А чему она радовалась, когда в тот последний вечер своей простенькой жизни сидела в саду? Какому такому счастью? Мария была немного суеверна и сейчас, хотя и не могла вспомнить, чем она была так довольна, все же стала винить себя: сглазила, боги ведь завистливы. Если все эти молоденькие девочки, возможно, еще и смогут как-то приспособиться, устроиться в новой жизни, то им, троим пожилым, в таком возрасте надеяться не на что. Непонятно, зачем же их надо было воровать? Она не могла найти ни одного разумного объяснения: разобрать пожилых баб на запчасти? Кому нужны изношенные органы? Можно было бы это понять, если бы их заранее обследовали, предположив, что именно ее сердце или почки подошли кому-то. Но она спросила и Галю и Валю, и выяснила, что никто из них в последнее время не обследовался, похитили всех явно случайно. В няньки, домработницы, в сиделки женщин просто нанимают, а не воруют. В рабыни? Зачем кому-то нужна усталая некрасивая больная прислуга?
Проснулась Галя, сходила в конец фургона, поела, вернулась и продолжила свой монолог так, словно не прерывалась:
- У меня дома всегда народу полно, племянники из районов приезжают. Знают, тетка хоть и строгая, но всегда накормит. Я их, знаешь, как держу? В строгости. У меня все утром рано встают, я валяться в кроватях не позволяю. Встал - постель убери, позавтракал - посуду за собой помой, плиту протри, вечером обязательно душ, не люблю, когда молодые ребята потом воняют. Никто не курит. Белье все - и девчонки, и мальчишки - сами стирают. А я утром джомбы наварю, борцык-морцык напеку целый таз и иду на работу, вечером возвращаюсь - пусто, все поели. Не успеваю молоко для джомбы носить. Мой сын, Санал, когда в армии служил, все время меня просил: мама, пришли борцыков. Я ему посылки все время слала. Там солдаты всегда голодные, все съедят. Борцыков напеку на бараньем жире, их долго можно хранить, и отправляю. Из баранины тушенку-мошонку сама варила: в банки литровые разложу мясо, уже готовое, специи всякие добавлю, лаврушку-маврушку, перчик-мерчик и томлю… За уши не оторвешь… Тоже в армию посылала.
Мария промолчала, но ее сильно поразило, что из бараньей мошонки Галя готовила тушенку. Что ж, она слышала, в каком-то племени в Африке едят бычьи яйца… Только сколько же это надо баранов порезать, чтобы тушенку из мошонок приготовить? А может быть, у баранов яйца такие огромные?
Потом проснулась Валя, тоже поела, и принялась рассказывать, сколько лука она посадила в прошлом году и сколько будет сажать в этом, и какие сейчас цены на лук-севок, и почем надеется продать урожай осенью, и куда истратит заработанные деньги и какой у нее младший внук умный, - заканчивает в этом году медучилище, будет фельдшером, уже может сам уколы делать… Мария и ее тоже слушала молча.
Такое путешествие длилось двое суток, да еще неизвестно, сколько они проспали. По тряске можно было судить только о том, какая под ними дорога - асфальт, щебенка или грунтовка. Фургон нигде не останавливался надолго, им никто ничего не сообщал. Женщины время от времени пытались привлечь внимание к себе, поднимали шум, особенно если машина тормозила, надеялись, что гаишники услышат, но никакой реакции снаружи так и не последовало. О них словно забыли, случись здесь у кого-нибудь приступ аппендицита или сердечный, так человек и умер бы тут без медицинской помощи.
Марии вдруг подумалось: а что если среди них есть та, которая следит за всеми, и произойди что-то важное, она бы сообщила наружу. Мария внимательно осмотрела девушек, но все они вели себя совершенно естественно, и выявить подсадную утку она, конечно, не смогла.
Среди похищенных скоро определился лидер - черноглазая, смуглая Рита. Она сразу запомнила имена, возраст и место жительства всех девчат. В ее цепкой памяти намертво застревали все мельком оброненные сведения: кто где учился, где работал, у кого какая семья. Вскоре она уже знала, у кого из девушек есть парень и на какой стадии находятся их отношения. Мария только поражалась - она сама еще не запомнила даже все имена. А бодрая, энергичная Рита к вечеру уже все держала под контролем, сразу пресекая то и дело возникавшие вспышки плача, жалоб и ссоры. Ее стали слушаться даже пожилые женщины. Удивительно, эта Рита и в таких условиях прекрасно выглядела, ее коротко стриженные волосы лежали так, будто она только что вышла из парикмахерской. Черные ресницы и брови не требовали макияжа, губы оставались яркими, на загорелых щеках лежал мягкий румянец. Интересно, кожа у нее такая, чуть смугловатая, или она солярий посещает? Хотя все девушки были симпатичными, Рита отличалась красотой. Маша невольно залюбовалась ею, сидя в своем углу на матрасе. Эта Рита из тех, кто всегда знает, как в данный момент надо себя вести, и легко меняет свое поведение в зависимости от окружения и обстоятельств. Такая нигде не пропадет, цену себе знает.
Выделялась еще одна, такая же яркая девушка, но совершенно другого плана: разбитная, бесцеремонная деваха Надежда, крепкая, широкая в кости, шумная, горластая. Машу коробила ее манера разговаривать в полный голос, никого не стесняясь, не понимала, зачем надо постоянно материться и так громко хохотать? Но хотя ей и не нравилась грубость Нади, нельзя было не признать, что эта девушка очень красива: брови вразлет, лицо круглое, аккуратный носик, рот только чуть великоват, может, потому, что она постоянно орет? Да еще, на взгляд Марии, она была слишком мощная, что ли, но фигура при этом пропорциональная, складная. А волосы у нее и вовсе, безо всяких оговорок, были просто чудесные - густые, чуть волнистые, темно-каштанового цвета с рыжеватым отливом.
Мария не принимала никакого участия в общих разговорах, хотя так же, как и другие, только молча, про себя, пыталась угадать, как дома восприняли ее исчезновение: ищут ли, заявили ли в милицию… Если на довольно ограниченной территории в один день пропадает больше десятка девушек, должны же на это обратить внимание компетентные органы? Могли бы устроить проверку на дорогах… Да нет, вряд ли, пока там все данные сведут воедино, их уже вывезут за тысячи километров, никто никогда не найдет. Да и не обо всех сразу заявят: кто-то одинок, а девчата-студентки, хоть и жили в общежитиях, но вряд ли их соседки поднимут панику. А уж в селах и вовсе будут долго раскачиваться, пока сообщат в райцентр… И, конечно, пропажу пожилых женщин не свяжут с исчезновением молодых девчонок. Как-то автоматически она сразу отнесла себя к разряду пожилых.
Зачем же их везут? Куда? В бордель? А старух-то, зачем тогда взяли? Случайно? Перепутали ночью? Нет, это глупо - даже если на улице не доглядели, то уж в машине увидели бы, да сразу на обочине и оставили бы, где взяли… Когда ее похищали, вообще еще было довольно светло, с ней даже разговаривали, видели, что не молоденькая… Она задремала, время от времени просыпаясь, вздрагивая от оглушительного смеха Надежды. Наконец та тоже угомонилась, заснула.
- Тетя Маша, я так боюсь: что они с нами сделают? - в фургоне было уже совсем темно, когда Ирочка пробралась через всех спящих и осторожно разбудила Марию, не дав ей как следует заснуть.
- Не волнуйся, таких миленьких, как ты, не обижают… - спросонок автоматически солгала та.
- Можно я тут рядом с вами полежу?
- Ложись, - подвинулась Мария.
"Эх, глупая малышка, ищет себе защитника, покровителя, инстинктивно выбирает человека постарше… Только ошиблась ты, я не смогу защитить даже себя, не то что кого-то еще", - думала Мария. Самочувствие у нее до сих пор было мерзкое. Отравление, возможно, и прошло, но организм теперь активно реагировал на изменение места пребывания: у нее так бывало - при смене географической широты приходилось пару дней терпеть головную боль и тошноту. Из-за этого она не любила далеко ездить. Ирочка засопела рядом, а у Марии сон совсем пропал. Она взглянула на светящиеся стрелки часов, оказывается, было еще только около десяти ночи, рановато для сна, но почти все девушки к этому часу уже заснули - в фургоне сильно качало, лишь в самом конце кто-то все еще тихонько переговаривался.
Машина притормозила, проехала еще немного, резкий поворот и она остановилась. Дверь распахнулась, и раздалась громкая, четкая команда:
- Бабы, по одной выходи, шагом марш!
Женщины спросонок ничего не понимали, таращились на ослепивший их свет, потом посыпались вопросы:
- Где мы? Куда нас привезли?
- Живее, живее! Что, я тут с вами всю ночь буду торчать?! - прервал их разноголосый нестройный хор властный голос. - Или дождетесь: сейчас сам вас повыбрасываю оттуда!
- Твою мать! Мы тебе что, солдаты?! - зычно возмутилась Надюха.
Девчонки двинулись к выходу, и там, прежде чем спуститься на землю, каждая на минутку задерживалась, несмотря на понукания, растерянно оглядывая ярко освещенный прожекторами двор и стоящий прямо перед ними - четырехэтажный дом с широкой крытой террасой. Девушки выходили из машины и дальше шли, покачиваясь, как моряки после долгого плавания. Всех укачало за долгий путь. Потом столпились на ступеньках у входа в здание.
Мария оказалась последней, она терпеливо стояла, молча ждала своей очереди спуститься вниз. Что без толку спрашивать, все равно никто не отвечает… Приблизившись к выходу, через головы девчонок с любопытством оглядела колоннаду у входа, как у старого здания министерства сельского хозяйства в их городе, охранников, стоящих около машины и наверху, на террасе, у входа в дом. Спускаясь из кузова по металлической лестнице, прямо перед собой увидела скуластое лицо молодого парня - это именно он спрашивал тогда, как куда-то там проехать. "Вот сволочь!" - с чувством подумала она, шагнула на асфальт, прошла сквозь строй охранников и вслед за девушками поднялась по нескольким ступенькам широкой лестницы к двустворчатой двери. Она хотела оглянуться и посмотреть, что там сзади, за машиной, но ее подтолкнули в спину, и Мария пошла быстрее. Все вошли и остановились посередине просторного холла. Девчонки теперь совсем проснулись, осмелели, начали громко требовать объяснений - куда и зачем их привезли, по какому праву? Вопросы сыпались со всех сторон.
Охранники стояли вокруг, разглядывали девчат, оценивая их, перебрасывались меж собой сальными шуточками и совершенно не обращали внимания на вопросы прибывших. Они явно ожидали команды от своего начальника, расположившегося на диване у противоположной стены в окружении нескольких парней в черной форме. Это был крепкий аккуратный мужик, симпатичный, коротко подстриженный, в хорошем костюме.
- Ну что, Семен, все тут? - спросил он у одного из парней и, когда тот кивнул, встал, повернулся к женщинам и неожиданно громко гаркнул:
- Молчать!
Все замерли.
- Меня зовут Олег Аркадьевич, теперь я ваш непосредственный начальник. Слушайте меня внимательно, два раза повторять не буду, - начал он.
- Стоп, стоп, стоп! - тут же перебила его Рита. - Прежде чем вы что-нибудь скажете, сначала выслушайте меня. Я дочь полковника МВД, меня, разумеется, уже ищут и обязательно найдут. Но находиться здесь лишние часы я не хочу и поэтому предлагаю следующее: вы сейчас же грузите нас обратно и везете до ближайшего населенного пункта, там мы с вами расстаемся навсегда. Это надо сделать сразу, пока мы не запомнили никого из вас, не знаем, куда и зачем нас привезли. То есть у вас тогда не появится необходимость уничтожать нас как свидетелей. От имени всех женщин обещаю не давать словесных портретов и не составлять фотороботы ваших лиц.
Олег Аркадьевич спокойно, с благожелательным выражением на лице, выслушал ее и продолжил свою речь.
- Обратите внимание, - он повысил голос, обращаясь ко всем, - она сразу нарушила несколько наших правил: перебила меня; заговорила, не дождавшись вопроса и не спросив разрешения; и в третьих, эта девушка пытается здесь диктовать свои условия. За это полагается хорошая порка. И это в первый и последний раз, когда я позволяю перебивать себя. И то только потому, - повернулся он к Рите, - что ты такая симпатяга, привыкла небось что тебе все во всем потакают. В дальнейшем за любое нарушение моих приказов последует суровое наказание. Поняла, деточка?
- Мой отец…
- Девочка, - перебил он ее, - да будь ты хоть дочь генерала, хоть маршала, но раз попала сюда, значит, такая у тебя судьба. Смирись и забудь, кем ты была и кто твои родители.
- Генералы тоже бывают разные, а мой отец такой, что всю землю перероет, но меня найдет. Давайте расстанемся мирно, - Рита говорила смело, уверенно, чувствовалось, что она привыкла распоряжаться.
- Ребята, десять плетей ей для начала. Жаль, твою кожу портить, красавица, но учить надо…
Два охранника тут же двинулись к Рите и, взяв с двух сторон под руки, потащили упиравшуюся девушку прочь из толпы.
- Да едрена мать! Чего вы к ней прицепились? - Надюха рванула вперед и двинула крепким плечом одного так, что тот выпустил Риту. Другие девчонки, стоявшие рядом, тоже кинулись на выручку. Тот парень, которого толкнула Надя, не обращая внимания на тычки других девушек, схватил свою обидчицу за руку и коротко, не замахиваясь, сунул кулаком ей в живот. Надя, хватая воздух ртом, молча осела на пол, в битве она больше не участвовала. Парни действовали грубо, безжалостно, били резиновыми дубинками и отшвыривали девчат. Поднялся шум, крики ярости и боли, на смену упавшим девушкам бросались другие, завязывалась настоящая драка. Тогда от дверей отделились другие охранники, двинулись к своим на помощь, на ходу вынимая плетки и такие же дубинки. Они нешуточно принялись лупить девчат, те вскрикивали, закрывались руками и постепенно сбились в кучку, как овцы, которых, покусывая, сгоняют вымуштрованные чабанские собаки. Громко ругающуюся Риту подвели к боковой стене, там на ее запястьях затянули ремни, прикрепленные к веревке, перекинутой через небольшой блок под потолком, потом один мужик стал натягивать веревку, а второй придерживал девушку. Рита брыкалась, но постепенно вытягивалась во весь рост. Все с ужасом наблюдали за происходящим.
- Девчонки, что же вы стоите?! - взмолилась наконец Рита. - И вам же потом достанется, если будете так безропотно слушаться.
Кто-то из девчат двинулся было снова к Рите, но тут же смелая дивчина получила такой удар плетью, что отлетела к стене, а больше заступников не нашлось. Мария и хотела бы помочь, но голова у нее кружилась, ее охватила такая слабость, что стоять было трудно, она чувствовала, что еще немного и упадет. Да и как тут поможешь? Драться она никогда не умела. Риту подняли достаточно высоко, она уже висела на вытянутых руках, ее ноги не доставали до пола.
В это время в дальнем конце длинного коридора, выходившего в этот холл, показалась группа людей в голубых халатах и такого же цвета костюмах. Они шли и весело, шумно переговаривались. Шаги гулко отдавались под высоким потолком. В основном это были еще довольно молодые люди, по крайней мере, с точки зрения Маши. А те, что в костюмах, и вовсе казались молоденькими, лет по двадцать пять. Впереди шествовал высокий, худой человек, бросались в глаза его гордая осанка и высокомерное выражение лица.
- Ну, что тут нам подвезли? Чем порадуешь, Олег? - подойдя, он быстро, цепко оглядел девушек, на пожилых женщинах его взгляд не задержался.
- А что, совсем неплохо! - весело воскликнул остановившийся рядом с ним лысый, плотненький весельчак, на голову ниже и гораздо старше его. - Ишь, какие куколки! Ну что, Хан, выбирай, а потом мы Пашку женим. Да, Паша? - молодой парень в халате кивнул в ответ. - А что же это ты, Олег, такую красавицу и сразу пороть?
- Строптивая, Леонид Сергеевич, требует, чтобы отпустили всех, говорит, у нее папа - генерал… Вот я со страху-то и велел влепить десяток плетей…
- Правильно, пусть сразу узнает свое место, - равнодушно произнес высокий, разглядывая девчат.
"Он здесь хозяин", - решила Мария.
При их появлении ребята, державшие Риту, приостановились было, но, получив одобрение, продолжили экзекуцию. Один их охранников сорвал с Риты блузку, пуговички так и посыпались на пол, потом бюстгальтер. Мария даже в такой момент отметила красоту ее тела, идеально гладкую кожу, ровный загар, крепкую, твердую грудь - у нее самой никогда грудь не была такой правильной формы, всегда тяжело отвисала. Второй парень тем временем вынул из-за голенища высокого солдатского ботинка плеть с деревянной ручкой и сильно хлестнул девушку по голой спине, та вскрикнула. До этого момента Мария все еще надеялась, что их просто пугают, ну не могут же всерьез пороть взрослого человека! И теперь она вскрикнула одновременно с Ритой, с ужасом глядя на красную полосу, появившуюся у той на спине. Ее возглас привлек внимание хозяина, и он остро глянул на нее. Палач вновь поднял плеть, Мария отвернулась - смотреть было страшно, но уши-то не заткнешь, и она вздрогнула от следующего хлесткого удара… А хозяин усмехнулся, глядя на нее, потом взглянул равнодушно на Риту и отвернулся, его внимание привлекла молоденькая Ира. Здесь было столько мужчин, молодых и постарше, неужели никто из них не выступит на защиту девушки, позволят издеваться над ней? Мария оглядела лица охранников и остальных, подошедших позже, - у некоторых на лицах явно читалось сочувствие к Рите, а тот, которого назвали Пашей, при каждом ударе болезненно морщился. Но некоторые смотрели на порку, затаив дыхание, с удовольствием. Марию поразило выражение лица того добродушного дядьки, веселого, толстенького, - Леонид Сергеевич явно наслаждался происходящим. Она заметила, как он быстро облизывает пересохшие губы, глаз не отрывая от Риты. Садист, что ли?
Олег Аркадьевич вслух отсчитывал удары. На Ритиной коже вспухали красные следы. Девушка начала громко материться, высокий человек теперь снова с интересом посмотрел на нее.
- Так, а девушкам здесь ругаться запрещено - или ты просишь прощения, или продолжим учебу. Что выбираешь? - Олег Аркадьевич выглядел сейчас, как школьный учитель у доски, муштрующий непослушного ученика.
- Пошел ты…
- Еще пять… Короче, пока не попросит прощения.
Ребята секли неторопливо, давая Рите время прочувствовать каждый удар и испытать страх в ожидании следующего. Под конец продленного наказания девушка замолчала, по ее щекам текли слезы. Она болталась на веревке, как мешок с песком, вздрагивая всем телом при каждом ударе, а плеть равномерно, не спеша прохаживалась по ее спине…
- Простите… - выдавила наконец она.
- Ну вот, так бы сразу… И что упрямиться?.. Девочки, - обратился он ко всем прибывшим, - давайте жить мирно, вы же к нам надолго, даже более того - навсегда…
Риту тут же опустили на пол, отвязали руки. Она свалилась, как куль, измученная физически и, похоже, уничтоженная морально. Все остальные пленницы со страхом и жалостью смотрели на нее… Так расправились с самой сильной, красивой и смелой из них…
Теперь воцарилась полная тишина.