Сын рыбака - Вилис Лацис 14 стр.


Ольга осталась при одних предположениях, а Оскару было приятно, что никто не подозревает о цели его вчерашней прогулки.

9

В начале ноября гнилушан постигла беда: трое отважных парней утонули на глазах у товарищей и родных. В их числе был Мартынь Крауклис - двоюродный брат Оскара. Они уже возвращались с сетями к берегу, когда их лодка черпнула на третьей банке воды. На берегу в это время было много народу, и рыбаки, столкнув в воду одну из больших лодок, попробовали подойти к месту аварии. Но на банках бушевали белоснежные буруны, и море металось, как разъяренный зверь. На второй банке сломалась уключина, лодка повернулась бортом к волне, и ее с ужасающей силой отбросило обратно в приглубину. Рыбаки сделали еще несколько попыток, но было уже поздно. Через несколько дней море вернуло двоих - их тела прибило к берегу километров на шесть севернее Гнилуш. Только Мартын Крауклис остался на вечные времена в морской пучине.

Это было большое горе для поселка. Здесь, как и в Чешуях, все состояли между собой в родстве и теряли в каждом погибшем кто сына или брата, кто двоюродного брата или зятя. Алиса Крауклис ходила с красными заплаканными глазами и пожелтела еще больше. Бессмысленная гибель молодых людей вызывала гнетущий страх среди рыбаков, и без того склонных к фатализму. Море казалось живым, безжалостным существом, одушевленным злою волей.

- Уж если тебе что определено судьбой, от нее не уйдешь, - говорили они. - Раз море захотело взять, от него не убежишь, в свой час каждый окажется на месте.

Не успели похоронить погибших, как новые печальные события взбудоражили поселок. Была объявлена продажа с торгов имущества Крауклисов. Общая сумма долга составляла двести латов, но их негде было собрать. С Гарозой и другими скупщиками Крауклис был на ножах, а иных состоятельных знакомых у него не было.

Вслед за этим поселок облетел странный слух: будто бы Оскар Клява купил у Крауклисов часть их земли - голый, ни на что не годный песчаный пустырь. Сам Оскар ничего об этом не говорил, но его таинственная деятельность до такой степени занимала умы гнилушан, что все забыли о недавнем несчастье.

Оскар обошел хозяев, у которых были лошади, и сговорился с ними о перевозке кирпича и других строительных материалов из ближнего местечка.

- Наверно, Оскар думает дом строить? - спрашивали у Менгелиса соседи. Но тот ничего не знал, хотя и сам возил для него кирпич.

Трое нанятых Оскаром землекопов начали рыть обширный и глубокий котлован в дальнем углу его участка. Под фундамент он был, пожалуй, слишком глубок. Потом из местечка прибыли четыре каменщика с подручными. Они работали от зари до зари, чтобы поспеть с кладкой до наступления заморозков.

- Значит погреб, - решили гнилушане, когда уже были выведены стены и стали укладывать потолочные балки. - На что ему погреб, да еще такой большой?

Такого большого погреба ни у кого не было, это что-нибудь да значило.

- Буду квасить капусту и солить огурцы на продажу, - объяснял Оскар любопытным, которые целыми днями толпились возле постройки. - А может, и еще кое-что… - добавлял он.

Каменные работы закончили вовремя. Насыпь тоже была готова. До первого снега на стройке остался только один плотник, который занялся окончательной отделкой. Он навесил массивную дверь, устроил отдушину и разгородил погреб на несколько отделений.

Все это стоило денег. Гнилушане решили, что у Оскара были сбережения, иначе бы ему одному не осилить таких расходов.

Когда строительные работы подходили к концу, в поселке снова показался брат Теодор. На этот раз он остановился у Румбайнисов. Супруги Менгелисы было обиделись и даже не пошли на первое собрание, но брат Теодор их успокоил: он ведь только временно, на один раз приютился у Румбайниса, потому что тот не давал ему покоя всю осень - чем-де его дом хуже нового дома Менгелисов. В этот приезд брат Теодор подготовил несколько новообращенных сектантов к обряду крещения, который предполагалось совершить в Риге.

В воскресенье многие гнилушане, пожелавшие присутствовать при совершении обряда, с утра уехали в Ригу. Менгелис и Ольга тоже приняли участие в поездке, оставив дом на попечение Оскара. После этого в поселке на две недели хватило разговоров. Новообращенных крестил какой-то миссионер, только что вернувшийся из Африки. Оттуда он привез негра, которого всюду таскал за собой как живое доказательство и образчик тех людей, несметное число которых он обратил в истинную веру.

Глава восьмая АМЕРИКАНЕЦ

1

Новый погреб Оскара был уже покрыт дерном, рабочие разъехались, и снова однообразно и скучно потекла повседневная жизнь поселка. Неудачный или счастливый лов, буря и затишье, свадьба у одних соседей, крестины у других - вот и все события, отмечавшие ее течение, но их было недостаточно для того, чтобы заполнить существование. Людам хотелось чего-то необычного, яркого, а на сектантских собраниях проповедник повторял одно и то же.

В серенькие дни, когда над поселком появились первые снежные тучи и у ревматиков заныли кости, единственным спасением от скуки были сплетни. Женщины ходили с рукоделием от соседки к соседке, штопали чулки и перемывали косточки ближним. Котел сплетен и пересудов кипел причудливыми, радужными пузырями. Одно время на повестку дня было поставлено поведение Эльзы, сестры Екаба Звайгзнита, - у этой девчонки не было ни малейшего понятия о благопристойности. Только что похоронили ее брата, а она уже наряжается в пестрые платья и светлые туфли и бегает с одной танцульки на другую. Затем дошла очередь до Оскара. Но не успели еще верховные судьи как следует ознакомиться с материалами обвинения и вынести приговор, как необыкновенное событие заставило позабыть обо всех пустяках: приехал брат Петера Менгелиса - американец Фред.

Двенадцать лет он пробыл на чужбине. Нелегко было узнать в плечистом мужчине прежнего паренька. Он не отрастил бороды, усов не носил, и поэтому сильнее бросались в глаза резкие черты лица, глубокие складки у углов рта и раздвоенный подбородок, которого раньше как-то никто не замечал.

Фред приехал в будний день. До местечка он добрался на автобусе, затем нанял возницу и, не встретив никого по дороге, в сумерки неожиданно появился во дворе у брата.

Первую ночь никто в доме не спал. Фред рассказывал, как ему жилось в мировую войну, во время подводной блокады, как их пароход торпедировали посреди Северного моря и они почти четыре дня носились по его бурным просторам. Их было двенадцать матросов на небольшой судовой шлюпке.

- А страховую премию получил? Много? - спросил Петер.

Фред точно не помнил, но сумма была приличная.

Оскар поспешил пораньше уйти к себе. Ему не хотелось мешать семейному торжеству, а Петер самым откровенным образом выказывал свою ревность: это его брат, богатый брат из Америки, и чужим тут делать нечего.

- Вот уж, наверно, нажил ты деньжат! - как бы вскользь обронил Менгелис за беседой.

Но Фред как ни в чем не бывало ускользнул от ответа.

"Какой скромник; видно, не привык хвастаться богатством", - подумала Ольга.

В первый вечер хозяева ни о чем особенно не допытывались, они больше старались блеснуть гостеприимством.

- Здесь твой дом, твои близкие, здесь царит всеобщая радость! Живи, отдыхай и помни, что тебя все любят! Мы постоянно о тебе думали, пока ты отсутствовал, дорогой наш брат.

Вряд ли Фреду за годы скитаний пришлось где-нибудь встретить такое внимание. Все за ним ухаживали, все старались угодить ему на каждом шагу. Понадобится ему что-нибудь - и двое-трое бросаются исполнять его желание. Статный тридцатилетний парень, одетый как иностранец, стал центром внимания всей округи. Он побывал в разных частях света, повидал много всяких людей и даже знал несколько языков. В разговоре он то и дело вставлял иностранные словечки, зато родной язык изрядно забыл.

- Какой интересный! - говорили о нем девушки на выданье.

- И, говорят, богатый, - добавляли их матери.

В первую неделю у Фреда не оставалось свободной минуты. Родные и знакомые шли к нему, как на паломничество; не успевал уйти один, а в дверь уже стучались двое новых. У Петера с каждым днем все больше иссякало терпение - капиталы брата не давали ему покоя.

- Ты, по всей вероятности, не захочешь больше рыбачить? - воспользовавшись случаем, как-то спросил он.

- Почему ты так думаешь? - удивился Фред.

- Разве это занятие для такого важного господина? - шутливым тоном продолжал Петер. - У нас все считают, что ты займешься торговлей.

- Это еще неизвестно! - пожав плечами, усмехнулся Фред. - Не забыл я еще старого ремесла. Если понадобиться - свяжу и сеть. Что, не веришь? А ну-ка, дай игличку!

- Никто не говорит, что забыл… Да какая тебе корысть заниматься такими пустяками?

- А разве ты мне предложишь что-нибудь повыгоднее?

- Я уже сказал - лавка.

- Торговля меня никогда не прельщала.

- Да тебе и не придется торговать самому. Наймешь приказчика…

Фред снова усмехнулся и перевел разговор на другое. Так и не удалось ничего из него выжать.

- Если тебе так хочется порыбачить, давай составим компанию, - опять возобновил разговор Менгелис. - У меня уже есть большой карбас и моторная лодка. Свяжем или приобретем побольше сетей и выйдем в открытое море. Взять вон вентспилсцев. Мы тут зимой бьемся, а они в это время деньги загребают.

Фред задумался.

- Или, может, начнешь строить дом? - не умолкал Петер. - Я бы тебе уступил участок близ дороги к дачному поселку.

- У вас тут и дачи есть?

- Полным-полно! Ты разве еще не видел? Пойдем как-нибудь посмотрим.

- Кто там живет?

- Горожане, конечно. Летом приезжают важные господа, покупают у нас рыбу и молоко и хорошо платят. Правда, не построить ли тебе дачу?

Нет, Фред думал сначала хорошенько осмотреться и познакомиться с местными условиями; ему ничуть не хотелось обжечься на первых же порах. Он вежливо отклонял настойчивые заботы брата и невестки о его будущности.

Тогда на сцене появилась Алиса Крауклис. Она стала исправно, каждый день, приходить к Менгелисам.

- Как тебе понравилась эта девица? - спросила Ольга. - Бедняжка, все грустит и грустит по брату. Поистине любящее сердце…

Но Фред интересовался только девушками не старше двадцати лет, и уж здесь-то он проявлял неиссякаемый пыл! Ни о чем он не говорил так охотно, как о женщинах. Приходилось только удивляться легкости, с какой американец заводил повсюду знакомства. Казалось, он и на родину-то вернулся в поисках любовных похождений. За две недели он уже счет потерял дамам сердца, каждой он делал предложение в первый же вечер, и ему ничего не стоило одновременно называть себя женихом пяти-шести девушек. Встречали его везде ласково. Слухи о его иностранном обличье, богатой приключениями жизни и предполагаемых капиталах действовали как дурман, заранее приводя в смятение женские сердца. Самому Фреду больше всего нравились совсем молоденькие девушки, которые еще с детской жадностью уничтожали принесенные им конфеты и шоколад. В голове у них были одни куклы и шалости, они со смехом выслушивали рассуждения американца о любви и супружестве.

Узнав, что на сектантских собраниях можно встретить и девушек, Фред стал ходить туда с братом и невесткой. В такие вечера Оскар оставался дома один. Запершись на ключ в своей комнатке, он брался за работу, которую затеял тайком от других; он строил уменьшенную раз в десять модель морской мережи. Распорные шесты уже были закреплены, сетное полотно натянуто на обручи, оставалось только прикинуть длину крыльев и определить места крепления якорей.

Однажды вечером, когда Оскар, оставшись один во всем доме, сидел за работой, его вывели из задумчивости быстрые шаги на лестнице, и кто-то с силой постучал в дверь. Не было никакой возможности быстро убрать модель мережи со всеми ее узлами и петлями; через всю комнату крест-накрест протянулись концы бечевок.

- Кто там? - спросил Оскар.

- Ты один, Оскар? - ответил голос Фреда.

Оскар облегченно вздохнул. Его-то можно впустить без опаски. Он открыл дверь.

- Смотрите, чем он здесь занимается! - закричал Фред, окинув взглядом комнату: - А я-то думал, заперся, чтобы его не застигли с какой-нибудь… гм-гм. Сюда ведь можно приводить девчонок, никто не услышит.

Оскара покоробил циничный тон Фреда, который продолжал распространяться об удобствах расположения его комнаты. На каждом шагу ему мерещились только женщины, больше Фред ни о чем не мог думать.

- Что, надоело сидеть на их концерте? - спросил Оскар, чтобы перевести разговор на другое.

- Да там, оказывается, нечего делать, ни одной девушки не было. А что это за ловушку ты мастеришь?

- Значит, не понравилось? - спросил Оскар, пропустив мимо ушей его вопрос.

- Нет ничего нового, этих вещей я достаточно насмотрелся за океаном. У нас в Нью-Йорке больше шестисот церквей, а разных там проповедников - тысячи, какой только веры ни пожелай. Они могут в два счета сделать из тебя святого.

- Да, каждый выбирает занятие повыгоднее. Дураков на свете достаточно, а предприимчивые люди пользуются их легковерием и живут припеваючи, не утруждая себя тяжелой работой.

- Все-таки что же это за штука? - спросил Фред, осмотрев со всех сторон модель. - Раньше здесь таких мереж не строили.

Оскар решил, что изворачиваться не имеет смысла.

- Да, таких еще здесь не знают, - сказал он. - Но дальше, на севере, они в ходу, ими сплошь и рядом пользуются в море. Я пока делаю только модель.

Фред свистнул.

- Вот ты какой, оказывается! Не расскажешь ли подробнее, в чем тут дело? Конечно, если не секрет изобретателя.

- Это не мое изобретение. Правда, раньше и я так думал, а потом убедился, что меня давно опередили. Присаживайся… Если ты обещаешь никому не говорить…

Начался обстоятельный рассказ, во время которого пришлось обратиться к помощи карандаша и бумаги. Оскар набросал план, на котором были обозначены и место затонувшего на банке парусника, и участки неводного лова. Не были забыты ни господствующие ветры, ни течения, отмечалась и глубина моря, а линия, обозначавшая путь косяков лососей, была проведена красным карандашом.

- Теперь тебе понятно, почему такая мережа выгоднее и лучше невода? - закончил пояснения Оскар.

- Во-первых, не надо столько рабочих рук, - не задумываясь, подхватил Фред. - Во-вторых, больше шансов на улов, а в-третьих, она обойдется дешевле невода.

- Ну, а все же построить такую мережу не шутка, - заметил Оскар. - Двоим, даже троим, и то тяжело будет собрать необходимые средства.

- Сколько это будет, стоить по твоим расчетам?

- Полторы тысячи латов.

- Почти триста долларов!

Оскар усмехнулся.

- Ты, пожалуйста, не смейся, - сказал Фред. - Я не привык к вашим латам, и если мне надо получить ясное представление о стоимости, я всегда перевожу на доллары. Третья часть - это, значит, сто долларов.

- Это много для тебя?

- Нет, такими деньгами я бы рискнул, если бы меня приняли в компанию. - Фред задумался. - А если в бурю мережу разобьет?

- Тогда надо строить другую.

- Или совсем отказаться от этого предприятия…

- Понятно, если нет средств.

- Гм… Дельце рискованное, но интересное. Много ли у тебя компаньонов?

- Только один.

- Двоим вам будет нелегко.

- Верно, что нелегко, но где взять третьего?

- Гм… На самом деле интересно… А сколько ты думаешь заработать?

- Вот этого я не знаю. Мы можем стать зажиточными за одно лето, а может случиться и так, что море разорит нас.

- Черт побери, с чего-то мне все равно надо начинать. На безденежье я не могу пожаловаться, тогда бы не стоило и домой возвращаться… Прямо ума не приложу. С другой стороны, вдруг не выгорит?.. Что делать? Как по-твоему, Оскар?

- Решай сам, я ничего тебе не скажу. Если желаешь участвовать, я беру тебя в товарищи, не желаешь - не надо.

Фред задумался. Американца терзали сомнения и соблазны. Не хотелось упустить хорошее дело, но и бросать на ветер доллары тоже было страшновато. В конце концов искушение взяло верх.

- Ладно уж, попробуем рискнуть! - сказал он. - Дело очень интересное, жалко упускать его из-за сотни долларов. Так по рукам, чертова перечница? Дело у нас обязательно выгорит, вот увидишь!

После этого он опять перевел разговор на женщин:

- Эльза Звайгзнит хочет, чтобы я на ней женился…

2

Наконец Фред раскрыл свои карты. Он терпеливо выслушал советы и предложения Петера и все их отверг:

- Нет, дорогой брат, лавочника из меня не выйдет, для таких дел я слишком неповоротлив. А о постройке дачи поговорим следующим летом.

- Моторную лодку ты бы мог построить и зимой. Корабельным мастерам сейчас как раз делать нечего, лодка обойдется очень дешево. Я только что разговаривал с Витынем - это который в прошлую войну строил парусники, ты его знаешь. У него сейчас есть несколько дубовых кряжей и основательные шпангоуты, а ты имей в виду, что позже их будет трудно найти. Доски можно достать в местечке, это пустяки.

- Скажи, нет ли у этого Витыня дочерей? - спросил Фред.

- Да, есть одна.

- Такая хорошенькая, с круглыми щечками?

- Ты ее знаешь?

- Позавчера у меня было с ней свидание…

- Вон что?.. Ну, как же насчет моторной лодки?

- Да у тебя ведь есть одна.

- Есть-то есть, да какая это лодка - семь лошадиных сил. Тебе бы надо раза в два сильнее мотор.

- Сколько такая может стоить?

- Думаю, десяти тысяч хватит. Ну, скажем, восемь тысяч.

Фред усмехнулся.

- Давай-ка, Петер, оставим этот разговор. Сначала я попытаю счастья в каком-нибудь деле понадежнее. Мы тут с Оскаром придумали одну вещь.

- С Оскаром? - Лицо Менгелиса вытянулось и приняло обиженное выражение. Он счел себя оскорбленным до глубины души: единственный брат больше доверяет чужому человеку!

- Как знаешь, - холодно ответил Петер. - Я все же посоветовал бы тебе сначала осмотреться и распознать человека, которому ты даришь свое доверие. У кого имеются денежки, тому всегда друзей хватит…

В один из бурных дней, когда в море нельзя было выходить с сетями, Оскар уехал в Ригу. В местечке он встретился с Бангером и поговорил с ним о делах. У лавочника не нашлось никаких возражений против Фреда.

- Чем больше средств, тем лучше, - сказал он. - Только не говори, пожалуйста, о моем участии, пусть люди думают, что вас только двое. Одно дело молодежь, тут народ и удивляться много не будет, а если узнают, что и я ввязался в эту затею, еще прозовут меня старым шутом.

В Риге Оскар закупил все нужное для постройки мережи: пряжу, хребтину, посадочные нити, пробки и тросы. Нагрузившись огромными пакетами и связками, он пустился в обратный путь. В местечке ему даже пришлось взять подводу.

Теперь в комнате Оскара целые ночи напролет светила лампа. Вдвоем с Фредом они вязали сеть для мережи - петлю за петлей, ряд за рядом.

Иногда им самим становилось смешно глядеть на эту тяжелую сеть из грубой хребтины. От постоянного вязанья узлов болели руки, работа требовала нешуточных усилий.

- Ну, если сквозь такие путы прорвется какая-нибудь рыбина, это будет чудом! - рассуждал Фред. - И побрыкаются же наши лососики в этой ловушке!

Назад Дальше