- Ребятки, обработайте ее! - распорядился худой.
Двое парней в голубых костюмах уже и сами направились к девушке и быстро, умело смазали рубцы на ее спине мазью, это, наверно, были медики. Мария слышала, как один из них успокаивал Риту:
- Ничего, ничего, все пройдет, не плачь, это ерунда, такие тут игры… Не надо, пока не закрывай спину, а то сотрешь всю мазь.
Хозяин внимательно наблюдал за их действиями.
- Такой красавице вообще надо всегда ходить голой, да, Стас?
- Ага… - кивнул тот, что уговаривал. - Я таких еще не видел, шеф…
Но хозяин уже отвернулся от них.
- Давай дальше, Олег, заканчивай свою лекцию…
Тот, как ни в чем не бывало, обратился к остальным девушкам:
- Итак, продолжим. Этот человек, - он поклонился в сторону высокого, - начальник всего нашего заведения, наш монарх, можете звать его на восточный манер - Хан, или на русский - Князь, он не возражает против любого имени. А вот этот обаятельный, веселый человек - Леонид Сергеевич, его зам.
Мария заметила, что по лицу толстячка метнулась тень, что-то ему не понравилось в таком представлении, а вот главному подходило имя "Хан", было в нем что-то вельможное, смесь превосходства, уверенности, чувства собственного достоинства, восточной невозмутимость и жестокости. Такой в любом обществе чувствует себя ханом. Наверно, рос в достатке, с детства пользовался положением родителей и мучил своих нянек и гувернанток.
Хан опять прервал Олега:
- Всех женщин проверили, здоровы?
Тот переадресовал вопрос охраннику:
- Семен?
- Да, пока они были в отключке, у всех кровь взяли, проверили: СПИДа нет, "венеры" и прочего тоже, - четко ответил тот.
- А эта чего тут сидит? - указал хозяин на скрючившуюся Надю.
- Хамила.
- Давай дальше, - Хан потерял к Наде интерес.
- Имена всех врачей я вам пока не буду называть, - продолжил Олег, - все равно перепутаете, потом познакомитесь поближе. К охранникам и лаборантам можете обращаться просто по именам, они ребята молодые, простые, без претензий, но уважение, конечно, все любят. Так что, девушки, ведите себя соответственно, старайтесь не высовываться, не задавайте лишних вопросов, ждите, когда к вам обратятся, тогда дольше проживете. Среди наших врачей есть очень нервные люди, они не любят, когда им перечат… - он помолчал, собираясь с мыслями. - Вас доставили сюда по приказу нашего Хана, - он снова слегка поклонился в сторону хозяина. - Да, девочки, вам крупно повезло, вы попали в закрытое учреждение, на волю отсюда никто не выходит, но жить и здесь можно. Это небольшой научный Центр, тут ведутся секретные исследования, а для обслуживания ученых и персонала требуются женщины. Извините за прямоту, но как тут еще выразишься? Если вы понравитесь кому-нибудь из здешних мужчин, вас возьмут в жены, конечно, неофициально, если нет - для таких найдется работа на ферме. Тут у нас все свое, полностью автономная система, почти полностью, - гордо заявил он. - Все мы тут подчиняемся только нашему Хану, - он взглянул в сторону Хана, тот равнодушно слушал его. - От его воли зависит, будете ли вы жить или умрете, так же, впрочем, как и все мы. Да, самое главное, если с ним что-нибудь случится, всех без исключения, весь персонал уничтожат, поэтому, как бы ни была горька здесь ваша жизнь, как бы она ни сложилась, все вы должны беспокоиться о его здоровье. Вся территория охраняется двойным кордоном. Есть внутренняя охрана и внешняя, они не выпустят без личного приказа шефа никого, даже меня. Понятно? Если кто-то попытается бежать, предупреждаю, на вышках постоянно находятся снайперы, они отлично стреляют, но сразу убивать не будут, просто перебьют позвоночник, это у них такая проверка на меткость - считается высшим шиком остановить человека, но не убить.
Он оглядел женщин, решая, проняло их или нет? Потом продолжил:
- Одна дура попыталась бежать, так ее подстрелили на контрольной полосе, и она неделю лежала там и стонала, сама не могла выползти. Все понятно, девочки мои, красавицы ненаглядные? Набирали вас для развлечения наших ученых, лаборантов и ребят - охранников, так что вам всем должно быть ясно: если будете грубить, хамить, сразу найдут для такой умной другое применение. Но, считайте, что вам все равно повезло - это все же не бордель, подумайте, сколько девчонок попадает за границу, а тут вы у своих и жить будете получше, богаче, чем многие на воле.
Он повернулся к Маше и другим женщинам постарше, стоящим вместе:
- Ну а вас, тетки, разумеется, привезли сюда для обслуживания, это работа на кухне, на ферме и так далее. Завтра с вами разберемся, а сегодня можете отдыхать, позже покажу вашу комнату.
Потом он снова обратился к молодым:
- Жизнь тут у всех непростая, не думайте, что вас как-то особенно обижают, ничего, как говорится, личного, но слушаться надо.
Его прервал высокий:
- Как эту строптивую звать? Я беру ее себе, потом ту малолетку, - указал Хан на Иру, - и вот эту, экзотику.
Он по-хозяйски поднял подбородок смуглой Лики. Она строптиво отбросила его руку.
- Ну-ну, тихо… Какой же ты национальности?
- Русская…
- Ну, конечно, папа - негр, мама - азиатка, а ты русская… Так, вы трое - ко мне наверх, на второй этаж, ждите меня там. Паша, выбрал?
- Не знаю, Хан, может, эту, - молодой черноглазый парень, в таком же как и шеф, халате стеснительно указал на понравившуюся ему девушку.
- Остальных распределяй сам, Олег, - Хан обернулся к выбранным им девушкам: - Чего ждем? Я же сказал - наверх!
Он двинулся по коридору к видневшейся за поворотом лестнице, девушки все еще мешкали. Рита пыталась прикрыться разорванной блузкой, она гневно смотрела вслед шефу, но уже не рисковала громко возражать. К ним подошел охранник, угрожающе поднял плеть:
- Слышали приказ Хана? Или не дошло? Объяснить?!
И девчата покорно пошли следом за хозяином. Теперь понятно, почему он Хан, - гарем себе завел, как на Востоке… Среди оставшихся воцарилась тишина, но потом как-то незаметно атмосфера изменилась. Группа в голубом распалась, смешалась с девушками. Мужчины весело разглядывали девчонок, бросали им шутливые замечания. Вели себя так, словно они не выбирали себе рабынь, а в каком-то сельском клубе приглашали дивчин на танец. Девчата сначала растерянно жались, шарахались, потом непроизвольно начали прихорашиваться, поправлять растрепанные волосы, одергивать одежду и вот уже сами стали оценивать противоположную сторону, бросать кокетливые взгляды на понравившихся парней, даже отвечать на их остроты. Надя тоже пришла в себя, осмелела, громко парировала замечания и сама же первая смеялась своим сальным шуткам. Удивительно, но она понравилась невысокому, спокойному парню.
Мария потихоньку отделилась от толпы, отошла назад и у стены опустилась на корточки - ноги ее не держали. Она с изумлением отметила, что девушки словно забыли об ужасной сцене, разыгравшейся у них на глазах. Наивные, глупые дети… Ушлые девчата по поведению мужчин сразу поняли, что в халатах - это врачи, статус у них повыше, следовательно, и у их женщин также, и потому отобранные ими девушки уже несколько свысока поглядывали на оставшихся. Они словно гордились оказанной им честью. Но парни в костюмах, лаборанты, выглядели явно симпатичнее и моложе…
Олег Аркадьевич привычно руководил процессом, в спорных случаях сам решал, кому достанется понравившаяся девушка, строго придерживаясь местной служебной иерархии.
- Стоп, стоп! Серега, у тебя же есть девчонка? Ты же не начальник, чтобы иметь гарем, это только Хану полагается! Надеюсь, эти женщины у него дольше продержаться, чем прошлый завоз…
Когда всех девчонок разобрали, Олег Аркадьевич отправил оставшихся в другой корпус, значит, здесь несколько зданий, поняла Мария. Потом он показал ей и ее товаркам комнату в конце коридора первого этажа. Хотя, похоже, это не конец коридора, дальше он поворачивал за угол. Значит, здание в плане, скорее всего, имеет форму буквы "П".
Выделенная им комнатка была совсем небольшая, там стояли четыре кровати, на одной из них сидела старушка, лет восьмидесяти.
- Вот, Наталья, тебе напарницы.
- Привезли смертниц, - она угрюмо смотрела на вошедших. - Проходьте, чего стоять-то, вон койки уже пустые, занимайте.
- Почему смертниц? - переспросила Валя.
- Так нас, старух, для опытов сюда везут. Долго такие тут не живут… Вы только сильно молодые для этого, и чегой-то они вас взяли? Мы тут усе совсем старые были, рухлядь.
- Каких опытов? - Мария почувствовала, что от ужаса у нее немеет язык.
- Так они ищут лекарство от старости и на нас опыты ставлют.
- Тихо, тихо, Наталья, не пугай женщин. Не так уж все страшно… Ну, будете витаминчики принимать, так это и в аптеке можно купить черти-же что, а тут все-таки проверяют, ученые ведь работают, не просто так людей травят…
- Ага, проверяют, на нас… Может, конечно, вам и повезет… Если повезет - помолодеете, а нет, стало быть, нет… Только при мне еще никому не повезло, за полгода пять старух померло…
- Да хватит тебе! Петровна умерла от рака, не успела и попробовать омолодиться… Ну, умер кто-то, так ведь возраст - то у всех у вас какой был! Долгожителей собирали по всем стардомам России, им и без посторонней помощи помирать уж пора было. Так что нечего паниковать, все когда-нибудь умрем… - легко закончил он. - Располагайтесь, дамы, завтра вам выдадут все необходимое - белье там всякое, халаты. Потом решу, кто где будет работать.
- Ишь, мужиков-то не берут, только над бабами куражатся… - продолжала Наталья.
- А кто все время молодится, мужики или женщины? Кто кремами пользуется, подтяжки делает? То-то, потому женщин и везут, им лекарство должно подходить. Кстати, старики тоже тут были, не только бабки. Ну, все, баста, спите.
Олег Аркадьевич торопливо вышел. Кажется, ему было стыдно смотреть на побелевшие, вытянувшиеся лица женщин. Так, примерно этого она и ожидала… Вот такая, значит, у нее будет смерть - на лабораторном столе. Не зря по дороге сюда вспоминала всю свою жизнь, словно прощалась перед смертью…
- Ях-ях-ях, - заохала на свой манер Галя.
Ночью Мария долго ворочалась, ее напарницы уже храпели, а она никак не могла заснуть, в конце концов встала, натянула чей-то халат, висевший на вешалке у двери, скорее всего, он уже не понадобится своей хозяйке, и вышла в коридор. Прошла до холла, а там - к окну. Бездумно смотрела на черное южное небо, усыпанное яркими звездами, на темные силуэты деревьев, на далекую сторожевую вышку с часовым. По двору пробежал громадный пес - тоже, наверно, сторож…
- Чего не спишь?
Она вздрогнула, обернулась - рядом стоял Хан в длинном полосатом махровом халате, подошел так неслышно… Смотрел на нее, сощурившись, подозрительно, недобро…
- Не могу заснуть… - она решила воспользоваться моментом и поговорить с хозяином их жизни, попросить, чтобы он отпустил ее, даже рот открыла, собираясь произнести: "Отпустите меня", - и тут же поняла, что это напрасно, зачем же тогда унижаться?
- И что ты хотела сказать? Чтобы тебя отвезли домой? - он насмешливо смотрел на нее. - Правильно, что не стала этого говорить.
- Почему?
- Бессмысленно, никого не отпущу. И чем же ты хотела мотивировать свою просьбу, какие есть основания? Что-то для кого-то изменится, если ты не вернешься?
Мария задумалась, а что может измениться? Да ничего не изменится. Сын небось и без нее поступит в институт, а муж другую себе найдет… На работе и вовсе не заметят ее исчезновения…
- У меня вот есть цель в жизни, глобальная, так сказать, от ее достижения у многих жизнь поменяется к лучшему. Наверно, из-за этого я и живу, хотя мне предрекали смерть еще семь лет назад. Я нужен человечеству.
- Я тоже нужна, - строптиво ответила она.
- Зачем? Кому? - Он даже рассмеялся. - Ну, расскажи, чем ты там занималась? И что такого особенного не успела сделать, нужного человечеству?
- Думаю, важнее быть нужной одному конкретному человеку, чем всему человечеству. Все человечество - это слишком расплывчато, все равно, что никому…
- Ну, это спорный вопрос. Если я найду способ продления жизни, молодости, то сколько людей будут мне благодарны! И неважно, что нескольким уже прожившим свое теткам, придется ради этого умереть. Ты вот явно свою задачу выполнила - детей родила, верно? Небось этим и гордишься.
- Да, я считаю, что для женщины главное - родить и вырастить умных и здоровых детей, мужчины же пусть двигают прогресс, раз рожать не умеют… А если мужчина заставляет жену еще и работать, то выходит, это он не состоялся как мужик. Хотя и мне гордиться особо нечем, я не мать - героиня.
- Если это твое жизненное кредо, тогда что еще от тебя ждать? Из детородного возраста ты уже вышла, зачем тебе жить дальше? Чтобы борщ мужу сварить? Да чтобы самой его есть и мужа пилить? Признайся, ведь пилила почем зря? - Он явно развеселился и вдохновенно продолжал унижать Марию: - Такие, как ты, только место занимают под солнцем.
- Не я придумала, чтобы люди жили до старости… Должен же кто-то и борщи варить… И потом, я не только мужу, а и сыну нужна.
С этими словами Мария направилась было к своей комнате.
- Стой!
Она не успела остановиться, повернуться, как ее плечо ожег удар плетки. Женщина вскрикнула и невольно схватилась за больное место.
- Мы еще не договорили. Заруби себе на носу, на будущее: если не хочешь получать порку, то жди, когда тебе позволят уйти. Я тебя еще не отпускал… - он помолчал и продолжил, как ни в чем не бывало: - Сколько лет твоим детям?
Мария мочала и он угрожающе поднял плеть.
- Сыну шестнадцать… - растерянно ответила она потирая плечо.
- О-о-о! Ему ты уже не нужна, - безапелляционно заявил он. - И что, всего один ребенок? Сын? Негусто… Наверняка ждет-не дождется, чтобы избавиться от родительского надзора.
- Он заканчивает школу, скоро выпускные экзамены, ему нужна моя поддержка, а потом будут вступительные экзамены. Ведь он сейчас переживает из-за меня, не знаю, как он сможет заниматься? Мать пропала без вести… Для любого человека это большой стресс… Мальчик растеряется, не поступит в вуз… Алеша умный, ему бы надо учиться дальше… Он же еще совсем мальчик, ему нужна моя поддержка, - повторила она.
Она старалась говорить убедительно, но фразы выходили какие-то шаблонные, наверно, потому, что Хан попал в точку: в последнее время она чувствовала, что сын не чает избавиться от ее опеки. Только она все время задвигала эту мысль подальше - он же просто еще ребенок, не понимает…
- Нет, такие отговорки не принимаются, это все дела твоего сына: экзамены - его проблема, если он чего-то стоит, то пробьется сам. Да и муж ведь есть? Поддержит сына. И еще неизвестно, так ли уж ты занималась своими ребенком, как сейчас пытаешься представить? А сама-то ты что-нибудь значишь, без своего сына? Какую ценность представляешь для общества ты лично? Скажи хотя бы, где ты работала? Где просиживала свою жизнь?
- Я и сейчас еще работаю…
Мария замолчала. В проектном бюро, где она трудилась, заказов в последнее время практически не было, сотрудники действительно просиживали от звонка до звонка без дела… Просидела там двадцать лет - как направили после вуза, так и работала всю жизнь, хотя ее сразу ужасно разочаровала работа, не ее дело, не по душе, но поменять почему-то так и не решилась… Прежде как-то так выходило, что ее карьера медленно, со скрипом, но все же двигалась сама собой, а потом здоровья стало не хватать на все. Мужу нравилось, когда дома все блестит, и она постепенно привыкла только отсиживать на службе положенные часы, по возможности не бралась за сложные проекты, просто тайком отдыхала, экономила силы, чтобы выложится дома. И ее вообще перестали замечать, спасибо за то, что не уволили до сих пор.
Двадцать лет она жила для мужа, для сына, всегда торопилась домой, чтобы приготовить ужин, создать уют, нагладить надоевшие рубашки, - муж требовал, чтобы каждый день была свежая, и сделать уроки с сыном. Она никогда не участвовала ни в каких "междусобойчиках" после работы - не отмечала с сотрудниками праздники, дни рождения, не обмывала чужие повышения, потому что ей всегда обязательно нужно было забежать в магазин, зайти в начале семейной жизни в детсад, а потом в школу, частенько - в детскую поликлинику, да все не перечислишь. Такой была ее жизнь, этот человек все угадал. Но пока сын учился в школе, это было оправданно: кто-то же должен был водить ребенка в ясли, поликлинику, сидеть с ним на больничных, помогать мальчику в учебе, сам бы он не потянул. А вот чем она будет заниматься, когда Алешка покинет дом, уедет в институт? Маша уже не раз над этим задумывалась. И впрямь, зачем ей жить? Продолжать наглаживать Вениамину рубашки? Высокомерный Хан прав, она больше не нужна не только человечеству, - если так рассуждать, то половину населения Земли можно считать не нужной, - но и своим близким…
- Ради чего тебе жить? Ради пирожков, которые проще купить готовые, ради сплетен с соседками? Чего тебе ждать от жизни? Только внуков, чтобы постирать пеленки? И тянуть из государства пенсию?
- Я еще работаю… - повторила она.
- Сколько же тебе лет?
- Сорок пять…
- Господи, да у тебя даже не хватило ума вовремя заняться собой! Тебе же на вид пятьдесят пять! Настоящие женщины так не опускаются! Вон Гурченко, сколько ей? Семьдесят? А как она выглядит, молодых девчонок могла бы играть!
Мария отвернулась к окну. Что тут можно сказать? Объяснять, что ее брак не раз был на грани развала, и что она прилагала столько сил, чтобы сохранить его, а платила за это своими нервами, ранними морщинками? Что родители мужа болели по очереди, и ей пришлось ухаживать за ними, а они, к тому же, все время жаловались сыну на плохой уход? Она из кожи лезла, пытаясь им угодить, возилась с ними, а ее мать в это время тихо угасла, без всяких жалоб, и Мария до сих пор винила себя за то, что проглядела, не заставила ее вовремя лечиться… Да и сама она в последние годы вдруг начала без конца болеть… Когда столько несчастий сразу сваливается на человека, вряд ли у него остаются желание и силы заниматься своей внешностью. Хотя есть у нее знакомая, та все выдержала… Что поделаешь, она не такая, ну не борец, не смогла противостоять ударам судьбы. Да, выгляди она сейчас моложе, ее бы небось не взяли сюда с такой целью…
В отражении на стекле она увидела, что этот неприятный человек все так же злобно смотрит на нее. И почему он ей показался в первый момент таким красивым? Набросился, как коршун…
- Ну что, нечего сказать, клуша? - и совершенно не в тему, продолжил: - Как от бессонницы избавиться, не знаешь?
- Молоко горячее помогает…
- Пойди, нагрей, - распорядился он, и вдруг добавил: - И себе тоже. Вон там кухня, если закрыта - ключ вверху, пошарь над дверью.
Судя по выражению его лица, сейчас было лучше не спорить, она почувствовала: в случае неповиновения можно ожидать чего угодно - еще один удар плетью или кулаком или он вообще убьет ее… И Мария пошла, какой смысл вставать в позу, отказываться выполнять его распоряжения, ускорять свою смерть, если ей и так осталось жить немного? Если уж с красавицей Ритой так обошлись, то ей и вовсе нельзя надеяться на человеческое отношение.