Элька потянула Калмена за рукав.
- Что случилось?
- Дорогу замело.
Они еле выбрались из занесенных снегом саней, потоптались в темноте возле лошадей.
- Мы заблудились… - Калмен Зогот дрожал от холода, ветер относил слова куда-то в сторону. - Мы сбились с дороги! - Калмен силился перекричать ветер. - Мы заблудились!
Элька зорко вглядывалась в темноту, не мигнет ли где-нибудь огонек. Но вокруг был такой туман, что даже лошадей с трудом можно было различить.
Холод пробирал до костей. Элька свернула немного в сторону. "Мы же совсем недавно сбились, - думала она. - Дорога где-нибудь поблизости…"
Элька пробиралась через сугробы; ветер валил с ног, огромная бурка давила своей тяжестью. "Главное - не падать духом. - Элька подбадривала себя. - Если мы даже не найдем дороги, ничего страшного. До рассвета осталось не больше десяти - одиннадцати часов. Только бы лошади не замерзли… Мы их распряжем и будем водить вокруг саней".
В памяти вдруг всплыл случай, который произошел у них на хуторе много лет назад, когда она еще была ребенком.
У соседей справляли свадьбу. Пили, гуляли, музыканты играли. Дом ходуном ходил.
После полуночи молодые поехали на санях в Санжаровку, к родителям жениха. По дороге их захватил буран. Лошади сбились с пути. Возница был навеселе и не заметил, что лошади, гонимые ветром, кружат по степи. Сделав круг, они каждый раз возвращались на то же самое место, принимая проложенную ими тропку за объезженный шлях. К утру в санях, на сене, лежали замерзшие трупы молодых и возницы. А лошади все еще волочили сани по объезженному, широкому кругу…
"Почему я вдруг вспомнила об этом? - подумала Элька и, согнувшись, плотнее запахнула на себе бурку. - Неужели не найдем дороги? Неужели Святодуховка осталась где-то в стороне?…" Увидеть бы только огонек, самый слабый, о большем она и не мечтает… Метель усиливалась. Элька еле передвигалась, разбрасывая сапогами снег, чтобы нащупать дорогу. "Здесь где-то должна она быть, - думала Элька. - Ветер дует справа, значит, лошади взяли влево…" Элька повернула немного правее и, наткнувшись на столб, свалилась в сугроб. Это была Святодуховская дорога…
Элька выкарабкалась из сугроба и кликнула Калмена.
В сани Элька больше не садилась. Нагнув голову, она шла навстречу метели, стараясь не терять дорогу.
За ней плелись сани с тяжелой поклажей. Калмен Зогот хриплым голосом понукал лошадей и все упрекал себя:
"Черт меня дернул ехать… Что теперь делать? Так недолго и лошадей погубить. Только этого не хватает…
Поди знай, что поднимется такой буран… Света белого не видно…"
Эльке показалось, что Святодуховка уже близко, и она пошла быстрее. Но вскоре у нее перехватило дыхание, и ома повернулась спиной к ветру, чтобы немного передохнуть. Усталая, продрогшая, Элька поджидала сани.
"Куда же девался Калмен?" Девушка встревоженно всматривалась в беснующуюся белую пелену, кричала, аукала. Калмен не отзывался. Элька повернула обратно.
Вокруг в каком-то неистовстве кружила метель, свистела на разные лады.
2
Тройка молодых лошадей неслась дружной рысью. Поезд на Харьков отправлялся из Гуляйполя ночью, и Синяков, выехавший из Успеновки под вечер, рассчитывал, что приедет даже загодя. К тому же небо как будто прояснилось и ветер, бушевавший весь день, утихал. Закутавшись поплотнее в бурку, он подсчитывал, сколько хлеба осталось в степи под снегом, сколько - в плохо обмолоченных скирдах. Подсчитав, в скольких колхозах в ближайшие дни кончится корм для скота, он совсем повеселел. Да, проделана большая работа, в этом не могло быть сомнения. "Хозяин" его, Синякова, похвалит… И ему уже не терпелось поскорей попасть в Харьков.
Но погода постепенно стала портиться. С земли поднималась снежная пыль. Снег теперь бил прямо в лицо. А когда миновали Святодуховку, завыл ветер. Впереди, в снежном вихре, ничего не было видно. Лошади захрапели, встали на дыбы. Было ясно, что до Гуляйполя сегодня не добраться, и Синяков велел вознице поворачивать обратно к Святодуховке.
Калмен не отзывался. Элька чувствовала, что силы ее иссякают. Вот-вот ветер повалит ее в сугроб, и тогда она уже не выберется. Вдруг где-то совсем рядом послышался человеческий голос. Может, это ей показалось? Но вскоре раздалось ржание лошадей, а потом мимо нее пронеслись сани.
- Стой, стой! - закричала Элька, испугавшись, что сани сейчас скроются.
На санях, видно, услышали ее и повернули обратно.
- Хто це там? - донесся приглушенный голос. - Нас занесло… Лошади стали…
- Чьи лошади? Откуда?
- Из Бурьяновки…
Синяков немного помолчал. "Ну их к черту, - подумал он, - пусть сдохнут здесь, как собаки". Он потуже стянул вокруг шеи башлык и хотел было крикнуть вознице, чтобы погонял, но тут же одумался. Возница все равно разболтает, и тогда не оберешься хлопот.
- Где они стали? - спросил он.
- Где-то здесь, правее, недалеко от дороги. Возница подсадил Эльку в сани и тронул лошадей.
Синяков уже был рад, что ему встретилась эта девушка. Завтра вся округа будет знать, что он спас людей от верной гибели…
Они взяли немного вправо и сразу наткнулись на сани. Тяжело нагруженные сани стояли, скособочившись, лошади до колен увязли в сугробе, и Калмен хлопотал около них.
- Эй, кто здесь? - Синяков спрыгнул в снег.
- Из Бурьяновки, - отозвался Калмен охрипшим голосом.
- Кто такой?
- Колхозник. Зогот.
- А, Зогот! Какого черта ты выехал с грузом в такую погоду? - Голос Синякова был, как всегда, начальственно строг.
Калмен Зогот с возницей перетащили несколько мешков в сани агронома, а потом помогли лошадям выбраться из сугроба. Сани тронулись. Вскоре они уже двигались среди разбросанных, утонувших в снегу хат Святодуховки. Лошади пошли живее, видно почуяв теплую конюшню и свежий овес в корыте.
Время было позднее. Только в некоторых хатках сквозь замерзшие стекла просвечивался скудный свет. На колхозном дворе помогли Калмену распрячь лошадей и устроили их в теплой конюшне.
Калмен шагал по конюшне, бил ногой об ногу, только теперь почувствовав, как окоченел. Конюшня была слабо освещена висячим фонарем.
- Ну, надо где-нибудь устраиваться. - Синяков подошел к Эльке. - А я и не знал, что с нами едет такая молоденькая девушка! - Он улыбнулся. - Я думал… Вы, конечно, замерзли?
- Нет, не особенно, - ответила Элька. - А где, собственно, можно сейчас устроиться?
- Возниц мы оставим здесь - им нужно следить за лошадьми, - а мы с вами можем пойти к председателю.
- Нет, я тоже останусь здесь. Поздно уже…
- Ну, здесь вы не отдохнете. Идемте! Они и без вас справятся.
У Эльки не было никакого желания выходить на мороз, но Синяков настаивал. Да и Калмен тоже стал уговаривать.
У председателя колхоза уже спали. Пришлось сильно стучать, пока отперли. Элька с Синяковым очутились в темных сенях.
- Кто там? - Хозяин зажег спичку.
- Можно будет у тебя переночевать? - Синяков стряхнул с себя снег.
- А, товарищ агроном? Входите, чего стали? Конечно, можно.
Они вошли в жарко натопленную комнату.
- Что, буран застиг? - Хозяин припустил огня в лампе. - Со станции?
- Нет, из Успеновки, - ответил Синяков.
- Так… Сильно метет? Наши поехали сегодня на станцию, хоть бы добрались! - озабоченно сказал он. - Ну, грейтесь. Я сейчас пришлю хозяйку.
Элька сняла с себя бурку, потом полушубок и начала ходить взад и вперед по горнице, чтобы согреться. Лицо ее пылало, руки побагровели; кололо в пальцах, под самыми ногтями.
- Озябли? А вы потрите лицо. - Синяков уже успел заметить, что девушка стройная и хорошенькая.
- Да, только теперь я почувствовала, - сказала Элька, потирая руки и притопывая сапожками.
- Да вы скиньте свои сапожки, - посоветовал Синяков. - Разве можно отправляться в дорогу без валенок!
- Ничего, скоро пройдет…
Синяков следил за каждым ее движением. Да, девушка очень даже недурна.
- Ого, как крутит! - Он подошел к окну. - Непривычному человеку, да еще девушке, в такую метель…
- Для меня это не в новинку, - тихо отозвалась Элька.
- Ах, так? - Он спохватился, что до сих пор не спросил, кто она такая и откуда едет. "Наверно, студентка".
Вошла хозяйка с постелью, положила все на низкий зеленый топчан и остановилась в нерешительности. Потом отозвала Эльку в сторону.
- Вам постелить вместе? Это, наверно, ваш муж?
- Нет, нет… - Элька растерялась.
- А я думала… - виновато сказала старуха. - Ну, тогда вам я постелю на топчане, а ему на лавке.
- Хорошо, хорошо! Я сама все сделаю… Элька помогла хозяйке постелить постели.
- Как метет! Хоть бы наши доехали! - Хозяйка вздрогнула, как будто сама стояла на морозе. Она показала гостям, где лежат спички, и ушла к себе.
Оставшись наедине со своим случайным попутчиком, Элька почувствовала неловкость. Надо было попросить хозяйку, чтобы она устроила ее в каком-либо другом месте. Элька постояла несколько минут в раздумье, потом, словно приняв какое-то решение, села на топчан и стала стягивать с себя сапожки.
- Уже спать? Боюсь, замерзнете, - медленно проговорил Синяков. - У самого окна…
- Ничего, не беспокойтесь, - нехотя ответила она.
- Может быть, мы поменяемся? - предложил он. Тут только Эльке пришло на ум, что и голос и лицо этого человека ей как будто знакомы.
- Погодите, - сказала она, подобрав под себя ноги, - я вас, кажется, где-то видела. - Она не сводила глаз с его чисто выбритого, энергичного лица. - Ну да… Где-то я вас видела.
- Ну что же, возможно. - Он оживился. - Давайте вместе вспоминать.
Он пододвинул табуретку к топчану, уселся на нее верхом и стал полушутливо перечислять города и села, где ему довелось побывать. Агроном был уверен, что девушка попросту искала предлог, чтобы поболтать с ним. Ну что ж, он не прочь. Но, увидев, как она всерьез силится вспомнить, где они встречались, Синяков пришел в замешательство. Черт ее знает, вдруг они с ней земляки, - только этого не хватает! И он уже пожалел, что не оставил ее на колхозном дворе.
- Вспомнила, вспомнила! - Элька даже подскочила. - Вы ведь выступали в прошлом году на совещании агрономов в Харькове. Правда?
Синяков успокоился: "Пронесло!"
- Выступал, верно.
- Ну да. Я даже помню, что вы говорили… Так вы сейчас работаете здесь? Смотрите, какая встреча! - Элька улыбнулась.
Сама собой исчезла отчужденность. Синяков узнал, что Элька едет в Бурьяновку по поручению райкома.
"Девушку прислали, - подумал он. - Это неплохо. Девушке нетрудно вскружить голову, да еще такой…"
Элька радовалась неожиданной встрече. Хорошо, что доведется работать вместе с этим человеком. Его выступление на совещании понравилось ей.
- А где вы тогда работали? - спросил ее Синяков.
- Я училась.
- Вы впервые в нашем районе? Это трудный район. Кого здесь только нет… Украинцы, немцы, русские, греки, болгары, евреи… В общем, Ноев ковчег, и такая темнота, бескультурье! Вам, девушке, будет нелегко.
- Ничего. - Что-то ей не понравилось в его словах, но что именно, она не могла бы сказать.
- Как же я вас тогда не заметил, на совещании? Он пересел на краешек топчана. Это ей тоже не понравилось.
- Не знаю, - сухо ответила Элька. - Ну, наверно, уже поздно. Я вас прошу, немного прикрутите лампу… Он не спеша подошел к лампе, прикрутил фитиль и, повернувшись спиной к Эльке, подождал, пока она разделась и легла, и снова заговорил:
- Вы и в самом деле уже собираетесь спать?
- Угу, - ответила она. - Все равно не уснете.
- Почему это?
- Вы не уснете, потому что вам здесь будет холодно. Возьмите у меня шубу.
- Нет, не надо. - Она натянула на себя одеяло. - Мне не холодно.
- Вы ведь лежите у самого окна. - Он взял свою шубу и направился к Эльке.
- Не надо! - Нахмурившись, она села в постели. - Ну, не надо…
- Разве вы не слышите, как завывает? - Он не сводил с нее глаз. - Позже станет еще холоднее…
- Ну ладно, - сказала она, - давайте сюда. Я сама укроюсь.
Она взяла у него из рук шубу и накинула на одеяло.
На дворе все сильнее кружила метель. Снег хлестал по окнам, будто хотел засыпать хату. В трубе протяжно завывал ветер.
- Слышите? Представляете себе, каково сейчас в степи? Я словно почувствовал, что вы заблудились, - ведь мог повернуть к другому хутору…
Синяков не отходил от топчана.
- Мне кажется, вам тоже пора ложиться…
- Вы не хотите разговаривать со мной? Какая вы неблагодарная! - проговорил он не то в шутку, не то всерьез.
- Я вас еще сумею отблагодарить. Вы ведь приедете к нам в Бурьяновку?… Кстати, вы давно оттуда? - пыталась она перевести разговор.
- Нет, на днях был. - И отошел к столу. Он, видно, обиделся. Эльке стало неприятно.
- Ну, так расскажите, что там.
Синяков достал из кармана жестяную коробку с махоркой и не спеша скрутил цигарку.
- Ну, я жду.
Синяков склеил языком цигарку, подошел к лампе, прибавил в ней огня и закурил.
- Погасить лампу? - спросил он, не оглядываясь.
- Нет, не надо,
Эльке снова вспомнилось совещание агрономов, успех, который тогда имело его выступление. И вот они встретились здесь, случайно… Это ей показалось забавным.
- Почему же вы молчите? Как там дела, в Бурьяновке?
- Вы ведь хотите спать…
- А вы как?
- Я не хочу.
- Ну, так рассказывайте, что там делается?
- В Бурьяновке? - Он задумался. - Дела неважные. Это один из самых отсталых колхозов у нас. Вам будет трудновато. Туда уже посылали девушку, и она провалилась…
- Провалилась? - сдержанно переспросила Элька. - Вы эту девушку знали?
- Нет, я только слышал о ней. Мне рассказывали…
- Что вы слышали о ней? - Элька не могла сдержать улыбки.
Он посмотрел на нее и вдруг догадался, что это она и есть.
Когда Элька подтвердила, Синяков обратил все в шутку:
- Видите, как я вас разыграл? Значит, вместе будем работать?… Теперь вам будет легче, чем тогда.
То, что эта Руднер едет в Бурьяновку, ему совсем не нравилось. Ее там помнят. Видно, она неглупая, а главное - знает дело, сельское хозяйство.
- О, я очень рад! - вслух сказал Синяков. - Это чудесно, что вы туда едете! Там нужен сильный работник. Надеюсь, что мы с вами чего-нибудь добьемся, двинем колхоз вперед. Непременно! Жаль только, что мне нужно на несколько дней съездить в Харьков.
- А я как раз из Харькова. Вы слышали? Там раскрыли вредительство…
- Где? - У Синякова замерло сердце.
- На элеваторе, неподалеку от Харькова.
- Откуда вы знаете? - Синяков старался сохранить спокойствие.
- Я читала в газете.
- Та-ак. - Он минуту помолчал, а потом спокойно заговорил: - Я не понимаю: что они могли там сделать?
- Как что? Они сгноили хлеб, чтобы вызвать недовольство. Десятки тысяч тонн зерна сгнило.
- Как это страшно! - вздрогнул он. - В нашей стране еще есть такие подлецы! Трудно поверить… Какие негодяи!.. Вы сами читали? - Синяков беспокойно заходил по комнате. - Ну и подлецы! Ну и мерзавцы!.. Вот и получается, что народ строит, трудится, не жалея сил, а эти выродки все губят… Змеи подколодные! Задушить их мало!
- А вы думаете, их по головке погладят? Наверно, расстреляют.
- В самом деле расстреляют? - Синяков почувствовал, что у него мурашки забегали по спине…
Они еще немного поговорили, пока Элька не задремала.
Метель бушевала, билась в окно, словно хотела ворваться в эту тепло натопленную комнату. Элька закуталась получше, укрылась шубой и сразу уснула. Синяков стоял у стола и прищуренными глазами смотрел на нее.
"На элеваторе раскрыли… И как это они до всего докапываются? Не провалился ли "Рыжий"? Черт его знает… Что теперь делать - ехать, не ехать?"
Синяков дрожащими пальцами скрутил толстую цигарку.
"Расстреляют, - сказала эта девка". Синяков чиркнул спичкой и несколько раз подряд глубоко затянулся. Он вдруг почувствовал, что ему все опротивело. Он смертельно устал. И от этого ежечасного страха и от бессильной ненависти. Забраться бы куда-нибудь далеко-далеко, где нет ни живой души, выкопать берлогу и укрыться в ней. Он отгородил бы свою берлогу глубоким рвом, завел бы собак - трех, четырех, десяток разных пород, - никто тогда к нему не подступился бы, ни один человек…
Под Элькой скрипнул топчан. Она повернулась на бок. Шуба сползла с нее, упала на пол, обнажив плечи. Губы девушки улыбались во сне.
Синяков вытер лоб, покрытый испариной, и злобно посмотрел на Эльку.
"Рано, рано, товарищ уполномоченная, ты заулыбалась! Я с берлогой еще погожу. А ты в своей Бурьяновке свернешь себе шею. Уж я постараюсь…"
Он вытащил из дорожного мешка поллитровку и, выбив пробку, одним духом опустошил ее.