* * *
Было уже поздно, Вадим отправился домой. Наскоро приготовив ужин, он устроился в кресле. Петров любил вечером вспомнить прожитый день, поразмышлять о людях и обстоятельствах, которые встретились на пути. "А у Кормишина неплохая квартира, – размышлял он. – Хотя, как следовало из собранной им предварительной информации, это было заслугой его тестя, академика, который и оставил квартиру в наследство дочери. И жена у него симпатичная, видно, что переживает за мужа. Наверное, у них хорошая семья, дружная". Мысли Вадима неожиданно перешли на его собственную семейную неустроенность, и ему стало тоскливо. Раньше он никогда не стремился завести семью, считая это лишними хлопотами. Он привык чувствовать себя свободным и наслаждаться этим. А теперь вдруг ощутил, что в его жизни нет ничего кроме ежедневных оперативных проблем, уже въевшихся в кожу, за которыми иногда и не замечаешь ценности и интереса обыденных обстоятельств жизни. Один из его начальников призывал оперов относиться к жизни философски, впрочем, никак не расшифровывая этого определения. Но Вадим то ли где-то вычитал, то ли понял сам, что "философ легко торжествует над прошлой и грядущей скорбью, но беззащитен перед настоящей". Петров подумал, что завтра надо бы, если быть последовательным, встретиться с опером из уголовки. Раздался телефонный звонок.
– Слушаю.
– Это я, чем занимаешься?
– Думаю.
– Помнишь, я тебя в гости приглашала?
– Помню.
– Так приезжай.
– Что, прямо сейчас?
– А ты что, не располагаешь временем и желанием?
– Конечно располагаю.
– Тогда в чем дело? – Каролина продиктовала код домофона, номер квартиры и повесила трубку.
Вадим посмотрел в окно, догорающий закат как бы растворил в своём зареве последние сомнения, он быстро собрался и помчался по полупустой дороге к дому Каролины.
Каролина открыла дверь и, невинно улыбаясь, сообщила:
– Посмотрела фильм ужасов, и мне стало страшно, поэтому я и вытащила тебя из дому.
– Какой фильм-то? – не зная, как реагировать, спросил Вадим.
– Названия не помню, про дом с привидениями, целых две серии.
– Надеюсь, с моим приходом твои страхи рассеялись?
– Мне так неудобно, я, наверное, жуткая эгоистка. Прости!
– Каролина, я очень рад тебя видеть, тем более ты меня никогда раньше не приглашала в гости.
Они проговорили почти до утра. Оказалось, что имя Каролина она придумала себе сама. А по паспорту она Вера, и крещена с этим же именем. И когда она сдаст этим летом последний экзамен и получит диплом, то оставит эти чудачества и будет Верой, как и положено. И вообще, она девушка серьёзная.
Проснулся Вадим на полчаса позже обычного и обнаружил на своём плече головку с каштановыми волосами, пахнущую дорогим шампунем и сладко посапывающую. Он осторожно переложил её на подушку, быстро собрался и поехал на работу.
* * *
Совещание у шефа быстро вернуло Вадима в реальный мир, но частица утреннего ощущения осталась у него глубоко в душе и не поддавалась никаким внешним воздействиям.
Вадим сумел дозвониться до оперативника из уголовного розыска, который приходил в институт. Звали его Дмитрий Сергеевич Понин. Сначала Понин никак не мог понять, чего от него хотят. А когда понял, то, помявшись, согласился на встречу с Вадимом, сказав, что ему удобнее всего в обеденный перерыв. Вадим подъехал к районному управлению внутренних дел ровно в назначенное время и без труда отыскал кабинет Понина, который тот делил ещё с одним оперативником. Его сосед был молодой, долговязый и белобрысый, в потертой ветровке и видавших виды джинсах. В ведомстве Вадима такой внешний вид не приветствовался, но в милиции нравы были, по всей видимости, демократичнее. Белобрысый при виде Вадима куда-то засобирался и быстренько исчез за дверью. Понин, выслушав, зачем пожаловал оперативник из дружественной организации, достал из стола бутылку кефира и сайку, расстелил на столе газету и принялся обедать, предложив пришедшему разделить с ним трапезу. Но Вадим вежливо отказался, достав блокнот и продемонстрировав готовность поговорить о деле. Понин выразил удивление, что контрразведка интересуется таким пустяком, но если этого требуют интересы государства, он готов прояснить некоторые моменты. И рассказал уже известную Вадиму историю, но с большим числом оперативно-значимых подробностей. Официального заявления потерпевший не подавал, отпечатки пальцев снимать было бессмысленно, поэтому он и не смог ничем помочь. По своим каналам Понин узнал, что подобные кражи для уголовного мира огромная редкость, и у него на памяти не было ни одного случая, чтобы что-то украли из такого скучного заведения, как научный институт. Поэтому он однозначно уверен, что это сделали свои.
– А вы знаете, что потерпевший почти что пропал?
– Знаю, мне звонила его жена.
– И каково ваше мнение на этот счёт?
– Пусть пишет заявление. Весьма возможно, что он действительно пропал. Но так часто встречаешься с мужскими загулами и переживаниями впечатлительных жён! Тем более, что у меня в производстве несколько уголовных дел, возбужденных по вполне конкретным обстоятельствам и требующих расследования в строго ограниченные сроки.
– Короче, некогда пустяками заниматься?
– Совершенно справедливо. А вам-то зачем заниматься такой ерундой? Думаете, документы украла иностранная спецслужба?
– Надо проверить. И ещё я люблю доводить начатое до конца.
– Полезная привычка. – Понин допил кефир, скомкал газету и выкинул в корзину для бумаг, давая понять, что разговор окончен.
Вадим также исчерпал запас вопросов. Свой интерес он вполне удовлетворил, и, как и ожидал, ничего принципиально нового Понин ему не сказал. И его можно было понять. Случай пустяковый, а работы у уголовного розыска действительно много. Попросил знакомый, неудобно было отказать, вот и подъехал для приличия старый оперативник в институт.
– А кто, если не секрет, ваш знакомый, который попросил об услуге? – напоследок спросил Вадим.
– Какой уж там секрет. Это начальник лаборатории. – Без особого энтузиазма сообщил Понин. После этих слов он открыл сейф и углубился в изучение бумаг.
Вадим часто задумывался о сути своей работы, сравнивал с милицейской. В милиции всё конкретней, дела возбуждаются по признакам состава уже совершённого преступления. А в работе контрразведчика больше приходится действовать на опережение, заранее выстраивая систему мер безопасности, планировать и проводить соответствующие мероприятия, тщательно проводить предварительную подготовку, анализировать. И потом, бытовые преступления, даже такие страшные как убийства, происходят, к сожалению, каждый день. А разоблачить шпионаж, который сам по себе требует огромных затрат и подготовки, и довести дело до суда крайне сложно. В этом случае приходится противостоять уже организациям, а не частным лицам. Поэтому его работа более закрыта, чем милицейская, и менее продуктивна относительно конечных результатов, лежащих на поверхности. И ещё, однажды, у Вадима возникли сомнения относительно того, возможно ли с точки зрения христианской морали работать с конфиденциальными источниками информации, с агентурным аппаратом. Он даже подумывал об уходе со службы. Но духовник посоветовал ему не торопиться. "Контрразведка – деятельность, узаконенная государством, как без неё защищать Отечество? – сказал он. – А то, что вы работаете с конфиденциальными источниками, конечно, порой, тяжело и вам и им. Это накладывает на вас особую ответственность. Нужно стараться не нанести душевную травму таким людям, не сломать их, и не повредиться самому. Это, если хотите, определённое искусство. И крест, конечно. Главное, стараться соблюдать заповеди Христовы. Впрочем, как и везде.". И Вадим остался на службе. Профессия ему нравилась, он выбирал её осмысленно. Да и другого ничего он делать не умел.
* * *
Остаток недели Вадим провёл в повседневных служебных заботах и вечерних свиданиях с Каролиной. Вадим почти не бывал дома. А со следующей недели у него начинался отпуск. За эти дни он даже познакомился с несколькими подругами девушки, узнал, что её родители живут в Б-ке, есть маленький братишка. Сама Каролина оказалась вовсе не импульсивной и непредсказуемой, какой была в течение их, по меньшей мере, странных встреч, а очень спокойной, рассудительной и любящей домашний уют девушкой. Вадим и Каролина решили, что последние две недели его отпуска они проведут на море, раньше нельзя, так как Каролине надо сдать сессию. Поэтому первые две недели заслуженного отдыха Петров проведёт в сладком безделье, будет спать до обеда, смотреть, как Каролина занимается, навестит пару-тройку своих друзей. Вадим как раз закончил обдумывать план на отпуск, как раздался телефонный звонок.
– Господин Петров?
– Да.
– Я по поводу случая в лесу, который произошел с вами неделю назад.
– Извините, с кем имею честь?
– Это Пётр Иванович, управляющий. Я хочу выразить вам признательность, что оставили эту историю без огласки. А звоню для того, чтобы сообщить, что экспертиза показала – кровь на месте этой, с позволения сказать, трапезы принадлежит свинье.
– Какой свинье?
– Самой обыкновенной, скорее всего выращенной на нашей ферме, или убежавшей у кого-то из деревни.
– Не может быть, я своими глазами видел…
– Перепутали, перепутали, сударь. И слава Богу! Наверное, у вас случился обман зрения.
– Да я, кажется, галлюцинациями не страдаю. Хотя, если экспертиза показала…
– Конечно, жуть-то какая… А теперь с нас будто тяжёлая ноша свалилась. Что ж, господин Петров, не буду вас больше утомлять. Всего доброго!
– Всего доброго!
"Свинье. Подумать только. Чушь какая-то. Я же ясно видел человеческое тело. И зачем он мне позвонил, заботливый наш? А хотя, почему бы и нет? Заботится о репутации своего санатория, усадьбы то есть". – Вадим решил заехать к Интегралу, всё равно времени у него хоть отбавляй. Заодно расскажет ему про звонок управляющего. Так и поступил, и через полчаса уже был у друга.
Интеграл пребывал дома один. Жена и сын ушли в гости. А он, как всегда, испытывал возможности своего кондиционера и курил одну сигарету за другой. Вадим иногда завидовал своему другу. Сидит вот так дома, когда хочет ложится, когда хочет встаёт, что хочет делает. Главное, чтобы идеи продуцировались и находили выход в научных статьях. В общем, сам себе режиссёр. Они выпили кофе, и Вадим рассказал другу о звонке управляющего, о том, что результаты экспертизы показывают не человеческую, а свиную кровь на месте происшествия. И либо у Вадима галлюцинации, либо кто-то кого-то водит за нос! Осталось разобраться кто кого.
– А что, ты по своим каналам не можешь проверить результаты экспертизы? – спросил Интеграл.
– В принципе, могу, но для этого необходимо основание, чтобы отправить запрос.
– Так в чём же дело?
– Оснований для официального запроса у меня нет, тем более, я не докладывал эту ситуацию начальству.
– А я вообще-то думал, что вашей конторе это раз плюнуть.
– Это действительно несложно. А что, ты видишь основания проверить слова управляющего?
– А ты не видишь? – спросил Интеграл достаточно ехидно. – Коню понятно, что здесь что-то не так.
– Так ты подозреваешь, что брюнетку-фотографа могли съесть лесные собачки?
– Я в этом почти не сомневаюсь, мне не ясно лишь, почему они её съели.
– А как же свинья?
– Свинья? Сдается мне, что этот управляющий – сам большая свинья, соврал подлец, чтобы всё шито-крыто было!
– Но он в этом случае рискует. Проверить его слова хоть и хлопотно, но можно. И если окажется, что он врёт, то его можно обвинить в укрывательстве преступления.
– Совсем ты отстал от жизни. Вот я, кабинетный ученый, и то знаю, что в наше время с такими деньгами, как у хозяина усадьбы, результат экспертизы и купить можно.
– Можно-то можно, но зачем ему мне звонить и вызывать дополнительный интерес к этому происшествию?
– Не знаю.
– Вот и я не знаю.
– Да, совсем забыл тебе сказать. Мне звонил физик-самоучка, помнишь, к которому ты меня в разведку посылал?
– Помню.
– К нему твой немой знакомый приходил, тебя искал. У него какие-то проблемы.
– И что, твой физик, обещал помочь меня найти?
– Он сначала мне позвонил. Так что ответить мальчишке?
– Дай телефон. Только зачем ему телефон? Ну, скажи, как меня найти, как им удобно.
– Договорились.
– А может быть, я и сам туда наведаюсь, я же в отпуске.
Вадим поехал к Каролине, и остаток дня провел у неё, наблюдая, как девушка занимается, обложившись книгами и конспектами. Но Петров быстро устал от валяния на диване и слегка отупел от просмотра телевизионных программ. Всё это время у него не выходила из головы история, приключившаяся с ним в усадьбе и это нелепое продолжение со свиньёй. Вадим снял телефонную трубку и позвонил на работу своему соседу по кабинету. Попросил установить Марину Полежаеву, примерно тридцати-сорока лет. Дело это было плёвое, и через несколько минут коллега перезвонил и назвал полные данные трёх Марин Полежаевых и их адреса. Слишком распространённое сочетание, хорошо только три. Вадим решил посетить эти адреса, может, это поможет ему развеять возникшие сомнения? Каролина только промычала что-то невразумительное на его заявление, что он выйдет по делам, и продолжила зубрёжку.
* * *
Заехав на заправку, он отправился по адресам. Первый адрес находился совсем рядом с квартирой Кормишина и интуитивно притягивал Вадима. "Наверное, я обречён всю жизнь вот так мотаться, разыскивая каких-то людей, подглядывая в чужие радости и беды, копаясь в чужих судьбах, – думал он. – С другой стороны, я привык к этому наблюдению изнанки жизни, могу, в отличие от других, сопоставлять её с внешней оболочкой и сколько раз уже убеждался, что запачканные в этом дерьме руки пахнут иногда значительно приятнее, чем внешне белые перчатки истэблишмента. А когда я вот так еду по своим делам, я как будто забираюсь в свою оболочку, словно чеховский "человек в футляре", и никакая сила не способна остановить меня. Вернее, остановить способна, а пролезть в оболочку – нет". А вот и дом, который мне нужен. Вадим поднялся на третий этаж и позвонил в металлическую дверь. Ему повезло, дверь через минуту открыли, и на пороге он увидел знакомую брюнетку. Она была в спортивном костюме и вопросительно уставилась на непрошеного гостя. Вадим несколько секунд раздумывал, как представиться. Здесь существовало множество вариантов, отработанных оперативной практикой. Можно было, убедившись, что женщина жива, извиниться, сказать, что ошибся дверью и просто уйти. Можно было, показав служебное удостоверение, выдумать благовидный предлог и завязать с хозяйкой недолгий и ни к чему не обязывающий разговор. Но Марина разрешила проблему сама и сказав, что узнала Вадима, пригласила его войти и провела в комнату. Она любезно предложила гостю кофе, не дожидаясь ответа, принесла его в дымящейся кофеварке и продолжая разговор, разлила по чашкам.
– Я не смогла как следует вас отблагодарить за то, что нашли мою камеру. – Как ни в чем не бывало, проговорила хозяйка, будто они знакомы уже давно и визит Вадима планировался заранее.
– Ничего страшного. Не подумайте, что сейчас я пришёл именно за этим.
– Чем тогда обязана? И, самое интересное, как вы узнали мой адрес?
– В наше время это проще простого. – Уклончиво ответил Вадим.
– Но я вам даже не представлялась. – По всей видимости, данный вопрос чрезвычайно заинтересовал молодую женщину.
– Мне назвал ваше имя один из служащих усадьбы.
– Ах, вот как! Но что вы хотели у меня узнать?
– Дело в том, что после того как ночью вы забирали у меня камеру, ранним утром следующего дня я стал свидетелем чудовищной сцены, разыгравшейся в лесу. Кстати, деревенские жители видели вас идущей именно к тому лесу. А потом вас уже никто не видел.
– Что же случилось в лесу?
– Собаки разорвали какого-то человека на части, и я стал невольным свидетелем этого кошмара. Еле унеся ноги с места события, я рассказал обо всём управляющему усадьбы, и он вызвал милицию.
– Какой ужас! И чем закончилось расследование?
– Экспертиза определила, что кровь на месте преступления была свиная, и управляющий сообщил мне это по телефону.
– Слава Богу! Что же вас привело ко мне?
– Я лишь хотел убедиться, что не произошло досадной ошибки и вы, действительно, живы.
– К счастью, это так! Хотя я, в самом деле, ходила в лес и фотографировала там, однако, никаких монстров не видела и криков не слышала.
– А куда вы ходили, если не секрет, конечно?
– Не секрет. По поваленному дереву перебралась на ту сторону и фотографировала.
– Там же болотина!
– А вот это-то мне и требовалось! Посмотрите. – И Марина обвела рукой стены своей комнаты, которые были увешаны фотографиями леса и болота, в разных ракурсах, с разной степенью увеличения, но без единого повторения.
– Замечательно! Никогда не видел ничего подобного. – Вадим внутренне остался холоден к творчеству Полежаевой, но оценил профессионализм и, конечно, сделал даме комплимент.
– Благодарю! Мне это очень приятно слышать, я готовлю персональную выставку.
И она минут десять рассказывала Вадиму, как трудно организовать выставку, тем более, персональную, и, вообще, как непросто художнику в этом холодном злом мире. Когда темп разговора пошёл по ниспадающей, и темы были исчерпаны, Вадим стал прощаться.