- Да не знаю, - замялся Гошка. - Тетя Ульяна на меня сердитая, даже от ворот поворот показала.
- Ну ладно, с этим мы потом разберемся. А сейчас держи-ка, я кое-что привез тут.
Дядя Вася развязал сумку, достал связку бубликов с маком, кулечек конфет, несколько коробочек карандашей, книжки в цветных обложках и все это протянул растерявшемуся Гошке.
- Бери, бери! Мишку с Клавой угостишь.
Прижимая к груди подарки, Гошка медленно побрел к дому. В груди у него что-то тоскливо заныло. А хорошо, когда отец возвращается домой. Вот если бы у него был отец...
Оставив вещи в сенях, дядя Вася и Никитка вошли в избу.
- Вот и кстати, что приехал, - обрадовалась Ульяна, увидев мужа, и принялась разводить самовар.
Потом она спросила, получил ли Василий отпуск на работе. Время сейчас летнее, горячее, забот по хозяйству набирается много, к тому же приближается сенокосная пора.
- Все будет... И сенокос, и жатва, и пахота. Время на все хватит, - переглянувшись с Никиткой, успокоил жену Василий.
- Чего это вы переглядываетесь, как заговорщики? - насторожилась Ульяна. - И при чем здесь пахота, жатва?
- Потерпи малость. Будет еще у нас с тобой разговор. Напои-ка чаем сначала.
В это время заговорило колхозное радио. Диктор Костя Перышкин начал передавать колхозные новости. Он сообщил, как работали за последнюю неделю доярки, свинарки, трактористы. Василий узнал, что плотники достраивают новый коровник, что в колхоз уже завезли доильные аппараты и что на кукурузном поле из-за поломки трактора до сих пор не закончили междурядную обработку.
- А теперь послушайте о похождениях бывшей свинарки Ульяны Краюхиной, - раздался голос диктора.
- Этого еще не хватало! - буркнула Ульяна и потянулась к розетке, чтобы вытащить шнур громкоговорителя.
- Нет, постой, - остановил ее дядя Вася. - Про похождения я люблю.
Прослушав рассказ диктора о мнимой болезни жены, об огороде на полсотни грядок, о торговле овощами и утками, он от души рассмеялся.
- И глазастый же народ стал у вас. Все видит, все замечает!
Покраснев, Ульяна разразилась бранью. И кто же мог все это выследить? Неужели бессовестный Семка Пыжов? Потом мать подозрительно покосилась на сына:
- Погоди-погоди... А не ты ли кому рассказал об этом? Очень уж точно все расписано.
- Что ты, мамка! - деланно удивился Никитка. - Как же я про себя-то могу? Я ведь тоже торгашом заделался!
- Какой уж из тебя торгаш! Чистое разорение. Учить да учить надо, - с досадой сказала Ульяна и с надеждой посмотрела на мужа. - Давай, Вася, так договоримся. Я на себя все торговые дела возьму, а вы с Никиткой огород мне полоть да поливать будете. А потом сенокосом займетесь. Я уж и делянку в казенном лесу присмотрела и с лесником все обговорила. Косите себе и косите, чтоб сена нашей корове на зиму с лихвой хватило.
- А это уж как председатель колхоза скажет, - помолчав, ответил Василий. - Поступаю, так сказать, в полное его распоряжение.
- Чего? - не поняла Ульяна. - Ты же в отпуск приехал, на сенокос!
Отец еще раз переглянулся с Никиткой и признался, что он совсем уволился с завода и теперь будет жить и работать в колхозе.
- Тятька все вещи привез. И одеяло с подушкой, - поспешил сообщить Никитка.
- Та-ак! Возвращенец, значит. - Ульяна, уперев руки в бедра, насмешливо оглядела Василия. - В Клинцы уверовал, в колхоз наш? Новый председатель пальчиком поманил, а ты уж и готов - примчался. - Она заметила насторожившегося сына и прикрикнула: - Чего уши навострил? Иди гуляй!
Никитка посмотрел на отца - может, ему все же остаться?
- Иди, сынок, - кивнул отец. - Нам поговорить надо.
Никитка вышел на улицу и понуро побрел вдоль переулка. Во дворе за стенкой, готовясь ко сну, шумно вздыхала корова, лениво покрякивали утки. На огороде, охраняя грядки, чернели силуэты лохматых чучел.
"И зачем нам столько добра?" - подумал Никитка. Он измучился от грядок с овощами, от ведер с водой, от прожорливых уток. У него ноют руки и плечи, некогда поиграть с ребятами, сбегать с ними в лес, на речку, сыграть в футбол и лапту.
А вот теперь вернулся домой тятька. Неужели и он будет заодно с матерью?
Никитка постоял у сарая, послушал, как кричат в лугах коростели, посмотрел на звездные россыпи на небе и вернулся к дому.
Из окон доносились невнятные голоса родителей. Отец говорил, не повышая голоса, а мать то и дело переходила на крик.
- Лопух ты! Сума переметная! Своей выгоды не понимаешь, - услышал Никитка. Потом в избе что-то загремело, - видимо, мать швырнула на пол сковородку.
Вскоре отец показался на крыльце. В руках он держал узел с одеялом и подушкой.
- Ну, сынок, совсем нашу мамку в сторону занесло. Придется, видно, повоевать с ней. - И он позвал Никитку спать в сарай, на сено.
МИТЬКИНА ДОЛЯ
Гулянка в доме Кузяевых началась еще в субботу с вечера. Приятели Ефима бестолково орали песни, потом, захмелев, заснули кто где мог: в сенях, на печке, на лавках. Утром гости решили опохмелиться.
Ефим послал сына к мачехе в магазин. Митька принес от Полины несколько бутылок вина, колбасы, консервы, отварил чугунок картошки и все это выставил на стол.
- Еще бы лучку зеленого, - морщась от головной боли, сказал Ефим.
- Кончился лук. Вчера весь пожрали, как саранча. - Митька с досадой покосился на просыпающихся гостей. - И чего они бражничают второй день? Шли бы по домам.
- Надо, сынок, надо. Нужные они мне люди. - Отец нахмурился и велел сыну призанять луку у соседки.
- Так она и одолжит - мы ей и без того уже две недели за молоко не платили, - напомнил Митька.
Порывшись в карманах, Ефим сунул сыну деньги и подтолкнул его в спину.
- Ну-ка, давай побыстрее.
Митька нехотя направился к дому Покатиловых. Он не очень-то любил покупать что-нибудь у соседей. Тетя Катерина, та еще ничего - покачает головой, повздыхает, но даст и картошки, и масла, и молока. А вот дядя Савелий обычно заведет длинный разговор о том, что у Кузяевых не дом, а заезжий двор, что Ефим живет не по карману, совсем оторвался от земли, потом вспомнит покойную Митькину мать, да какая она была аккуратная хозяйка и хорошая труженица.
"Да ну их... все жилы вытянут", - подумал сейчас Митька и решил раздобыть лук по-своему.
Приоткрыв створку рамы, он положил деньги на подоконник и через калитку прошел на огород к Покатиловым. Отыскал грядку с луком и принялся срывать луковичные стрелки.
И тут его заметил Борька Покатилов.
- Ага! Попался! - громко закричал он, выскочив из-за погреба, и принялся звать на помощь отца и мать.
- Ладно тебе, не горлань, - отмахнулся Митяй. - Я ж не даром беру, за деньги.
Не слушая Митьку, Борька вцепился ему в рубаху и продолжал звать родителей. Но тех дома не было, и из дома выскочила Таня. Следом за ней из другой половины дома выбежала Елька.
Заметив девчонок, Митька рванулся из Борькиных рук; рубаха на спине затрещала и порвалась. Борька растерянно отступил назад.
Митька швырнул в него пучком лука и, перемахнув через изгородь, помчался к своему дому.
- Видали, видали? - обратился к девчонкам Борька. - Митяй лук ворует. Теперь он нам весь огород истребит.
- Хватит тебе, - остановила его сестра. - И никакое это не воровство! Просто он мамки дома не застал, ну и нарвал сам луку. Он даже деньги на подоконнике оставил. - Таня разжала ладонь и показала брату смятый рубль.
- Деньги?! - удивился Борька. - А разве мы луком торгуем?
- Луком нет, а за молоко нам Кузяевы платят.
- Вот купец-барышник! Все-то он на рубли меряет.
- А ты бы пожил, как Митька, - наверное, не позавидовал бы ему, - вполголоса сказала Таня. Она собрала с земли разбросанный лук, вырвала из грядки с десяток редисок и, кивнув Ельке, направилась к Кузяевым.
В доме все еще бражничали гости, но Митьки не было.
Подруги нашли мальчишку около сарая. Он сидел на бревне и зашивал порванную рубаху. Таня положила перед Митькой лук и редиску.
- Что ж ты так? Деньги заплатил, а сам ускакал, как заяц. Возьми вот, отнеси гостям.
- А ну их, - отмахнулся Митяй. - Пусть сами раздобывают! Я им не мальчик на побегушках, надоело.
Он в сердцах сделал крупный стежок иглой, уколол палец, сунул его в рот, пососал, потом сплюнул розовую слюну.
- Разве так зашивают? - вскрикнула Елька, отбирая у него рубаху. - Здесь же заплатка нужна. - Она покосилась на трусы и рубахи, что сохли на веревке за сараем. - Опять сам стирал? На речке, без мыла?
- Ну и сам! - Митяй вскочил, сорвал с веревки белье и, скомкав, бросил его в сарай. - Подумаешь, велико дело!
- И чудной же дом у вас, у Кузяевых, - покачав головой, сказала Таня и посмотрела в сторону крыльца, откуда выходили гости. - То густо, то пусто... то дым столбом, то хоть шаром покати. Ты сам-то ел сегодня что-нибудь?
- Успею, поем.
- И живете вы как-то по-особому, - заметила Елька. - В колхозе числитесь, а на артельной работе вас не видно.
Митька промолчал и отвернулся. Да и что он мог сказать?
С тех пор как отец женился на молодой разбитной продавщице сельпо, в доме Кузяевых все чаще заходил разговор о деньгах, о доходах, о заработках. Полина вовсю командовала Ефимом, без конца требовала от него денег, покупала обновки, набивала ими сундуки и чемоданы. В доме появилось много дорогих вещей, но все они стояли без употребления и были прикрыты чехлами.
"Это все про запас, на потом, когда в город переберемся", - говорила обычно Полина и строжайше запрещала Митьке прикасаться к вещам.
Любили Полина с Ефимом устраивать веселые пирушки, принимать гостей и тогда не скупились на угощение. В остальные же дни в доме не было ни завтрака, ни обеда, и каждый питался где мог. Полина с Ефимом ходили в колхозную чайную. Митька же чаще всего обходился всухомятку или довольствовался остатками пирушек.
Отец, после того как его отстранили от заведования свинофермой, в колхозе почти не работал. То он тайно пилил в лесу дрова и продавал их колхозникам, то выкашивал траву на лесных полянах, то нанимался к какой-нибудь вдове починить изгородь, крышу, переложить печку или раздобыть через своих приятелей в городе строительные материалы.
И повсюду он таскал за собой Митьку. Ефим у всех брал авансы, распивал магарычи, всем клялся, что за ним не пропадет, но с работой не спешил, выполнял ее неумело, кое-как.
- Ой, Митя, и ругают же вас с отцом в колхозе! Очень вы дорого берете за все, - сказала вполголоса Таня. - И "шарагами" еще зовут.
Митька помрачнел.
- Ну и пусть!
- А шел бы ты с нами работать, - посоветовала Елька. - Вот хотя бы к тете Шуре в летний лагерь. Траву бы для поросят косил.
- Чтобы за здорово живешь ишачить, за спасибо?
- Зачем "за здорово живешь"? Тебе трудодни будут писать. Знаешь, как тетя Шура за поросят теперь получает!
Елька не успела договорить, как к сараю торопливо подошел Ефим Кузяев и отозвал Митьку в сторону.
- Там Афанасий Гвоздев идет. Должно, насчет печки. Дымит она у него.
- Я-то при чем? - опешил Митька.
- Так ты умасли его, скажи, что придем как-нибудь, доделаем. А мне с ним встречаться охоты нет.
- Сам умасливай! Он уже два раза приходил, палкой на меня грозился.
- Ну-ну, не шуми! - прикрикнул Ефим на сына и скрылся за сараями.
Вскоре в переулке около дома Кузяевых показался дед Афанасий. Он сердито постучал в наличник, потом заглянул в окно и позвал Ефима. Ему никто не ответил. Старик оглянулся по сторонам и направился к сараю.
Не выдержав, Митька юркнул в сарай, забрался в сено и шепнул оттуда девчонкам, чтобы они не говорили деду, куда он спрятался.
Подойдя к сараю, Афанасий спросил девчонок, не видали ли они Кузяева.
Таня показала, куда ушел Ефим.
- Хапанул денежки, а теперь прячется, печник липовый, переделывать не желает, - пожаловался Афанасий. - Хоть Митьку бы словить! Он-то где?
- Не знаем. Мы сами его ждем.
- Ах, шараги несчастные, портачи. Им бы только длинные рубли зашибать! И как их только земля носит? - Старик подозрительно покосился на девчонок. - А вам Митька зачем? И охота была с таким дружбу водить?
- Так Митя же не печник, он вам печку не клал, - осторожно заметила Елька.
- Одна сатана. Яблоко от яблони недалеко падает. Гнать их с отцом из села нужно, поганой метлой выметать!
Ругая на чем свет Кузяевых, дед Афанасий побрел к дому.
Таня позвала Митьку. Тот не ответил. Тогда девочки заглянули в сарай. Облепленный сеном, Митька сидел у бревенчатой стены, и губы его кривились.
ПОТЕРЯННАЯ ЗЕМЛЯ
Утром Никитка забежал к Гошке и сообщил, что ему удалось уговорить отца пойти на рыбалку.
- Втроем пойдем, да? - спросил Гошка.
- Тятька сказал, что и других ребят можно позвать. Рыбы на всех хватит.
Мальчишки накопали червяков, отыскали Ельку, Таню, Борьку и, дождавшись дядю Васю, отправились на реку Чернушку.
Но путь к речке сегодня оказался необычным. Дядя Вася не пошел вдоль деревни, а свернул в переулок и направился в поле.
Шел он неторопливо, щурясь от яркого солнца и глубоко вдыхая теплый, настоенный на разогретых травах воздух.
По сторонам дороги росла кукуруза. Огромный массив уходил далеко к перелескам. Статные крепкие стебли с изумрудными шелковистыми листьями стояли ровными шеренгами и еле слышно шелестели по ветру.
Дядя Вася вошел в посевы, словно в озеро, примерился к стеблям кукурузы - они доходили ему до пояса, - прошел с сотню шагов вдоль участка, потом зашагал поперек.
- Ладная кукуруза, - похвалил он. - И посеяна аккуратно, квадратами. Удобно будет культиватором ее обрабатывать.
За кукурузой начиналось гречишное поле. Невысокие прямые строчки посевов тянулись далеко к горизонту, красноватые стебли были усеяны нежно-розовыми бутонами - еще день-другой, и бело-розовыми соцветиями покроется поле, запахнет медом, привлечет к себе армию тружениц-пчел.
Похвалил дядя Вася и гречиху. Еще бы: уже столько лет не сеяли ее на колхозной земле и вот наконец-то вспомнили. Дальше пошли посевы гороха, бобов, люцерны, сахарной свеклы.
Дядя Вася давно сошел с полевой дороги, шагал межниками, поворачивая то направо, то налево, иногда обходил делянки кругом и часто забредал в посевы.
Ребята сообразили, что они ни на шаг не приблизились к речке, и вопросительно посмотрели на Никитку.
- Тятька, - напомнил тот отцу, - опоздаем мы на рыбалку! Никакого клева не будет.
- Ничего, наша рыба от нас не уйдет, - успокоил дядя Вася, нетерпеливо окидывая взглядом посевы. - Очень уж я по земле стосковался. Давайте-ка еще на пшеницу посмотрим.
Он вошел в заколосившуюся пшеницу, нагнулся к усатым колосьям, осторожно провел по ним ладонью. Потом сделал несколько шагов вперед и, наклонившись еще ниже, принялся вырывать сорную траву.
- А вот это уже непорядок, - с досадой заговорил дядя Вася. - Гляньте только, здесь полный набор этой пакости. И осот, и лебеда, и васильки. То ли землю плохо обработали, то ли засоренным зерном посеяли. Чего же бригадиры-то смотрят?
Елька, достав из кармана лыжных штанов карандаш и тетрадку, быстро что-то записала и, заметив недоуменный взгляд дяди Васи, пояснила:
- Мы тут следим за всем... наблюдаем. А потом правлению сигналы подаем, по радио рассказываем.
- Придется, наверное, всем пионерам на прополку выходить, - заметила Таня. - Вон их, сорняков, сколько! Тьма-тьмущая.
- Куда там! - сказал дядя Вася. - Это вам не полоска единоличная, а целое поле, море разливанное. Никаких сил на прополку не хватит.
- Самолет надо заказать, - сказал Борька. - Побрызжет сверху на посевы, и все сорняки повянут. Я видел в совхозе.
Дядя Вася согласился, что без техники здесь не обойтись, и посоветовал ребятам сегодня же сообщить Николаю Ивановичу о сорняках.
После пшеницы дядя Вася стал более настороженно присматриваться к посевам: то обнаруживал незасеянное место, то большие комья земли, то борону, забытую на краю участка, должно быть, еще с весеннего сева.
- Пиши, пиши, бери на заметку, - говорил он Ельке. - Пусть бригадирам жару дадут.
Но больше всего обеспокоили дядю Васю пустующие участки земли.
На одном из концов загона, густо заросшем травой, он увидел Митьку Кузяева и Ваню Вьюркова. Мальчишки серпами срезали траву и набивали ею мешки.
- Это что за мешочники такие? - спросил их дядя Вася. - Зачем вам трава, ребята? У вас, Митя, кажется, и коровы-то нет?
- А они на продажу, - вполголоса пояснил отцу Никитка. - Наша мамка первая у них покупает.
- Опять вы на колхозном поле пасетесь? - строго спросил Митяя Гошка. - Сказано же вам - нельзя!
- А почему нельзя? - с вызовом спросил Митька. - Смотри, сколько травы пропадает на концах загонов. Ее только серпом и жать, сенокосилку сюда не пустишь. Все равно пропадет.
- А мы... мы для летнего лагеря будем ее косить, для поросят, - сказал Гошка, вспомнив жалобы матери на недостаток зеленых кормов.
- Ну и косили бы, - фыркнул Митька. - Травы на всех хватит. А то твердят, как попугаи: "Нельзя, нельзя..."
- Беда не велика, что Митя траву жнет, - вмешался в разговор дядя Вася. - Вы, ребята, лучше о другом подумайте: почему такой большой конец загона оставлен невспаханным и незасеянным? Значит, трактористы забыли. А сюда посмотрите. Вот одна полевая дорога, вот другая, и обе в одном направлении. Вон и третья накатана - наискось, через поле. И это только в одном месте.
- Да я таких мест хоть десяток вам покажу, - заметил Митяй и принялся перечислять незапаханные участки земли.
- Вот-вот, - поддержал его дядя Вася. - Если все поля обойти, немало потерянной земли можно будет обнаружить. А ведь наверняка все эти концы загонов и дороги числятся в колхозе как посевы. Нет, не по-хозяйски еще в колхозе живут. Расточительствуют, разбрасывают добрую землю.
Ребята переглянулись. Сколько раз они бывали в поле, ходили по этим дорогам, видели нераспаханные концы участков, а им и в голову не приходило, что это расточительство.
Елька вновь достала свою тетрадочку.
- Чего там строчить прежде времени? - остановил ее дядя Вася. - Коль вы дозорные да разведчики, обойдите-ка поля, замерьте все ненужные дороги, незапаханные концы загонов, ложбины, овраги, подсчитайте, а потом доложите правлению.
Ребята согласились, что обязательно займутся поисками "потерянной" земли.
Кивнув приятелю, Митяй вскинул на плечо мешок с травой и направился на другой конец загона.
- Что ж, ретивые, а Митька-то, выходит, опередил вас, - усмехнулся дядя Вася. - Вы все еще собираетесь да раскачиваетесь, а он уже все поля знает.
- Надо Митю с собой позвать, - предложила Елька. - Пусть он у нас за проводника будет, когда в поле пойдем.
Мальчишки неловко потоптались на месте.
- А что? И возьмем! Он много чего знает, - поддержала подругу Таня и сказала, что напрасно они сторонятся Митьки Кузяева.
- Да ну его! - отмахнулся Борька - Шарага он, ловчило. Всю компанию нам испортит. Помните, что он с Гошкой сделал? А с Никиткой?