Хозяин подземки придирчиво осмотрел гостей, покачал головой и приказал поверх комбинезонов надеть на ноги болотные сапоги. Такая экипировка устроила Вадима и он махнув рукой гостям, отправился по тоннелю. Давид и Вилена пытались не отставать от него.
Лучи фонарей на касках метались по забытому тоннелю метрополитена и вскоре выхватили из темноты лестницу, уходящую вбок. Михайлов, молча, показал гостям на ступеньки лестницы, опять махнул рукой и принялся подниматься в боковой коридор.
Новый пешеходный туннель встретил путешественников стаей недовольных крыс. Вилена испуганно взвизгнула и прижалась к Давиду. Вадим открыл один из поясных подсумков, достал оттуда термитный патрон, поджёг его и бросил в середину крысиного стада. Те сразу запищали и принялись удирать от разбрасываемых патроном жгучих искр.
Проход вскоре очистился, и путешественники пошли дальше. Вдруг дорогу им перегородили кузова нескольких иномарок. Как легковые машины попали в андеграунд – было непонятно, но машины были разобраны чуть ли не до винтика.
– Вот это ещё одни житель подземки, – ткнул Вадим в кузова машин. – Немного дальше по коридору был довольно широкий въезд в подземелье, и его пришлось засыпать, иначе угонщики поселились бы здесь навечно. Отсюда можно попасть к Сенатской и Собакиной башням Кремля, но мы спустимся в канализационный коридор и пройдём по нему почти до самой Лубянки. Так что советую не забывать про респираторы.
– А иначе нельзя? – поинтересовался Давид.
– Основные пути к Лубянской тюрьме давно замурованы, – отрезал Вадим. – Хорошо, что ещё не всё замуровали. Спускаемся в колодец.
По колодцу канализации путешествие было довольно неприятным, но спокойным. Здесь даже крысы не показывались. Но перед самым выходом к Лубянским гротам, путешественникам пришлось преодолевать настоящую подземную реку. Вода в этом сливе была чистая и горячая. Видимо, через этот слив в Москву-реку скидывались водные отходы из какого-то предприятия. Но никаких предприятий, фабрик и промышленных объектов в центре Москвы не наблюдалось. Значит, эта тёплая река была ещё одной тайной подземелья.
Наконец трое диггеров выбрались на довольно обширную площадку. С неё в разные стороны разбегались коридоры. Судя по тому, что Вадим несколько минут соображал по какому коридору идти дальше, эту часть подземелий он знал плохо.
– Точно, нам дальше идти по этому тоннелю, – вспомнил дорогу Вадим. – Я не люблю пятачок Лубянской тюрьмы, потому что здесь не только хохрики появляются, а настоящие призраки.
– Настоящие? – глаза Вилены вспыхнули любопытством. – Ой, как интересно!
– На самом деле интересного мало, – возразил Вадим. – Интересного мало потому, что явления призраков в подземном мире просто так не случаются. Это ведь души безвинно казнённых здесь во времена сталинского тоталитаризма. Привидения не всегда ведут себя тихо. Чаще нам приходится удирать от них, так что по коридору пойдём в пристёжке.
Михайлов достал альпинистский трос с карабинами, пристегнул себя и заставил пристегнуться Давида с Виленой. Тем ничего не оставалось, как слушаться руководителя экспедиции. Коридор скоро вывел их к провалу, преодолеть который можно было только по узенькой тропинке, плотно прижавшись к стене.
– Я же говорил, что связка понадобится, – буркнул Вадим.
Ребятам нечего было возразить, да и не хотелось. Оба соображали, какие ещё альпинистские трудности и рогатки им подарит подземелье Москвы? Провал остался позади и вскоре путешественники наткнулись на настоящую стену из силикатного кирпича.
– Откуда здесь это, – решил узнать Давид.
Вадим оглянулся и спокойно ответил:
– Вот это одна из стен Лубянских подвалов. Я думал, вы догадались. Но это неважно. Нам отсюда вправо. Только осторожнее. Там открытая могила…
Так и оказалось. Впереди возле стены показалась вырытая в тридцатых годах траншея, куда НКВДэшные отморозки вытаскивали и сбрасывали умерших в тюрьме или скончавшихся от пыток заключённых. Яма оказалась наполнена доверху, но засыпать могилу никто не собирался. Скелеты людей лежали в беспорядке и за прошедшие годы были начисто обглоданы крысами.
Все трое прошли мимо траншеи с покойниками осторожно, будто боялись потревожить умерших в неволе людей.
– По-моему, вам нужно куда-то сюда, – Михайлов ткнул пальцем на показавшуюся впереди стену с такой же кирпичной, как у Лубянской тюрьмы кладкой.
– Давид! Это наш подвал! – воскликнула Вилена. – Смотри! Несущие столбы фундамента заложены кирпичом.
– Вижу, Бусинка, вижу, – кивнул Давид. – Вы действительно вывели нас к той самой стене, только снаружи, – объяснил он Вадиму. – Может быть, поможете проникнуть в замурованную комнату подвала?
– Хм-м, – подал голос Вадим. – А зачем я, собственно, вас сюда привёл? Поймите, я тоже не кладоискатель, но такие приключения стараюсь не пропускать, поэтому и телеглаз с собой захватил.
– Телеглаз?! – ахнули в унисон Давид и Вилена.
– Да, так, – кивнул Михайлов. – И вы сейчас поможете мне его подготовить.
Он достал из небольшого, казалось бы, оранжевого рюкзачка прибор телеглаза, аккумулятор и плоский монитор. К ним прилагалась миниатюрная камера на длинной и гибкой металлической трубке, которую можно было просунуть в любое отверстие.
Настроив прибор, Вадим просунул его в дыру, где по предположениям Давида находились деревянные сундуки. Монитор сначала ничего не показывал, будто для телеглаза не хватало дневного освещения. Но вдруг на экране стали возникать прямоугольные коробки зелёного цвета. Михайлов даже присвистнул. Волнение хозяина подземки передалось его гостям. Вилена и Давид с любопытством, сопровождающимся неизменными мурашками по спине, вглядывались в плоский экран монитора.
– Ну, ребятки, – подал голос Вадим. – Ну, ребятки, мы, кажется, наткнулись на такие же сундуки, что попались нам в Боровицком холме.
– Вот те раз, – удивилась Вилена. – Такие же? Вы не ошибаетесь? Если это царская библиотека, то почему она спрятана в разных местах? Книги, скорее всего, должны быть замурованы в одном месте.
– Это кто вам сообщил такую глупость? – усмехнулся Вадим. – Сам Иван Васильевич или его верный пёс Малюта Скуратов?
– Будет вам, – обиделась девушка. – Я высказала только предположение, потому что клад, по сути, закапывается в одном месте. Сокровища, будь то монеты, драгоценные камни или же уникальные книги прячутся не для поиска, а для того, чтобы клад нельзя было обнаружить даже самым дотошным кладоискателям, ибо сам хозяин, либо его потомки должны чётко знать место, где для них хранится завещанное сокровище.
– Что ж, вполне логично, – согласился Давид. – А ты не предполагаешь, что у настоящего клада могут быть несколько двойников?
– Ваш приятель прав, – подал голос Вадим. – Царь Иван Васильевич был очень подозрителен и вполне вероятно подготовил хранилище для книг в нескольких местах. К тому же, он мог просто расчленить библиотеку и замуровать её в разных комнатах.
– Вспомни, что сказала Ляля, – поддержал Михайлова Давид. – Сатанисты пронюхали об имеющихся в царской библиотеке фолиантах Чёрной магии, а это для них долгожданная победа, потому как будет получена ожидаемая власть над всем миром.
– Знаешь, дорогой, – глаза Бусинки превратились в две ехидные щёлки. – По-моему, власть американских архантропов над внешним миром уже давно установлена. Вспомни, в XIX веке банкир Морган сказал любопытную фразу: "Дайте мне во власть центральный банк любой страны, и я в самое короткое время поставлю эту страну на колени перед Вашингтоном". А какой центральный банк в любой стране не принадлежит сейчас Вашингтону?
– Китайские банки сторонятся от такой дружбы, – резюмировал Вадим. – И ещё финансовое противостояние крупных арабских банков.
– Разве что иракские и китайские, – согласилась Вилена. – Остальные банки вместе с правительствами стран пляшут под дудочку дядюшки Сэма.
– Ох, Бусинка, любишь ты ложку дёгтя преподнести в самое неподходящее время! – воскликнул Давид. – Мы здесь собрались обсуждать проблемы мирового кризиса, устраиваемого американцами? Нет? Вот и давайте заниматься тем, за чем пришли. Но как мы будем ломать стену? – обратился он к Вадиму. – Я как-то не подумал монтировку или ломик захватить.
– Я подумал, – вздохнул Михайлов, всем своим видом показывая, дескать, что бы вы без меня делали! На это ребятам нечего было возразить, да и не хотелось. Меж тем хозяин подземелий вытащил из того же рюкзачка небольшую дрель-перфоратор, включил её и принялся долбить стену в том месте, где сверху уже свалилось несколько кирпичей.
Вскоре дыра в стене превратилась в довольно большой проём, через который можно без проблем проникнуть в тайную комнату. Деревянные ящики, поставленные друг на друга почти до самого потолка, блестели пузатыми боками и приглашали полюбопытствовать, что же прячется у них внутри. Только Михайлов, выключивший дрель, но не успевший её спрятать, застыл в необычной позе.
– Что случилось, Вадим? – спросил Давид.
– Тихо, – цыкнул на него хозяин подземки. – Замрите!
Ребята застыли, почувствовав какую-то надвигающуюся опасность.
Где-то очень далеко слышался угрожающий шум, будто подземный бульдозер продирался по коридорам подземелья и крушил все стены, попавшиеся у него на пути. По звуку нельзя было определить, что же это такое, но Михайлов, опираясь на собственный опыт, уверенно произнёс:
– Где-то водопровод прорвало. Вода, судя по звуку, скоро будет здесь. Так что на сей раз наше исследование откладывается.
Вдруг женский писк и возня заставили мужчин обернуться. Недалеко от них Вилену схватил за горло какой-то человек. В свету фонарей Давид увидел и узнал того самого охранника, который напал на него возле Дома Черткова несколько дней назад. Парень сделал шаг к агрессору, но тот остановил его хриплым приказом:
– Стоять!! Или я твоей сучке глотку перережу!
Только тут мужчины заметили в руках у насильника довольно большой тесак, острой стороной приставленный к горлу девушки.
– Стоять! – скомандовал ещё раз охранник. – Я тебе говорил, что нечего шляться возле нашего дома! – обратился он к Давиду. – Но своей находкой вы нам помогли, поэтому живите пока. А тёлку твою я с собой заберу…
Возможно, разбойник ещё хотел что-то сказать, но не успел. Сзади ему в спину ударил мощный водяной поток, вырвавшейся на волю. Свирепая водяная стихия сметала всё на своём пути. Не избежали этого и Давид с Вадимом Михайловым, но их поток отбросил чуть в сторону, а разбойника, не отпускающего Вилену, пронесло мимо мужчин куда-то в темноту.
– Бу-си-и-ин-ка!! – заорал что было силы Давид. – Бу-си-и-ин-ка!
– Тихо ты! – прикрикнул на него Вадим. – Своей девушке ты никаким воплем не поможешь. Нам надо сначала выбраться отсюда.
Тут только Давид почувствовал, что Михайлов успел схватить его за шиворот и удержал от бешенного потока воды.
– Давай поднимемся в нишу, – скомандовал Вадим.
Под потолком тоннеля в этом месте виднелась чёрная дыра. В неё-то чуть ли не силком Михайлов затащил Давида, бросил на пол и уселся сам. Давид тоже сел и осветил своим фонарём нишу, спасшую их от водяного потока. Здесь в незапамятные времена тоже был туннель, но чьи-то заботливые руки заложили проход аккуратно подогнанным кирпичом. Наверное, с той стороны даже нанесли штукатурку на новую стену, чтобы скрыть вход в подземелье. Михайлов тоже осмотрел стену и заворчал:
– Попали мы с тобой, Давид, как куры в щи.
– Кур в ощип, – поправил его парень.
– Не всё ли равно? – продолжал ворчать Вадим. – Все наши инструменты унесло это половодье, так что продолбить стену нечем.
– Может быть, вода скоро спадёт? – предположил Давид.
– Ага, – ядовито усмехнулся хозяин подземки. – А мы будем ждать у моря погоды. Такие прорывы, чтобы ты знал, бывают в подземном царстве не слишком часто, но бывают. Сейчас затоплен, скорее всего, весь район. Вода идёт под давлением, значит прорыв серьёзный. Но это и хорошо. На такие аварии вызывают МЧС быстрого реагирования. Только всё равно вода не спадёт дней двадцать-тридцать, а то и больше. За это время мы просто задохнёмся здесь, даже противогазы не помогут.
– У меня уже нет противогаза, – сконфужено признался Давид.
– Тем более, – отметил Вадим. – Значит, нам нужно постараться разобрать заложенный проход с этой стороны. Нож ты ещё не потерял?
Давид пошарил по поясу и обнажил финку, у которой на одной стороне были зубья пилы.
– Вот и хорошо, – обрадовался Михайлов. – Давай поддевать каждый кирпич с разных сторон. Труднее всего будет вытащить первый кирпич, а там… в общем, давай работать. Не получается только у того, кто ничего не делает.
Глава 9
Стоит ли говорить, что Фёдор Кузьмич применил все с детства заученные врачебные навыки, чтобы привести Государя в надлежащий вид. Игумен Агафангел несколько раз пытался прорваться в келью, где колдовал над царским здоровьем его камергер, но тот всякий раз вежливо оттеснял настоятеля в коридор и обещал, что император с часу на час придёт в себя и, конечно же, уделит время хозяину монастыря.
Архимандрит Агафангел на время успокоился и решил потерпеть. Но терпеть ему пришлось до следующего дня, когда в храме Святого Георгия совершалась утренняя Литургия. Император вместе с Фёдором Кузьмичом явились на богослужение, и Александр Благословенный попросил настоятеля исповедовать его перед отбытием из монастыря.
Постоянных насельников монастыря было немного, но даже в меньшинстве монахи так сумели отрепетировать церковное песнопение, что любая профессиональная хоровая капелла позавидовала бы этим отшельникам. Вероятно, каждый из них представлял, будто бы поёт в последний раз. Особенно проникновенно у них получился ирмос "Иже херувимы". Государь, слушая монашеское пение, даже прослезился. Сам он не знал наизусть устава богослужения, но даже ему что-то показалось странным. И когда он после Евхаристии был приглашён на исповедь, то первым делом решил узнать у настоятеля, в чём суть странности?
Услышав такой вопрос, игумен улыбнулся и попытался успокоить императора:
– Ничего особенного, Ваше Величество. Просто я, как настоятель этой обители, считаю, что отходить от веками проверенного канона не следует. И введённые в церковный обряд патриархом Никоном новшества в 1666 году не совсем соответствуют истине.
– Вам известно, что заключается в истине? – удивился Александр. – Вернее, что есть истина?
– Истина – это всегда то, чего нельзя утаить, – пояснил пастырь. – Такого же мнения и пророк Серафим Саровский.
– Да, я был у него не так давно.
– Вот как? – удивился архимандрит. – Тогда вы, может быть, заметили у старца лестовку?
Игумен показал императору висевшие у него на левой руке необыкновенные чётки. Кожаный ремешок сплетённой в круг лестовки состоял из множества бусинок, но заканчивалась она двумя треугольниками, расположенными один над другим. Причём, оба треугольника были с оборотом.
– О да, именно так, – подтвердил Государь. – Лестовку Серафим Саровский всегда носил с собой.
– Это особые чётки, оставленные православным христианам Василием Великим, – продолжил настоятель. – Но никто из новоделов, последовавших за реформатором Никоном, не молится по лестовке. Этот удел оставлен только для старообрядцев.
– А вы не боитесь Священного Синода?
– Нет, Ваше Величество, не боюсь, – глядя императору прямо в глаза, ответил настоятель. – Я грек и знаком со многими течениями христианства. Недаром, перебираясь в Россию, я принял миропомазание православия и новое имя – Агафангел. Ведь богослужение, не исковерканное на свой лад человеческими умами, осталось только у сторонников старой веры. Поэтому любой пастырь молится Богу так, как требует его совесть. Об этом мы ещё поговорим на досуге. Теперь же, чем я могу облегчить вашу душу?
– И то верно, – согласился царь. – Я верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, иже от Отца рожденнаго прежде всех век. Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рождена, а не сотворена, единосущна Отцу, Им же вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес, и вополотившагося от Духа Свята и Марии Девы вочеловечьшася…
Покаяться же хочу во многих сомнениях своих. Иногда даже в желании оставить предначертанный мне путь Помазанника Божия. В последнее время я чаще стал обращаться с молитвою к Вседержителю, но грешен помыслами, делами и не умением чего-то исправить…
Государь долго сознавался игумену в своих прегрешениях и сомнениях, а тот слушал исповедника внимательно, чуть склонив голову и закрыв глаза. Видимо, так пастырь лучше воспринимал смятения души кающегося и мог найти достойный выход из создавшегося положения.
– Вы, Государь, неосознанно боитесь испытать участь многих из вашего царского рода. В частности, боитесь, что удел, выпавший на долю вашего батюшки, окажется и вашим. Уверяю вас, когда получите известие, то сам Господь поможет вам, но даст испытание.
– Я уже получил известие, владыка, – поднял на настоятеля глаза император. – В Париже я бывал на мистериях у госпожи Ленорман. Как-то раз в её зеркале я чётко увидел себя самого, затем на мгновение мелькнул образ великого князя Константина, которого затмила внушительная фигура другого брата – Николая. После этого я чётко увидел знакомые улицы Петербурга, какой-то хаос, развалины, трупы. Но самое страшное ожидало меня в столице. В прошлом году во время наводнения затопило дворец. А когда вода схлынула, в моей спальне обнаружили крест, занесённый течением с какого-то кладбища. И мне действительно Богом дан выбор: либо на царском троне превратиться в труп и превратить Петербург в сплошное кладбище, либо наконец-то отмолить смерть отца и в молитвах провести остаток дней своих, ибо это не только крест, а ещё жизнь настоящая…
Когда Александр замолчал, архимандрит Агафангел положил епитрахиль на голову императору, стоявшему перед ним на коленях, и произнёс:
– Прежде подумайте, готовы ли вы нести крест свой, ибо обратного пути нет, и не будет? Отпускаются грехи рабу Божьему Александру…
Игумен закончил молитву, поднял с колен императора и заглянул ему в глаза:
– Готовы ли вы принять меня после трапезы? Мне думается, нам есть о чём поговорить.
– О да, владыка, – кивнул Александр. – Я привёз вам с острова Явления хорошие вести. Хорошие вести и свои смятения.
После Литургии гости отправились в трапезную, перекусили и вернулись в свою келью. Настоятель монастыря тоже не заставил себя долго ждать. Сразу же с порога он горящим взором уставился на Александра. Тот немного помедлил, но совсем не из-за того, что желал помучить монаха. После добровольного купания в осенней воде, император, ни разу до того не болевший, чувствовал себя не совсем хорошо. Он бы давно уже отправился в Севастополь, где в особняке, предоставленном царю градоначальником, его ждали врачи Джеймс Виллие и Штофреген, которые быстро пособили бы Государю справиться с неожиданным недугом.