Проснувшись, он включил радио – теперь ему необходимо было знать, какой сегодня день. Он шел распечатывать книгу, чтобы еще сегодня разослать ее по издательствам, когда до боли знакомое чувство мечты, разлетающейся маленькими пылинками во все стороны, сковало его страхом. Сергей понял, что совершенно упустил из виду – когда книгу примут к печати, ему придется ехать в издательство, встречаться с людьми, и он испугался, что книгу не напечатают, что книгу украдут, решив, что мелко-беззащитный, он все равно сделать не сможет ничего, и, взобравшись, как ребенок, на стул в кухне, он опять был вынужден придумывать что-то.
Глядя перед собой, он грустно и как-то отвлеченно от себя, уже без страха подумал:
– Чтобы эту проблему решить, авантюра какая-то нужна, а авантюриста я знал только одного – Димку, но он – далеко и… – остановившись на полмысли, Сергей посмотрел на телефон, понял, что нашел выход и, схватив трубку, стал набирать номер друга в Питере, который до сих пор помнил глазами.
Трубку сняла женщина, но Сергей уже не боялся побеспокоить Димину жизнь – ему нужно от него только одно, совсем маленькая помощь, и он надеялся, что друг не откажет.
– Здравствуйте, могу я с Димой поговорить? – Сергей пытался унять внезапное волнение в голосе, но потом решил не обращать на это внимания.
Женщина довольно резко начала:
– С кем? Телефон правильно набирайте, тогда поговорите… – Но, прежде чем Сергей успел отчаяться и положить трубку, вдруг поспешно почти прокричала: – Подождите, вы Штурмана что ли ищете?
– Да, – Сережа почувствовал, что нежных чувств эта особа к мужчине с фамилией Штурман не питает, но надеялся, это не помешает ему поговорить с другом.
– Так он здесь уже два года не живет. Влип он, Дима твой, бандитам задолжал, вот и поменялся со мной на мою комнату с доплатой, чтобы расплатиться. Спился уже наверное – он тогда сильно заливать начал за борт от отчаяния, – она замолчала, явно ожидая реакции звонившего, но ошеломленный, Сергей только смог спросить:
– Пожалуйста, дайте мне телефон, где вы раньше жили, где сейчас Дима живет.
Женщина засмеялась так весело, словно перед этим поведала не о трагедии человека, а анекдот рассказала:
– Нет там телефона, коммуналка это старая. Я не знаю, может, конечно, Дима твой в себя пришел и первым делом телефон провел…
Не в силах слушать бред на другом конце провода, Сергей прервал женщину:
– Я не хочу вас так беспокоить, раз телефона нет, адрес продиктуйте мне, пожалуйста.
Она, прерванная на полуслове, почему-то не разозлилась, а только бросив "ладно", быстро продиктовала ему адрес и, пожелав скептически удачи, бросила трубку, не дождавшись благодарности.
Сергей смотрел на листочек с адресом и думал о сказанном женщиной о Диме: он боялся, что за два года, прошедших со времени, о котором она говорила, с его другом могло произойти непоправимое, и тогда никто уже не поможет осуществить ему задуманное, и решил как можно скорее добраться до дома, записанного на бумажке. Понимая, что ехать на вокзал за билетом будет жестоким для него испытанием, все равно – оделся быстро, как только мог, и, застегивая спасительную куртку, уже спускаясь по лестнице, мысленно проверял, все ли взял.
Шлепая по грязным осенним улицам к метро, Сергей несколько раз, замечая стайки подростков, склонял голову пониже и пытался обойти их как можно дальше, только бы добраться до вокзала и вернуться уже с билетом без происшествий. В метро, стоя полуобернувшись к двери, он был совершенно защищен от посторонних взглядов и добрался до билетных касс совершенно успокоившимся. Когда очередь поднесла его к окошку кассы, он стянул капюшон назад и попросил один билет до Ленинграда на ближайший поезд, в котором будет любое свободное место. Кассирша, как всегда, делала все не глядя, и только подавая билет и принимая деньги, по все той же привычке подняла голову, но никого не увидев на обычной высоте, медленно опустила взгляд и уставилась на Сергея. Потом неожиданно-весело, так, что вся очередь стала заглядывать вперед, раскатисто выкрикнула:
– Ты карлик что ли? Вот напугал… – она хохотала, а Сергей тихо, но словно печатая слова, ответил:
– Карлик… Билет, пожалуйста, дайте.
Женщина замолчала так же в секунду, как залилась смехом, и недовольно буркнув: – Надо же, обидчивый какой! На природу не обижайся – бесполезно! – выдала ему билет и сдачу и, громко выкрикнув: – Следующий! – уже не обращала на него никакого внимания. А Сергей, идя к выходу, видел краем глаза, что все, стоявшие за ним и слышавшие глупость кассирши, поворачиваются и кивают друг другу на него со знанием дела:
– Карлик…
– Нет, это не карлик, это – лилипут, у него лицо человеческое, а у тех…
Сергей почувствовал какую-то детскую злость – ему захотелось высказаться и по поводу их, не испорченных интеллектом лиц, и кассирши, не утомляющей себя какими бы то ни было мыслительными процессами, но вспомнил – впервые за все эти годы – слова, сказанные столько лет назад Диминым дедом, и именно сейчас, на ходу, поверил старому генералу – здесь ему не выжить, и поспешил домой – собрать вещи и вернуться на вокзал к вечернему поезду.
C небольшой спортивной сумкой на плече, Сергей шел по платформе, пытаясь увидеть номер вагона, не задирая слишком высоко голову – чтобы капюшон не съехал. Увидев, наконец, что он добрался, Сергей почувствовал себя плохо, увидев у открытой двери вагона толпу из провожающих, помогавших отъезжавшим втаскивать вещи, и лестницу к двери, первая ступенька которой была на высоте, которую он мог преодолеть либо только с чьей-то помощью, либо под хохот толпы – закинув сначала наверх сумку и, подтянувшись, как обезьяна, затем вскарабкаться сам. Замедлив шаг, Сергей пытался подойти к вагону, когда народа у лестницы станет поменьше, но стоявшая внизу проводница уже заметила его:
– Мальчик, ты один едешь? Давай, подходи, не бойся, поможем.
Услышав ее слова, люди на платформе расступились, пропуская еще не видимого ими ребенка. Веселый мужик наверху, у двери, явно тоже пассажир, помогавший и до этого втаскивать остальным вещи, громким веселым раскатом тоже обратился к нему, спускаясь на одну ступеньку и протягивая вниз огромную сильную руку:
– Давай, малыш, покажи тетеньке билет и цепляйся, втащу.
Сергей, втянув голову в куртку, насколько мог, подал проводнице билет, так, чтобы из-под капюшона она видела только его глаза. Когда та назвала номер купе, повернувшись к лестнице, не поднимая головы, подал гиганту руку. Мужик втянул его на площадку вагона с такой силой и скоростью, что капюшон сполз и Сергей, подняв голову, посмотрел на своего помощника, ожидая громкоголосой реакции того на увиденное. Но мужчина, на секунду ставший серьезным, посмотрев на него, натянул капюшон обратно на голову Сергея и только спросил:
– В каком купе едешь?
– Спасибо за помощь, в пятом, – он смотрел на мужчину с нетерпением, ему уже очень хотелось сбежать в свое пятое купе.
– Я к тебе поменяюсь, – и мужчина зазывающим голосом продолжил отпускать шутки новоподнимающимся по лестнице вверх и спускающимся-провожатым, принимая при этом багаж и женщин – помогая всем.
Сергей прошел в купе, остававшееся еще пустым и, пока никого не было, снял куртку и сел к столику у окна так, чтобы пассажиры, которые будут ехать с ним, не поняли его роста. Сумку он поставил рядом, чтобы достать все, что понадобиться, не вставая в присутствии других. Все остальное – лечь спать и дойти до туалета он сможет, когда вагон заснет.
Перед самым отправлением в купе влетела молодая девушка, кинув на него взгляд, закинула спортивную сумку на верхнюю полку, какую-то смешную допотопную корзинку поставила рядом с собой на нижнюю, напротив Сергея, куда и уселась сама.
Поезд тронулся, в купе больше никто селиться явно не собирался, и Сергей, уставившись в темное стекло окна, вдруг увидел в нем отражение девушки: через это темное зеркало она смотрела прямо на него, и Сергей повернулся.
Широко улыбнувшись, девушка залепетала каким-то голубиным, странно-воркующим голосом:
– Меня Оля зовут, к сестре на свадьбу в Питер еду, а ты?
Сергею было все равно, как ее зовут и зачем она едет в Питер, но им предстояло провести в пути не один час, поэтому злить девушку невежливостью он не хотел:
– Сергей. Я к другу еду, – он замолчал, надеясь, что получив ответ, она отстанет, но девушка принялась вытаскивать из старой корзины и разворачивать вкусно пахнущие пирожки и еще какую-то еду, продолжая болтать:
– Целый день ничего не ела – платье к свадьбе искала. Бабушка напекла всего – давай поедим, а то я одна не люблю, – она раскладывала еду, когда дверь с грохотом бульдозера, ползущего по асфальту, распахнулась, и проем полностью занял собой веселый здоровяк с лестницы – он протиснул в купе сначала свой рюкзак и только потом пролез сам, казалось, заполнив не только своим и рюкзачьим телами, но и вырывавшимся наружу весельем, все пространство.
– Привет, молодежь, меня Сергей Трофимов зовут, – он протянул руку Сергею и вежливо кивнул широко распахнувшей глаза в изумлении Оле. Окинув взглядом купе, он отодвинул сумку Сергея в угол, подмигнув ему при этом, давая понять, что понимает, почему тот оставил ее рядом, но не стоит волноваться, устроился рядом с ним и, взглянув усмехнувшись на стол, начал выуживать из рюкзака и тут же распаковывать, немного сдвинув Олину кухню, жареную курицу, маленькие стаканчики и бутылку коньяка.
– Что будем потреблять сначала? – радостно воскликнула девушка, больше сверкая радостно-голодными глазами, почему-то, на коньяк.
Когда он закончил с сервировкой, Сергей, молча улыбавшийся до этого, глядя на телодвижения тезки, весело сказал:
– Вы извините, я руку вам пожал, но от неожиданности забыл представиться – меня тоже Сергей зовут, Матвеев.
– А меня – Оля, – девушка вставила это с такой поспешностью, словно боялась, что ни коньяка, ни курицы с корочкой ей не видать, если она не назовет свое имя прямо сейчас.
Не особенно обращая на нее внимания, мужчина повернулся к Сергею:
– Тезки значит, – произнес он уже без хохота, задумчиво глядя на молодого человека рядом.
– Давайте есть и давайте придумаем, как вас различать – вы, Трофимов, Сергеем будете, а вы Матвеев – Сережей, согласны? А то вы оба вскакивать будете, если я к одному из вас обращаться буду.
Мужчины согласно кивнули, и Сергей Трофимов, открывая бутылку коньяка, с веселым интересом, в котором Сергей увидел какой-то еще непонятный замысел, разливая напиток по одноразовым, бывшим в его же запасе, стаканчикам, расспрашивал совершенно ожившую от ароматов Олю:
– Вы, девушка, чем живете-занимаетесь?
И, когда Ольга защебетала, начав, почему-то со своего раннего детства, Сергей понял, что тезка спас его от вопросов, которые могла начать задавать Оля, и, с благодарностью посмотрев на соседа, он с улыбкой ответил символическим ударом незвенящих стаканов на призыв того "поднять картонки".
Девушка, совершенно забывшись, рассказывала все обо всех своих знакомых, родственниках и людях, которых встречала в своей жизни и посчитала интересными, когда после очередной небольшой коньячной дозы, сощурив глаза на Сергея, тише спросила:
– Сереж, раз уж мы так встретились – ты один, я – одна, может сходишь со мной на свадьбу?
Сергей очень хотел встать во весь рост, зная, что после она отстанет и замолчит на всю дорогу, но сдержался, понимая, что девушка эта ни в чем не виновата, просто не хочется ей одной появляться на свадьбе сестры, а ему – злить ее – просто потому, что она была симпатичной и далеко не глупой, несмотря на свою болтовню и, не будь он, кем был, он бы с радостью согласился на ее предложение.
Весельчак-тезка, бросив на Сергея взгляд, в секунду отреагировал:
– Оль, возьми меня, я – лучше, он для тебя слишком серьезный, – Девушка расхохоталась и, допив коньяк из своего стаканчика, не дожидаясь мужской поддержки, встала:
– Извини, Сергей, ты не в моем вкусе, пойду по вагону погуляю, может, девичью компанию найду, вас, мужиков, обсудить, – подмигнув сразу обоим, она вышла из купе, закрыв дверь.
9
Они остались одни и первым прервал молчание Сергей:
– Спасибо тебе, за все: и за вагон и… – Здоровая рука тезки легла на его плечо.
– Странный ты. Благодаришь за что? Люди должны понимать друг друга не только, когда жалуются. И, по-возможности, помогать. Я – археолог, при нашей жизни все время нужно стаей жить, на раскопках – не в гостиницах живем, – помолчав, он совсем серьезно повернулся к собеседнику уже всем туловищем, и продолжил, опустив глаза. – Я понимаю, тебя этим вопросом жизнь достала, но спрошу. Не хочешь – не отвечай, ничего тут нет, ты же не карлик – почему не вырос? Травма была?
Сергей без особых подробностей коротко рассказал попутчику свою историю болезни, тот поднял глаза, в которых абсурдно – на его мужественном лице – светились какие-то злые слезы:
– Как ты так жить собираешься? И чем? Знаешь, я здоровый сильный мужик, много чего в жизни пережил и видел, а вот поставил себя в твою ситуацию и, честно, – понятия не имею, чтобы я делал, как жил бы. Кажется, какая может быть разница, мелкий ты или высокий – правда в том, что есть она – разница эта. По крайней мере, в нашей стране – есть. Может, в Лондоне, где такие панки по улицам бегают, что ни один сюрреалист не придумает, и не заметили бы, хотя насчет работы там – тоже сомневаюсь, – он налил в оба стаканчика коньяк и подавая Сергею, уже чуть веселее добавил:
– Знаешь, времена меняются, главное – пробуй, пытайся делать хоть что-то! Не запирай ты себя от мира: он тебя все равно достанет из твоей ракушки – пусть лучше над тобой ржут и бояться, но ты дашь себе шанс. Давай! За шанс! Он, знаешь, всегда неожиданно в жизни появляется, но если в клетке своей прятаться будешь – никогда! – Они выпили коньяк и сидели молча, думая, каждый о своем: здоровяк-археолог – что все его неприятности и трудности в жизни – ничто по сравнению с судьбой этого красивейшего лицом и уродливого ростом молодого мужчины, а Сергей – что тезка прав, но не знает он, что сломать себя, вытравить из всего своего существа страх и выйти в обычную жизнь – сил у него нет, и поэтому едет он в Питер разыскивать друга, чтобы иметь возможность просто на что-то существовать внутри своей захлопнувшейся много лет назад ракушки.
– Пойдем со мной, я покурю в тамбуре, а ты хоть умоешься, – археолог встал и ждал, глядя на Сергея, который смотрел на него нерешительно. – Пошли, никто тебя не заметит, а если заметит, подумает, что показалось, все уже пьяные.
Улыбнувшись, Сергей послушно-тихо встал и, вытащив из сумки небольшое полотенце, прошел к двери. Они шли по коридору вагона, слыша порой оглушающие своей неожиданностью взрывы хохота или пения из разных купе, и Сергей почти совсем успокоился – все были заняты потреблением алкогольных напитков и завязыванием дружбы на одну ночь с соседями по вагону или купе. Тезка, показав Сергею на дверь туалета, потянулся к ручке, чтобы открыть тамбур, сказав только:
– Закончишь, приходи ко мне, не торопись, я столько часов не курил, что время проведу с пользой для здоровья, – и поднял немного вверх, словно доказательство, что ему действительно есть чем заняться, неоткрытую пачку сигарет.
Сергей кивнул и несмело открыл дверь, из-за которой на него лавиной повалил ужасный туалетный запах, но он заставил себя войти.
Закрыв дверь уже изнутри, он огляделся в маленьком, таком грязном помещении, словно его пачкали специально, чтобы попавшему сюда было страшно дотронуться до всего окружающего. А движущийся поезд, делавший касания неотвратимыми, напоминал монстра, бросающего просто вынужденного воспользоваться данной услугой путешественника в грязную помойку. Кое-как справившись с отвращением, Сергей все-таки воспользовался туалетом и, повернувшись к рукомойнику в надежде смыть грязь хотя бы с рук – вода пахла, как будто труба была подведена к унитазу и совершала кругооборот, он, отвернувшись, ополоснул руки, вытер их полотенцем и, уже открывая дверь, подумал:
– Наверное, люди с нормальным ростом чувствуют себя не так плохо – им не приходится упираться лицом прямо в унитаз.
Он вышел в тамбур, где его новый знакомый курил, стоя у открытой двери. Увидев Сергея, он улыбнулся:
– Нормально все? Выжил? Запах от тебя теперь час точно туалетный будет, – выбросив сигарету, он похлопал Сергея по плечу:
– Ладно, пойдем, попробуем спать лечь, но народ – веселый, не похоже, что угомонится.
Они шли по коридору, когда неожиданно дверь одного из купе со звоном, почему-то разбитого стекла, открылась, и огромный мужик вывалился из него вместе с гитарой в охапку и хохотом. Повернувшись и увидев внизу перед собой Сергея, он развеселился еще больше, проорав на весь вагон:
– О, циркачи? Пошли к нам, выпьем, – и указал на и так напоминавшее банку с килькой, забитое людьми купе.
Сергей смотрел на него, видимо, слишком серьезно для момента, и мужик открыл рот, чтобы сказать что-то, когда археолог позади Сергея также весело-раскатисто ответил:
– Спасибо, земляк, мы уже все, что было выпили, не можем больше – представление завтра давать, – и стал подталкивать Сергея дальше.
Здоровый опять же дружелюбно и понимающе закивал:
– Жаль, конечно, но понять можно, – и завалился, гремя гитарой о дверь и рискуя превратить ее в деревянный мусор, обратно в шумящее комментариями, песнями и смехом купе.
Вернувшись в спасительные четыре "картонные" стенки своего "пятого", Сергей повернулся к тезке:
– Спасибо тебе! – и уже улыбаясь, просто чтобы понять того, добавил: – Зачем ты про представление придумал?
– Сереж, ты что хотел, чтобы я ему объяснять начал, что ты вообще никакой не карлик? И что причины твоего маленького роста никто не знает, и что ты – такой же, как он, только намного умнее и ниже? – отвечая вопросами, археолог стелил постель и, закончив свою, принялся за место Сергея, который, отвечая, в свою очередь, попытался препятствовать:
– Оставь, я сам, я же не ребенок. Конечно, объяснять не нужно. Но клоуном быть как-то неприятно.
– Тебе не все равно? Ты его в первый и в последний раз видишь, он завтра даже не вспомнит о тебе, максимум, расскажет в купе народу в таком же состоянии, как он, что карлик из цирка и мужик с ним не смогли с ними компанию разделить. – От непонимания голос его звенел, временами заглушаемый ревом празднующих все и сразу пассажиров.
Сергей, вплотную подойдя к археологу, глядя на того, совершенно задрав голову, только тихо сказал:
– Извини, я среди людей вот так, один, в жизни почти и не был… – он хотел еще сказать, что тезка прав и, наверное, бояться людей до такой степени ему не стоит, когда дверь открылась и проводница, просунув голову, весело спросила:
– Мальчику ничего не нужно? Я забыла совсем, что у меня ребенок один едет.
То ли от неожиданности, то ли – почувствовав себя немного увереннее, Сергей повернулся к ней:
– Нет, спасибо, все в порядке.
Молодая женщина молча смотрела на него без всякого выражения на лице, потом так же бесчувственно протянула:
– Надо же….Никогда живого карлика не видела, – и продолжала смотреть на него, как смотрят на неинтересных, но никогда не виденных зверей в зоопарке, что совершенно разозлило Сергея:
– А что, мертвых карликов вы уже видели?
Проводница, задохнувшись, выпалила: