за столом и нацелился прямо к знакомым и родным лицам. Шел он так неустойчиво, приседая в коленях и раскачивая задом, как маятником, что производил впечатление человека, который никогда не сможет осилить такое громадное пространство в два метра. Но он дошел. Весь путь его движения сидящая за столом публика прослеживала затаив дыхание и даже прекратив полемику. На всех не совсем трезвых лицах был написан вопрос: "Дойдет или не дойдет?"
Когда нетвердоходячий дотянулся до края стола дрожащей рукой, все радостно вздохнули. Первым заговорил звезда:
– Фу-у-у-у! Ты нас так не пугай! А если бы ты не дошел? А? Мы бы не пережили! – Он резко развернулся к Алле всем корпусом и спросил в упор: – Так на чем мы там остановились насчет жереб… А?
– Я говорю, что от настоящего мужчины всегда пахнет мужчиной. Трудно это объяснить. Может, от него пахнет этим… – Алла покрутила выпрямленными пальцами, как веером. – Как бы это вам лучше втолковать? Ну, тем, чем вы размножаетесь. Ну, этой жидкостью. Ну сами знаете, о чем я говорю. Той самой, за которую, говорят, любой голубой маму продаст, так любит ее смаковать. Я про сперму… Правильно, девочки? Про нее еще говорят, что на каждую мужскую жизнь природа только одно ведро выделила, кто как расходует, тот так и живет. Кто-то сразу, а кто-то по капелькам экономит.
– Эта теория критики не выдерживает, – возразил звезда. – Китайцы, те даже целую науку на тему экономии придумали. Искусство ДАО называется. Если им верить, то можно вообще завязать его родного бантиком, и жить пятьсот лет. Только что-то не живут. Есть молодые импотенты, с полной экономией ведра, однако больше тоже не живут. Поэтому я лично думаю так. Надо не экономить, а расходовать, но только по кайфу и все!
– По любви, что ли? – игриво спросила Лена-большая и сделала глазками.
– У тебя в голове одна любовь! – так же игриво ответил звезда.
– Я ваши возражения принимаю, – задумчиво сказала Алла. – Любовь нас редко на дороге поджидает, а размножаться хочется всегда. Да и надо.
– Правильно, надо. Но хотя бы, чтобы нравился, – добавила Лена.
– А мне лично все равно кого. Иногда так засосет путь порока. Путь сексуального порока, что ужас! Даже если субъект страшненький!
– Лишь бы засосал? Да? И все равно, какой субъект? А если с усами? – вставил гитарист, и все засмеялись.
Алла стала присматриваться к нему повнимательней. Уж больно цветными были его реплики. Но сам разговор, тема, зазвучавшая за столом, стала ее тоже заводить. Было любопытно раскрутить их всех на развратно-сексуальные действия и посмотреть своими глазами, кто с кем расползется спать. Правда ли, что пары могут быть такие разноцветные? Алла решила с темы на слезать и заводить всех, как пружину у часов, до упора. Люси, которая Изя, за столом не было. Алла уже поняла, что Люся еще тот подарок, как и она сама, может и в глаз нечаянно попасть. А тема за столом уже закрутилась сама по себе, да и народ очень интересовался сладеньким и липким. Алла стала в подробностях, смакуя и дополняя лицом и руками, рассказывать про большого и голубого мальчика Витю. Про его романы и ужимки, про его манеру одеваться и подражать капризным дамочкам на уходящем возрасте.
Ее тоже засосал путь порока. Путь сексуального и зовущего порока! Она и не заметила, когда на него вступила. Теперь бы не поскользнуться на сперме…
"Это все разговорчики заразные, – подумала Алла, – наверное, заразили меня желанием. Или чьи-то воздержания сказались, уж трудно и понять, но за столом так бурно сексуальная тема зазвучала! В полный рост!"
– Вопрос? Есть ли желания у пожилых дамочек на самом деле или они выпендриваются? – спросил вдруг звезда. – Мне всегда интересно, но спросить не у кого было. Если есть, то, как они чувствуют? Так же, как мы, или по-другому?
Все свои вопросы звезда задавал, что было особенно интересно, именно Алле. Как будто выспрашивал у нее. Как будто она и была той самой старой чувырлой. И вдруг Алла поймала себя на мысли, что он на самом деле думает о ней как о старой, засохшей дуре! Она даже опешила! Вот это да! Она сидит тут, между ними, шутит, закуску и кир выставила прошлый раз, а они над ней элементарно издеваются! Алла возмутилась до самого донышка своего "я"! Как так было возможно!
"Ах, вы так! – подумала она. – Я вам тут за шута! А сегодня я сама себя шутом еще не назначала! Ну держись! Да вы все тут сидящие и кривляющиеся передо мной, мизинца моего не стоите! Я вам, сукам, сейчас устрою показательное выступление. Думают, раз я не Мерилин Монро, то можно издеваться? Вумная я или не вумная? Я вам сейчас устро-о-о-о-ю! Нужно только в глаз градус добавить, чтобы самой перед собой потом стыдно не было, и вперед…".
Она тут же стала усиленно подливать в стаканы и толкать самые дурацкие и нелепые тосты, которые лезли в голову, в основном скабрезного и пошлого содержания. Нужно было не слезать с темы. На звезду "наезжать" она себе не могла позволить откровенно и прямо, но гитарист сидел напротив, назывался Роман, вот его-то она и избрала мишенью своего злословия.
– Мне лично тоже секс нравится. Это одно из основных удовольствий жизни. Первичный инстинкт. Как еда! Можно часто и много.
– И вам тоже? – спросил Рома и выделил при этом слово "вам".
Это Алле тоже не понравилось и еще больше раззадорило.
– А что? Если я уже не совсем виноградинка, а больше изюминка, то чувства уже не те? Ни-фи-га! Старое вино оно крепче и вкуснее! Вы, – Алла тоже надавила на "вы", – Рома, еще молодой, не понимаете. Зрелая женщина намного интереснее молоденькой пустышки. Особенно если она творческая личность. А я личность творческая и никогда себя не кастрирую за это! И вам не позволю! Вот вы. Что вы понимаете в сексе? Вы простой инструмент, приспособление для выполнения толкательно-поступательных действий. У вас и опыта-то ноль и знаний. Вы даже литературу о сексе вряд ли читали.
– Почему это? Я читал! – возмутился Роман.
– А что?
– Ну-у-у. Там… Ра-а-а-зное…
– Вот видите! Ра-а-а-а-зное… А надо подходить по-творчески, как это делают йоги. Вы тантрическую йогу читали? Не читали. Вы знаете, что может йог? Или ваши познания дальше песен Высоцкого не простираются: "Говорят, что раньше йог мог, ни черта не бравши в рот год…". Да? А он может после эякуляции втянуть в себя свое семя обратно и повторить так несколько раз, а сам процесс эякуляции растянуть по капелькам на несколько минут! Вот где кайф, так кайф! А вы так сможете? И это могут делать пожилые йоги! Что на этом фоне наша совдеповская, сопливая молодежь? Ни-че-го!
– Ребята! Что она на меня накинулась? Я согласен! Согласен! Это старый йог. А пожилая дама? У женщин все совсем по-другому! – отбивался Рома.
Тут все загалдели хором, особенно девчонки. Они взялись и за Ромку бедного, и за мужиков вообще! А Алла сидела и подзуживала. Вопросы дурацкие задавала. Про молодежь, про позы, про желания, про окончания. Бедный Ромка, который был совершенно ни при чем, отбивался, как мог.
– А ты как думал? Мы же бабы вредные, нас лучше не заводить, нам на язычок лучше не попадаться! Наш язычок, он тебе не мужской. Он ко всякому приспособлен, и выполняет разные действия, а не только сосательные…
– Да нет, я согласен, что опыт, он имеет место быть у всех. И у дам тоже…
– Да еще какой опыт! Хочется добавить! Например, Казанова обожал горбуний. А я обожаю покупать на рынке кривые помидоры, они много вкуснее… Сладенькие…
– Может, горбуньи и правда изворотливее и более творческие личности, кто же против? Только мне думается, что мужчины больше понимают в мужских ощущениях, а женщины в женских. У каждого ведь по-своему. Поэтому однополо они способны доставить друг другу больший кайф, чем разнополо. Я так думаю.
– Вы все так думаете? – Алла окинула взглядом народ вокруг себя и поняла – она в логове свободной любви. Они все в этой комнате позволяли себе любые взаимоотношения, как между мужиками, так и между бабами. Во цирк-то! Розово-голубые! – И ты тоже? – Алла ткнула палец звезде прямо в грудь. – Так думаешь? – Может, пора поверить во все те сплетни, которые бродят среди народа? Или все-таки приоритет женщин для мужчин сохраняется? И какая тогда нужна женщина для возникновения страстного желания? Ровная, или кривая, или горбатая, или идеально красивая? А?
Алла задавала свои вопросы только звезде. Специально! С вызовом!
Тут уж звезда не выдержал. Он, таки, завелся от ее разговоров. На предмет, приоритетности дам. Что дамы, безусловно, не приоритетны лично для него и ему, к примеру, все равно, сколько даме лет, хоть семьдесят, хоть сто! Особенно если она с такими вот примочками, а он сам себя настроит. Или даже без примочек, но он уже завелся и настроился. Что он может, если уже хорошенько настроился, совершенно никого не стесняясь. Ему все до фени… Ему неслабо!!!
Ну, тут уж все зацепились за слабо и неслабо. Когда звезда понял, куда сам себя загнал, то тут же попытался отнекаться:
– Робяты-и-и! Уле-е-е! Это я у принцыпи говорил, а не конкретно про Аллу или пожилых дам…
– А я свою кандидатуру на всеобщее обозрение и не выставляла, – хохоча, подытожила Алла.
– В принципе! – подскочила на кровати Лена-большая. – Ах, в принципе? Ах, все равно! Вот так!
– А просто молодую даму, незнакомую? Слабо? Не слабо, – встряла Алла.
– Нет вопросов! – гордо сказал звезда.
– Конечно, нет вопросов, – сказал Лена, поджав губки. – Мужики вообще могут всех.
Тут все опять заспорили, кого лучше могут мужики "в принципе".
И почему у них "нет проблем"…
Единственное, чего никто не помнил, чем спор закончился? Потому что потом проснулась тяжелая артиллерия – Люська. Та всех и выперла вон и взашей…
Вот так шумно и весело закончилась севастопольская эпопея!
Флаг ей в руки! Урра-а-а-а!
Свобода с последствиями
Наверное, мир стал меняться окончательно, потому что было очень плохо понятно, чем, кроме того, что в штанах, мужчины отличаются от женщин. Ну уж не мозгами. Их у мужиков еще меньше, чем у баб, это точно! Тем более, что у баб оба полушария в вечной умственной работе, а у мужиков только одно. А поговорить – хлебом не корми! Мы за день должны сказать не менее тридцати тысяч слов, а мужики в два раза меньше. Поэтому и концентрация наличия сплетен выше. А сплетничать любят оба прекрасных пола одинаково.
Может, это нам только кажется, что бабы любители почесать языками, а мужики "при деле". На самом деле именно мужики разносчики заразы именуемой в простонародье "сплетни". Хотя сознаться в этом мужики ох, как не любят. Они тут же прикрываются озвученной М. Задорновым придумкой, что воспитывать детей, делать покупки, готовить, стирать, убирать, разбираться в семейном бюджете, ходить в школу – это прерогатива женщин. А вот выборы, или там внешняя политика, или война в Чечне, или погони за Хусейном, это та тяжелая и ответственная миссия, которую должен тянуть, как тяжеленный мешок с углем на своей спине бедный и несчастный мужик. Развлечь себя иногда или отвлечь от такой ответственной миссии он и позволяет себе набором разноцветных сплетен. Тех самых, которые нам и строить… жизнь, и растить детей и вообще жить помогают… веселей. Это и есть их вредная привычка. С точки зрения мужика сплетника. Но этот перец, как и любое перченое блюдо любят только любители. Остальным и на молочке с булочкой очень даже приятственно проживается.
Эту невеселую истину Алла поняла уже давно, а последнее время все чаще получала подтверждение о своих догадках через словесные пинки, которые получала то справа, то слева. Не успела Москва "несказанно обрадоваться" ее приезду, не успела она отвезти в бухгалтерию отчет по поездке, как кожей почувствовала изменения в окружающем ее околокулисном пространстве. Кто-то успел подленько переползти дорогу и вымазать росконцертовские коридоры мерзопакостными словечками и домыслами. Ее взаимоотношения со скопищем завистливых баб, населяющих кабинеты, были очень сложными. Она изначально не любила сплетен, хотя обожала позлословить во всеуслышание, на публике. Может быть, именно это в ней и не нравилось? Не обсасывала она ничего за чьей-то спиной и не вступала в шушуканье по углам. Она могла громко, на весь отдел, обшутить какой-то эпизод своим скрипучим, мужским голосом и от души посмеяться. А это, оказывается, было хреново! К твоим громким мыслям не было возможности приплести пару лишних домыслов и разнообразно-разномастных слов!
Алла не понимала, откуда повеяло гнильцой? Петруччио не было уже больше месяца, а сплетни как ползали по коллективу явно, а теперь еще и в ее адрес, так и ползали, как не перебирала она все в голове и не переворашивала ситуацию, пытаясь отыскать ниточку истины, за которую можно было бы потянуть. Даже "Росконцерт" оказался в курсе всех этих дрянных разговорчиков. "Росконцерт", которого ничем не удивишь, который и так-то ее очень "любил", теперь с явным удовольствием шептался за спиной и делал понимающие глаза при неожиданном соприкосновении с ее глазами. Алла спиной чувствовала ползущие по-пластунски и цепляющиеся за подошвы липкие сплетни. Последней каплей оказался неожиданный телефонный звонок очень поздно вечером.
Из трубки на нее обрушился настоящий визг и грязный мат:
– Сука! – кричала трубка женским голосом. – Твою раствою мать! Оставь в покое моего мужа! Если я еще раз услышу, что вы вместе поехали на гастроли, я тебе всю твою карьеру разломаю к такой-то матери! Я тебе твою страшную морду так украшу, тудыт твою, растуды, что ты сама себя в зеркале не узнаешь! Не пробовала умываться серной кислотой? Такая растакая! Я тебя научу…
Алла отбросила трубку на диван, как будто это была ядовитая змея. Она даже не дослушала, что еще было обещано ей в будущей жизни. Она догадалась, что это была Славкина жена.
"Вот так вот! Рви свои нервы, заделывая коллективу гастроли, не рви свои нервы, позвонит какая-нибудь чувырла и испортит все настроение, которое усиленно, прямо с утра, поднимал Михалыч, приглашая на дачу, – забродили в голове ленивые и злые мысли. – Кажется моя гастрольная жизнь, как дырявая лодка, временно дала течь, наполнилась грязной водой и пошла ко дну. Ну что ж, может, это и к лучшему? Можно будет вырваться из беличьего колеса жизни и посмотреть на себя более внимательно? Сделать перерыв, потусоваться с Михалычем, заняться зубами и своей физиомордией?"