Андрей. Сядь. (Усаживает). Потом вижу, действительно студентка, действительно начитана в сто раз больше меня, действительно вся преданная, вся моя! Я был счастлив! Я тебе все отдавал: душу, тело, до последней копеечки! Я тебя на руках носил! А ты всегда была мной недовольна. Это твоя основная профессия в жизни – быть мной недовольной. Я всегда с тобой чувствовал, что мне надо больше зарабатывать, больше получать, больше приносить, больше иметь, а для того, чтобы больше иметь, надо кем-то большим стать... А я не хотел стать! Я и так стоял! Ты меня всегда толкала, подталкивала – не грубо, нет, а так, как ты умеешь – очень тонко, очень по-женски. Но и грубо тоже! Что такое был твой роман с Кузьминым... Протест против моей тихости, да? Сядь!.. Теперь у тебя нет романов. С тех пор как я, как ты выражаешься, "достиг" – ты верная жена. После того как у меня зарплата стала в три раза больше, после того как в трехкомнатную въехали, после того как появился телефон, после того как появилась машина! Сейчас ты ревнуешь, а не я!.. Ты же сама всё это хотела. Ты помнишь... Ну-ка вспомни, как восемнадцать лет назад, когда Щетинин меня вызвал в кабинет, в тот самый в котором я сейчас сижу, и сказал: "Старик, завтра партсобрание, ты наверное, слышал – тут под меня кое-кто копает, так вот я прошу тебя выступить... А то ты что-то засиделся в прорабах..." Я пришел вечером домой и тебе всё рассказал. Я тогда всё тебе рассказал, это я тебе теперь не всё рассказываю, а тогда я тебе всё рассказывал. Если бы ты тогда сказала – нет, если бы ты тогда сказала – я уйду от тебя, я бы никогда в жизни не пошел на такое. Но ты сказала (передразнивает): "Не знаю, смотри сам, Андрюшка, я здесь не советчица". Ты была не против, ты хотела! Потому что понимала – это шанс стать человеком Щетинина, войти в орбиту. Сядь!.. Я тогда всю ночь не спал, сочинял речь, старался, чтобы хотя бы чуть-чуть выглядело порядочно, прилично, а самому было противно. Но твои глаза были у меня все время на затылке. Твой недовольный взгляд. И я произнёс речь! (Помолчав). А десять лет назад, или сколько там, двенадцать лет... Мне всё опротивело, и я хотел бежать, даже не увольняться, а просто так исчезнуть! Ты меня поддержала? Ты что, сказала – правильно, давай уедем? Ты промолчала. Ты пожала плечами. Ты сказала: "Не спеши, подумай хорошо". Да ты просто боялась, что я это сделаю. Ты просто позвонила Щетинину – мол, что-то с Андрюшей происходит, поговорите с ним. Ты испугалась, тебя охватил страх, что потеряешь то, что имеешь. К чему ты привыкла. А ты ко многому уже привыкла! Привыкла себя чувствовать на работе барыней, вольной птичкой: захотела – пришла, захотела – ушла. А я за это держу у себя остолопа, мужа твоей заведующей библиотекой, твоей Олечки, на должности начальника участка. А когда я его уже решил гнать, ты сцену устроила. А сегодня уже и сама Оля мне сцену устроила... По телефону! А известно ли тебе, что если бы на его месте был толковый работник, может быть, мне не пришлось бы на коленях просить двадцать тысяч? И Алёша тогда бы был с руками! Что, уже не хочешь домываться? И так хорошо? (Помолчав). Всё, что я делаю там, – ты делаешь здесь, со мной. Но я там закрываю глаза на кое-какие вещи ради дела, а ты закрываешь глаза на кое-какие вещи, которые происходят со мной, с твоим мужем, самым близким человеком... Извини, радость моя, ради конкретных благ, ради выгоды! Я – твоё производство, твоя стройка... У тебя со мной производственные отношения, а не семейные! И после этого ты ещё устраиваешь страшный суд с разрыванием денег? Я кому принес эту премию? Я для кого старался? У меня два костюма, и мне хватит их до смерти! У меня язва желудка, я ничего даже съесть вкусного не могу! Всё тебе! Ну-ка встань!
Наташа не двигается с места.
Андрей. Встань! Я лица твоего не вижу, а я хочу его видеть! (Пытается поднять её силой).
Она отшвыривает его.
Андрей (снова подходит). У тебя очень коварная привычка. Хватать жизнь с середины. С какой-то точки. С какого-то момента. И на одном этом моменте – вырванном из гущи! – строишь все свои выводы. Вершишь суд! Ты человек без прошлого. Каждое утро – как будто только что родилась. Вылупилась! Но всё имеет начало на этом свете. Всё имеет начало. Войны всегда кто-то начинает, и подлости всегда кто-то начинает! Я месяц назад толкнул Алёшу под высоковольтную линию, не желая этого, случайно, а ты меня толкнула восемнадцать лет назад сознательно! Я там душу свою обжёг! А теперь ты ещё мне смеешь страшный суд устраивать? С разрыванием денег? Мы оба сидим на скамье, уж если на то пошло! Оба! Рядом! Встань! (Хватает её за плечи, поднимает).
Наташа (освобождается от него). Что ты от меня хочешь?
Андрей. Чтоб мы жили, я хочу! Ты не имеешь права меня выбрасывать. После всего, что было.
Наташа. Хорошо, я не буду тебя выбрасывать. Ты имеешь право здесь жить. Закон на твоей стороне.
Андрей. Да, закон на моей стороне. Хоть что-то должно быть на моей стороне, поскольку я пока ещё жив!
Наташа. Ну, ради бога. Живи! Я сейчас домоюсь, оденусь и уйду. Дай пройти.
Андрей. Не дам!
Наташа. Андрей, я с тобой все равно жить не буду.
Андрей. Будешь!
Наташа. Не буду!.. Думаешь, ты сейчас правду сказал? Всё перевернул, как всегда. Врёшь при помощи правды... Факты те, а причины другие вставляешь. Всё переворачиваешь!
Андрей. Я ничего не переворачиваю!
Наташа. Я тебя не толкала. Сам лез. Я тогда не знала, как живой остаться от твоей ревности. Ты считал... Если я с тобой так легко сошлась, так я могу с любым, мне ничего не стоит! Не мог поверить, что я тебя полюбила, и только поэтому... Целую жизнь прожили, а ты не можешь простить мой грех: легла с тобой спать рано... Не выдержала положенного срока... А как я ушла от тебя, не хочешь вспомнить? Забыл?
Андрей. Я ничего не забыл!
Наташа. Я любила Кузьмина, понятно! Я поверила тогда, что у меня может быть другая жизнь. Другая! Не такая, как с тобой! Ты устраивал истерики, вешался. Умолял, уговаривал, на коленях стоял. Угрожал! (Передразнивает). Мой сын, наш сын... Ты не думаешь о сыне, я отниму у тебя Алёшу. Алёша, Алёша, Алёша! Когда я приходила за ним в детский садик, ты там дежурил. И у дома, где мы жили с Кузьминым, дежурил. Как только он уйдет, ты врывался. Ломал, крушил всё – в чужой квартире. Звонил Кузьмину на работу, его начальнику. Матери Кузьмина звонил. Всех поднял. Ты был тогда липкий, как медуза, и страшный, как зверь. Пользовался тем, что Алешка тебя любил, всё время тебя вспоминал, бросался к тебе – папа, папочка, мой папочка... И я к тебе вернулась. А ты – тут же, сразу, трех дней не прошло – стал издеваться, даже бил меня, унижал. Внушал мне, что я виновата, и я действительно чувствовала себя виноватой. А я не была виновата! Я просто хотела жить по-человечески!.. Ты делал страшные вещи, а я молчала. Только иногда просила пощады, немножко пощады... Чтоб остаться живой... А потом наступил очень интересный момент. Самый страшный момент в моей жизни!
Андрей. Что ты имеешь в виду?
Наташа. Я имею в виду, когда Щетинин должен был стать управляющим, а ты вместо него начальником СМУ. И ваше продвижение в какой-то степени могло зависеть от Кузьмина. Тот тоже вырос, вы все растёте. Но я ничего об этом не знала. И вдруг звонит мне Щетинин: "Наталья, извини, но тут такое дело... Как ты думаешь, Кузьмин не будет мешать?" Я сказала: "А я при чём? Зачем вы мне звоните?" И спросила: "Андрей знает, что вы мне звоните по этому поводу?"
Андрей. Я не просил его звонить, не просил!
Наташа. Он ответил – в общих чертах знает.
Андрей. Это неправда!
Наташа. Спокойно... Ты пришел тогда домой, я тебе сказала: так и так, звонил Щетинин. Я сказала: "Андрей, может быть, я поступила неправильно, но я позвонила Кузьмину, правда, его на месте не было". Я ожидала, что ты меня разорвешь на куски, убьешь одним ударом! Ничего подобного. Ты ответил: "Наталья, отстань от меня со своим Кузьминым, надоело!" Это после того, как ты запрещал упоминать имя Кузьмина. За неделю до этого мне нужно было лекарство для Алёши, мама Кузьмина могла достать, Алёша лежал с температурой, но ты запретил ей звонить! А тут вдруг залепетал: "Отстань от меня со своим Кузьминым..." Как будто речь шла о соседе по площадке...
Андрей. Я этого не помню...
Наташа. А как в тот же вечер ты поднял трубку, услышал голос Кузьмина и тут же положил, это ты помнишь? Он перезвонил, и ты сказал: "Наталья, возьми трубку, мне надо в ванную". И ты пошел в ванную, и сидел там, зная, что я в это время разговариваю с Кузьминым! И ты в ванной не повесился! А потом я оделась – это было в десять часов вечера – и пошла к нему на свидание.
Андрей. Ты же сказала, что идешь к Ольге! Я спросил, ты сказала, что идешь к Оле. Это я помню точно: ты сказала, что идешь к Оле! Ты что, с ним тогда была?!
Наташа. Это моё дело – была или не была. Вы с Щетининым просили помочь, я вам помогала! Надо было тогда спрашивать, где я была! Я вернулась во втором часу ночи, а ты притворился, что спишь...
Андрей. Я не притворялся!
Наташа. Не надо. Когда ты решил, что я уснула, ты встал. Пошел в коридор. Ходил, курил. Нервничал. Но ты взял себя в руки! И тихо лёг. А утром быстренько убежал, так и не спросил, когда я вернулась. Забыл спросить, да?
Андрей. Я тебя не заставлял! Ты сама! Я не заставлял!
Наташа. Ты не заставлял... Ты просто был не против. И Алёшу ты не заставлял... Ты только очень, очень, очень хотел!
Андрей. Это разные вещи... Ты всегда путаешь!
Наташа. Я не путаю. Это не разные... Это одно. У тебя одно всегда в душе – твоё тщеславие, больше у тебя ничего нет. Чтоб всюду говорили: Голубев, Голубев, Голубев! Выше, выше, выше!.. Почему же ты тогда сам не сказал Кузьмину по телефону: "Старик, ты там не встревай, а я тебе жену дам на вечерок?!" Что тебе мешало сказать? У тебя в душе нет ничего, что может помешать! (Вдруг). Ты тогда слышал голос Кузьмина по телефону? Или не слышал? Отвечай! Слышал?!
Андрей молчит.
Наташа. Господи, я все эти годы уговаривала себя, что ты тогда не слышал, что ты тогда не знал, куда я пошла. Все было ясно, но я боялась поверить, боялась даже заговорить с тобой об этом!
Пауза.
Наташа. Не хочу... Я не хочу больше. Не хочу. Я не хочу больше! Я не хочу больше жить!!
Акт второй
Прошло пятнадцать-двадцать минут, то есть столько, сколько в театре длится антракт. Когда декорация освещается, мы застаем следующую мизансцену в спальне Голубевых: всклокоченный, задыхающийся Андрей загораживает Наташе подход к шкафу. Наташа стоит перед ним – бледная, решительная, волосы мокрые, на ней юбка, свитер, в руках – сумка.
Наташа. Отойди!..
Андрей. Нет.
Наташа. Ну отойди! Дай взять...
Андрей. Нет.
Наташа. Ну, что тебе надо?
Андрей. Чтоб мы жили, мне надо... Ты не уйдёшь. Я наговорил тебе всяких гадостей... Извини. Ты же знаешь, у меня всегда первая реакция идиотская. Но потом я же понимаю. На самом деле, ты не только такая, как я сказал, и я не только такой, как ты сказала. Все и так, и не так. И никуда мы друг от друга не денемся...
Наташа (выкрикивает каждое слово отдельно). Что!.. Тебе!.. Надо?!
Андрей. Чтоб ты поставила чайник, мне надо. Попьём чай и ляжем спать... Утром встанем пораньше, приберемся и поедем за Алёшей...
Наташа. Что?
Андрей. В больницу поедем.
Наташа. Ты только посмей туда явиться. Только посмей!
Андрей. Почему?..
Наташа. Я предупреждаю – если ты явишься, прямо там, при всех расскажу Алёше... Всё... Как ты сделал его инвалидом на всю жизнь!
Андрей. А мне теперь все равно, Наташа. Рассказывай. Пожалуйста. Я на всё согласен. Лишь бы быть с вами. Или ты думаешь, я сейчас могу отойти в сторону – в какую сторону? Ты думаешь, я уже совсем без сердца? Ты меня тогда лучше убей, если можешь. Ты для меня сейчас как бог, Наташа. Или ты что хочешь: я покалечил Алёшу, а теперь ты покалечишь меня? Ну давай уничтожать друг друга окончательно, давай! Я хочу предложить другое... Я считаю, мы сейчас можем жить иначе, чем жили. Как ты захочешь, как ты решишь, как ты велишь. Сейчас ты будешь командовать нашей семьей. Я готов.
Наташа. Дай мне взять, что мне надо!
Андрей. Наташа, нет. Я сейчас говорю очень серьёзно. Я первый раз за всю нашу совместную жизнь так ставлю вопрос. Ты никогда от меня таких слов не слышала. Ты могла плакать, кричать, требовать... А я делал по-своему. А теперь я говорю: всё будет по-твоему. Пожалуйста, пускай у нас живёт твоя мама. Я всегда был против, а теперь говорю: пускай приедет и живёт. Я только что, пока ты была в ванной, своей матери звонил... она тоже готова. Выбирай. Я отменяю все свои запреты. Пускай у нас бывает Ольга... Со своей компанией. Пожалуйста. Ты хотела собаку, пожалуйста, пускай будет собака. Я сам найду собаку, принесу, буду её выгуливать...
Наташа. О господи!
Андрей. Я понимаю, я сейчас говорю глупости, мелочи... Но я имею в виду, что всё, всё будет, как ты захочешь. И по мелочам и не по мелочам. Машину ты когда-то просила переписать на твоё имя – пожалуйста. Всё, как скажешь. И не когда-то, а вот с этой минуты. Можешь составить... Ну, я не знаю... Список условий, при которых ты согласна со мной жить. И я всё, по пунктикам, всё исполню. Будешь только галочки ставить...
Наташа. Замолчи! Какой у тебя гнусный язык... (Передразнивает). "По пунктикам", "галочки"!
Андрей. Ну извини! При чем здесь язык? Какой уж есть! Но я тебе даю слово: будет всё, как ты захочешь!
Наташа. Я хочу, чтоб ты отошел...
Андрей. Наташа, нет.
Наташа поворачивается, решительно направляется к двери.
Андрей (догоняет, останавливает). Наташа, ты не уйдешь! Давай сделаем так: десять дней... Ты даешь мне испытательный срок десять дней. Если через десять дней ты будешь настаивать, я уйду... Я исчезну навек! Но ты увидишь... Ты убедишься. Ты даже за эти десять дней убедишься. Ну, я прошу тебя – десять дней... Десять дней! Хорошо? Мы прожили с тобой двадцать лет, Наташа... А теперь я прошу всего ещё десять дней. Всего десять дней! Хорошо? Ну скажи – да. Да, и всё. И я ставлю чайник. И ты увидишь. Ну скажи. Ну кивни. Ну улыбнись. Ну, Наташа!
Наташа поворачивается, подходит к столу, берет сигарету.
Андрей (идёт за ней). Наташенька, да? Да? Десять дней? Да?
Наташа щелкает зажигалкой.
Андрей. Всё! Да! То, что ты закурила, принимается за знак согласия! Можно принять за знак согласия? Всё, принимаю за знак согласия! И ставлю чайник, да? Ставлю чайник? Всё, ставлю чайник! (Выбегает).
Наташа тут же гасит сигарету, открывает шкаф, быстро забрасывает в сумку необходимые вещи, срывает с вешалки пальто и устремляется к двери. В дверях сталкивается с Андреем.
Андрей. В чём дело? Мы же договорились – десять дней! Я поставил чайник!
Наташа. Дай мне выйти.
Андрей. Не-ет! Нет! Нет! (Бьет себя кулаком по голове). Нет! Нет, нет, нет, нет, нет!..
Наташа. Прекрати истерику!
Андрей умолкает.
Наташа. Разденься!
Снимает шляпу, плащ – бросает на тахту.
Наташа. Сядь! (Кивнула на кресло). Андрей смиренно садится.
Наташа (стоя перед ним). Тебя что волнует – что я ухожу, а ты остаешься в квартире? Можешь не беспокоиться, мне есть где жить с Алёшей...
Андрей. Ну при чем это?
Наташа. Я бы здесь все равно не могла. Я буду жить у Олиной мамы, она уехала к сестре в Ленинград, на всё лето. Оля даёт мне ключ... Я с ней говорила, перед твоим приходом. Я предвидела, что ты не уйдешь.
Андрей. Нет.
Наташа. Что – нет?
Андрей. Ты будешь здесь.
Наташа. Я не могу здесь. Я не могу сюда привозить Алёшу, я ненавижу эту квартиру и тебя вместе с ней! Я не могу вас видеть рядом...
Андрей. Ну зачем ты? Я знаю, что надо сделать, чтоб всё было хорошо.
Наташа. Да ты сам не вынесешь. Я все время буду тебе напоминать. Чуть что.
Андрей. Наташа, я знаю, что надо сделать, чтоб всё было нормально.
Наташа. Нормально не может быть.
Андрей. Может.
Наташа. Не может! Это не уладишь... Как ты привык всё улаживать. Я не могу вас видеть вместе, понимаешь? Я не могу взять и переступить... Как будто ничего не случилось. И шагать дальше с тобой под ручку!
Андрей. Наташа, я знаю, что надо сделать, чтоб всё было хорошо.
Наташа. Сейчас ничего нельзя сделать.
Андрей. Можно.
Наташа. Нельзя!..
Андрей. Ну тогда убей меня. (Кричит). Убей меня! Или поверь, что я знаю, что надо сделать, чтоб всё было хорошо!
Наташа. Ну, что надо сделать... Что ты можешь сделать, господи?
Андрей. Я сейчас всё могу, Наташа!
Наташа. Ну что, что?
Андрей. Я уйду с работы.
Наташа. Не поняла!
Андрей. Я с работы уйду! С моей работы. Потому это все плохое в нашей жизни идёт от моей работы. Вся гадость, всё враньё! А теперь я уйду. Совсем.
Наташа. Ты никогда не уйдешь!
Андрей. Наташа, уйду.
Наташа. Ты?
Андрей. Я! И не просто уйду, а никогда в жизни больше не буду начальником. Ни большим, ни маленьким, никаким. И все будет у нас нормально.
Наташа. Нормально...
Андрей. Да, нормально! Я же знаю, в чём дело, я же понимаю. Мне нельзя... С моим характером – быть начальником. Я не могу, я не умею... Я не в состоянии быть и начальником и человеком. У меня не получается, я сейчас это окончательно понял!
Наташа. Сейчас – это когда?