– Ничуть, – мотнул головой Вадим. – Очередной раз повторяю, что подземный мир – это совсем другое измерение. Там и время иногда бежит быстрее, чем здесь. Я этого не стал говорить вам потому, что в такое трудно поверить на слово. Теперь же можете сами убедиться либо по телефону, либо в интернете.
– Но как так получилось, что мы потеряли целые сутки?
– Это ещё мало, – уверил его Михайлов. – В подземельях время иногда выкидывает такие фортели, страшно становится. Помните, что древние говорили: "Среди неизвестного в окружающей нас природе самым неизвестным является время, ибо никто не знает, что такое время и как им управлять".
– Что же можно ожидать от временных петель? – удивился Давид.
– Вы правильно отметили – "временные петли", – согласился Вадим. – Там можно провалиться в прошлое и перенестись в будущее, как мы. Я даже составил свою теорию насчёт четвёртого измерения пространства.
– Интересно.
– Время, по моему определению, имеет цикличность. Причём цикл даёт возможность предвидеть будущее и воспроизвести прошлое. И цикличность временных сил создаёт для нашей планеты определённый ритм. А ритм – это и есть жизнь.
Возьмём из общеизвестных наших понятий хотя бы бытиё. С уверенностью можно сказать, что всякое бытиё – физическое, биологическое и психическое протекает в определённых ритмах. Но если происходит разрушение ритма, то неизменно наступает смерть.
Само слово Космос означает упорядоченная Вселенная. А подземный мир – это такая же Вселенная, но другая, параллельная, если хотите. Вне ритма и внешнее и подземное пространство превратится в хаос.
Но объединяет оба мира календарь индейцев Майя и наш Юлианский. То есть, в наших силах объединить вечность и время, дух и материю. Надо только всегда помнить, что нельзя в чужом мире диктовать свои привычные для нашей жизни правила. Ведь в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Не правда ли?
– Собственно, мне нет до этого дела, – отрезал Давид. – Важно, что вы знаете, куда можно спуститься под землю, как не попасть в ненужные временные петли и где нам искать Бусинку.
– Я не стал раньше спрашивать, но почему вы иногда называете Вилену Бусинкой? – полюбопытствовал Вадим.
– Просто Бусинка – это её домашнее прозвище.
– Ага, довольно мило, – кивнул Михайлов. – Но к делу. Мне на подготовку потребуется часа три-четыре. Вы, если хотите, можете куда-нибудь съездить и заняться своими делами. Но через четыре часа я вас жду на Цветном бульваре возле старого цирка. А точнее, между кинотеатром и цирком имеется проход во дворы. Нам туда.
Распрощавшись с Михайловым, Давид отправился в редакцию своей газеты, но задерживаться там не стал. Просто счёл нужным сообщить, что его несколько дней на работе не будет. Главный редактор Сергей Соколов как всегда был в разъездах, а его заместители ограничивать Давида в действиях не имели права.
Вадим и Давид встретились в условленное время. Михайлов принёс с собой два рюкзака с инструментами и спецодеждой. Отдав один из них Давиду, он махнул рукой и отправился вглубь дворов в сторону Петровских ворот. Вскоре они вышли на 3-ий Колобовский переулок. Михайлов указал на мрачное здание в виде каре с крепкими старинными воротами и пропускным пунктом:
– Пришли. Нам сюда. Сейчас не знаю, что здесь находится, а вот до исторического материализма это была тюрьма.
– Что?! – Давид чуть не поперхнулся, услышав любопытную новость. – Тюрьма в центре столицы?
– Да-да, – подтвердил Михайлов. – Причём, женская. Но для нас важно проникнуть в подвалы этого присутственного помещения. В проходной скажем, что мы по делам в канцелярию. Надо только паспорт показать.
Вадим оказался прав. На проходной охранник старательно записал паспортные данные пришедших в большой циркуляр и пропустил. Посетители прошли к центральному входу, но в тамбуре подъезда при помощи монтировки открыли дверь, ведущую в подвал, и юркнули туда.
Подвал бывшей тюрьмы оказался многоэтажным. Спустившись на самый нижний этаж, мужчины переоделись в комбинезоны, надели каски, включили фонари и осветили пространство под лестницей. Там посреди заветного подлестничного хлама в полу обнаружился квадратный люк. Диггеры открыли его и принялись спускаться по крутой лестнице в довольно глубокий колодец.
К счастью, лестница всё же кончилась и мужчины оказались на площадке, из которой в разные стороны убегали подземные туннели. Где-то шумела вода, и слышался пронзительный шум пролетающего по рельсам метро электропоезда. Было довольно сухо. Но расслабляться не стоило. Мужчины сразу сделали связку из альпинистского каната и не спеша шли по одному из коридоров. Затем последовал спуск в ещё один вертикальный колодец. И ещё. И ещё.
Давид уже перестал считать пройденные коридоры, шахты и туннели. Он знал, что без Михайлова ни туда попасть, ни оттуда выбраться невозможно, поэтому просто доверился напарнику и, молча, преодолевал выпавшие на его долю испытания.
Поскольку он диггерских навыков не имел, то ему, оказалось, довольно трудно привыкнуть к подземному путешествию. К тому же, туннели, колодцы и шахты ничем друг от друга практически не отличались. Наконец мужчины вышли к настоящей карстовой пещере, где вековые сталагмиты росли из пола, а сталактиты свешивались с высокого потолка.
– Ух ты! – воскликнул Давид. – Настоящая пещера!
– Это только начало, – успокоил его Вадим. – Дальше я смогу вам показать настоящие пенаты Хозяйки Медной горы.
– Ой, ли? – усмехнулся Давид. – Откуда в московской подземке уральская Хозяйка?
– Я думал, вы поэт, – обиделся Вадим. – У романтиков и поэтов образы всегда перекрещиваются. А здесь, в подземных коридорах столько всякого разного, что впору бы свихнуться. Однако я и мои друзья всегда остаёмся романтиками.
Давиду стало немножечко стыдно за необдуманное высказывание, и он решил заработать реабилитацию, прочитав напарнику одно из своих стихотворений:
– Сизая луна по серебру
северного неба. Полнолунье.
Дикие собаки на юру
воют нескончаемые руны.
Струны сосен туго натянув,
ветер подвывает осторожно.
Скупость скал напомнила Гурзуф -
зимний, настороженный, тревожный.
Ложный свет невидимой звезды
я ищу на выгоревшем небе.
Пролегли нездешние мосты
в самую невиданную небыль.
Болью не стихающей плывет
свет луны на бледном небосклоне.
Но никто с собой не позовет
и коней по круче не погонит.
От погонь за эхом я охрип
и теням застенчивым не верю.
Ах, верните запах первых лип,
первый всхлип и первую потерю.
Вадим, удивлённый неожиданной декламацией, бросил косой взгляд на своего спутника, но ничего не сказал.
– Я решил прочитать это, как иллюстрацию к этому дворцовому гроту, – объяснил Давид. – Каюсь, андеграундная Москва действительно похожа на дворец. Но здесь должна быть наша собственная хозяйка. Неужели мы хуже Бажова и не сможем рассказать про свою, Московскую Хозяйку Базальтовых Подземелий?
– Хорошо, – согласился Вадим. – Вот и начинай прямо сейчас. За материалом ходить далеко не надо. Придумай сказку о спасении прекрасной царевны из лап варваров.
– Но ведь здесь никаких варваров.
– Увидишь ещё, – пообещал Михайлов.
– Как?! – воскликнул Давид. – Вилене действительно угрожает опасность?
– А что вы хотели? – ядовито хмыкнул подземный чичероне. – Но мы постараемся вытащить нашу девушку. А стихотворение хорошее. Сам написал?
Давид буркнул что-то нечленораздельное, поскольку упоминание Вадима об опасности напрочь разрушило довольно безмятежное состояние души. В голову полезли всякие страшилки и уверенность, что с Бусинкой ничего не может случиться растаяла как дым, как утренний туман. К тому же, показалось странным обращение диггера, и Давид решил исправить положение:
– Мне кажется, нам давно пора перейти на "ты". Не против?
– Только "за", – ухмыльнулся Вадим. – Но, по-моему, это уже давно произошло автоматически.
Михайлов поднялся с камня и начал надевать свой рюкзак. Давид последовал его примеру. Впереди мужчин ожидало не какое-то банальное приключение, а самое настоящее боевое задание для разведчиков штрафного батальона. Почему штрафного? Потому что Давид до сих пор уверенный, что с его девушкой ничего страшного не может случиться, потерял не только уверенность, но и надежду. Вадим, видя, как сильно парень переживает, попытался успокоить напарника:
– Ну, чего набычился? Успокойся, пока мы вместе, то вытащим твою девчонку, куда бы она ни попала. Тем более, что попала она, скорее всего, в Ключевое озеро.
– Это где?
– Это ещё далеко под нами, – Вадим для наглядности ткнул пальцем себе под ноги. – Туда обычно идёт сброс воды, если случается такой вот прорыв в системе водоснабжения, либо канализации. Ключевым мы называем озеро потому, что в нём любая вода, попавшая туда, каким-то образом очищается и сбрасывается в подземные шахты уже очищенной.
– Своеобразный водоотстойник?
– Во-во! Только природный, – кивнул Вадим. – В подземном мире можно наблюдать действительный круговорот воды в природе. Даже жизни.
– Что, здесь были случаи реинкарнации?
– Реинкарнация – это только первоначальная стадия, – усмехнулся Михайлов. – Здесь можно увидеть вещи и посерьёзнее.
– Например?
– Знаешь, Давид, когда будет свободное время, я тебе всё подробно расскажу, – обещал Вадим. – И даже больше. Идёт? Вот и отлично. Нам ещё много надо успеть сделать…
Михайлов не договорил. И не потому, что он поперхнулся, а просто то самое место, где только что стоял напарник Давида, вдруг опустело! Вадим застыл, не веря своим глазам. Помогла парню прийти в себя только альпийская связка: канат, пристёгнутый к поясу Давида, был предельно натянут, и заканчивался в нескольких метрах от него прямо в воздухе!
Давид лихорадочно соображал: как же такое может быть?! Ведь, следуя учению материализма, такого не может быть, потому что не может быть никогда!
– Но почему не может? – вслух подумал парень. – Вадим недаром рассказывал мне про петли времени, которые могут просто заарканить. Может быть, его затащила именно петля времени?
Парень осторожно потянул за натянутый канат. С той стороны, где исчезала верёвка, тоже кто-то потянул. Давид резко дёрнул на себя связку. С невидимой стороны поступили так же. Это наталкивало на определённые соображения. Если с невидимой стороны были зеркальные рывки верёвки, то там кто-то есть. И этот кто-то – Вадим Михайлов. Ведь карабин на другом конце каната был пристёгнут к поясу Вадима. Тогда почему зеркальные рывки?
Давид осторожно подошёл к тому месту, где исчезал канат. Воздух был прозрачен и фонарь на каске выхватывал из мрака чёткие базальтовые стены. Казалось, ничего такого быть не может, но канат почти полностью исчез из поля зрения. Давид решился протянуть руку и потрогать невидимое пространство. Пальцы руки ничего не ощутили, лишь по коже пробежало мимолётное чувство холода, будто мужские пальцы коснулись студёной ключевой воды. Кончики пальцев исчезли в никуда и вдруг… с той стороны Давид почувствовал такие же человеческие пальцы. Ладони осторожно продвигались навстречу друг другу и, наконец, всё завершилось крепким мужским рукопожатием.
Может быть, так долго бы продолжалось, но Давид чуть ли не бессознательно рванул невидимую руку на себя и чуть не вскрикнул от такого же рывка. Только либо Давид оказался весьма сильнее противника, либо петля времени исчезла, но в следующее мгновенье из-под пространства на парня вылетел Вадим. Оба кубарем покатились по полу пещеры.
Отдышавшись, Давид спросил:
– Что это? Та самая петля времени?
– Ещё какая, – подтвердил Вадим. – Однажды в Китае из пещеры вышел маленький мальчик. Он говорил на каком-то незнакомом языке. Случайно удалось узнать, что мальчик говорил на давно забытом древнекитайском наречии. Да и одет-то он был под стать тому времени. Китайские учёные чуть ли не год исследовали мальчика, но он ничего кроме древнего наречия не знал. Когда интерес к найдёнышу немного ослаб, он удрал из института и пустился бежать к той же пещере, откуда пришёл.
Мальчика больше не видели. Зато нашли архивные записи об одном из сыновей императора, жившем в начале Средних веков. Там было зафиксировано, что мальчик на какое-то время исчез из дома, похищенный демонами. А когда вернулся, то стал рассказывать про демонов, которые летают на железных птицах и катаются на самодвижущихся повозках. Может быть, много бы ещё рассказал царевич, только Далай-лама присудил мальчика к сожжению на костре, ибо полагалось пресечь демонические навыки, полученные им в неведомом царстве.
– Занятно, – хмыкнул Давид. – А тебя куда занесло?
– К счастью, не в прошлое, а в недалёкое будущее.
Михайлов немного помолчал, потом продолжил:
– Да, в будущее. В недалёкое. Думаю, что теперь я точно знаю, где нам искать нашу девушку. Какое сегодня число?
– Двадцать восьмое апреля.
– Ну, точно, иначе быть не может, – уверенно произнёс Михайлов, будто сомневался в чём-то и пытался самого себя уговорить поверить во что-то увиденное. – Петля времени унесла меня в недалёкое будущее, то есть дня на два три вперёд. Естественно, что этого ещё не было, но информационная матрица, на которую записывается примерное будущее, уже готова.
– Вот как? – скептически сузил глаза Давид. – И кем, позвольте узнать, такая матрица составляется?
– Творцом.
– Всего лишь, – опять усмехнулся Давид. – Он сам сообщил тебе об этом?
– Зря ты так, – укоризненно покачал головой Михайлов. – Я думал, что воцерковлённому православному человеку не надо объяснять прописные истины. Однако именно тебе необходимо доказательство, что Вседержитель рисует примерную картину будущего. За человеком лишь остаётся свобода воли: принять, не принять или вообще изменить готовую информацию. Поэтому люди всегда обращались, и будут обращаться к гадалкам, провидцам и экстрасенсам, которым дано видеть информацию.
Вот тогда-то человек сам превращается в Творца, то есть настоящего Сына Божия, потому что может согласиться с предложенным вариантом, а может диаметрально перестроить будущее на свой лад. До сих пор только материалисты вопили во всеуслышание, мол, такого не может быть, потому что быть не может. Но они одинокими не остались. Тебе неплохо было бы ознакомиться с Евангелием от Фомы.
– Неверящего? – подхватил Давид. – Но его же нет!
– Невероятно! – воскликнул Вадим. – Уверяю, был! И Фома, и Евангелие от Фомы. Более того. Тебе известно, когда и как составлялись Евангелия?
– Я полагаю, именно при жизни Иисуса Христа.
– Не совсем так, – возразил Михайлов. – Слыхал ли ты, чтобы кто-то, где-то рассказывал о жизни Иисуса Христа до тридцати лет? Ведь в Евангелие, по сути, описаны последние три года жизни Сына Человеческого.
– Почему? – удивился Давид. – В Евангелии от Иоанна описывается, как родители впервые привезли мальчика в Иерусалим на праздник Пасхи. Тогда Иисусу было всего двенадцать лет. Он всенародно обличал в храме саддукеев и фарисеев. Все удивились, откуда у ребёнка такой ум?
– И далее написаны были апокрифы, – подхватил Вадим. – Евангелие от Фомы, от Марии, где разные свидетели, либо сподвижники описывают жизнь юного Сына Божия. К сожалению, многие из апокрифов утеряны, а оставшиеся не были канонизированы на Никейском соборе, поэтому к ним мало кто обращается. Но они всё-таки существуют.
– Да, я не знаком с этой литературой, – вздохнул Давид.
– Только в том-то и беда, что все существующие "свидетельства" написаны много позже пребывания Сына Человеческого на земле. Никто или почти никто из именитых летописцев не вспоминает о том, когда мальчик учился в монастыре ессеев, не упоминают его паломнической поездки на Тибет, а оттуда – в Аркаим, столицу Сибирского царства Десяти Городов или Семиречья. Никто даже не упоминает о том, что Иисус умел писать и сам иногда заносил свои мысли на пергамент.
– Ого! – воскликнул Давид. – Ты, я вижу, дал волю своей фантазии и хочешь внести в историю Евангелия много таких вещей, проверить которые просто-таки невозможно. Ведь Сын Божий – это не какой-нибудь агент 007 из Голливуда. Против исторически неподтверждённых материалов восстанет весь нынешний христианский мир, не боишься? К тому же католическая инквизиция постарается затащить на костёр такого витию, посмевшему замахнуться на неприкасаемое.
– Я понимаю твои опасения, – горько улыбнулся Михайлов. – Ещё как затащат. Недаром инквизиторы до сих пор хвастаются, что всего за сто пятьдесят лет сожгли более тридцати тысяч опознанных ими еретиков. Но никто из них не упоминает о том, что первая реальная церковь возникла только 140 году новой эры. Её основателем был богатый судовладелец Марцион. Он полностью отвергал Ветхий Завет и впервые обозначил все воспоминания апостолов словом Евангелие, то есть Благая Весть. Но признавал только труд апостола Луки. В его церкви появилось первое Священное Писание, где очень большое внимание уделялось апостолу Павлу. По мнению Марциона христианство должно вытеснить всё, связанное с еврейскими традициями Ветхого Завета, в том числе и книги пророков.
Он говорил, что Иисус явился, чтобы указать Новый путь, но не оглядываться на старый. За это Марцион, как первый основатель церкви Христовой и первый еретик был отлучён официальной церковью в 1141 году. А всякое упоминание о нём считается с тех пор богохульством.
Почти в то же время, кажется в 180 году Ириней Лионский выпустил пятикнижие "Против ересей", в которых впервые были собраны вместе только четыре Евангелия, существующие поныне. Также впервые Ириней Лионский даёт понять, что объединённая и централизованная Церковь является мерилом истины. Всякая децентрализация являлась свидетельством заблуждений. Под этот ярлык угодила и Россия, несмотря на то, что христианство на Руси зародилось не от князя Владимира, внука княгини Ольги, а от апостола Андрея Первозванного. Вспомните, некоторые гарные украинские парубки до сих пор не отрицают, что Киев-град зарождён был с лёгкой руки Андрея Первозванного, воздвигнувшего крест на киевской возвышенности.
К тому же, стоит вспомнить о Никейском соборе. Он, вроде бы, состоялся в 320 году. Именно на нём были сформированы критерии, по которым впоследствии стали отбираться тексты Нового Завета, а остальные рукописи обозначались как еретические апокрифы. Всё противное Никейским догмам подлежало уничтожению.
– Ты, председатель колхоза московских диггеров, отменно владеешь историческим материалом! – хмыкнул Давид. – Похоже, в архивных анналах подземелий Кремля тайно докопался до сути религий различного толка и готов эту информацию преподнести народу как небольшой атомный взрыв местного значения, не задумываясь при этом, что может произойти переворот сознания у большей части населения планеты. Этого в первую очередь не допустит католическая церковь, ибо "разделяй и властвуй", но не покушайся на догмы. Может, ты готов объявить преступниками, еретиками и стяжателями власти все известные ныне конфессии?