17
- На ферму! - Долгачева кивнула в сторону, где на отшибе от села, на лужайке, еще не успевшей почернеть от коровьих следов, весело светились окнами темно-коричневые корпуса комплекса. - Поглядим, что сделал Варгин за последнюю неделю.
Неделю назад Екатерина Алексеевна была тут, на комплексе, смотрела. Эти два коровника за околицей были надеждой Варгина. Старый коровник - ветхий, худой - был возле самого правления, посреди села. Стропила местами обрушились, крыша латана и перелатана. Черные листы шифера, как заплаты, виднелись из окна председательского кабинета, стоит только поднять голову.
Сегодня мало уже осталось в Загорье тех людей, которые помнят то время, когда строился этот коровник. Фамилии их высечены на мраморных плитах, что стоят в сквере, у правления. В живых-то и остался, может, какой десяток стариков и баб. Они-то помнят - должны помнить! - как строился коровник. Это была первая постройка после того, как мужики сошлись вместе. Миром они рубили ферму, крыли дранкой. С какой радостью заводили они в новый коровник коров, обитавших до этого в холодных ригах раскулаченных мужиков.
И вот некогда новый коровник устарел. Нижние венцы его сгнили, сруб осел, врос в землю. Разные председатели и в разное время чинили, латали его крышу. А он год от года становился все ниже и ниже.
Теперь уж никто не мог в нем признать красавца, в котором души не чаяли. Из-за кучи навоза, который скопился рядом, коровника совсем не видно стало. Только и виднелась широкая его крыша и подслеповатые оконца, забитые сторновкой в лютый мороз.
Варгин давно задумал перевести стадо: не ровен час крыша обвалится, придушит коров, и размахнулся на комплекс: два коровника, по четыре сотни голов в каждом, родильное отделение, телятник, кормоцех, склад для корнеплодов, силосные ямы… Чтоб не хуже, чем у других.
Варгин строил три года, а то и дольше. Как церкви на селе, бывало, строили: появлялись деньги - строили, нет денег - бросали дело. И лишь за последний год двинулось со стройкой. Появились деньги, отыскал Варгин надежного подрядчика. Строители за весну выложили стены второго коровника, сделали железобетонные перекрытия, покрыли фермы шифером, да не каким-нибудь, а цветными листами, и работу свою увековечили. "ПМК" - написали, а далее - номер и дата.
Если так и дальше у Тихона Ивановича дела пойдут, то к ноябрьским праздникам он, глядишь, и вправду переведет свое стадо в комплекс.
… Сразу же за фермой, до самой Оки, - загонки для коров: обводненные пастбища, которые Варгин уже вспахал, улучшил и залужил. Всходы луговых трав уже зеленели, и Долгачева порадовалась: коровы у Варгина всегда будут с сочными кормами.
Екатерина Алексеевна вышла из машины и постояла, осматриваясь. Кругом, как и на всякой стройке, были ящики, вагончики, груды битого кирпича. Сухой тропкой она прошла в коровник. В комплексе было гулко и пахло известкой и олифой от свежевыкрашенных труб. В дальнем конце коровника всполохи электросварки высвечивали белые бока баков - емкости для сбора молока.
"Значит, тут есть живая душа", - обрадовалась Долгачева. Она шла по широкому проходу, где не было ни стойл, ни привязей для коров, только поблескивали масляной краской трубы да светились лужи: видимо, остались после опробования автопоилок.
Пока Екатерина Алексеевна шла в другой конец, где вспыхивали огни электросварки, ей вспомнилось, сколько времени отнял у нее этот комплекс. Она осматривала это место перед строительством, когда ничего еще не было: ни стен, ни крыши, ни этих кормушек. А была лишь поляна, покрытая бурой прошлогодней травой. И посреди этой поляны кучно чернели сухие будылья репейника да тут и там белели колышки - фундамент будущих стен.
Варгин, оживленный как всегда, говорил:
"Вот какой комплекс мы отгрохаем! Юртайкина умрет от зависти".
Долгачева бывала на стройке чуть ли не каждую неделю.
Тихон Иванович приглашал ее всякий раз, когда ему что-либо нужно было - шифер для трубы, и он уговаривал Екатерину Алексеевну помочь.
Долгачева помогала. Вот почему теперь она чувствовала себя хозяйкой и, довольная тем, что сделал за неделю Варгин, поглядывала по сторонам. Водопроводные трубы, ведущие к автопоилкам, были еще кое-где не покрашены; на стыках их виднелись черные жгуты швов электросварки. Под ногами валялись клочья кабалки, обрезки труб, над головой ворковали голуби - они уже заселили коровник.
Трубы варил угловатый парень в брезентовой куртке и грубых рукавицах. Он сидел на корточках и, придерживая перед глазами щиток, тыкал электродом. Чуть поодаль стоял бригадир - курил. Бригадира Долгачева знала - встречала не раз во всяких хозяйствах. Судя по всему, и он знал ее: увидев Екатерину Алексеевну, он что-то сказал сварщику и, переступив через провод, пошел навстречу Долгачевой. Пока он шел, она приглядывалась к нему. В глазах бригадира было удивление: как, одна, без председателя? Кто ж в наш век ездит поодиночке?
Екатерина Алексеевна знала об этом. Даже ее старый друг, начальник сельхозуправления Подставкин, и тот ездил цугом, на двух машинах. Перед правлением колхоза грузные мужики выпрыгивают из машин. По восемь человек ездят. Причем чем меньше начальник, тем он с большим апломбом ездит.
Но Долгачева любила ездить одна. Она даже Варгина не взяла с собой на комплекс. Потому-то и удивился бригадир. Он поздоровался с Долгачевой за руку и что-то сказал при этом. Но из-за стрекота электросварки она не поняла его слов и заговорила о своем: почему по всей стройке разбросаны трубы? Бригадир обещал убрать.
Сварщик закончил шов. Был он ровен и на глазах из малиново-красного становился черным с сероватой окалиной по бокам.
Парень отложил щиток и поздоровался.
Долгачева ответила ему.
- Варгин тут был? - спросила она.
- Был, как же. Тихон Иванович и начинает свой день с коровника и кончает им. Глядит - не наглядится.
- А как вы ладите в Варгиным? - спросила она.
- Ничего, ладим! Он хоть и ворчливый мужик, но ничего, справедливый. Беда у нас другая, Екатерина Алексеевна: электроды. Проволока, а не сталь.
- Других у меня нет, - шуткой ответила она. - Не давайте большое напряжение - и все.
Сварщик от удивления уставился на нее: откуда она знает?
- Да, уменьшите напряжение - и дело пойдет, - повторила она.
- Стараемся, - сказал он, и снова искры посыпались на бетон.
Бригадир навязался показать Долгачевой коровник. Они пошли вместе, и, пока шли, Екатерина Алексеевна расспрашивала бригадира: много ли работы на комплексе, чего им не хватает? Хотя сама видела все. В доильном зале шел монтаж "Тэндема" - агрегата, пришедшего на смену "Елочке". На монтаже работало человек шесть слесарей. Они о чем-то спорили. Бригадир вмешался в их разговоры, извинившись, спрыгнул в бетонированный бункер, где шли работы.
Оставшись одна, Долгачева прошла к воротам, выходившим на улицу. Эта сторона коровника была обращена к Оке, на юг. Все поле вокруг стойла было перерыто канавами. Долгачева пожалела даже, что вышла сюда, а не на дорогу.
С высоты виднелся весь луг по Оке. Пастбища, поделенные на загонки, казались неестественно правильными, как соты. А там, вдали, где в майне работал земснаряд, виден был песчаный террикон. У подножья его паслось стадо. Испестрив пойму, коровы разбрелись по лугу.
Долгачева шла вниз и думала о том, что уже давно пора поливать пастбища, а Варгин что-то медлит.
Екатерина Алексеевна издали заприметила доярок, толпившихся в тени дощатого навеса. Она прибавила шагу. Ей хотелось застать доярок, пока они не разбрелись по своим группам. Она даже посетовала на себя, что не подъехала к ним на "газике", а оставила машину возле комплекса.
Долгачева любила доярок. Еще с председательских времен это сохранилось. Редко какую доярку в районе она не знала в лицо. Одной она вручала премию на совещании передовиков, другой помогала с дровами, третьей - устроить ребенка в интернат: школ во многих колхозах нет.
Кто-то из доярок заприметил Екатерину Алексеевну, и все они, как по уговору, стали обратно вешать свои доильные аппараты да ставить на место ведра.
18
- Здравствуйте! С летом, с новосельем вас, - сказала Долгачева весело, подходя к дояркам.
- Смеетесь, что ль, Екатерина Лексевна? Лето у нас нынче невеселое, - отозвалась за всех Прасковья Чернавина.
- Почему невеселое? - спросила Долгачева, присаживаясь на лавку, сколоченную тут же, под навесом.
- Отнимают у нас пойму! - вступила в разговор Клавка. - Последней нашей надежды лишают.
- Кто лишает? - спросила Екатерина Алексеевна не очень уверенно. Она вспомнила, что еще год назад в облисполкоме был такой разговор - об отчуждении земель. Строители разведали большие запасы гравия и предупреждали, чтобы эти земли не занимались. Но в разговоре колхоз "Рассвет" не упоминался, и Долгачева успокоилась.
- Приехали какие-то начальники. На двух черных "Волгах", - горячилась Клава. - Посмотрели наши луга. Съездили на карьер, взяли с собой начальника карьера - да в райисполком. Они у вас-то не были?
- Может, и были. Но я с утра - в колхозах. Не знаю.
Долгачева знала только одно, что отчуждение этих земель - дело времени и разговором тут не поможешь. И она не хотела успокаивать доярок.
- С ними разговор короток, - снова заговорила Прасковья. - Они уже с картой заявились. Прямо горе какое-то: не дает им Ока покоя. Еще ту землю, у озера, не восстановили, как обещали. А им уже подай новую.
- Городу нужен строительный материал, - сказала молодая доярка с доильным аппаратом на плече. - Дома делают из нашего гравия.
- Так уж на нашем лугу все клином и сошлось? - не унималась Прасковья. - Вон его сколько - камня-то. Одной Лысой горы хватило на десять лет. А они все наши луга снизвести хотят.
- Так и роют и ищут его по всей Оке, - заметила молодка.
- Управы на них нет никакой. Вот в чем дело! Камень рвут. Песок сквозь сито процеживают - все гравий ищут.
Женщины еще поговорили - и все про гравий да камень: как его рвут по всей Оке да куда-то увозят; и так завелись, что уж с этой темы не могли перейти на другую. Выждав, Долгачева заговорила об этом "другом" - о надоях. Она знала, что только этим можно перебить разговоры о камне да о земле: все-таки надои им ближе и понятнее, чем гравий.
- Какие тут надои? - вздохнула Прасковья.
- А Варгин обещал, что на комплексе он догонит по надоям успенцев, - напомнила Долгачева.
- Как бы не так - догонишь успенцев. У них луга сохранились, да и комбикорма они дают от вольного, - поддержала Прасковью Клавка Сусакина.
- С ними нам не тягаться, - вновь заговорила Прасковья Чернавина. - У них деньги зелененькие. В райком делает вид, что не знает, - всех вровень с ними ставит. Наши коровы зиму зимуют - не дождутся, пока луга зазеленеют. А у них - всегда зеленая подкормка.
Прасковья говорила не намеками, как другие, а напрямую. Она знала, что Долгачева - женщина искренняя, к тому же она в карман за словом не полезет. С доярками Екатерина Алексеевна считалась. Каждую неделю она выступала по радио, хвалила одних, корила других. Чего только не устраивала - и слеты передовиков, и собрания молодых, старых, отстающих… Доярки знали, что она к их словам неравнодушна. И теперь выжидали, что ответит Долгачева.
"В их словах есть доля правды, - думала Екатерина Алексеевна. Но лишь доля. Конечно, успенцы имеют комбикорма. Но кто мешает их колхозу иметь столько же, скажем, травяной муки? Все в организации дела. Летом в "Рассвете" не меньше травы, чем во всех хозяйствах".
Екатерине Алексеевне уже не терпелось ввязаться в спор. Доярки знали ее характер и хотели подзадорить Долгачеву.
Она бы не утерпела - сказала им. Но в это время Прасковья, вытирая руки о передник, сказала примиряюще:
- Сам катит!
Доярки разом оглянулись, поглядели на взгорок, где пылила машина, и скорей разбирать доильные аппараты, которые висели под навесом. Не спеша расходились - то ли побаивались председателя, то ли в самом деле пришло время доить. Наблюдая за тем, как оживились доярки, Долгачева улыбнулась: в колхозе Варгина уважали. Уж очень быстро все доярки разошлись по местам.
Последней уходила Прасковья Чернавина. Она делала все неторопливо, основательно: взяла полотенце, ведро с теплой водой и не спешила следом за всеми, словно ждала чего-то.
- Екатерина Алексеевна, - сказала Прасковья. - Вы не уезжайте, не сказавши нам слова. Попьем чайку с вами, погутарим.
- Устанете небось. Домой скорей бежать надо. Старика кормить. В стойло сходить.
- Ничего. Дома-то мы всегда будем. А вас видим, как ясное солнышко, раз в месяц.
Сказала - и пошла к своей группе.
"А может, это не Варгин вовсе едет? - присматриваясь к машине, думала Екатерина Алексеевна. - Может, это комиссия из райисполкома возвращается?"
Однако через минуту-другую стало ясно, что это спешил Тихон Иванович. Машина свернула к летнему стойбищу. "Волга", на которой ездил Варгин, была одна такая на весь район - черная. Но она только с виду была новая, а на самом деле - мятая-перемятая. Живого места у нее не осталось. Из кювета придорожного ее трактор вытаскивал, зимой с ходу ее заводили… Тихон Иванович ездил на ней каждой полевой дорогой, между хлебами. Ничего не поделаешь: председателю за день во многих местах надо побывать и всюду успеть. А "газика" у него нет. Да Варгин не очень и добивался его. Так как он считал, что это непорядок - трястись на "газике" он хотел ездить с комфортом. Или он не заслужил этого? Или не его трудом держится хозяйство? Он не говорил об этом прямо, а по повадкам и по выражению его лица можно было догадаться о его мыслях.
Наверное, Варгин знал, что застанет тут Долгачеву - потому и спешил.
Машина остановилась возле загонки. Хлопнув дверцей, из "Волги" вышел Тихон Иванович - плотный, в старомодном костюме, шитом небось лет десять назад. Оглядевшись, он надел шляпу и споро пошагал по луговине.
Доярки разошлись. Стоя в тени, под навесом, Долгачева наблюдала за приближающимся Варгиным. Обветренное скуластое лицо его было сосредоточено. В этом лице появилось какое-то новое выражение, которого раньше Долгачева не замечала, - не то озлобленности, не то ожесточения. Екатерина Алексеевна удивилась этому выражению: как можно переживать из-за клочка луга? Долгачева решила ободрить Варгина. Не дожидаясь его приветствия, она сама шагнула навстречу из-под навеса и крикнула нарочито бодро:
- Тихон Иванович, расправьте морщинки. Не надо так переживать. - Екатерина Алексеевна первой протянула ему руку.
- Ну как же не переживать? - заговорил он раздраженно. - Только размечтался: через месяц поставлю коров в новые фермы. Пастбища - рядом. Да какие! Поливные! Залюбуешься. Молоком всю округу залью! - Он помолчал. - И вот тебе - залил.
- Ничего. Главное, коровы будут стоять в тепле. А с кормами как-нибудь обойдется. Карьер же потом вернет вам эти земли.
- Вернет-то вернет. Да в каком виде? Он берет у нас луга. Вы знаете Широково? Озеро. Капусты - на всю округу бывало. А теперь что? Яма! Гравий они взяли, а яму так и не засыпали, бросили. А по договору они обязаны были рекультивировать землю.
- Мы их заставим. Это наша обязанность.
- Заставишь их, - ворчливо согласился Тихон Иванович. - Они и вас не больно боятся. У них тоже план: давай гравий. А на восстановление земли денег не отпускают.
Пыл и злость Тихона Ивановича прошли, и он сразу же как-то смяк, даже солидности в нем поубавилось. Варгин осмотрелся - нет ли кого поблизости - и заговорил тише:
- Я вас, Екатерина Алексеевна, разыскивал. Сказали в райкоме, что вы поехали к Юртайкиной. Я туда ездил. Надежда Михайловна объяснила, где вас найти. - Тихон Иванович отмахнулся: - Черт с ним, с лугом! Сами разберемся. Тут дела поважнее есть. Меня снова таскали туда!
- Куда? - переспросила Долгачева.
- К следователю.
- Я думаю, ничего страшного.
- В том-то и дело. Я понял так, что следователя интересуют мои отношения с Косульниковым. Но я так понял, что они уже все знают.
- Что за чепуха! - возмутилась Долгачева. - Вы - член бюро райкома. Им положено сначала спросить о вас секретаря райкома. А не вашего личного шофера.
- Я тоже так думаю, - согласился Варгин. - Но на всякий случай поговорите в обкоме. Они ведь все знают. Батя, во всяком случае, знает. Я вас очень прошу! При случае узнайте, насколько это серьезно.
- Хорошо. Обещаю. Приходите в субботу вечером. Лучше - с женой к тому времени я что-либо узнаю и скажу вам.
- Почему с женой? Что - у вас торжество?
- Да. Я вышла замуж, дорогой Тихон Иванович. Потом… эта статья. Вы ее уже знаете. В ней есть хорошие слова о вас. Возьмите, еще почитайте.
- Поздравляю.
- Рано еще поздравлять.
- Не знаю, что скажут в обкоме. А по-моему, статья правильная. Комар носа не подточит.
- Там есть раздел о земле. О том, что бедные земли надо возвращать в их естественное состояние, залужать.
- Мысль дельная, - уклончиво сказал Варгин.
- Ну вот, и вы говорите, что мысль дельная. А Батя на эту мысль может посмотреть по-иному.
Варгин считал, что настало время, чтобы переменить разговор.
- Вас до комплекса на машине подбросить? - спросил он.
- Нет, спасибо. Я обещала доярками попить с ними чая. Оставайтесь с нами.
- Не могу - дела. Привезли новую доильную установку. Монтажники просят совета.
- Тогда поезжайте.
- Всего доброго.
19
Так уж заведено: чаевничали они в красном уголке летнего лагеря. В комнате, куда доярки провели Долгачеву, был стол - громоздкий, под стать хозяину. С одной стороны его, по-деревенски, была поделана широкая лавка, а с другой по мере надобности приставляли скамьи.
На этот раз народу собралось много. Пришли доярки, бригадир, учетчица, которая и заведовала чаевым хозяйством.
В комнате - отметила Долгачева - было чисто. От входа до самого дальнего угла, где на тумбочке стоял телевизор, - постланы половики. Между окнами, выходившими к Оке, висела доска показателей, испещренная цифрами надоев.
Екатерина Алексеевна остановилась возле доски, разглядывая ее.
- Бабы, чай стынет! - позвала к столу учетчица - молодая, шустрая, из тех женщин, которые любят хозяйничать.
Доярки не спешили к столу, прихорашивались. В новом коровнике небось душ будет. А сейчас здесь, в летнем лагере, зеркала нет: поглядеться не во что.
Долгачева поняла, что доярки ее ожидают, не хотят вперед секретаря садиться за стол. Перестала разглядывать показатели (она их и без того знала) и подошла к столу.
- Екатерина Алексеевна, вы у нас не чаевничали?
- Нет, не приходилось.
- Тогда мы вам нальем чайку покрепче. Тихон Иванович любит крепкую заварку. Голова, говорит, светлеет.
- Давайте покрепче.
Признаться, Екатерина Алексеевна была удивлена, что Варгин сохранил обычай чаевничать и на летнем пастбище. Когда Долгачева предложила завести чаепитие на фермах, то она имела в виду зиму. Но и этому чаепитию Тихон Иванович сопротивлялся. "Есть время у них чаевничать? - говорил он. - У каждой дом рядом. А там ребята да ягнята. Хозяйство, одним словом".