На берегу, как обычно, можно было заметить полощущих бельё хозяек, торчащие из кустов удочки и вездесущих ребятишек. Но только одна одиноко стоящая фигурка приковала их внимание. Вася выскочил из лодки, не дожидаясь, пока она причалит к мосткам, и побежал к сестре.
– Какое счастье! – всплеснул руками Андрей Васильевич и перекрестился. Он вышел из лодки, стоя по колено в воде, подтащил её к берегу, наспех привязал к нужному колышку и поспешил к нашедшейся Виктории.
– Добрый день! – Сказал подошедший к ним Вадим. – Вы заставили нас поволноваться, Виктория!
– Здравствуйте, дядя Андрей! – приветливо сказала она, прижимая к себе голову брата, и обращаясь к Андрею Васильевичу. Вадима она как бы и не замечала.
– Вика, милая, где ты пропадала? – спросил физик-самоучка.
– Да так, ездила к подружке в город. Непредвиденная задержка произошла.
– А чего не позвонила-то? – недоуменно спросил Телегин.
– Дядя Андрей, смеяться будете, телефон ваш забыла, ведь рядом живём, звонить-то больно незачем.
Они стали подниматься в гору к деревеньке. Немой не отходил от сестрицы, оглаживая её и придерживая около себя за шорты, видимо, чтобы снова не убежала. Андрей Васильевич шёл чуть впереди, а Вадим решил поинтересоваться у Виктории, почему она в действительности не перезвонила физику-теоретику.
– Вика, вы очень редко отлучаетесь из дома, маловероятно, чтобы не предусмотрели этот случай и не записали телефон, когда уезжали? – спросил он, поравнявшись с девушкой.
– Вам-то что? – довольно резко спросила Виктория.
– В общем-то, вы правы, я не могу вторгаться в вашу личную жизнь. Просто я невольно стал свидетелем этого эпизода и участвовал в поисках.
– Я не просила об этом. И, вообще, чего вам здесь надо?
– Приехал отдохнуть на несколько дней, я в отпуске.
– Это не вам мой брат отдал фотоаппарат тогда на пляже?
– Мне.
– ладно, отдыхайте, только не суйте нос в наши дела.
– Виктория, ты чего такая сердитая? – спросил Андрей Васильевич.
– Ничего. Ходят тут всякие!
"Вот тебе и раз", – подумал Вадим – "Чем же он ей так не понравился?".
Вика с Василием свернули в свой дом, а Вадим побрёл к Андрею Васильевичу.
* * *
Пока Андрей Васильевич накрывал на стол, Вадим осмотрел книжные полки и отметил удивительное разнообразие представленных здесь сочинений. В основном, это были монографии по физике, химии, математике, биологии. Встречалась и художественная литература, классическая и бульварная, от любовных романов до крутых детективов. Однако из головы у Вадима не шёл Кормишин. Может быть, следовало взять его с собой, ведь была у Петрова такая мысль? Но Кормишин не вещь, да и тогда ещё неизвестно было, чем закончатся поиски Виктории. Сейчас, когда всё завершилось благополучно, можно было спокойно переговорить с учёным. Вадим быстро поел и попросил у Андрея, а они решили перейти на "ты", ещё раз воспользоваться лодкой. Тот без лишних вопросов ответил согласием.
Путь до шалаша отнял у Вадима уже меньше времени, чем утром. Тем более, он усиленно налегал на весла. Кормишин, казалось, ждал его появления и нисколько не удивился. Он предложил Вадиму чай, сваренный на костре, разожжённом недалеко от шалаша. Странное это было ощущение – кругом вода, зелень, полуденная жара и костёр. Вадим и Фёдор устроились на стволе поваленного дерева, и между ними произошёл вполне мирный и откровенный разговор, почти как у старых знакомых.
Вадим рассказал Кормишину, что приходил к нему домой, собирался побеседовать о пропаже исследований. Свой интерес он объяснил тем, что его заинтересовал факт кражи результатов научных исследований из НИИ, сам по себе весьма редкий и странный. Не скрыл, что наводил справки о характере исследований лаборатории, где работал Кормишин, и не нашёл там ни защищаемых государством секретов, ни иного интереса для спецслужб, но для себя хотел бы разобраться, что к чему.
– Выходит, что ты натолкнулся на меня совершенно случайно? – с легким недоверием спросил Федор.
– Абсолютно, я в отпуске.
– Предпочитаешь проводить отпуск в средней полосе?
– Вообще-то нет, больше люблю море. Но моя девушка ещё учится, и до поездки на юг я решил немного развеяться в наших широтах.
– "Свежо предание, да верится с трудом" – ехидно процитировал Кормишин.
– Знаешь, Фёдор, я также не верю, что ты здесь просто забываешься от суеты нашего грешного мира. – В тон ему ответил Вадим.
– Вполне справедливо. ладно. Давай я всё по порядку расскажу, а ты уж смотри сам, есть здесь твоя компетенция или нет.
И Фёдор рассказал Вадиму следующее: "Год назад ко мне в гости зашёл бывший коллега. Начали мы с пива, а продолжили водочкой. Жена моя тогда, по-моему, в доме отдыха была, так что квартира была в полном нашем распоряжении. Разговорились про современные научные достижения, новые направления в науке. Я ему рассказал про только что прочитанную статью, про клонирование, что ли, точно не помню, но из этой же оперы. А он мне и говорит, что всё это здорово, но есть вещи и покруче. При этом достаёт из папки несколько скрепленных стэплером листов бумаги и протягивает мне. Я прочёл. Был там записан диалог отца с сыном. Суть в следующем. Отец, а он заядлый аквариумист, рассказывает сыну о новых видах аквариумных рыбок. Сын расспрашивает его, как сейчас выглядят его аквариумы, сколько в них содержится видов рыб, каких. Несколько раз он называет латинские названия рыбок, что очень удивляет отца. Ведь это обычно знают только профессиональные аквариумисты. "Откуда ты помнишь такие сложные названия?" – спрашивает он у отпрыска. И сын вспоминает, как в детстве помогал отцу ухаживать за аквариумами, и кое-что запомнил, правда, сведения его отрывисты и поверхностны, но несколько названий прочно врезались в память. Отец вспоминает, что да, действительно, раньше он держал эти виды рыбок. Внизу под текстом было дано пояснение, из которого следовало, что отрывочные несистемные знания, которые человек получает в течение всей жизни, как-то накапливаются в мозгу и влияют на восприятие им других знаний, например, при овладении профессией, принятии решения. Суть в том, что человек не может организовать свою память таким образом, чтобы избежать этих знаний-паразитов. Идеально организовать свой мозг могут единицы, да и то, это будет не стопроцентное вытеснение ненужной информации.
– И что из того? – удивился Фёдор, – в чем же "фикус-пикус"? Это что, круче клонирования?
– Ну, крутизну я не сравнивал, но над моделированием таких систем и поиском методов вытеснения "знаний-паразитов", или управления ими, как хочешь назови, трудятся некоторые ученые.
– Не буду спорить, – заметил Кормишин. – Такие разработки возможно и ведутся, но, наверняка, за рубежом. У нас на науку денег нет.
– Это у государства, но есть и частные конторы, – ответствовал знакомый Фёдора.
– Что-то я таких не знаю. – Возразил Кормишин.
– Если у тебя будут хорошие идеи, а ещё лучше конкретные наработки, то такого частника я подскажу.
Ну вот, а наутро, как мне показалось, – продолжил рассказ Фёдор, – он пожалел, что дал почитать мне этот текст, а, может быть, просто голова с похмелья болела, но выражение его лица было весьма кислым. Идея меня заинтересовала и я, шутки ради, попытался смоделировать эти "лишние знания". Вот и домоделировался".
– То есть ты стал работать над этой проблемой, и у тебя получилось? – спросил Петров, прихлебывая крепкий чай из алюминиевой кружки.
– Да, кое-что получилось. – Самодовольно ответствовал Фёдор.
– Ты работал один?
– Конечно. Во-первых, я люблю работать один; во-вторых, все наши разбежались по отпускам.
– А тот доброжелатель больше не появлялся?
– Почему же, выразил мне искреннее сожаление и соболезнования.
– То есть, он появился уже после того, как ты закончил эксперимент?
– Я ему кое-что рассказывал о промежуточных результатах, он несколько раз заходил, но не верил мне.
– И это, конечно, был Липихин?
– При чём здесь Липихин? У того только калым на уме, он и наукой-то почти не занимается, так, трудовик в институте держит. Это, если тебе так интересно, Сёмка Полежаев.
– Кто-кто?
– Семён Давидович Полежаев.
– А у него случайно жены нет?
– Случайно есть. Фотокорреспондент Марина Полежаева.
– Брюнетка?
– О, тебе и это известно! У вашей организации длинные руки.
– Я видел её неделю назад здесь, в усадьбе.
– Мир тесен.
– А вот что тебя, Фёдор, притягивает сюда, ради чего ты кормишь здесь комаров? Почему ты именно здесь ищешь свои записи, мне пока не понятно.
– А с чего ты взял, что я ищу записи?
– Брось, Фёдор, мне известно это от твоей жены, да и так понятно. Давай лучше делать это вместе, а то, сдается мне, непростые дела творятся в этой деревеньке.
– Страшные, я бы сказал, дела!
– Даже так?
– Сёмка какое-то время сотрудничал с этой… даже не знаю, как назвать, ну, пусть будет, усадьбой. Делал для них кое-какие расчёты. Это мне потом уже Марина рассказала. Он жил здесь, такое уж у хозяина правило. Марина приезжала к нему, они гуляли по лесу, мечтали, как Семён заработает денег, и они уедут в путешествие по Европе. А хозяин, действительно, платил изрядно. Планировали, что Марина будет во время поездки заниматься фотохудожествами, в общем, мечтали о своем счастье.
– Что же произошло?
– Она обычно приезжала к нему по воскресеньям, и хозяин давал Семёну выходной. Иногда даже отпускал его в город. В один из таких приездов он и пришёл ко мне. Но Марина стала замечать, что от воскресенья к воскресенью её муж меняется, причём не в лучшую сторону. Он стал замкнутым, нервным, стал повышать на неё голос, иногда до истерики. На все вопросы, что с ним происходит, отмалчивался, или просил отстать от него. Это случилось через полтора месяца после его поступления на службу к хозяину. Продолжалось ещё полтора месяца. Марина терпела в надежде, что трехмесячный договор скоро закончится и мужу больше не придётся жить в таких условиях, и ради денег находиться в постоянном стрессе, причин которого она не знала. Но в очередное воскресенье, предпоследнее перед окончанием контракта, Семён попросту не вышел из усадьбы. Марине объяснили, что он уехал в командировку, вернётся через месяц, и она может не волноваться. На законный вопрос, почему муж не поставил её в известность, ответили, что не вмешиваются в личную жизнь своих сотрудников, и пригласили Марину на очередную вечеринку, чтобы время в ожидании Семёна не текло столь скучно.
– И что она?
– Она поначалу обиделась на Семёна, подумала, что он попросту её бросил. Потом пораскинула мозгами, а она баба не глупая, и пришла к выводу, что что-то здесь не то. Она попыталась собрать по своим журналистским каналам информацию на это заведение, именуемое усадьбой, но не смогла выяснить ничего, что приблизило бы её к ответу на интересовавший её вопрос. Тогда она поехала на вечеринку, поразузнала, что к чему, завела знакомства в деревне. И стала наблюдать за усадьбой. По будням она жила в деревне у Виктории. Когда я видел её в последний раз, она сказала мне, что подозревает, что с Семёном случилось несчастье. А потом у меня прекратилась с ней связь, и я не знаю, где она сейчас.
– Когда ты видел её в последний раз?
– Примерно недели две назад.
– А я позавчера.
– Не может быть. Где?
– У неё дома.
– И чем она занималась?
– По-моему, готовилась к выставке.
– Не может быть. Последнее время в голове у неё было только, как найти мужа. Она сама мне говорила, что забросила подготовку к вернисажу, даже отказалась от участия. И что тебя привело к ней домой? – спросил с недоверием Фёдор.
Вадим немного помедлил, а потом вкратце пересказал собеседнику своё лесное приключение.
– То есть ты пришёл убедиться, не Марина ли была той несчастной жертвой?
– Совершенно верно.
– Фантастика. На ней же лица не было! Может быть, получила от Семёна какое-то известие?
– Вполне возможно. Кстати, когда истекает срок командировки Семёна?
– Чуть ли не в это воскресенье.
– Значит, Марина приедет сюда его встречать?
– По идее, должна.
– Знаешь, сдается мне, что тебе лучше будет убраться отсюда и переселиться в более надежное место.
– Пожалуй ты прав. Только куда я переберусь?
– Или возвратишься домой, или несколько дней поживёшь у моего знакомого из Затокино.
– Это у того, с кем ты приплывал сюда?
– Да, его зовут Андрей, и, думаю, он будет не против.
– Моя жена, наверное, сильно волнуется?! – вспомнив о доме, с грустью проговорил Фёдор.
– А ты как думал!? Я бы на твоём месте ей позвонил. Ну что, плывёшь со мной? – спросил Вадим.
– Да. Я уже и сам понял, что ничего здесь не высижу.
Они затушили костёр, Фёдор быстро сложил вещи и сел в лодку.
По дороге назад Вадима не покидало ощущение, что во время разговора он упустил что-то важное. Конечно. И он поспешил сразу прояснить этот момент.
– Фёдор, а всё-таки, что ты здесь делал? Какой смысл сидеть в шалаше просто так?
– Я и сам не знаю, чего я здесь высиживал. У меня нет в таких делах должного опыта. Я хочу вернуть свои документы и, по возможности, разобраться с ситуацией вокруг Семёна.
– Вот и я хочу разобраться, поэтому, Фёдор, давай-ка действовать сообща!
– Нет вопросов. Только, что ты собираешься делать? лично у меня, как ты заметил, нет даже приблизительного плана.
– Я собираюсь для начала попасть в усадьбу и, возможно, переговорить с её хозяином по поводу Семёна.
– Всего-то?
– А ты видишь здесь какие-либо трудности?
– Для меня это невозможно. Я попробовал было, но меня и на порог не пустили.
– А под каким предлогом?
– Под самым естественным. Я предложил им познакомиться с моими научными идеями, но управляющий посоветовал обратиться в государственное научное заведение.
– Интересно!
– Ещё как! Когда я шёл к автобусной остановке, меня сопровождал шагах в ста позади один из усадебных амбалов.
– И ты решил перейти на нелегальное положение?
– Естественно. Мы так просто не сдаёмся! А ты, Вадим, корочки свои хочешь охране показать?
– Это в крайнем случае. Тем более, меня могут не пустить и по этой книжке, ведь для вторжения в частные владения необходимо разрешение прокурора или судьи.
– Ну, ты даёшь! Никогда не думал, что в вашем ведомстве так соблюдают закон.
– Это одно из основных правил.
– Как же ты проникнешь в усадьбу?
– Постараюсь найти удачный предлог, или совершу какой-нибудь обходной маневр, ведь забор-то длинный, и, думаю, не весь охраняется.
Фёдор в ответ только скептически хмыкнул.
* * *
За разговором они доплыли до деревенской пристани и, привязав лодку ниже по течению, никем не замеченные, пробрались в дом физика-самоучки. Андрей Васильевич обрадовался новому знакомству, так как его жизнь в деревне была весьма однообразной и лишенной регулярного общения с людьми умственного труда. Образованные представители человечества, особенно научные работники, к которым он отчасти причислял и себя, встречались в этих широтах достаточно редко, разве что в усадьбе. Но в усадьбу его не очень-то и допускали, так, разве что для потехи выслушивали иногда продуцированные им идеи в области физики, а потом над ним же и потешались. Сам Андрей Васильевич имел незаконченное высшее образование. Не пришлось ему доучиться на физфаке университета. Но всю жизнь он тянулся к знаниям, прочитал, пусть и не совсем системно, огромное количество книг в различных областях науки. В своей мастерской физик-самоучка пытался ставить эксперименты, большей частью описанные в научном практикуме для студентов-старшекурсников. Единственным человеком, который его как-то поддерживал и подпитывал современной научной информацией, был Интеграл. Как они познакомились и нашли общие точки соприкосновения, никто не знал. Андрей Васильевич отвёл Вадиму и Фёдору отдельную комнату.
За ужином стали обсуждать, как Вадиму лучше попасть в усадьбу. Все троё увлеклись попытками смоделировать ситуацию и предлагали самые неожиданные решения проблемы.
– Может быть, всё-таки попробовать обмануть охранника?! – предложил Фёдор. – Придумать благовидный предлог. Например, ты забыл во время отдыха какую-либо вещь, или хочешь передать что-нибудь хозяину.
– А если просто попросить аудиенцию у хозяина усадьбы?
– Слишком нарочито. И о чём говорить?
– Прямо спросить о том, что нас интересует.
– Поспешность может повредить.
– Может быть, сначала разузнать обстановку у местных жителей?
– Деревенские жители допускаются туда только на кухню и для уборки помещений, каких – им строго-настрого запрещено рассказывать. Хозяин для них – и заработок, и будущее детей. Разве скажут?
Скрипнула дверь, на пороге показалась Виктория, ведущая за руку брата. Она увидела Вадима и Фёдора, смутилась. Хотела было захлопнуть дверь и убежать на улицу, но хозяин уже пригласил её войти, и она замешкалась. Фёдор подвинулся, освобождая место на лавке рядом с собой, и Виктории с Васей ничего не оставалось сделать, как сесть за стол. Девушка сосредоточенно ковыряла вилкой варёную картошку и искоса поглядывала на присутствующих, время от времени промокая рот братцу, который кушал с завидным аппетитом. Когда трапеза, скованная неловким молчанием, подходила к концу, и хозяин отправился готовить чай, Вадим обратился к Виктории с просьбой поговорить наедине. Та, немного помешкав, согласилась. Они прошли в соседнюю комнату, присели на диван. Виктория сидела, потупив глаза и сведя вместе коленки, спокойно и прямо, как бы выставив между собой и этим чужим городским человеком психологический барьер. Вадим спросил у девушки:
– Почему вы так странно ведёте себя, Виктория, я вам доставил какие-нибудь неприятности?
– Нет.
– Мне кажется, что вы считаете меня виноватым в каких-либо своих бедах.
– …
– Не хотите отвечать на вопрос?
– Вы не задали вопроса, а высказали предположение.
– Вы очень серьёзно относитесь к словам.
– А как же иначе?!
– Ну вот, теперь я тоже не задал вопроса, но вы мне ответили.
По лицу девушки пробежало подобие улыбки, но она ничего не сказала.
– Можете не разговаривать со мной, но, возможно, вы приняли меня за кого-то другого.
– …
– Я приехал сюда, чтобы разобраться в ситуации, которая кажется мне не вполне понятной.
– Вы выражаетесь туманно, боюсь, что мне трудно будет понять смысл. А между тем, нас, вероятно, уже ждут к чаю!
Во время этих слов вошел физик-самоучка с подносом, на котором стояли чайный сервиз и печенье в вазочке.
– Фёдор уснул, притомился видать, умаялся. – Сказал он. – Викуль, я Васе дал паять схему, он так увлёкся, словом, не гони ты его домой, пусть побудет.
– Да я и не гоню.
– Ну, вот и хорошо! Сидите, разговаривайте. Это… Викуль, Вадим Семёнович – друг моего хорошего знакомого из города, не бойся его.
– Вот ещё!