Наташа. Почему ты послал туда людей?!
Андрей. Ты что – меня обвиняешь? В том, что случилось с Алёшей? Я-то думал...
Наташа. Что ты думал? Ты давно уже разучился думать! Ты живешь, как заведённый! Тебя Щетинин завел двадцать лет назад, и ты не можешь остановиться! Ты автомат, а не человек! Почему ты послал людей? Ты же знал, ты же знал, ты же знал! Почему ты послал людей – ты же знал?!
Андрей. Ну, Наташенька, ну, не надо... Я...
Наташа. У тебя нет никакого я! Почему ты послал? Ты погубил Алёшу. Ты погубил Алёшу! Ты же знал, ты же знал!
Андрей. Успокойся! Сядь! Я тебе сейчас всё расскажу...
Наташа. Не надо ничего рассказывать. Надо было раньше рассказывать! Убирайся отсюда!
Андрей. Наташа!..
Наташа. Иди, я сказала! Иди! (Толкает его к двери).
Андрей. Ну, Наташа! Ты выслушай! Так сложилась ситуация. Это же был конец квартала, понимаешь... А у меня не хватало двадцать тысяч к плану, понимаешь... Чтоб закрыть квартал. Это же был последний день квартала, понимаешь, тридцатое число, тридцатое июня. Я поехал к директору комбината – ты же его знаешь... К Фёдору Фёдоровичу... И просил у него наперёд двадцать тысяч, понимаешь?
Наташа молчит.
Андрей. Я попросил у него двадцать тысяч. А он сказал: сделайте к утру дорогу, тогда подпишу. Вот эту самую дорогу, на которой случилось. К нему должен был утром приехать кто-то, понимаешь, и он не хотел, чтоб этот кто-то месил грязь, понимаешь? Но он тоже не виноват, он же не предполагал... Просто поскольку я у него попросил наперёд, он воспользовался и на меня нажал, понимаешь? Ну, я обещал. Я ж не мог предположить, никто не мог предположить. Там работы-то было на полсмены. Я дал команду начальнику участка: поставить кран, привезти плиты и сделать. И сам уехал в контору. Я ж не знал, я понятия не имел, какая там будет бригада... Я дал команду начальнику участка, тот продублировал прорабу, прораб – мастеру, а мастер поставил бригаду... Оказалась именно эта, где Алёша... Я даже не знал, где точно это место. Что там проходят провода, я же потом узнал. У меня же стройплощадка, слава богу, двести га! Просто все так совпало, такая судьба – ну что делать?
Наташа. Уходи...
Андрей. Ты что, глухая? Я же тебе объясняю: так совпало. Ты что, не знаешь, что в жизни бывают совпадения, случайности? Хочешь как лучше. Мне надо было найти эти двадцать тысяч, чтоб люди не остались без премии. Потому что люди не виноваты, а если они не заработают своё, они уйдут со стройки, а других я не найду. И тогда в следующем квартале я недодам уже не двадцать тысяч, а пятьдесят тысяч. Ты тоже хотела, как лучше, когда настаивала, чтоб Алёша практику проходил у меня. Я был против, а ты настояла. Мне пришлось звонить в институт, просить. Если б ты не настояла, Алёша поехал бы на практику в другой город и вообще ничего бы не случилось. Но я же тебя не обвиняю. Что делать? Так вышло. Всё невозможно рассчитать и предвидеть.
Наташа. Почему ты не отменил своё распоряжение, когда прораб позвонил? Он же тебе ясно сказал: по технике безопасности там не положено работать. Почему же ты не отменил? Почему? Некогда было сообразить, торопился на новоселье к Никитиной? Машина ждала?
Андрей. Не надо сюда примешивать ревность, Наташа. У меня никогда ничего не было с Никитиной.
Наташа. А мне плевать. Есть в жизни вещи пострашнее, чем переспать с кем-то. Я раньше думала, что это самое страшное, а теперь я знаю: самое страшное, это вы, наглые... Для которых нет ничего святого. Почему ты не отменил распоряжение? Тебя же предупредил человек – там опасно?
Андрей. А я не давал никакого распоряжения. Я просто сказал, если есть какая-нибудь возможность – сделайте. Если опасно – не надо.
Наташа. Ты не так сказал! Люди слышали, как ты сказал. У тебя в кабинете находились люди. Когда ты разговаривал по телефону. С прорабом! Ты сказал, я не могу вам приказать, но я вас очень, очень, очень прошу – надо сделать. От этой дороги, ты сказал, зависит благополучие всего управления.
Андрей. Ну правильно.
Наташа. Что правильно? Что правильно?
Андрей. Я ж тебе объяснял: двадцать тысяч не хватало, а без этой дороги Фёдор Фёдорович не подписал бы... наперёд. Я его попросил, он меня попросил. Это нормально. Между прочим, ты вспомни: когда вам с Олечкой не давали книг в библиотеку... В прошлом году, вы тогда прибежали ко мне – чтоб я послал людей на библиотечный коллектор. У них там какие-то трубы лопнули... И я послал сантехников, и вам тогда дали ваших любимых писателей! И вы радовались! А все потому, что бумаги не хватает, книг мало. А у нас цемента не хватает, поэтому я двадцать тысяч недобрал. А они мне были нужны, как вам ваши книги. Поэтому я послал людей – и на ваш коллектор послал, и на эту дорогу послал! Я надеялся, что они осторожно пройдут под проводами. А там ещё, как назло, крановщик оказался неопытный, ученик... Всё сошлось!
Наташа. А тебя что, убили бы, если бы ты доложил, как есть, – что план не выполнен?
Андрей. Опять двадцать пять...
Наташа (кричит). Я спрашиваю: тебя убили бы? Отвечай!
Андрей. Отвечаю: если бы крановщик был поопытней, ничего бы не было. Просто так все совпало! Бог наказал!
Наташа. Я спрашиваю тебя: тебе грозила смерть? Если б ты признался, что плана нет, не выполнен план? Что тебе грозило? Тебя могли в тюрьму упрятать?
Андрей морщится.
Наташа. Если б ты сказал, как есть? Правду? Тебя бы за это сняли с должности? А если бы и сняли, так что? Но тебя бы даже не сняли. Тебя снять не так просто – ты завязан со всеми, как паук!
Андрей. Наташа, это мой долг, моя святая обязанность – выполнить план! Ты можешь это понять! Своими библиотечными мозгами!
Наташа. Что тебе грозило, я спрашиваю? Выговор? Твой управляющий трестом, Щетинин, поморщился бы? Этого ты боялся, чтоб кто-то не поморщился? Из-за этого ты послал людей на высоковольтную линию? Ты же ничем не рисковал, скотина, а людей заставил рисковать жизнью!
Андрей (нервно кричит). Я не заставлял!
Наташа (спокойно). Это ещё не всё.
Андрей (вдруг). Ты не могла бы мне дать чего-нибудь от головы?
Наташа. Нет!
Андрей. У меня действительно очень болит голова.
Наташа. А мне наплевать. Если бы ты сейчас сдох, я бы вызвала машину из морга, и всё. И отправила бы тебя в морг вместе с твоим чемоданом. Пусть положат его на крышку твоего гроба, твоё имущество!
Андрей. Я полежу пять минут, Наташа. У меня очень болит голова, просто раскалывается. (Направляется к тахте).
Наташа. Стой!
Андрей останавливается.
Наташа. А у тебя не болела голова, когда на следующий день... На следующее утро... После того, как твоему сыну отняли руки, ты побежал на работу? Прямо из больницы побежал – не забыл про двадцать тысяч! Они жужжали у тебя в голове всё время!
Андрей. Зачем ты смешиваешь одно с другим?
Наташа. Еще какие-то слова произносил человеческие... В больнице, Алёшу подбадривал... Улыбался сквозь слезы, как человек. Меня утешал. Весь был с нами. А оказывается ты просто играл роль... А душа уже была там...
Андрей. И там была! И тут была! Это разные вещи. Не надо путать! Не надо соединять то, что несоединимо!
Наташа. Надо было успеть, да? С утра пораньше послал к Фёдору Фёдоровичу Никитину. Быстрей, быстрей! Чтоб успеть включить в квартальный план эту липу! Знал, что Фёдор Фёдорович уже подпишет... После того, как такое несчастье тебя постигло. Пожалеет сотоварища по наглости. На это и рассчитывал, на сочувствие. Бедой своей воспользовался, болью своей торговал, чтобы закрыть квартал, как ты выражаешься!..
Андрей. Наташа, не надо смешивать одно с другим! Алёша – это Алёша, а план – это план! Мне же платят зарплату не за то, что я муж и отец!
Наташа. Ты даже не знаешь, что Никитина чуть сознание не потеряла от ужаса... Когда ты послал её к Фёдору Фёдоровичу...
Андрей (приподняв голову). Что? При чем Никитина?
Наташа. А при том, что она ушла отсюда два часа назад. Я от неё всё узнала. Она полдня сегодня у меня провела. Готовилась узнать одно, а узнала другое. Пострашнее. (С презрением). Только ты не думай, я тебя не ревную... Противно было подозревать, поэтому решила выяснить, на каком я свете. Её трясло, колотило в то утро... Когда ты из больницы примчался спасать план. Тебе кажется, все от тебя в восторге, души не чают. Никитина тогда убежала домой, а не пошла к Фёдору Фёдоровичу. К Фёдору Фёдоровичу пошел кто-то другой... подписывать твои липовые тыщи. А муж Никитиной, как узнал, сразу ей сказал: всё, больше ноги твоей не будет в этом зверинце. Теперь она уходит. Завтра заявление от неё получишь – на увольнение. Мы здесь обе плакали... Я сегодня первый раз в жизни захотела убить... Физически захотела убить, ты это понимаешь? Когда увидела в окно, как ты подъехал на своей "Волге"... Шляпой размахивал... Красавчик самодовольный... Чему это ты так радовался – шёл? Я не преувеличиваю: в самом деле могла... Задушить. Сама себя испугалась... Залетела со страху в шкаф. (Выкрикивает). Со мной никогда в жизни такого не было!
Пауза.
Наташа (вдруг). Это правда, что ты стоял на коленях в кабинете Фёдора Фёдоровича? Когда вымаливал двадцать тысяч?
Андрей (не совсем понимая). Что?
Наташа. Ты стоял на коленях у Фёдора Фёдоровича в кабинете. Его секретарша видела, всем рассказывает... Как ты открыл дверь и прямо на пороге опустился на колени... (Передразнивает). "Фёдор Фёдорович, смотри, как я к тебе захожу... Выручай!" Это правда, это было? Ты стоял на коленях?
Андрей (глухо). Это была шутка...
Наташа. Шутка... (Подходит к столу, выдвигает ящик, находит пакетик с пилюлями, бросает его Андрею).
Пакетик падает на пол, у его ног. Он поднимает.
Наташа (вдруг). Между прочим, вот эти деньги (вытаскивая из ящика стопочку десятирублевок), которые ты позавчера принес, – это что за деньги?
Андрей поворачивает голову осторожно к Наташе.
Наташа. Двести пятьдесят рублей. (Показывает). Это что – аванс, получка – что?
Андрей. Позавчера?
Наташа. Да, позавчера.
Андрей. Это премиальные.
Наташа. За что премиальные?
Андрей. Ну...
Наташа. Я спрашиваю: за что премиальные?
Андрей. Ну, за работу... За итоги.
Наташа. За какие итоги... За какую работу?
Андрей. Ну...
Наташа. Ну, ну?
Андрей. Ну, за... За квартал.
Наташа. За какой квартал? Это за тот квартал? Когда двадцать тысяч не хватало? Когда на коленях стоял? Когда Алёшу покалечили?
Андрей. Почему?.. Это...
Наташа. Что это? Не за тот? А за какой? За какой квартал эта премия? За тот? Или не за тот?
Андрей мнётся, молчит.
Наташа. Да или нет? Андрей. Да! За тот!
Пауза.
Наташа (подходит к нему близко. С болью). Значит, это премия за руки Алёши? Андрей, я правильно говорю? Я не ошибаюсь, Андрей, это премия за руки твоего сына?
Он не поднимает головы.
Наташа. И ты взял, да? Принёс? Мне принёс, да? Как же ты взял и принёс?
Андрей. Ну, что я мог сделать... Дали.
Наташа. Конечно, конечно. Ну, что ты мог сделать? Если дают. Если дают деньги! Если дают деньги, разве можно их не брать?! А если требуют план, разве можно доложить, что он не выполнен?! (Вдруг). Ну-ка подойди к зеркалу. Подойди к зеркалу!
Андрей (глухо). Зачем?
Наташа. Как зачем? Ты же все это делал – для чего? Чтобы выглядеть! В глазах! Чтоб забраться повыше! Вот и подойди... Подойди! (Толкает его). Посмотри, как ты выглядишь. Куда ты забрался. Выкормыш Щетинина! Повелитель жизни! Смотри на себя. Сейчас бы нарисовать, как ты выглядишь, и надписать: "Портрет начальника, который закрыл квартал". И выставить тебя на обозрение... Всего мира!
Пауза.
Наташа. На! (Протягивает ему деньги). Бери!
Андрей берет в руки деньги.
Наташа. Порви!
Андрей кладет деньги на стол.
Наташа. Я кому сказала: рвать! Ты будешь рвать или нет? Слушай, ты – я ведь сейчас выйду на балкон, начну кричать, я созову людей! Я сейчас позвоню всем женам твоих сподвижников, чтоб они знали, какую премию им принесли мужья... За что эта премия! Рви, тебе говорят! Рви!
Андрей. Порву, порву. (Берет со стола деньги). Порву. (Рвет червонцы пополам). Что ещё порвать? Есть ещё что-нибудь целое в нашей жизни? Давай, всё порву, чтоб ничего не осталось!
Наташа. Тихо, тихо. Спокойно. Теперь встань, выйди и спусти эти бумажки в унитаз. (Смотрит, как он поднимается, плетётся к двери, скрывается).
Слышно, как Андрей спускает воду в туалете. Возвращается. Садится на краешек тахты.
Несколько секунд Наташа внимательно всматривается в его лицо. Затем вдруг быстро выходит из спальни. Тут же возвращается – в руке она держит разорванные десятки. Андрей увидел – вздрогнул, опустил голову, весь сжался.
Наташа (подходит к нему совсем близко, смотрит на него, горько усмехаясь). Живые, что ли? Жалко? Дорого достались? Решил потом склеить? Алёше подарочек купить... Кнопочный телефон? Тык-тык? (Рвет половинки червонцев на маленькие кусочки, бросает ему в лицо – обрывки разлетаются по комнате). А теперь давай, чтоб духа твоего здесь не было. Быстро! Ну!
Андрей с трудом поднимается – направляется в прихожую.
Наташа. Чемодан!
Андрей (глухим, слабым голосом). Он мне не нужен.
Наташа. Я сказала: чемодан!
Андрей возвращается, берет чемодан, снова идёт к двери.
Наташа. Стой!
Андрей останавливается.
Наташа. Ключи от квартиры на стол!
Андрей снова возвращается, вынимает из кармана плаща ключи, кладет на стол. Стоит у стола.
Наташа. Чего остановился? Шагом марш!
Андрей берет чемодан, выходит из квартиры. Слышно, как в прихожей хлопнула дверь.
Наступает долгая тишина. Некоторое время Наташа стоит неподвижно посреди спальни с закрытыми глазами. Тяжело дышит. Она измучена. Затем делает несколько шагов и сваливается на тахту лицом вниз. Наверное, с минуту она лежит тихо, беззвучно, неподвижно. Поднимается. Подходит к шкафу, из верхнего ящика вытягивает длинное полотенце и медленными шагами выходит из спальни. Мы слышим, как в ванной начинает литься вода. Какое-то время на сцене никого нет, только слышно, как в ванной льется вода. Вдруг раздается длинный, неистовый звонок и одновременно глухие, мощные удары в дверь.
Голос Андрея. Открывай! Открывай! Открывай!
Слышно, как он кулаками и ногами колотит по двери.
Голос Андрея. Открывай!
Удары в дверь нарастают – видимо, он бьёт по ней всем корпусом, чемоданом, раздаётся треск – он взломал дверь. Задыхаясь, озверелый, он врывается в спальню, полоснул дикими глазами по комнате, швырнул чемодан, дернулся обратно. Слышно, как он колотится в дверь ванной, звякнула отлетевшая защелка.
Андрей (кричит). Выходи! Потом домоешься, выходи! Вот так! Она суд мне устроила. Суд она устроила! (Грубо вталкивает в спальню Наташу. Она вся мокрая, халат прилипает к голому мокрому телу, бледная, босая. Швыряет её в кресло. Орёт). Ты кто – бог? Святая Мария?
Наташа (смотрит ненавидящими глазами). Дай мне домыться! (Пытается встать).
Андрей. Сиди! (Толкает её). Ты никогда не отмоешься всё равно! Как ты теперь меня называешь? Я наглый, да? Наглый?
Наташа плачет.
Андрей (поворачивает к себе её лицо). А двадцать лет назад, когда ты жила со мной в коммуналке, без ванной, – а ты, как известно, не можешь жить без ванной, нежно воспитана! – тогда ты как меня называла? Ну-ка вспомни, как ты меня называла? Ты не рыдай, а вспомни! (Хватает её за подбородок).
Наташа отбрасывает его руку.
Андрей. Ты меня тюхой тогда называла. Тю-ха! Два уха! Но это я с твоего благословения... С твоего!.. Прошел славный путь, от тюхи до наглого! Ты-то никогда не была такой, ты всегда была бойкой, активной! С первого дня! Не успел её ещё разглядеть, а она уже со мной спит.
Наташа резко поднимается.