Поворчал под окнами и уехал "Урал", посланный дежурным по полку. В темноте кузова одиноко скрючился начпродсклада прапорщик Ахметов, настолько пьяный, что не укладывалось в голове, как он смог туда забраться.
Офицеры расходились.
Несколько неугомонных решили пойти в клуб, наверняка там продолжали веселиться строители. Добрый десяток спал за столами, склонив голову на сложенные руки. Старший лейтенант Вольнов устроился с комфортом, на лавке. Два-три человека бродили между столами, искали недопитое, выпить на посошок…
ЧП
"Пойду дреману, - подумал дежурный по части, куря на ступеньках штаба. - Четыре часа утра, вряд ли кто до девяти появится".
Не очень сильный, но раскатистый взрыв заставил его похолодеть. Грибовидный столб огня, очень похожий на учебную ядерную вспышку, поднялся над расположением третьего батальона.
- ЧП! - ахнул капитан и рванул дверь штаба.
Увидев лицо офицера, часовой у знамени сорвал с плеча автомат и передернул затвор.
- Что случилось, товарищ капитан? - взволнованно спросил он.
Капитан не ответил, сильно толкнул спящего на кушетке помощника.
- Вставай! ЧП! Кажется, пожар в третьем батальоне! Звони - караул в ружье! Поднимай пожарную команду! Полковая тревога! Хотя нет, не объявляй… Звони Белоусу, я побегу, выясню, что там.
Он бежал через плац к казармам, скользил по снегу, придерживал расстегнутую кобуру. Не дай Бог китайцы, тогда конец, пропал полк. По одному китайцу с автоматом на казарму и все… Стрельбы не слышно, да и штаб, вроде, не атакуют. Скорее всего свои… Что ж они натворили, мудаки?
Несколько искорок продолжали кружиться над местом взрыва, и капитан догадался - это в столовой третьего батальона. По центральной аллее бежали несколько человек с автоматами и начальник караула с пистолетом в руке.
- Ты чего здесь, твое место в караульном помещении, - хватая воздух ртом, сказал капитан.
- Что случилось? - лейтенант быстро оглядывался. - Где это?
- Столовая третьего батальона. Идем туда. Рассредоточьтесь! - приказал капитан солдатам. - Что вы, как бараны, толпой, под фонарями.
Вблизи столовой на снегу сидел человек без шапки и держался руками за лицо.
- Кто такой? - спросил капитан, наклоняясь над ним. - Какое подразделение?
- Это я, прапорщик Ахметов, - сказал человек, подняв голову, но не отрывая от лица рук…
Трясясь в кузове "Урала", пьяный прапорщик Ахметов совершенно не чувствовал мороза. Машину бросало на ухабах, несколько раз он падал на металлический пол, но каждый раз, цепляясь за скамейки, поднимался и усаживался снова.
- Сейчас я устрою вам проверку, суки, бляди и падлы! - бормотал он, имея в виду подчиненных ему поваров. - Думаете, что я не приду, и водку жрете, твою мать! Но я приду, набью ваши наглые рожи! Чтоб служба медом не казалась, ети твою!
"Урал" остановился перед штабом. Вывалившись из кузова и ударившись лицом о снег, прапорщик поспешно, не обращая внимания на частые падения, направился к казармам. Чуть заметная полоска света в окне столовой третьего батальона обрадовала его.
- A-а, салаги, пропадлины и курвы, мясо ворованное жрете и водку пьете! А ну, открывай! - он грохнул кулаком по оконной раме. Свет внутри сразу же погас. - Открывай, ворюги! Думали, что скроетесь от меня? А я пришел…
Из трубы столовой поднимался тонкий дымок, ясно видный на фоне морозного, лунного неба. Прапорщик несколько раз ударил сапогом в дверь, угрожающе ругался, но внутри была тишина, Ахметов отошел и задумался, покачиваясь.
- Сейчас, сейчас, - встрепенулся он, - сейчас вы у меня, бляди, попляшете!
Он побежал к маленькому сарайчику, пристроенному к столовой, там хранился всякий кухонный хлам. Толкнув дверь, нащупал большой бидон из-под молока с бензином для растопки печей. Прапорщик обхватил его руками и понес к приставленной к столовой лестнице.
- Сейчас, сейчас, - бормотал он, - будет и на нашей улице праздник, змеи ползучие!
Упорный прапорщик забрался с бидоном на крышу. Добрался до конька, с трудом балансируя и держась одной рукой за теплые кирпичи, рывком поставил бидон рядом с собой, передохнул, поднял и опрокинул бензин в трубу.
Ухнул взрыв.
Взрывная волна сдула его с крыши, он упал в глубокий сугроб под столовой. Пламя слегка опалило лицо, было больно, и прапорщик, закрыв лицо руками, оглушенный взрывом и падением, на коленях выбрался из сугроба…
Солдаты из караула внесли Ахметова в канцелярию третьего батальона. Хотели уложить на покрытый красной скатертью стол, но он воспротивился и сел на лавку.
Капитан заглянул ему в лицо.
- Покажи-ка! Что произошло? Что взорвалось? - капитан обернулся к начальнику караула. - Сбегай-ка в столовую, посмотри, не горит ли что… Ты можешь говорить, Ахметов? Что случилось?
- Могу, - четко произнес прапорщик. Он быстро прикладывал ладони к щекам. - Я пришел проверять, а они, - он кивнул на четырех перепуганных поваров, - что-то взорвали…
Те, перебивая друг друга, рассказали, как они сидели на кухне, обдумывали завтрашнее меню, как грохнул взрыв, сбросив кастрюли на пол, они даже к плите не подходили…
Вошли Белоус, начштаба и замполит. Беглый осмотр кухни, следы вокруг столовой и на крыше, лестница и кирпичи от развалившейся трубы внесли ясность в происшедшее.
- Так, - сказал полковник, окидывая взглядом вставшего прапорщика. - Ты зачем, лихой командир, в трубу взрывпакет бросил?
Прапорщика Ахметова качнуло, он успел схватиться за спинку стула. Капитан тихо сказал:
- Это не взрывпакет, товарищ полковник. Взрыв посильнее был и пламя большое…
Вошедший караульный поставил посреди комнаты бидон.
- Вот, нашли в снегу возле столовой.
Замполит потрогал бидон и понюхал пальцы.
- Бензин, - сказал он.
Командир полка слегка толкнул бидон сапогом и оглядел присутствующих. - Бензин, - повторил он.
Дежурный по полку подавил улыбку. Полковник вплотную подошел к прапорщику.
- Бензин, значит… Ничего удивительного! Родина требует героев, а пизда рождает дураков! Так я говорю?
Прапорщик кивнул и чуть не упал вперед.
- Значит, ты проверять кашеваров пришел, а они не открывали? И ты решил укрепить авторитет командира? - уши полковника стали совсем белые. - Гнать эту слизь из армии! Сраной метлой! Терехов, подготовь завтра приказ об отчислении этой сволочи из рядов Советской Армии! - Он снова стал спокойным и повернулся к дежурному. - Вызови фельдшера, пусть смажет ему чем-нибудь рожу. А потом запри в надежное, прохладное место, чтоб протрезвился! В картофельный склад, к примеру. Да не забудь снять с него казенный полушубок, чтоб жарко не было…
Офицеры вышли на крыльцо, вынули папиросы. Из казармы торопливо выходили солдаты, натягивая на ходу шинели и ватники.
- Это я приказал помощнику поднять по тревоге третий батальон, - полковник взглянул на часы. - Сорок три минуты назад… Так ты говоришь, Пирогов, взрыв сильный был?
- Порядочный, товарищ полковник.
- И не одна блядь в полку не проснулась… Да… Кого ж назначим, Терехов, на начсклада? Нужно выбрать человека поприличнее, может, даже из солдат срочной службы.
- Да где их взять, приличных-то? - вздохнул начальник штаба.
Мимо, тяжело дыша, пробежало несколько солдат с лопатами - поднятая почти час назад по тревоге пожарная команда.
- Да… - задумчиво повторил полковник Белоус.
Караул
Начальник караула лейтенант Казаков сделал перекличку арестованных на гауптвахте, пересчитал шахматы и книжки уставов, проверил, заготовила ли дрова сдающая караул смена, и поднял телефонную трубку: "Караул принял!".
Пол в караулке был мокрым после мытья, налили, сволочи, воды перед сменой и не вытерли как следует, еще валенки промокнут. Казаков сел, поджал ноги и вдруг заметил, что стекло на плакате "Сон на посту - тягчайшее преступление" разбито. Сплюнул с досады, в книге приема караульного помещения это не отмечено, теперь его смена будет отвечать за испорченное караульное имущество. Начал выговаривать своему помощнику, куда смотрел, когда принимал.
Хитрый старик Студенников унес разбитую рамку с плакатом и приволок откуда-то другую, совершенно целую. "Услышав лай караульной собаки, немедленно сообщи в караульное помещение!" Какие собаки, это же сразу заметят!
- Вы, товарищ лейтенант, не понтуйтесь! - горячо убеждал сержант. - В описи написано: "Рамка со стеклом". А что под стеклом, кого это интересует!
Тут же зазвонил телефон.
- Сейчас тебе приведут пьяного ракетчика. Забрел в наше расположение. Отбрыкивался, сучище, лейтенанту моему губу разбил… Ты посади его в третью камеру, да сними с него бушлат… Я приду проверю, - распорядился майор Жигаев, дежурный по полку.
Неведомо как попавший к пехотинцам ефрейтор-ракетчик был действительно очень пьян, скандалил и наотрез отказался раздеваться. Он толкнул Казакова, ударил Студенникова и пытался выскочить из карулки. Его повалили, попинали валенками, сняли бушлат и поволокли на гауптвахту. Возбужденный борьбой Казаков открыл третью камеру, самую холодную. Через незакрытую отдушину проникал холодный воздух, две стены были покрыты инеем. Бетонный пол, нар не было.
Казаков заколебался.
- Замерзнет он здесь на хер! Может, дадим бушлат? По уставу, если на губе ниже восемнадцати, положена шинель… А здесь, считай, около нуля…
- Ничего с ним не будет! Побегает по камере до утра и все! - мстительно сказал Студенников. - Да и майор приказал…
В соседних камерах шумели, интересовались, кого привели.
Смена оказалась беспокойной. Капитан Синюк привел своего пьяного сержанта, тот не ожидал, что командир батареи придет ночью в казарму. Капитан торжествовал.
- Я эту пиздобратию знаю! Меня не проведешь, я не пальцем деланый… У тебя кто в холодной? Ракетчик? Ну, и моего туда же. И хорошо, что нар нет! Пусть этот разъебай попрыгает! Ты, Казаков, возьми ведро воды да вылей на пол в камеру, чтоб им служба медом не казалась… Ну, как хочешь… Пошли, я прослежу, чтоб этого змея посадили куда нужно…
Возвратился разводящий со сменившимися часовыми Солдаты с грохотом сваливали возле печки поленья, захватили, проходя мимо кухни. Осторожно стаскивали ветхие тулупы. Развернули завернутую в газету и припрятанную с ужина холодную "кирзуху" - перловую кашу, называемую также "конский рис". Руками разламывали плотно слипшийся комок, перекусывали. Кормили приблудившуюся дворняжку "Гильзу". Казаков выгнал на пост возле караулки зашедшего погреться у печки часового. И вовремя, пришел дежурный по части, въедливый майор Жигаев.
- Будь осторожен, когда пойдешь проверять караулы. Смотри, как бы какой дурак-салага не пристрелил. Они поначалу трясутся от ужаса на постах… Посылай вперед разводящего, пусть орет погромче, предупреждает… Пошли, губарей проверим.
Четверо солдат спали на нарах, укрывшись множеством шинелей и бушлатов. Казаков удивился, когда принимал караул, лишних шинелей не было, ключи от губы только у него одного… Открыв дверь холодной, он прямо-таки сконфузился - двое пьяниц спали на полу, в валенках, бушлатах и шапках… Майор раскричался, приказал снова раздеть.
- Ты не будь тютей, - говорил он, сидя возле жаркой печки в караулке. - Никаких поблажек! Они тебя быстро вокруг хера обведут, потом сам пожалеешь… Особенно следи за боеприпасами, пусть при тебе оружие разряжают и заряжают. Вон, каждый месяц зачитывают приказы о стрельбе в каком-нибудь карауле. Тот сержанта пристрелил, этот полсмены перестрелял. Это не шутки… И эту собачку гони из караулки, если не хочешь, чтоб ее брали на посты и онанировали. У них дури хватит… Ну, иди проверяй караулы… Да, забыл сказать, сегодня в 12.00 час "А", до двух…
Приказ телефонировали из штаба ракетчиков. Час "А", все должны быть в казармах, машины из парка не выпускать. В это время тяжелые грузовики-фургоны перевозили груз со станции на "точки". Ракетные боеголовки, объяснили лейтенантам. Машины двигались по бетонке медленно, с затемненными фарами. Несколько газиков впереди, два-три фургона, за ними бронетранспортер. Вдоль дороги, через каждую сотню метров, солдаты из спецохраны…
Перед сдачей караула пропал автомат. Перепуганный солдат недоуменно разводил руками, два часа назад он поставил Калашникова в пирамиду…
Перерыли караулку, губу, сбегали в казарму, в оружейку… Автомата не было. Казаков запаниковал, такое ЧП, в его караул! Вызвал капитана, что делать, звонить дежурному по части? Алексеев начал поиски методически, приказав всем оставаться на месте. Он нашел автомат во дворе караула, под бревном, в снегу.
- Это старики, конечно, молодые не додумаются… Ну, епи твою мать, вот сволочи! - говорил он обрадованному Казакову. - Как зачем он им? Да любому местному предложи, он тебя в жопу поцелует! Продают Калашниковы, вот что делают! А местные автоматный стволик вставляют в ствол охотничьего ружья. С виду ружье-ружьем, а косулю можно уложить за два километра. И цена известна - восемьдесят рублей… Это последний раз дали, хорошо, вовремя спохватились, нашли автомат в Ледяной. Один связист продал… Надо сказать особисту, пусть расследование проводит, найдет эту курвину… Конечно, рассчитывали - лейтенант молодой, можно как хочешь натянуть. Сколько раз говорил, следи за оружием, Казаков!
Враждебная передача
Ловко размахнувшись, Гранин разрубил топором надвое банку китайской тушенки. Поставил на печку, разогреть замерзшую в камень свинину.
Казаков, Фишнер и Коровин томились душой.
Сегодня Гранин со своим взводом ездил заготавливать дрова для кухни. Добрались чуть ли не до Шимановска и только там нашел спирт. Купил две бутылки. Пригласил гостей, охотно принявших участие в расходах. После Нового года в магазине на "Б" спиртное не продавали. Белоус запретил. До дальнейшего, мол, распоряжения.
Фишнер покручивал транзистор, Казаков принес в банке воду, запивать спирт.
"Среди широких масс трудящихся Советского Союза зреет глубокое недовольство внутренней политикой кремлевских ревизионистов, - китайская дикторша запиналась на трудных словах. - Народные массы все чаще и чаще задумываются над необходимостью изменения этой политики…"
Фишнер разбавлял спирт водой, остальные предпочитали неразбавленный.
"Нет никакого сомнения, что антинародная внутренняя политика советских империалистов в конце концов приведет к взрыву народного возмущения…"
- Ну, бараны, - жуя, покачал головой Коровин. - На кого рассчитаны эти передачи? Слушать невозможно!
- Они, бляди, не сомневаются, что мы вот-вот пойдем громить райкомы и вешать их секретарей! - согласился Казаков.
- Ну да, а армия будет спокойно наблюдать. Давайте, мол, ребята, этого за яйца повесьте, а туда бензинчику подлейте, - сказал Гранин.
- Да даже не в армии дело! - загорячился вдруг тихоня Фишнер. - Допустим даже, что этот блядский взрыв недовольства произойдет! Кто эти народные массы? Колхозники, шахтеры или почтальоны? Это же полстраны нужно перестрелять! Что вы думаете, все эти профессиональные дармоеды и бездельники, все эти инструкторы горкомов и инспекторы из обкомов, пропагандисты, агитаторы и массовики-затейники будут спокойно ожидать, пока их прогонят? Или просто члены партии, которые поближе к кормушкам? Да это же миллионы пышущих здоровьем мужиков! Попробуй их разгони! Да каждый из них отца своего зарежет, лишь бы не лишиться летних путевок и сидения в президиуме в рабочее время! Взрыв народного возмущения! Только эти долбоебы из Пекина и могут мечтать об этом!
- Да что там говорить! - сказал Казаков. - Они думают, что мы только и ждем этого взрыва, уссыкаемся от нетерпения… Погнали еще по одной!
Фишнер выключил транзистор…
- Зайди ко мне на минутку, Казаков! Поговорим насчет автомата, - громко, на весь штаб, сказал старший лейтенант Светлов, "Молчи-молчи", начальник Особого отдела.
В небольшом кабинете было не по-военному уютно. Шторы на окнах, старенький диванчик, цветок в горшке. В углу на табурете небольшой сейф. На чистом письменном столе два стакана, набитые десятками безукоризненно отточенных карандашей.
- Я тоже ломаю голову, кто мог это сделать? Не представляешь себе? Конечно, такое представить трудно, это чистейшее вредительство.
Старший лейтенант вынул из стола карандаш и начал его затачивать.
- Все это ерунда, мол, охотники на косуль с Калашниковыми ходят. Тут, знаешь, определенная часть населения вооружается совсем для другой цели. А наши солдаты иногда с ними пособничают… Может, Сон это сделал?
- Да что вы, он же в карауле на угольном складе был!
- Может, Студенников?
- Нет, что он, дурак, в своем карауле?
- Вот мы все говорим, говорим о бдительности, а как заходит вопрос о том, чтобы проанализировать действия своего подчиненного или товарища, так сразу отмахиваемся, что ты, он-то тут ни при чем… Это наша общая беда. Бдительность теряем… Казалось бы, пустяки, разговоры за бутылкой, обсуждение случайно услышанной враждебной передачи… Но на деле за этим кроется нечто большее… И иногда только мы способны правильно в этом разобраться, дать политическую оценку… При условии, конечно, тесной связи с людьми… Если есть желание помочь органам… В этом деле с автоматом я разберусь, найду концы. А тебя прошу, если что, на твой взгляд, покажется странным или просто необычным, ты понимаешь, ты человек грамотный… Прошу, заходи без стеснения, всегда буду рад. Дружба с нами никому не вредит…
Улыбнулся и добавил:
- Наша контора может быть полезна не только в армии! Ну, будем считать, знакомство состоялось! Не забывай о моей просьбе, Казаков. Иди, служи!
Фактор внезапности
Наводчик второго расчета надрывно кашлял, дергаясь и широко раскрывая рот. Над ним стоял капитан Кушник, вокруг кровати сгрудились батарейцы, серьезные и притихшие.
- Его надо в медсанбат, - говорили. - Смотрите, товарищ капитан, он же болен. Он всю батарею гриппом заразит.
Капитан Кушник, некрасивый человек с глубоко сидящими глазами, самый глупый и безобидный из командиров батарей, принимать решение не торопился. Он еще раз потрогал лоб больного.
- Температуры нет… В госпитале не примут, раз нет температуры… Начальник госпиталя приказал гнать всех на хер, у кого нет температуры… А температуры у него нет, твою гроба мать!
Солдаты зашумели. Коновалы в этом медсанбате, они и лечить не умеют. Какая очередь к доктору каждое утро! Хорошо, если попадешь к медику-лейтенанту, тот и лекарство может дать. А если сам майор на приеме, так тот только насмехается, нарисует зеленкой крест на животе и иди в казарму, здоров, на тебе дрова возить можно! Он только температуру признает, чтоб сачки не ходили, а госпиталь все равно набит придурками, фельдшера своих знакомых устраивают… А на фурункулы и не смотрит, никто из-за них шею повернуть не может.
- Тихо, салаги, раскричались тут! - прикрикнул Кушник. - Можно, конечно, потереть ему перцем подмышкой, сделать температуру… Да где его взять? Тоже не выход, растуды твою деда медного мать, майор унюхает, еще на губу его упечет… А в пятницу на боевые стрельбы едем, в рот тебе, чтоб голова не шаталась… Оверьянов приказал, чтоб весь личный состав на все сто процентов выезжал, все дурные и больные, никого не оставлять в казарме. Что ж делать, твою в милую душу мать?