Он протискался к Оскару, схватил его за руку и долго тряс ее.
- Значит, дождались все-таки! - кричал он, ослепленный серебристым блеском груды лососей. - Ха-ха-ха! А здесь некоторые думали, что нам и кошки не накормить.
Бангер торжествующе оглядел толпу рыбаков.
- Пусть Эдгар подогреет мотор и - в Ригу, - распорядился он. - А вечером произведем дележку!
Это был поистине день триумфа. Тридцать лососей, всего около тысячи фунтов, Эдгар отвез в Ригу. Остальные пятьдесят штук положили в новый ледник Оскара. Было бы безрассудно в один день выбросить на рынок три тысячи фунтов! Скупщики сразу сбили бы цену.
Вечером в доме Бангеров делили заработок. Когда подсчитали всю будущую выручку, оказалось, что мережа уже окупила все расходы. Долг Оскара Бангеру был погашен за один улов. Американец мысленно перевел свой заработок на доллары и остался весьма доволен результатом. Он поминутно выскакивал из-за стола и убегал искать Аниту, но ее нигде не было.
Во время дележки Оскар внес новое предложение:
- Надо сейчас строить новую мережу. Пока одна стоит в море, другая сушится и остается про запас, на тот случай, если старую мережу разнесет в бурю.
Оказалось, то же самое думали и другие. Лавочник заметил, что неплохо было бы завести свою лососекоптильню, и тут же было решено построить ее. Дело обещало пойти на лад, сомнениям не оставалось больше места.
В тот вечер Фред возвращался домой один. Незадолго до конца дележки, когда компаньоны решили отметить первый успех несколькими глотками пива и водки, Оскар, как и в прошлый раз, на рождество, куда-то исчез, словно это у него вошло в привычку. Напрасно американец искал его по всем комнатам и во дворе - он как сквозь землю провалился. Не показывалась и Анита. А Фреду так хотелось поговорить с дочерью лавочника - до сих пор она оставалась единственной девушкой во всей округе, которой он не успел сделать предложения. Но по отношению к ней у него были самые серьезные намерения.
"Куда же она могла, черт побери, запропаститься? - думал он, уходя. - Я собирался рассказать ей о самоубийцах на Бруклинском мосту. Пусть подождет теперь, когда мне снова придет охота рассказывать".
И американец тихонько замурлыкал:
Путь далекий до Типерери…
4
Увлеченные постройкой новой мережи, они не замечали грозы, которая надвигалась на них.
Какой-то усердный подхалим донес Гарозе, что они попридержали в леднике часть своего улова. Ярости его не было границ. Обман! Нарушение чужих прав! До сего времени только скупщики могли приберегать лосося в ожидании хорошей цены, в их руках это был главный козырь, благодаря которому они получали крупные барыши. А если всякий рыбачишка начнет гнаться за ними, от торговли лососем будет мало проку!
Гароза недолго думая сел в мотобот, прихватив с собой ящик выпивки. Тайное совещание было созвано у кормщика артели Осиса. Гароза на угощение не скупился: беспрестанно хлопали пробки, и когда у стариков начали заплетаться языки, скупщик приступил к делу:
- Что у вас здесь творится, кормщики? Я участвую в ваших артелях, оплачиваю работников, трачу деньги на новые неводы, а вы, как видно, собираетесь меня разорить? Да одного ли меня? Самих себя тоже! Вы понимаете, что с вами делает молодой Клява? Он установил ловушку в лучшем месте, перегородил крылом дорогу всем лососям, которые идут вдоль берега, и собирает их в свой большой садок, как ягоды. А вы, как дураки, остаетесь у него за спиной со своими неводами и подбираете остатки. Много вы нарыбачили за прошлую неделю? Двадцать латов на душу. А про то знаете, сколько загреб Клява? Бессчетные тысячи! И так будет продолжаться все лето: он будет деньги загребать, а вы глазами хлопать, он будет доить, а вы - держать за рога корову. Дальше так продолжаться не может. Если вы не предпримите решительных шагов, я у вас отбираю свои неводы!
Но ледник так ни разу и не был упомянут в этой громовой речи, закончив которую Гароза с такой силой ударил кулаком по столу, что зазвенела посуда, а рыбаки испуганно отпрянули.
- Так-то оно так, да что нам остается делать? - заговорил Осис. - Море принадлежит всем; разве кому запретишь ловить в нем?
Гароза иронически-сочувственно покачал головой, словно удивляясь такому явному слабоумию.
- Ну, тогда слушайте, что я скажу…
Все придвинулись ближе к столу. С полчаса он что-то говорил им вполголоса, потом поднялся уходить, каждому пожав на прощание руку.
- Мы это сообразим! - довольно хихикали старики, провожая гостя к берегу.
- Нажмем на все рычаги! - крикнул с отходящего мотобота Гароза.
Прежде чем направиться в Ригу, он высадился у поселка Гнилуши и отыскал Румбайниса, давно метившего в старосты сектантской общины на место Менгелиса. Тут же он застал и брата Теодора, который только что прибыл для устройства нескольких молитвенных собраний. Здесь неудобно было начинать с водки, но у Гарозы имелось в запасе и другое дипломатическое оружие - ловкий язык и увесистый кошелек. Джентльменское соглашение закончилось тем, что Гароза, Румбайнис и Теодор подали друг другу руки и сказали:
- Да поможет нам господь!
Румбайнис не мешкая запряг лошадь и поехал в волостное правление. Там он отыскал полицейского надзирателя и обратил его внимание на творящиеся в поселке нарушения закона. Он кое-что узнал про ледник Оскара Клявы - там не все в порядке.
Полицейский обещал принять необходимые меры. Они условились о дне встречи и попрощались.
Все рычаги пришли теперь в действие. Спокойный и уверенный в скорой победе, отправился Гароза домой. Всю округу он науськал на бунтовщика.
- Гляди, что выдумал - ледник заводить! Ну подожди, щенок, ты у меня заскулишь!
Через несколько дней в Гнилуши нагрянул полицейский надзиратель в сопровождении председателя общества рыбаков Грубе. Оскар в это время был занят во дворе новой мережей. Рыбак Грубе первым делом заинтересовался конструкцией ловушки, но тут же вспомнил, что пришел за другим.
- Говорят, у тебя здесь большой ледник, - обратился он к Оскару. - Не покажешь ли его нам?
Оскар с удивлением посмотрел на него.
- С какой целью, позвольте узнать, вы хотите осмотреть мой ледник?
- Вот ордер на обыск, - полицейский показал ему записку. - По имеющимся у нас, сведениям, вы храните в леднике рыбу, которую сейчас запрещено ловить.
- Контрабанду?
- Да.
- В случае обыска я имею право позвать кого-нибудь в свидетели?
- Это ваше право.
Неизвестно откуда взявшись, рядом очутился Румбайнис.
- Если надо, я могу пойти в свидетели, - предложил он.
- Лучше я позову Фреда, - сказал Оскар. - Зачем постороннему человеку брать на себя хлопоты в таком неприятном деле.
- А чего, я с удовольствием… Какие тут могут быть неприятности.
Оскар настоял на своем, но когда открыли двери ледника, Румбайнис попробовал шмыгнуть в подвал.
- Ты бы лучше успокоился, - посоветовал ему Фред, который остался сторожить у входа, пока полицейский производил обыск.
Контрабандой здесь не пахло. Только полкалы лососей лежало на льду в самом дальнем отделении.
- Здесь произошло какое-то недоразумение, - сказал, кончив обыск, Грубе.
Оскар пожал плечами.
- Я ведь не знаю, что вы рассчитывали здесь найти.
- Скажите, это все ваши лососи? - спросил надзиратель.
- Да, - ответил Оскар.
- А вы и от соседей принимаете на хранение рыбу?
- До сих пор еще не случалось.
Он сообразил, что перед ним поставлена западня, только она была слишком плохо замаскирована. Улыбнувшись, Оскар добавил:
- Когда придется это делать, выправлю промысловое свидетельство.
Полицейский прикусил губу.
Когда они поднялись наверх, Фред вдруг схватил Румбайниса за руку и крикнул:
- Если вы хотите найти контрабандную рыбу, поищите ее в карманах у этого типа!
Брызжа слюной, старик торопливо забормотал:
- Чего ты меня щупаешь, паршивец! Пусти!
Но пока он отбивался от Фреда, из карманов его куртки вывалились два порядочных окуня, а третьего, самого крупного, Фред вытянул у него из кармана штанов.
- Ну, что вы на это скажете? - вопрошал американец, с видом победителя поглядывая то на полицейского, то на Грубе. - И он еще лезет в свидетели! Теперь мне ясно, зачем он так рвался к леднику. Подбросил бы этих окуней - вот вам и готово судебное дело!
- Будет тебе дурачиться! - крикнул Румбайнис. - Наверно, мальчишки захотели подшутить и всунули мне в карманы.
- Какие еще мальчишки? - спросил полицейский.
- Да здешние… Мало ли их тут околачивается! Они что угодно натворят!
Все-таки у него это неладно получилось. Еле отвертевшись, Румбайнис поспешил улизнуть: еще немного, и на него составили бы протокол.
Целый день по всему поселку только и разговоров было, что о находчивом поступке американца, - он казался теперь прямо каким-то сыщиком вроде Шерлока Холмса. Вечером у него состоялось несколько свиданий в разных местах. Фред жалел только, что у него не было никакого дела в Чешуях. Аните тоже следовало об этом услышать…
5
На следующее утро, когда Оскар с Фредом проверяли мережи, к ним направилась какая-то лодка. В ней сидели рыбаки - хозяева и кормщики неводных артелей.
- Эй, ты, послушай, что я тебе скажу! - закричал еще издали Осис. - Ну-ка, проваливай отсюда со своими ловушками! Вытаскивай мережу и ставь ее куда-нибудь подальше. Тоже нашелся ловкач - на самую середину участка поставил.
Оскар спокойно возразил:
- До сих пор здесь никогда и не ловили. Еще никто не метал невода возле затонувшего парусника.
- С нынешнего дня мы будем здесь метать наши неводы! - крикнул Осис.
- Чтобы их порвать? - удивился Оскар.
- А мы уберем отсюда парусник. На будущей неделе прибудут из Риги водолазы и взорвут его.
Оскар улыбнулся.
- Они думают, лосось только здесь и ловится, - сказал он тихо Фреду, затем повернулся к старикам. - Ладно, если вы так настаиваете, мы перейдем на другое место.
- Ну, смотри поторапливайся, иначе и твой "цеппелин" взорвем!
В тот же день они переставили мережу на несколько километров севернее, ближе к Гнилушам. На новом месте она стояла так же гордо, как и возле парусника, и по-прежнему в нее валом валил лосось, когда благоприятствовал ветер.
Один за другим ломались и выходили из строя рычаги, на которые нажимали подручные Гарозы. Ни с какой стороны они не могли подкопаться под Оскара. Бангер съездил в Ригу, побывал в министерстве и выяснил правовое положение предприятия: все было в порядке, никто не мог запретить им пользоваться мережей. Чтобы обезопасить себя на случай, если крупные рыбники отказались бы покупать у них лосося, Бангер заключил на рыбном рынке соглашение с одним из торговцев помельче. Постепенно подвигалась постройка лососекоптильни. Все новые снасти и строения уже окупились, а впереди еще были самые богатые месяцы лова - август и сентябрь.
Лишь про одного врага они забыли: брат Теодор беспрепятственно делал свое дело. Снова и снова вытаскивалась на свет загадочная история Зенты. Теодор говорил о ней чуть ли не на каждом молитвенном собрании, предостерегая верующих против гнездилища пороков, изверга, который находится в их среде и вводит в смущение людские умы. Разве может благословение божие осенить добро, которое он нажил при помощи своих, никому ранее не известных снастей? Иначе как пособничеством дьявола брат Теодор не мог объяснить сказочные уловы Оскара. Совратить невинную девушку, толкнуть ее на самоубийство и бежать из отчего дома! Горе тому дому, который даст кров подобному нечестивцу! И это в то время, когда в Африке остаются еще дикари… Не скупитесь на пожертвования!
Ни Оскар, ни Фред на эти собрания не ходили, но они стали замечать по поведению гнилушан, что здесь что-то неблагополучно. Действуй тут только одна зависть, не ходил бы столько времени Петер Менгелис с наморщенным лбом, не отвечая на вопросы, не бегала бы старуха вдова Аболтиене по домам, наговаривая на Оскара. Она разносила сплетни не только по поселку, но и по крестьянским хуторам и по ближайшим дачам, куда носила молоко. Она никак не могла понять, где у властей глаза, почему они оставляют на свободе такого человека.
- Вот подождите, мы еще не то увидим!
6
Брат Теодор все еще не мог забыть унижение, которое Оскар заставил его перенести, изгнав из дома Менгелисов. Оставшись как-то с глазу на глаз с Ольгой, он заговорил о сердечных делах. Красноречивому и наглому проповеднику не стоило труда убедить в чем угодно легковерную и к тому же влюбленную женщину.
- Нам во что бы то ни стало надо избавиться от него, - настаивал Теодор. - Когда Оскара не будет здесь, я опять смогу переселиться к вам, и все пойдет по-старому. Тебе, Ольга, надо принять какие-то меры.
- Я постараюсь, - ответила она.
Через день Ольга отправилась в Чешуи навестить родных. Лидия последнее время была занята свадебными приготовлениями, и советы старшей сестры пришлись весьма кстати. Они долго рассматривали отрезы на платья и рассуждали о подрубке простынь и фасонах рубашек. Наконец Ольга приступила к делу.
- Надо кому-нибудь из вас навестить Оскара. Мне думается, сейчас его легко уговорить вернуться.
- Разве ему надоело у вас?
- Видно же, как он истосковался по дому. Какой-то странный стал, все время задумывается неизвестно о чем, и взгляд у него печальный.
- А мне давно известно, почему его сюда тянет, - улыбнувшись, ответила Лидия.
- Ну? - Ольга навострила уши.
- Собирается стать зятем Бангера.
- Гляди, какой хитрый! - Ольга всплеснула руками. - Тогда чего же вы ждете? Зовите его скорей домой. По крайней мере отцу будет помощник.
- Да, надо будет поговорить.
На обратном пути, проходя мимо дома Бангеров, Ольга увидела за прилавком Аниту и вошла в лавку, чтобы купить гостинец сынишке. Она попросила четверть фунта кисленьких леденцов и, пока Анита отвешивала, завела с ней разговор.
- Говорят, здесь кое-какие парочки готовятся к венцу, - начала Ольга. - И, скажу по правде, умно делают. Лучше пожениться и устраиваться своим домом, чем шататься по людям без всякого толка.
- В руках понесете или в карман положите? - спросила Анита.
- Не знаю… Как будет удобнее.
Анита обвязала пакетик тонкой бечевочкой.
- Возьмем, к примеру, моего брата Оскара, - продолжала Ольга (Анита слегка покраснела). - Хоть бы скорее какая-нибудь девушка прибрала его к рукам, а то никакого сладу с ним нет. Вы думаете, мы от него видим много пользы? Только одно беспокойство и хлопоты. Пропадает целыми ночами, а потом иди открывай ему двери - спать не дает людям. Это-то еще ничего, можно стерпеть, пусть бегает, если стыда нет, а зачем же водить к себе домой девок? И ведь сколько этих скверных девок к нему бегает, прямо удивляться приходится… Сколько там с меня?
Внезапно побледнев, дрожащими губами Анита назвала сумму. Ольга рассчиталась и ушла.
…Американцу прямо-таки везло. Рыбаки посматривали на него с уважением, а девушки были от него без ума. Каждое утро, вернувшись с моря, он с наслаждением потягивался и зевал.
- Опять прошлой ночью не спал? - спросил его как-то Оскар.
- У меня свидание было. И знаешь с кем? С дочкой Бангера.
- Ну? - недоверчиво протянул Оскар.
- Если я говорю - значит верно! Только одно плохо - далеко ходить. Каждый вечер изволь отмахать такое расстояние, а не пойду - еще обидится. Но дело, в общем, стоящее. Только к этой нужен особый подход… Думаю сделать ей предложение в конце недели.
Оскар засмеялся:
- Ну и шутник ты, как я погляжу!
- Какие шутки, когда это вполне серьезно! - с жаром воскликнул Фред. - Спроси у Эдгара, он тоже был с нами! Потом, правда, мы свернули к берегу, и он отстал. Да, с такой женщиной можно проходить всю ночь, не зная усталости.
- Откуда ты знаешь?
- У нас же вчера было свидание!
- Чепуху ты городишь!
- Вот ведь что за человек, не хочет верить!
- Это ты врешь, такие сказки можно рассказывать маленькому Яниту, а не мне.
- Ты не поверишь и тому, что сегодня мы опять встретимся? Мы договорились - в девять у Большой дюны.
- Перестань выдумывать. Хватит! - Оскар нахмурился.
Фред пожал плечами:
- А если у меня будут доказательства?
Он достал из стола маленький альбомчик для стихов и стал перелистывать его.
- Вот, гляди. До сих пор он весь исписан, дальше идут чистые листки. Заметь хорошенько: последняя запись сделана Алисой Крауклис. Сегодня я возьму этот альбомчик с собой, и Анита что-нибудь напишет мне на память. Ты ее почерк знаешь?
- Знаю…
- Тогда ты сам убедишься.
И он снова начал делиться с ним своими надеждами.
В семь часов вечера расфранченный Фред вышел из дому. Перед уходом он еще раз показал Оскару альбомчик.
На следующее утро Фред зевал так, что даже скулы у него трещали.
- Она велела тебе кланяться, - сказал он Оскару. - По правде сказать, не то чтобы велела… Просто я ее спросил, можно ли передать тебе привет, а она ответила: "Как знаете, мне все равно…" А вот и альбомчик.
Фред открыл его в том месте, где была сделана новая запись. Четким прямым почерком там были вписаны иронические и грустные слова Марка Твена:
"Радуйся жизни, пока живешь, ибо мертвым ты пребудешь долгие времена. - На добрую память от Аниты".
- Ну, что ты теперь скажешь? - улыбнулся Фред. - Ее это почерк?
- Да, на этот раз ты не лжешь, - сразу став задумчивым, тихо ответил Оскар.
"Что это должно означать? Неужели Анита?.. Нет, нет, тут что-то не так, Фред просто хвастается".
- Она мне сказала, какие мужчины ей импонируют, - продолжал Фред. - И теперь мне вполне понятно, почему она так увлекается мною. Я, говорит, не хочу в мужья флегматика, я хочу такого, чтобы он любил меня и готов был из-за меня пойти в огонь и в воду, чтобы он не сдерживал ревности, не позволил обойти себя сопернику… Словом, точь-в-точь такого, как я.
"Опять дурачится, - подумал про себя Оскар. - Уж так-то она не могла сказать".
Но смутное чувство тревоги не покидало его весь день.