Теперь он окончательно убедился, что знает этого парня: не так давно на гудекане старики говорили: Хасан влюбился в дочь Бусрав-Саида, но тот, как опытный работник сберкассы, мигом в уме подсчитал свадебные расходы и назвал такую сумму "на подарки" - теперь многие за "подарками" прячут слово "калым", - что даже сваты ахнули. Чтобы заработать такую четырехзначную цифру, Хасану пришлось бы прожить холостяком чуть не до пенсии, работая без отпусков и выходных.
Кичи-Калайчи не без умысла крикнул в спину уходящему:
- Одно запомни, парень: не видать тебе Меседу!
3
Спина дрогнула и развернулась на сто восемьдесят градусов. Хасан вернулся, присел на краешек скамьи.
- Откуда вы знаете Меседу?
- А что, по-твоему, делать бездельнику-пенсионеру осенью, как не расспрашивать о свадьбах? Ты, Хасан, выбрал хорошую девушку. И родители у нее честные, трудолюбивые, но не зря великий мудрец нашего времени сказал: не тот достойный, у кого недостатков нет, а тот, кто умеет правильно своими достоинствами пользоваться. Ум растет медленно - рога быстрее. Наверное, отец Меседу и сам не заметил, как из понятия чести стали прорастать рога честолюбия. Вот он и заломил за дочь такие деньжищи, чтоб не только родня, а вся округа позавидовала.
- К чему вы все это говорите? Вы родственник Меседу? - высказал догадку парень, уже доверчиво глядя на старика.
- Ее семья из Хасавюрта, а я из Кана-Сираги. Для родства, как видишь, далековато. Теперь время совсем другое, людей крепче кровных уз роднит общее дело, общие мысли… А, к чему я толкую тебе политграмоту! Вы, молодые, сами ученые, больше нас знаете. Пойду я. Прощай!
Теперь парень несмело задержал садовника:
- Вы не торопитесь, отец? Не могу разобраться.
Старик взглядом дал знать, что готов слушать.
- Откуда это пошло? Ведь живем в нормальном обществе, слово "новое" звучит на каждом шагу. Все обновляется: города и аулы, все есть, а если кто и смотрит с завистью, так на диплом, а не в котел!
- Ты прав, сынок! Люди стали жить в достатке.
- Но почему же с любовью не считаются? Преграду ставят высотой в пять метров! Попробуй, перепрыгни…
- С шестом надо, парень. С шестом… - улыбается Кичи-Калайчи, довольный, что сумел разговорить парня. - Не ты первый, не ты последний…
- Мои старшие сестры замуж выходили - никто даже и слова не произнес "калым"! А теперь вроде сознательнее стали, обеспеченнее, а…
- Когда твои сестры свадьбы справляли? Сразу после войны? Тогда родители, любя своих детей, готовы были не только выдать без калыма, а прямо-таки вытолкать своих красавиц. За стариков выдавали. За инвалидов.
- Да, но теперь, отец, совсем иное время! Женихов достаточно выросло. Выбирай, который по душе. Так нет, родители не велят! Ведь это же варварство! А какой калым заламывают? Куда же власти смотрят?!
- Стоп, сынок! Куда же ты с шестом на свою же власть? По нашим законам калым - преступление, за него срок положен, и тому, кто дает, и тому, кто берет. Ты разве не читал в газетах?
- Закон читал! А вот чтобы применили его к… таким…
- Ты молод, Хасан, сын Абдуллы, горячишься… Еще неизвестно, как поступишь, когда свою дочь будешь выдавать замуж…
- Да чтоб я!.. - парень возмущенно хлопнул себя по коленям.
- А ведь отец Меседу и другие отцы были в свое время и молодыми, и влюбленными, как ты, и многие, видимо, не меньше твоего страдали от воли родителей невесты.
- Да будь у меня полон дом дочерей, разве я заставлю их…
- Знаешь, сынок, есть такая болезнь: рецидив, К нам на курорт приезжают люди, которые уже лечились, выписались окрепшими и опять возвратились на костылях: рецидив!.. На днях один сапожник-модельер, с доски Почета не слазит- но, вот что значит рецидив, - выдал свою дочь за сына товароведа. Люди говорили: за нее дали калым чуть ли не пятнадцать буйволов. А в старину за дочь князя давали всего пять буйволов.
- Смешно! Князья, буйволы… Неужели тащить эту ветошь в ваш век.
- А теперь уже и девчонки есть, которые настаивают, чтоб их родители "не продешевили". Вот как иные понимают честь!.. А у твоей Меседу каковы суждения?
4
Парень хотел было ответить, но тут над ними опустилась какая-то тень и послышался дискант с хрипотцой:
- Ассалам алейкум, дорогой Кичи-Калайчи!
Тавтух Марагинский хватает и трясет руку садовника так усердно, что дрожат Тавтуховы обвисшие щеки, будто тридцать лет в зурну дули на свадьбах.
- Дорогой Кичи! Золотой ты человек! Изюм-кишмиш и три порции бешбармака ты! Дай пять рублей!
"Даже если имел - не дал бы", - удовлетворенно подумал Кичи-Калайчи, со спокойной совестью похлопывая по карманам черкески, откуда выгреб две конфетки "барбарис" и с полтинник мелочи:
- Прости, Тавтух, видишь сам…
- А ты не видишь, как человек страдает? С утра заседали, веришь, даже стакан воды не предложили! Я же взаймы, на время прошу… - голос Тавтуха срывается на шепот.
Если б можно было рассказать, какой разгон учинили ему на собрании жилищной конторы. Все вспомнили! И то что муллу пригласил внуку обрезание сделать. И всего-то два письма-анонимки написал Тавтух на мясника из гастронома. Откуда же ему знать, что мотоцикл "Планета" мяснику в премию дали. И за что! За лучшую песню, шайтан их забери, со всеми конкурсами!..
- Неужели и завалящую пятерку пожалеешь? Эх ты! Жадина!
- Я Кичи-Калайчи…
- Это всему Дагестану известно! Я вот что тебе скажу: в ауле ты был совсем другим человеком,
- И у тебя когда-то душа была, а теперь один пар остался!
- Известно тебе, что стряслось на площади у вокзала?
- Не слышал.
- Сегодня утром поливальщик с машиной подъехал к ресторану, а у входа голова лежит!
- Что? Не может быть! - восклицает пораженный Кичи-Калайчи.
Хасан заинтересованно рассматривает бороду Тавтуха.
- Хи-хи! Это у тебя несчастной пятерки "не может быть"! Что я, врать буду? Своими глазами видел!
- И чья же… голова?
- Селедочная! - выпаливает Тавтух, отдуваясь смесью чеснока и "южного" разливного. - Дай хоть полтора рубля! Тоже нет? Жаль, закуска пропадает! Что за жизнь? Ишак есть - сена ни клочка, сена навалом - ишака нет!
Махнув рукой, Тавтух Марагинский рысит к чайхане.
5
- Странный какой, - замечает Хасан, глядя ему вслед.
- Ничего. И хуже Тавтуха бывают. Так о чем мы говорили?
- Вот представьте, почтенный Кичи-Калайчи, что это вы - молодой человек, только отслужили, вернулись домой, где мать-вдова и за душой у вас - пока ничего, кроме пары рук и звания рабочего-каменщика. Как бы вы поступили?
- Постарался бы забыть слово "любовь".
- Это вы по-стариковски так думаете. Ну, что ж, они по традиции - и я по традиции… друзья помогут похитить.
- Но, но! Не дури, парень! Если даже с согласия девушки - и тогда прокурор не меньше трех лет потребует!..
- Зато я буду знать, что она - моя жена. Верные слова говорил мне один дружок: "Я, Хасан, дисциплинарных взысканий не боюсь. Делом за свой проступок прощенье заслужу. А вот если у меня любовь отнимут - тут не поправить, не вернуть ничего нельзя". А что, не прав он?
- Пожалуй, прав… Вот и я припоминаю случай. В ауле, рядом с нашим курортом парень так же подговорил дружков… потом его судили. Похищенная год ждала, второй, а родители все-таки одолели ее, выдали за соседа-вдовца, и уж тут все по закону, зарегистрировали брак, в паспортах указано и когда, и за кого. Оказывается, и так, сынок, бывает. А знаешь, как аллах развеселил Насреддина? Сначала спрятал его ишака, а потом помог найти скотину…
Хасан с яростью срывает кепку и снова нахлобучивает по самые брови.
- Какой-то заколдованный круг! Комсоргу стройки говорил - тот советует в райком комсомола идти… А может, и райисполком отзовется?
- На своем посту каждый борется с пережитками… А придет на свадьбу и, как все гости, кладет деньги в свадебную копилку. И не потому, что обычай - старше закона, а чтобы не осудили такие… ну, вот как этот самый Тавтух…
- Он что, больной?
- Здоровее нас. Вино испортило - и душу, и разум. Бывает в жизни день, даже час, когда человеку надо крепко взять себя в руки, а этот… Середка его погубила! Не буду уверять, что сам не пью, но всегда помню; первый и последний стакан в застолье - будут и на здоровье, и в знак уважения. Все остальные, что в середке между ними, - продажный разум!..
Кичи-Калайчи достал свою видавшую виды трубку, высыпал в нее из газыря табак. Раньше в газырях бывал порох, а теперь, как видите, старик приспособил их для другой цели. Так что, почтенные, ничего нет постоянного на свете - все течет, все меняется. Меняется не только форма, но и содержание.
- Над головой мужчины должен быть дым: пороховой или табачный. Лучше табачный… - как бы про себя говорит старик и вглядывается попристальнее в парня. - Куришь?
- Спасибо. Не курю.
- Иногда, в печали, и табак - советчик… Ты прав: чем мучиться, отвыкая от дурных привычек, - лучше к ним и не привыкать… А ты посылал сватов к Бусрав-Саиду?
- Сам ходил, словно чувствовал, что откажет.
- Как сказал отец Меседу?
- "Как положено у людей. Соблюдая все горские обычаи". Я по-честному признался: без Меседу мне жизни нет, а накопления… откуда же у вчерашнего солдата! А он как захохочет! Говорит: "От любви еще никто не умирал! Проживешь и ты без Меседу лет сто, как минимум!.. Верите, отец, его смех, как ножом по сердцу! Мать узнала - плачет… У нас даже своего дома нет, снимаем комнату в поселке "Добрая надежда", и улица, как на смех, знаете как называется? Счастливая!..
- Зачем "на смех" - очень символичные названия. Мать работает?
- В столовой. Судомойкой.
- Что за столовая?
- Девятая, рабочая. Ее недавно построили.
- Знаю, приходилось бывать. Хорошо готовят и посуду до скрипа моют…
6
Кичи-Калайчи примолк - то ли грусть заразительна, а может, Тавтух расстроил. Но недолго старик сидел нахохлившись. Вскинул худой подбородок, яростно затянулся - из трубки искорка взлетела. Хлопнул парня по коленке:
- Хочешь, помогу тебе?
- Как? Чем?
- В женитьбе. - Это было сказано решительно.
- Бусрав-Саид упрямый человек, я сам узнал. Да и вы не отрицаете. Переубедить его невозможно.
- Я и не собираюсь бритого называть бородатым. Пока не спрашивай, что к чему, поверь: и свадьба будет, и приглашенные.
- А калым?
- Как положено у людей!
- Откуда взять две тысячи? Украсть?
- Воровать есть смысл, сынок, начиная с семидесяти пяти тысяч, а из-за таких мелких сумм и руки марать незачем! - беззаботно усмехается Кичи-Калайчи, выколачивая трубку. - Доверься мне.
- Извините, почтенный. Я давно уже не верю сказкам. Пусть классика, но ведь я не Аладдин, да и вы не добрый джинн из волшебной лампы! Спасибо за сочувствие и беседу, - Хасан смотрит на циферблат своих дешевых часов, - пора на смену.
- Ты каменщиком работаешь?
- Работал. Сдал минимум, крановщиком назначили.
- Поздравляю. Всякого тебе успеха! Хорошая профессия. Чем выше - и заработок повыше. А ты все-таки подумай…
- Да какой вам расчет, отец, на чужого тратиться?
- Ты прав. Наполовину. Материальной выгоды - никакой. А моральный стимул? - спрашивает старик, для пущей убедительности взмахнув рукой.
- Одно без другого пока не живет. Спасибо на добром слове! Может, улыбнется нам с Меседу счастье, а может… Только не нужно нам ничего. Да и вам к чему эта затея? Прощайте.
- А ты все-таки запомни мой адрес: улица Родниковая, дом тридцать. Почему-то мне думается, если станет тебе невмоготу - встретимся.
- Еще раз спасибо. Я доволен знакомством, а большего - не надо ни мне, ни вам!
Хасан почтительно пожал обеими руками сухонькую ладонь Кичи-Калайчи и широко зашагал к забору, за которым поднимались кирпичные стены нового здания. Шел и думал о своем новом знакомом. С чудинкой старик! А ведь сумел скинуть камни. Не может быть, чтоб не было у старика никакого расчета.
У молодости глаза зоркие.
Был у Кичи-Калайчи, конечно же, был свой умысел. И не только влюбленному крановщику решил помочь старик, загоревшись озорной идеей. Не все в деталях он еще продумал, не все варианты, как говорят экономисты, "просчитал", но в успехе был уверен. И укрепила эту веру, как ни странно, бесплодная, несмотря на шум и гам, перепалка, свидетелем и в какой-то мере участником которой был сам Кичи-Калайчи. Дело в том, что… а куда это мы с вами, уважаемый читатель, опять торопимся? Если Кичи-Калайчи спешит - это понятно: даже самая долгая жизнь - не бесконечна.
Глава вторая
О том, что вопрос любви - дело не только самих влюбленных, о чем свидетельствует и заседание одной из постоянно действующих комиссий по молодежи при райисполкоме
1
Осень.
Пора сбора спелых плодов и премий за высокие достижения в летней страде. Осень - и пора свадеб.
В широко распахнутых глазах девушек отражается ясный осенний мир, приветливый и вместе с тем грустный, ожидающий каких-то перемен. Порой шалый ветер дерзко срывает еще не пожелтевшие листья и кружит их в огненном танце над клумбами роз; порой задумчиво притихает природа, лаская взгляд яркими, до рези в глазах, красками южных садов, гор и морской шири. Чистый воздух обманчиво приближает к нам самое дальнее, притихший лес располагает к раздумьям. А разве милая застенчивость смуглых невест Юждага не украшает, как припев, эту осеннюю песнь природы? В нем и грусть, и неудержимая радость, и ожидание чего-то неиспытанного и вместе с тем неизбежного в бесконечной жизни.
Осень.
Считанные дни остались до хмурых туч с обложными дождями, до грозно воющих в горах зимних ветров. В эту пору особенно не хочется менять ясный, солнечный полдень на тесный от многолюдья кабинет райисполкома, стены которого украшают выгоревшие за лето плакаты. Но сегодня здесь собрались, чтобы обсудить самые злободневные вопросы постоянно действующей комиссии по делам молодежи.
Среди уважаемых людей района сидит и Кичи-Калайчи. Пришел он со своим замыслом, но хранит его пока в секрете. Надо же послушать, что скажут люди сведущие. Очередной оратор настолько углубился в историю проблемы калыма, что неизвестно, хватит ли еще времени. Откуда только она свалилась теперь на наши головы, когда жить стали богаче и светлее.
Калым известен с древних времен… Вернее будет сказать, породили его правила, которые установил, может быть, сам пророк Магомет, сказав приблизительно так: "Брак без выкупа является незаконным захватом чужой собственности, и не может быть выкупа дешевле десяти дирхемов". Так сказал.
Правоверные - самые легковерные исполнители. И стала женщина товаром.
Да, как ни горько, а надо признать: отцы установили горский стандарт цен на собственных дочерей-невест, торговые сделки совершали, выгоду получали от продажи детей!..
- Регламент исчерпан! Кто следующий? И - поближе к современности!
- …Вот тогда я спросила девушку: по какому вопросу плачешь? - волнуясь, начала инструктор райкома комсомола. - А что она ответила, знаете? "Я, - сказала, - к тебе, Шуайнат, пришла не как к инструктору, к человеку пришла!"
- А ты что сказала?
- Просто обняла ее, воды дала. Девичью обиду выслушала. Все горе, оказывается, из-за него…
- Фамилию называй, должность! Конкретно говори!
- Калым ему будет фамилия! - гневно крикнула Шуайнат.
- Калым должности не имеет. Так мы до ночи будем в духоте сидеть! - Председательствующий с тоской смотрит на пустые бутылки из-под знаменитой "Махачкалы", по сведениям знатоков, не уступающей "Боржоми".
- Уважаемые люди! - подает голос Кичи-Калайчи. - Зачем такой шум?! Давайте пустой грохот оставим барабанам!
Голос старшего заставил умолкнуть присутствующих, и они с любопытством глянули в сторону Кичи-Калайчи.
- Мы слушаем тебя, почтенный Кичи… - с готовностью выслушать мудрое предложение почтенного человека известный в городке адвокат Дибир Махмудович встает со своего места и подсаживается к нему с записной книжкой.
- Предлагаю объявить год бойкота невест! - не скрывая лукавой улыбки, объявляет садовник.
Люди недоумевают, переглядываются, пожимая плечами, мол, что говорит этот старик.
- Ты, как всегда, шутишь?
- Нет, говорю, как всегда, серьезно.
- Это как? Забастовку? А любовь куда? За окошко?
- Э-эх! Кабы старость могла, а юность умела!
- Уважаемые, не кажется вам, мы научились говорить одно, а делать другое… Калым - страшнее эпидемии гриппа!
- Ну, хватил…
- За один взмах дерева не срубишь. Наш завзагсом отмалчивается, а мог бы опытом поделиться!..
- Про меня и так известно! И почему свадьба расстроилась, и на какую стройку Сибири мой сын уехал. А вот ты, у окна сидишь, покуриваешь, расскажи, как сына женил. Ведь по обычаю?
Сидящий у окна щелчком отбрасывает папиросу в палисадник:
- И не думаю скрывать. Да, женил старшего. А младший из армии придет - тоже сыграем свадьбу, как положено… Я разве не отец своим детям? Или они инкубаторные?
Ведущий протокол подмигнул Кичи-Калайчи:
- А что? Он прав. А на будущее надо учесть: дочерей заводить! Ишь, нарожали сыновей, а теперь не знают, куда их? Вот я сегодня шел на заседание, вижу у ворот кондитерской фабрики объявление: "Требуется десять рабочих: трое в начинку, трое - в обвертку, четверо - на лотки". Почитайте объявления, кто только не требуется! А вот насчет женихов что-то не попадалось. Непрестижная профессия… Уцененный товар!
- С отцов невест надо построже спрашивать! И почаще участковых на свадьбы приглашать, пусть возьмут на заметку особо щедрых дарителей! - предложила Шуайнат.
- …А комсомольский актив на пенсию перевести? Досрочно?
- У актива хватает забот производственных! Каждый второй работает и учится. Нельзя же так: кто везет, на того и наваливай!..
- А вы слышали о шкале расценок тракториста Бийбалы? - спросил секретарь, видя, что Шуайнат вот-вот взорвется до крика. - Нет, послушайте, какую систему разработал…
- Это у кого пять дочерей?
- Он самый. Я лично был свидетелем: сидит Бийбала на своем широком балконе, а сосед забор красит. Бийбала говорит: "Последнюю уборку за трактором отсидел. Пора на покой. Жену тоже с работы сниму: скоро наша младшая, пятая дочь, техникум закончит. Им же цены нет сегодня! Прикинь, сосед, моя старшая, Асият, имеет диплом врача - рентгенолога. Красный диплом, с отличием! Кто придет свататься - самый высокий калым должен готовить! А как же! Шесть с половиной лет учил, кормил, одевал!.. Скажешь, государство учило, да еще стипендию платило? Пусть по-твоему. Но государству Асият долг отработает как врач. А мне - как дочь!