- Ох и чистюля ты, Борька! - вспыхнув, набросилась на брата Таня. - Тебе бы только и водиться с теми, кто без сучка, без задоринки. А знаешь, как Митьке живется, как ему дома плохо?
- Чего ты кричишь на меня? - оторопев, попятился Борька и кивнул на Гошку с Никиткой. - Лучше вон ребят спроси. Митька им больше всех насолил.
Таня с Елькой вопросительно посмотрели на Гошку с Никиткой.
- Чего там старое поминать, - махнул рукой Никитка. - Принять Митяя к себе - и делу конец.
- Я с ним драться тоже не собираюсь, - насупившись, сказал Гошка, - но и ручки жать ему не буду.
- Ну и ну! - покачал головой дядя Вася. - Туго у вас тут узелок затянулся. - Он кинул взгляд на солнце и заторопил всех на рыбалку.
В этот день Митяй притащил с поля более двух десятков мешков с травой и продал их Ульяне Краюхиной. Но заплатила она мало, денег почти не дала, сказав, что потом рассчитается с отцом или Полиной, которые брали у нее какие-то продукты.
Поздно вечером, злой и усталый, Митяй вернулся домой.
Прошел темными сенями, нащупав скобу, осторожно приоткрыл дверь в избу. В доме никого не было. Митька облегченно вздохнул и почувствовал, что он голоден. Заглянул в печь, но там ничего горячего не нашлось. Поев холодной картошки, Митька забрался на печку и задремал.
Проснулся он от приглушенных голосов за дощатой перегородкой в кухне. Разговаривали Митькин отец и мачеха.
- Ну что ж, пригожий мой, - насмешливо говорила Полина, - когда сходился, золотые горы сулил, жизнь райскую. А тебя даже из поросячьего начальства выгнали, в рядовые, черновые затуркали. Хоть бы в кладовщики устроился.
- Не сошлись взглядами с новым председателем, - отозвался отец. - Карасев моих дельных советов слушать не желает, всех своих помощников перешерстил. А так он далеко не уедет. Ну, да председатель еще пожалеет обо мне, спохватится!
- Как бы нам с тобой раньше не спохватиться. У меня в сельпо недостача обнаружилась. Как мы ее с тобой покрывать будем? - Полина назвала сумму недостачи, и отец невольно ахнул:
- Многовато накапало!
- А ты не ахай! - рассердилась Полина - Не на себя извела, с тобой вместе тратили. Пили-ели сытно, твоих дружков угощали, дом вот обставили. Митьку обрядили - тоже в копеечку влетело, дочке твоей в город деньги посылали.
Митька поежился и теснее прижался к мешкам с теплой пшеницей.
"Тоже мне обрядили, - с неприязнью подумал он. - Уцененные штиблеты купили да костюм из старья перешили".
- Что же ты молчишь? - не скрывая раздражения, вновь заговорила Полина. - Думать надо, пошевеливаться. Не покрою недостачу завтра - на ревизора напорюсь. В суд потянут, статью подберут.
- Что же я могу, Поля? - тяжко вздохнул Ефим.
- А где дружки твои? - продолжала Полина. - Пить-гулять- так они тут как тут. Вот иди потряси их. А там как-нибудь выкрутимся, расплатимся с ними.
- Так ведь сумма какая!
- Хорош суженый, нареченный! Как до беды - так он в кусты! - Полина зло всхлипнула. - Тогда считай, что меня уже засудили. Можешь передачи мне готовить. Только знай: потом я в Клинцы и носа не покажу.
Ефим принялся утешать Полину.
Митька зажал уши. Раз мачеха пустила слезу, теперь отец для нее все сделает. И верно: вскоре он ушел, вернулся через час и вручил Полине сверток с деньгами.
Утром, когда Полина ушла на работу, отец разбудил Митьку и, пряча глаза в сторону, хмуро сказал ему:
- Слыхал, поди, вчерашний наш разговор? Так вот знай. В долгах мы сейчас по самую маковку. И пока не расплатимся, ремешок придется затянуть потуже. Деньги копить будем. Так что промышляй как только умеешь. Маху не давай, лопухом не будь.
СЕНОКОС
Начался сенокос. На заречные луга вышли колхозные косари, выехали конные и тракторные сенокосилки, и толстые валки скошенной травы устлали землю.
Потом колхозницы ворошили траву граблями и вилами, сушили на солнышке, пока она не становилась душистым, шумящим сеном. Сено сгребали в высокие островерхие копны, грузили на машины и подводы и отвозили к фермам.
А у Краюхиных шла война. После возвращения дяди Васи в колхоз у них частенько возникали ссоры и перебранки. На одной стороне была Ульяна, на другой - Никитка с отцом. Дядя Вася настаивал, чтобы жена не позорила их семью, отказалась от торговли, поменьше занималась бы огородом, а шла бы работать в колхоз. Но Ульяна продолжала держаться за свое хозяйство.
- Да ты хоть на сенокос выйди, - уговаривал ее Василий. - Сейчас на лугу каждый человек дорог.
- А корову я чем буду зимой кормить? Откуда сена достану? - отбивалась Ульяна.
- В этом году сено на трудодни должны выдать. Так правление решило.
- И раньше обещали, а только Буренку посулами не накормишь.
- Ну и упряма ты, мать! Тягачом не сдвинешь, - разводил руками Василий.
Сам он с первого же дня сенокоса работал на лугу, налаживал сенокосилки, водил трактор.
С ним уходил из дома и Никитка. Вместе с ребятами он ворошил сено, работал на конных граблях, потом мальчишки вызвались быть "топтунами".
Дело это было нехитрое и веселое. Двое мальчишек забирались в кузов грузовика, в который колхозники подавали огромные навильники душистого сена, и старательно его утаптывали. Они приплясывали, прыгали, кувыркались, подминали сено под себя. Воз разрастался вширь и в высоту, становился похожим на огромную лохматую шапку на колесах, пока сено не увязывали веревкой. А потом шофер вел нагруженный грузовик в колхоз, где сено укладывали в высокие, как башни, стога. И опять мальчишки утаптывали его.
Никитка работал в паре с Гошкой. Сегодня им пришлось возить сено с шофером Пыжовым.
Дорога с луга шла через лес. Пыжов гнал машину на большой скорости. Ветви деревьев, густо обступивших дорогу, как граблями, зацепляли за воз и стаскивали на землю охапки сена. Падало сено и с других грузовиков, которые двигались следом.
- Смотри, сколько сена теряется, - заметил Гошка приятелю. - Чего Пыжов так машину гонит?
Когда доехали до колхозной фермы, Гошка сказал шоферу о потерянном сене.
- Не пропадет оно, подберут потом, - отмахнулся Пыжов. - А мне нужно побольше ездок сделать.
Поехали в обратный рейс. И тут Гошка с Никиткой заметили, что сена на лесной дороге уже не было. Это показалось им загадочным.
Кто же мог его подобрать?
То же самое повторилось и после второго рейса, и третьего, и четвертого. Не выдержав, ребята выпрыгнули из грузовика и углубились в лес. На сучьях деревьев висели клочья сена.
- Ага, вот и следы нашлись, - догадался Гошка. - Значит, сено кто-то в лес таскает.
Мальчишки прошли еще с сотню шагов и сквозь кусты увидели под разлапистой елью большую копну сена.
- Ловко сработали! - присвистнул Гошка. - Не косили, не сушили, а сенцо заготовили. Кто бы это? - Он вдруг нагнулся и достал из-под куста завязанные в пестрый платок остатки еды и бутылку с недопитым молоком. - Смотри! Узелок с едой оставили. Значит, опять придут сено подбирать. Интересно, чей это узелок?
Никитка выхватил из рук Гошки узелок, осмотрел его.
- Мамкин платок. И еда наша, - признался он и, дрожа от негодования, зашептал: - Ну зачем она так, зачем? Чужое сено подбирает. Я вот скажу ей сейчас! - И он, не выпуская узелка из рук, готов был броситься домой.
- Так она тебя и послушает! - удержал его Гошка. - Давай уж лучше Николаю Иванычу расскажем или дяде Васе.
- Лучше тятьке, - согласился Никитка.
Мальчишки побежали на луг, отыскали дядю Васю.
- Ну и мамаша у нас, - поскреб тот в затылке. - Любого делягу перещеголяет. - Что же нам делать-то с ней?
- А пусть о тетке Ульяне опять по радио объявят, - посоветовал Гошка.
- Можно, конечно, и по радио. А если еще так попробовать... Вот послушайте-ка, чего я придумал...
В сумерки дядя Вася, Никитка и Гошка подъехали на подводе к разлапистой елке в лесу, под которой была сложена аккуратно,причесанная копна сена.
- А сенцо-то не иначе как про запас заготовлено, на зиму, - усмехнулся дядя Вася. - Ну, а мы его сейчас на законное место доставим.
С помощью ребят он навьючил сено на телегу и отвез к колхозной ферме, к стогам.
В этот же вечер, когда Краюхины сели ужинать, по колхозному радиоузлу выступил Николай Иванович.
Он рассказал, как проходит сенокос, и еще раз подтвердил, что в этом году на трудодни, кроме денег и хлеба, членам артели будет выдано также и сено.
Потом он назвал имена особенно отличившихся на уборке сена колхозников и поблагодарил их от. имени правления.
- Правление выносит также благодарность, - продолжал председатель, - Ульяне Краюхиной, которая, заботясь об артельном добре, подобрала на лесной дороге потерянное шоферами сено и доставила его на колхозную ферму.
- Что такое? - беспокойно заерзала на лавке Ульяна. - Какое сено?
- Как? - деланно удивился дядя Вася. - А копна в лесу! Разве не ты ее собрала? Вот тебе и спасибо от правления.
- Так зачем же ее... на ферму?
- А куда же еще? Сенцо-то, по всем приметам, колхозное.
Ухмыльнувшись, дядя Вася пояснил жене, что сено в лесу обнаружили ребятишки, а он помог им доставить его на ферму.
- Да вы что? - взорвалась Ульяна. - Белены объелись? Я это брошенное сено целый день собирала. Все платье о сучья изодрала!
- Ай-яй-яй... - пожалел дядя Вася. - Сколько сил потратила, и все без толку. Уж лучше бы ты на колхозный сенокос вышла. - Он переглянулся с Никиткой и уже строже сказал: - Попомни, Ульяна, ребята тебе на колхозное добро польститься не дадут. Да и я не позволю.
- Так брошенное же сено, потерянное, - забормотала Ульяна. - Все равно его бы колесами замяли.
- Вот это другой разговор. Надо будет шоферам сказать, чтобы они ездили поаккуратнее.
Утром, перед выходом на сенокос, "команда ретивых" зашла в правление колхоза, чтобы доложить Николаю Ивановичу о событиях за прошедший день.
Около стола председателя толпились бригадиры, члены правления. Здесь же находился и шофер Пыжов. Размахивая руками, он что-то торопливо объяснял Николаю Ивановичу. Щеки его рдели, как переспевшие помидоры.
Ребята решили, что они пришли не вовремя, и подались обратно к двери.
- Садитесь, слушайте, - пригласил их Николай Иванович и попросил замолчавшего Пыжова продолжать.
Шофер с досадой покосился на рассевшихся на скамейке мальчишек и девчонок.
- Зачем же при ребятах-то? - шепнул он, наклонившись к председателю. - Я вам после объясню.
- Нет-нет, говори, - потребовал Николай Иванович. - Ребятам тоже интересно. Это ведь по их сигналу мы тебя в правление вызвали.
Пыжов пожал плечами.
- А что ж говорить? Вы и так всё знаете. Темпы гоним, поскорее сено хотим убрать. Ну вот и порастрясли малость. Словом, беда не велика, подберем.
- Может, на этот раз и не велика, - задумчиво заговорил Николай Иванович, - но понимаешь, Семен, зачем я тебя вызвал. За дело ты взялся горячо, норму перевыполняешь. Но как? Вчера вот сено порастряс, позавчера удобрения из худого грузовика по дороге рассыпал, третьего дня чуть машину не разбил. Вот и получается, что халтуришь ты, парень, торопишься, без совести иногда работаешь.
- Как это без совести?
- А так. На машине ты сам по себе хозяин, работаешь один, никто тебя в дороге проверить не может и единственный контролер над тобой - твоя же совесть. А ты про нее забываешь частенько. Вот представь себе. В поле, скажем, тракторист кукурузу как следует не обработает - он ведь один на сотню гектаров работает, кто его проверит? На ферме доярка корову не накормит как следует - к ней ведь тоже контролера не приставишь. Что бы тогда с колхозом-то было?
- Да что с ним толковать, - подал голос один из членов правления. - Снять Пыжова с грузовика! Пусть стога метает вместе с другими. Там люди за ним присмотрят, чтоб он по совести работал.
Вскочив со скамейки, Пыжов принялся упрашивать не лишать его машины.
- Слово даю, сени́нки не потеряю. Вот увидите. Можете любого контролера ко мне приставить. - Он покосился на ребят. - Пусть хоть вся "команда ретивых" за мной по следам ходит.
- Ладно, на этот раз поверим тебе, - поднимаясь, сказал Николай Иванович. - А ребята, конечно, присмотрят.
Не успел Пыжов уйти, как Елька с Таней ввели в правление Митьку Кузяева. Заметив ребят, тот остановился и настороженно обратился к председателю:
- Звали, Николай Иваныч?
- Третий раз нарочных посылаю. - Председатель подошел к Мите. - Занятый ты, видать, человек.
- Работенки хватает.
- Так вот, Митя. Есть для тебя важное задание от правления колхоза. Надо выявить все пустующие участки земли. Подсчитать их, нанести на карту. Мы их выкосим, потом запашем.
- А пусть ретивые выявляют, - буркнул Митяй.
- Говорят, что ты лучше всех знаешь колхозные поля. Вот и будь у ребят за проводника, походи с ними денек-другой. За работу тебе, конечно, трудодни начислим.
- А когда выходить? - спросил Митька.
- Да хоть сегодня же. Ну так как, договорились?
- Договорились, - кивнул Митька и строго посмотрел на помрачневших мальчишек. - Только, чур, едой запасайтесь. На целый день в поле уйдем.
ПРОПАЖА
Когда впервые в лагерь привезли большие весы и Александра решила взвесить поросят, Гошка даже удивился.
- Это всех будем взвешивать? Все стадо?
- Да нет, куда там, - сказала мать. - На всех время не хватит.
И она распорядилась отобрать для контрольного взвешивания всего лишь десять поросят. Причем отобрать только средних - не очень худых и не очень рослых и упитанных. А чтобы поросят легко было отыскать в огромном стаде, Александра велела ребятам нарисовать им на спинах лиловыми чернилами огромные цифры - от единицы до десяти.
С того дня ребята каждое утро вылавливали контрольных меченых поросят и взвешивали их.
Вот и сегодня утро тоже началось с охоты на меченых.
Лучше всего это делала Таня. Она смело входила в стадо, отыскивала поросенка с лиловой цифрой на спине, давала ему пожевать розовую морковку и почесывала за ушами. Поросенок становился совсем ручным, и девочка ловко засовывала его в мешок.
Мальчишкам только оставалось таскать их на весы.
У весов стояла Гошкина мать и держала в руках тетрадочку, в которую записывала вес каждого поросенка. Потом определяла, на сколько граммов каждый меченый поросенок прибавил за сутки в весе.
- Ну как там, мам? - нетерпеливо шепнул Гошка. - Растут? Прибавляют?
- Потом скажу, потом, - отмахнулась мать. - Давайте остальных на весы.
Цифры сегодня явно радовали Александру. Один из контрольных поросят дал привес четыреста граммов, другой - четыреста сорок, третий - четыреста семьдесят, а поросенок, меченный цифрой "шесть", - даже свыше пятисот.
Александра подозвала Гошку с Елькой и протянула им тетрадку:
- Уж не ошиблась ли я. Посчитайте-ка вы.
Ребята проверили записи и подсчеты - все было правильно.
- Тетя Шура, рекорд! - обрадованно вскрикнула Елька. - Надо об этом по радио сообщить.
- Уж сразу и по радио, - рассердилась Александра. - Нет-нет! Вы не шумите пока - посмотрим, что дальше будет.
Подошли Стеша и дед Афанасий.
Александра на их глазах проверила седьмого поросенка, восьмого, девятого. Привесы также оказались высокими.
- Хорошо, Александра, знатно! - похвалил дед Афанасий. - Растет орава, силу набирает. Значит, твоя правда - лагерная жизнь поросятам на пользу пошла.
Осталось взвесить последнего контрольного поросенка.
Но тут произошла заминка. Подбежала Таня и сказала, что десятого нигде нет.
- Как это нет? - удивилась Александра.
Все отправились на поиски. Обошли стадо вдоль и поперек, но поросенка с лиловой десяткой на спине нигде не было.
- А может, ее смыло, десятку-то? - высказала предположение Стеша. - Росой или дождем?
- А почему у других не смыло? - возразила Александра. - Нет, тут что-то не то. - И она покосилась на сторожа. - Ты, Афанасий, ночью ненароком не заснул? Может, кто и поживился нашим добром-то?
- Разве я не сознаю, на какой пост поставлен? - обиделся сторож. - Вахту несу, как положено. И вдоль изгороди хожу, и голос подаю, и колотушкой стучу, аж руку отмотал.
- Стучишь исправно, из деревни слышно, - вздохнув, согласилась Александра. - А вот "десятка" как сквозь землю провалилась. Придется, видно, пересчитать стадо-то.
Стадо пересчитали, и оказалось, что не хватает не одного, а двух поросят. Сообщили об этом Николаю Ивановичу. Он пришел в лагерь, долго беседовал со сторожем и Гошкиной матерью, вместе с ними проверил прочность изгороди, но никаких подозрительных следов не обнаружил.
- Да, скверное дело, - озабоченно заговорил он. - Поросят много, проезжая дорога от лагеря близко - вот, наверное, охотники до чужого добра и соблазняются.
- Что ж делать-то, Николай Иваныч? - спросила Александра.
- Придется, видно, охрану усилить. Пока с поличным какого-нибудь хапугу не захватим да не обесславим его на весь район, трудно нам будет.
В этот же день после работы дядя Вася решил сходить с Никиткой и Гошкой на рыбалку.
- На озеро махнем, за карасями. Они на закате здорово клюют.
Ребята обрадовались - давненько они не ходили на вечернюю зорю! Это, наверное, будет очень здорово - они наловят по полной кошелке карасей, потом разведут костер, сварят уху, и Никиткин отец расскажет им что-нибудь интересное про войну.
- Вы и Ельку с Таней позовите, - посоветовал дядя Вася. - Судя по фамилии, Елька тоже завзятая рыбачка.
- Ага, позовем, - согласился Гошка и побежал за девчонками.
Тани дома не оказалось. Гошка с Елькой приготовили удочки, накопали червяков и отправились к Краюхиным.
Вошли в сени и остановились. Со двора доносились возбужденные голоса. Около хлевушка стояли Никитка, дядя Вася и заплаканная тетка Ульяна.
- Никуда не пойду! Ни в чем я не виновата, - всхлипывая, говорила мать Никитки.
- Совесть надо иметь, - настаивал дядя Вася. - И так через тебя нам с Никиткой проходу не стало.
Никитка умоляюще потянул мать за рукав:
- Ну сходи же, мамка, сходи!
- Да что вы мной понукаете! - рассердилась Ульяна. - Хозяйка я в доме или пустое место? Как вот порешу - так и будет.
- А я говорю - пойдешь! - Покраснев, дядя Вася нехорошо выругался. Потом, заметив Гошку с Елькой, нахмурился и сказал, что на рыбалку он сегодня не пойдет.
- А Никитка? - Гошка вопросительно посмотрел на приятеля.
Тот отвел глаза в сторону.
- Шагайте-ка вы вдвоем, - махнул рукой дядя Вася. - Нам тут не до карасей пока.
Гошка с Елькой поспешили уйти. Видимо, у Краюхиных началась очередная перепалка.
Они постояли минут десять около двора Краюхиных, надеясь, что Никитка вот-вот выбежит на улицу и расскажет, что же у них произошло.
Но он так и не показался.
Гошка с Елькой отправились рыбачить вдвоем. Сели на плот, выплыли на середину озера и закинули удочки.
Но караси на этот раз клевали плохо. То ли потому, что поднялся ветер и по озеру пошла рябь, то ли потому, что рыболовы взяли не ту наживку.