Громов сел на велосипед и, обогнув центр, поехал на западную окраину городка. Встречные не обращали на него внимания: в Петровске многие ездили на велосипедах, тем более Евгений Семенович переоделся в будничный костюм, надел соломенную шляпу – их особенно любили петровцы – и теперь ничем не выделялся.
На западной окраине Евгений Семенович подъехал к магазину "Мясо – рыба", но не вошел через главный вход, а постучал в служебную дверь. Появился большой человек с волосатыми руками.
– Вася, – сказал Евгений Семенович. – Я прибыл.
Вася молча кивнул и ушел в магазин. Вернулся он со свертком, тщательно завязанным шпагатом.
– Парное, – сказал он. – Семь, как просили.
Главный инженер привязал сверток к багажнику рядом с рогами.
– Насчет щепы ты не беспокойся, – сказал Громов. – На той неделе будет, сразу получишь.
Человек с волосатыми руками кивнул, дотронулся до рогов.
– Рога, что ли?
– Ага. Леснику везу. Выпросил. Говорит – что же я за лесник без рогов. Неудобно перед людьми.
Вася засмеялся щербатым ртом.
– Ну бывай, – сказал ему главный инженер, вскакивая на велосипед. – Звони на той неделе.
– До свиданьица. Позвоню.
Евгений Семенович проехал двумя улицами и очутился за городом. Хорошо утоптанная тропинка вела через уже сжатое поле к синеющему вдали лесу, за которым была река, а на противоположном берегу реки – Дивные пещеры.
Громов покатил по тропинке. Под садящимся солнцем блестела золотая, словно отполированная, стерня, над которой, цепляясь, летела седая паутина. По кучам соломы прыгали перепела. И над всем этим – и над сверкающим до боли в глазах полем, и над синеющей вдали щеткой леса, и над угадывающейся по далекому мареву рекой с белыми меловыми горами, прошитыми ходами Дивных пещер – раскинулось голубое августовское бездонное небо с редкими черточками облаков, таких прозрачных, словно это были не облака, а быстро тающие клочья снега, несущиеся по весенней реке.
И на душе у Евгения Семеновича было так же спокойно и прозрачно, как это августовское небо. Всем своим существом: мозгом, сердцем, тренированным сильным телом, по которому бежала отличная, неоднократно проверенная и вызывавшая у врачей восхищение кровь, Громов чувствовал, что удача идет ему в руки, что сегодня все будет складываться как нельзя лучше, что, захоти он сейчас невозможного, и невозможное случится.
На краю поля тропинка расширилась, нырнула в невысокий редкий кустарник терновника, замелькали колючки с ягодами, подернутыми еще не очень синей пыльцой; полянки с крупными ромашками; потом тропинка порхнула в лес и стала лесной дорогой. Велосипед запрыгал по корням деревьев.
Это был лиственный лес, преимущественно дубовый и осиновый, редкий, весь пронизанный солнцем. Земля уже была темной, от нее начинало тянуть ночной свежестью, но стволы и кроны деревьев горели на солнце и пахли горячей корой, нагретыми за день листьями, хмельным, видно, кое-где выбивавшимся из стволов и забродившим на солнце древесным соком.
"Когда-нибудь срублю себе дачу в таком местечке, – подумал Евгений Семенович. – Приехать после рабочего дня, поваляться на полянке с ромашками…"
От этих мыслей у главного инженера еще лучше стало на душе.
Домик лесника Юры Дымова совсем не напоминал традиционную черную, прокопченную, мрачную избу хранителя леса. Он был кирпичным, с шиферной крышей, большой светлой верандой, с веселым красным крылечком. Из беленькой аккуратной трубы тянулся дымок, вкусно пахнущий жареными грибами.
Дом леснику был построен при помощи завода.
Евгений Семенович спешил и позвонил у нарядного крыльца велосипедным звонком. Тотчас вышел бородатый мужчина с бакенбардами, в пиджаке, наброшенном поверх майки, в тапках на босу ногу. Он был довольно молод и скорее походил на хиппующего парня, чем на лесника.
– Евгений Семенович! – обрадовался он. – Заходите, как раз к грибкам. Только что нажарил подосиновиков. В сметане, с лучком, пальчики оближешь. И запить есть чем.
Главный инженер покачал головой.
– Некогда, Юра. Спешу. Да и за рулем, – засмеялся Громов, похлопав по раме велосипеда.
– На пять минут, – голос у Юры стал умоляющим.
– Потом. А сейчас давай делом займемся. У тебя все готово?
Лесник сразу посерьезнел.
– Все, Евгений Семенович.
– Ну тогда принимай.
Главный инженер отвязал от багажника оленьи рога и сверток.
– Мясо парное, но все же положи в холодильник, чтобы ни малейшего подозрения. Ты понял?
– Все понял, Евгений Семенович.
– Патроны проверь.
– Уже проверил.
– Часиков в двенадцать встречай.
– Встречу. Не сомневайтесь.
Дымок из трубы упал вниз, накрыл собеседников. Главный инженер сглотнул слюну.
– Может, Евгений Семенович, все-таки…
– Сказал же – потом.
Громов вскочил на велосипед и поехал назад по тропинке.. Он выехал на то же сжатое поле, но не стал пересекать его, а двинулся по окраине в сторону видневшейся неподалеку лесной полосы, которая начиналась почти от леса и шла перпендикулярно ему Вскоре он достиг полосы. Она была старой, широкой и густой. Сердцевина ее состояла из лип, берез, дуба, а по краям тянулся кустарник: боярышник, смородина, дикая стелющаяся вишня. В самом центре посадки, среди кустарника, рос могучий дуб. Видно, он существовал еще до прокладки полосы, и его просто включили в заграждение, чтобы не пропадал зря.
Евгений Семенович положил велосипед под дуб и посмотрел на часы. Было девятнадцать часов сорок три минуты. Главный инженер сделал несколько упражнений, разминаясь, затем вышел на восточную сторону полосы и огляделся.
Восток уже был готов к ночи. Там клубились густые сумерки. Тень от полосы падала на свекловичное поле и тянулась почти до горизонта.
Восточная сторона была абсолютно безлюдна.
Главный инженер перешел на противоположную сторону. Солнце висело уже совсем низко над горизонтом. Сжатое поле блестело нестерпимо, но все же Громов заметил на стерне движущуюся черную точку. Точка вскоре превратилась в едущую на велосипеде женщину.
Евгений Семенович отступил в глубь посадки, сорвал несколько ягод боярышника, уселся под дуб и принялся жевать сладкие рассыпчатые плоды.
Послышался шум. Женщина продиралась через кусты. Показался старенький дамский велосипед, загорелые руки. На полянку перед дубом вышла Леночка Перова.
– Ты уже здесь? А я раньше на десять минут… Здравствуй.
– Привет, – ответил Громов, не поднимаясь. Его взгляд цепко ощупал багажник велосипеда.
На багажнике был привязан туго набитый старый мешок. В таких мешках петровцы возят траву для своих коров.
– Привезла?
– Да… Помог бы хоть…
Главный инженер встал и подошел к Леночке.
– Как доехала?
– Ничего. В городе многие видели, а здесь никто.
– Спрашивал кто, что везешь?
– Нет, никто.
Евгений Семенович стал отвязывать от багажника мешок.
– Трава?
– Да.
Громов вытряхнул на землю содержимое мешка – нарванные в саду крапиву, лопухи, клевер. Поверх кучи лег мешок из прочного желтого целлофана. Главный инженер развязал веревочку, перевернул мешок. Он слегка нервничал. На землю вывалилась груда денежных пачек. Пачки были разноцветные: зеленые, синие, серые, красные, серебристые…
Евгений Семенович ожидал увидеть то, что увидел, но все же задохнулся, тихо вздохнул сквозь сжатые зубы.
– Все здесь?
– Все.
– Сложи назад.
Леночка присела на корточки и бережно – профессиональное движение всех кассиров – стала класть пачки назад в целлофановый мешок.
Громов сел опять под дуб и стал наблюдать за точными, хозяйскими движениями кассирши. Самое сложное было позади.
В ту ночь в бухгалтерии, после инцидента с пьяным Минаковым, Громову пришлось избить кассиршу, а потом уже потрясенную, сломленную, убедить, что наилучший выход для нее – взять все деньги, а свалить все на Минакова. Доказательства налицо: кассирша избита, деньги исчезли, Минакова видели входящим на завод пьяным.
Леночке было страшно, жалко Минакова, но Громов настаивал, убеждал, запугивал, соблазнял обеспеченным совместным будущим – это было главней, и Леночка согласилась…
Они тут же обсудили детали. Главный инженер сейчас уходит, прячет деньги в куче опилок возле столярной мастерской и проводит остаток вечера на людях, в городском ресторане, чтобы на него не пало и тени подозрения.
Леночка же все это время якобы лежит без сознания на полу в бухгалтерии. Из ресторана Громов звонит в бухгалтерию и говорит всего одно слово: "Привет". Оно означает – дело сделано.
После этого Перова бежит к проходной, изображает отчаяние, испуг, истерику и заявляет об ограблении заводской кассы.
Потом Евгений Семенович найдет способ вынести деньги с завода.
Случай представился только на вторые сутки после "ограбления века". Громов отдал приказ нарастить заводской забор в одном месте, где он был немного низковат.
Забор развалили, но, как и рассчитывал главный инженер, за смену сделать не успели, и на ночь забили кое-как дыру досками. Совершая вечерний обход завода, Евгений Семенович оторвал две доски и просто приставил их на место. Перова под предлогом перепечатки ведомости задержалась в бухгалтерии, пока на заводе не осталось никого, и через эту дыру вынесла деньги… Все прошло как по маслу.
И вот деньги лежали у ног Евгения Семеновича.
Леночка завязала мешок.
– Садись ко мне, – сказал Громов.
Кассирша бережно положила мешок на землю, подошла к сообщнику и села рядом.
– Ты сегодня какой-то необычный.
– Почему?
– Возбужденный, озабоченный какой-то…
– Дело есть, Леночка. Серьезное.
Глаза кассирши вспыхнули.
– Ты… мы убежим с этими деньгами? И начнем наконец-то жить?
Громов обнял за плечи Леночку, привлек к себе.
– Дурочка… Нас же сразу поймают.
Кассирша сникла.
– Да… да… Ты говорил… надо ждать, нельзя тратить, пока не забудут… Два года?
– Может быть, больше.
– О, боже! Как мне все надоело… Так хочется уехать отсюда…
– Мы и уедем. Будущее в наших руках. Сейчас я кое-что скажу тебе. Но для начала запомни вот что. То, что мы взяли – это не деньги.
– Не деньги? – удивилась Леночка.
– Да. Я тебе не говорил раньше, чтобы не разочаровывать, а сейчас скажу. Не деньги. Мы проживем их за два года, а то и меньше. Нам нужно положение, связи… Чтобы взять настоящие деньги, и при этом никуда не бежать, остаться уважаемыми людьми. Вот в чем перспективная задача, Леночка. Взять и остаться уважаемыми людьми.
– Сколько же… нам надо взять?
– Ну тысяч… пятьсот, семьсот…
– Пятьсот, семьсот? – ахнула Перова. – Это же почти миллион!
– Ну и что, миллион? – пожал плечами главный инженер. – Миллион-то в самый раз и будет…
Леночка порывисто обвила шею любовника, крепко поцеловала.
– Какой… какой ты необыкновенный! Слушай, а когда это будет?
– Скорее, чем ты предполагаешь. Сейчас как раз поговорим на эту тему.
Печать озабоченности легла на лицо Леночки.
– Ты говорил, – сказала она, – что намертво связан со Шкафом. Мы с ним должны делиться?
– Мы с ним не будем делиться.
– Но если он что пронюхает?..
– Он ничего не пронюхает.
– Но он такой проницательный…
– Твой Шкаф уже труп.
– Что?! – Кассирша невольно отшатнулась.
– Ну не в буквальном смысле, – усмехнулся главный инженер. – В переносном. Я его уберу со своего пути, нейтрализую. Мы с ним действительно были связаны. На самом первом этапе. Он кое в чем мне помог. Вынужден был помочь. – Громов опять усмехнулся. – Твой проницательный начальник оказался слепым кутенком. Теперь он мне не нужен. А людей, которые мне не нужны, я нейтрализую.
Леночка заглянула ему в глаза.
– И меня ты нейтрализуешь? Когда буду не нужна?
– Ты будешь мне всегда нужна.
– У тебя такие холодные глаза.
– Ну что ты… У меня нормальные глаза. Только они внимательные.
– Нет, холодные… Как, как… Вот у кошек бывают такие глаза, когда они что-то задумают.
– Что же могут задумать кошки? Как поймать мышь? Я тоже задумал поймать мышь.
– Нет… Кошки думают не только о мышах. Они коварные.
– По отношению к тебе я не коварный.
– Хотела бы верить, – вздохнула Леночка.
Громов погладил ее по волосам.
– Ты сегодня очень красивая…
– Я не успела сделать прическу.
– Ты и без прически… – Громов стал расстегивать на кофточке пуговицу…
– Не надо… Кто-нибудь пойдет…
– Кто здесь пойдет?
– А вдруг…
…Они лежали рядом. Крона дуба только на самой верхушке горела солнцем. Земля была еще теплая. С дуба изредка падали желуди и сухие листья. Листья падали осторожно, желтыми комочками обходили сучья своих еще зеленых собратьев и опускались на землю с покорным шорохом; желуди же простреливали крону, словно пули, с вызовом щелкали по земле. Листьям не суждено было возродиться – желуди несли в себе новую жизнь.
– А вот ревизор, – сказала Леночка. – Если его найдут… Ты его боялся. Правда, ты его боялся? Он что-то знает?
– Он учуял. Просто учуял, ничего он не знает. Есть такие люди – чуют за версту. Но его не найдут. Он попал в лабиринт, а оттуда нет выхода.
– А ты бы смог его спасти?
– Нет. Пещеры тянутся на тысячи километров, до самого моря.
– Откуда ты знаешь?
– Так говорят.
Они помолчали. Леночка о чем-то думала.
– Ведь ты его нарочно завел туда, – сказала она. – Я сейчас только догадалась.
– Бред. Городишь чушь. – Главный инженер зевнул, стал застегивать рубашку. – Если уж кто завел – так это ты. Вы с ним оставались вдвоем. А я был совсем в другом месте.
– Ты на меня не вали.
– А ты на меня. Он сам заблудился. Заблудился, и все.
Леночка пристально посмотрела на Евгения Семеновича.
– Завел… Не знаю уж как, но завел. Как я раньше не сообразила… Чтобы концы в воду.
– Какие концы? Он же ничего не знал.
– Ну так мог узнать,
Громов резко поднялся, посмотрел на часы.
– Ладно, хватит болтать, – сказал он. – Поговорим о деле.
– Что еще ты задумал?
– Через несколько часов приедут два человека. От их решения – расширять завод или нет – зависит наше будущее. Мы их должны очаровать. Есть такое старое романтическое слово – очаровать. Поняла? Одного я беру на себя. Другого очаруешь ты.
– Что это значит?
– Не прикидывайся маленькой.
– Ты хочешь… ты хочешь, чтобы я с ним…
– Не обязательно. Напои, закрути голову. Вы это умеете. Меня это не касается. Ревновать я не буду. То есть буду, – поправился главный инженер, – но я сумею справиться со своей ревностью. Задача ясна?
– Но это… Это аморально. Если бы я узнала, что ты… Я бы тогда… Я бы… возненавидела тебя…
– Аморально, не аморально, – поморщился главный инженер, – это все слова. Символы. Существуют не слова-символы, а дела, поступки, конечный итог. Запомни это раз и навсегда. Говорятся слова, клеятся ярлыки, плетутся интриги, а потом, когда приходит конечный итог, все это напрочь исчезает и очень скоро забывается. А итог остается.
– Конечный итог один, – сказала Леночка.
– Верно. От этого итога никуда не уйдешь. Но перед этим есть еще один итог. Живой. Трепещущий, прекрасный, радостный. У каждого он свой. И каждый, перед тем как уйти в иной мир, хочет подержать его в руках. И этого он добивается любыми путями. Средства не важны.
– Какой же он… этот итог?
– Разный. Тебе, например, хочется быть красивой, нарядной, иметь ребенка и не зависеть от прозы жизни. Ведь верно?
– Допустим…
– Не допустим, а точно. Поэтому ты и ограбила кассу, и помогаешь мне.
– Зачем такие слова? – поморщилась Леночка.
– Я же сказал, слова ничего не означают – это символы. Так что обижаться не стоит.
– А у тебя какой итог?
Главный инженер посмотрел на сообщницу.
– Такой же, как и у тебя. Они совпадают.
Леночка покачала головой.
– Нет… Ты берешь высоко. Тебе всего мало. Я думала, что ты умрешь от радости при виде этих денег, а ты на них даже и не смотришь. Ты хочешь идти все выше и выше.
– Ну допустим, – сказал Громов. – Однако на данном этапе наши пути совпадают, верно?.. Так сделаешь?
Он привлек к себе женщину.
– Ты такая умная, обаятельная, тонкая… Вовсе и не обязательно ложиться с ним в постель. Зато скоро… Помнишь… белый теплоход… домик в горах… Квартира в Москве, по стенам ковры, гобелены, а ты в бархатном платье, на шее жемчужное ожерелье, на пальце – брильянт… Гости…
– Ладно, – сказала Леночка. – Сделаю. Ты знаешь, чем взять.
Они встали.
– А как будем с этими деньгами? Куда мы их спрячем?
– Я отнесу их в Пещеры. Там у меня есть укромный уголок.
– Нет, – покачала головой кассирша. – Я хочу тоже знать, где они лежат.
– Ты мне не доверяешь?
– Доверяю, но мало ли что…
– Хорошо, – решительно сказал главный инженер. – Мы их закопаем здесь, на свекловичном поле. На несколько дней. А потом вместе перенесем в тайник в Пещеры. Здесь их, на свекле, никому в голову не придет искать. Согласна?
– Согласна.
Громов взял мешок, поднял с земли ветку и зашагал от дуба в сторону поля, громко считая шаги.
– Раз! Два! Три! Четыре!
На сотом шаге он вырыл руками в борозде ямку, положил мешок и заровнял землю.
– Запомнила? Сто шагов от дуба. Я вот ветку здесь воткну. Запомнила?
– Запомнила…
– Ну, молодчина. Вот тебе ключи от квартиры. Приведи там все в порядок. Продукты и все, что надо, – в холодильнике. Часика через полтора мы заявимся. – Громов поцеловал Леночку в лоб. – До встречи, у меня еще дела. Сначала еду я, а ты через полчаса следом.
Он вскочил на велосипед и поехал в сторону города, не оглядываясь.