Повесть из журнала "Юность" № 8, 1974
Содержание:
Людмила Уварова - Переменная облачность 1
ВАЛЯ 1
ЛЕРА 5
ДИМА 11
ВАРТУИ, ВАЛЯ И ЛЕРА 13
ЕЩЕ РАЗ ДИМА 16
Ю. ЦИРКУНОВ |Рига). Дождик.
Людмила Уварова
Переменная облачность
Рисунки Г. ПОНДОПУЛО.
ВАЛЯ
- А у меня не было всего этого, - сказала Валя.
- Чего не было? - спросил Дима.
- Того, что у тебя: "Синей птицы" в Художественном театре, елки с цветными лампочками, подарков ко дню рождения. Я и вообще-то никогда не справляла свой день рождения…
- Жаль, - сказал Дима.
- Говорят, детство всегда при нас, в кармане, что ли…
Он улыбнулся:
- Как зажигалка или записная книжка?
Она нахмурилась.
- Почему ты смеешься? Разве то, что я говорю, смешно?
- Нет, - сказал он, - совсем не смешно.
Смотрел на нее, сердитую, с коротко стриженными волосами - кажется, вот такая умышленно растрепанная прическа называется "Гаврош", - загорелую до того, "что глаза стали совершенно светлые, словно отмытые. Пожалел про себя: "А она права, детства у нее в общем-то не было…"
- Пошли купаться, - предложил он.
- Подожди, давай еще полежим немного на солнце…
- Ладно…
- Я подремлю, - сказала Валя, - немножечко, минут пятнадцать, а ты лежи и молчи.
На берегу реки разрослись густые липы. До чего прохладно под ними, ни одного солнечного луча не пропустят, зато выйдешь к воде, и сразу же в лицо ринется ослепительный светоносный жар солнца, и река в солнечных бликах, даже глядеть на нее больно…
Он отошел от Вали, лег в тени под липой, которую помнил еще давно, с той поры, как пошел в школу.
Он рос, переходил из класса в класс, а липа старела незаметно для всех, ширилась, словно бы толстела от старости, и ветви кое-где поредели, потому что иные поломались, а новые не выросли…
"Неужели и я когда-нибудь буду старым? - подумал он. - Нет, не хочу быть старым, постараюсь не стареть, это, наверное, можно - удержать молодость, но для этого надо заниматься спортом…"
Он передвинулся из тени на солнце. Сразу же стало жарко. Почти так же жарко, как на пляже где-нибудь в Евпатории или в Сочи…
Хватит! Пора купаться. И Валю взять с собой, а не то она и вправду заснет, а на солнце спать - нет ничего вреднее, это все знают…
Он вскочил с земли. Дернул Валю за руку.
- Пошли окунемся…
Валя познакомилась с Димой в Москве, на стадионе "Динамо". Он сидел впереди нее, и она поначалу не обратила на него никакого внимания: кругом было столько народа…
Потом на поле выбежали футболисты. Стадион разом выдохнул:
- Старички явились…
Это был матч ветеранов. Играли две команды, их так и называли: первая и вторая.
Когда-то имена "старичков" гремели. Спроси в ту пору любого мальчишку, и он подряд, без запинки перечислит всех: и Костеркина, и Яранцева, и Миловзорова, и братьев Бахрушиных - Костю и Кирилла.
Настал день, и они исчезли. Вернее, просто перестали играть в сборной, ушли из своих команд, и на их место пришли новенькие, быстро завоевавшие известность. И уже никто не вспоминал о тех, когда-то знаменитым, прославленных, чьи имена печатались в газетах и упоминались по радио.
А между тем никуда они не исчезли. Одни стали тренерами, другие - педагогами, третьи - еще кем-то.
Но как же им, наверно, хотелось хотя бы еще раз выйти на поле..
И вот матч ветеранов. Опять все как было.
Зеленое поле, трибуны, заполненные болельщиками. Судья со свистком и по краям одетые в синие тренировочные костюмы мальчишки, для которых поднять далеко залетевший в аут мяч - дело самой что ни на есть высокой чести.
Нюся, Валина подруга, купила две палочки эскимо. Одну отдала Вале:
- Попробуй московское мороженое!
Валя усмехнулась:
- Неужели не жалко?
- Чего жалко? - переспросила Нюся. Потом поняла, натянуто засмеялась: - Да ты что?
Нюся была жадненькой. Это было известно всем ее одноклассникам.
- Ладно, - сказала Валя, - попробую ваше московское мороженое…
Нюся добавила с притворным равнодушием:
- Если захочешь, я могу еще купить пломбир или стаканчик…
Валя не слушала ее, смотрела на футболистов, бегавших по полю.
Стадион бесновался. Болельщики кричали в голос:
- Давай, давай!..
Но мяч опять пролетал мимо ворот.
- Смешные эти старцы! - сказала Нюся.
- Чем же смешные? - удивилась Валя.
- Бегают, суетятся, будто и в самом деле за кубок борются!
- А мне их жаль.
Нюся широко раскрыла маленькие, в редких ресницах глаза:
- Вот еще, чего это их жалеть?
- Наверно, им трудно бегать.
- Подумаешь… - равнодушно уронила Нюся, облизывая липкие пальцы.
Дима обернулся к Вале. Внимательно посмотрел на нее.
И она взглянула: парень как парень, кажется, не очень высокий, густые волосы, карие глаза. Веснушки на носу.
- Мне тоже их жаль, - сказал Дима.
Нюся громко захохотала.
- Еще один нашелся жалельщик-болельщик!
- А вот вы несправедливы, - отрезал он, - и вообще нехорошо смеяться над теми, кому трудно.
- Почему нехорошо? - спросила Нюся.
Но он не ответил ей. Снова глянул на Валю, обращаясь лишь к ней одной.
- Вы правы, это в общем-то невеселое зрелище. Сегодня им дали возможность сыграть друг с другом, но это, должно быть, больше уже не повторится.
- А сколько им лет? Много? - спросила Валя.
- Самому старшему, Яранцеву, сорок один.
Толстый дяденька, сосед Димы, авторитетно произнес:
- Сорок два и семь месяцев.
- Какая точность, - сказала Нюся.
- Гол! Гол! - закричали кругом.
- Яранцев забил. - Дяденька привстал, приложил обе ладони ко рту: - Слава, молодец! Давай дальше!..
Судья свистнул. Футболисты послушно побежали друг за другом в раздевалку.
- Пошли пройдемся, - сказала Нюся.
Валя смотрела на футболистов. Очевидно, это они так только, для вида бегут, а на самом деле до чего же устали, наверно! Шутка ли, сорок с хвостиком…
Она вышла вслед за Нюсей. И Дима пошел за ней:
- У нас с вами то, что называется адекватностью ощущений.
- Повторите еще раз, - попросила Валя.
- Ладно, после повторю. Меня зовут Дима. А вас Валя?
- Угадали.
- Нет, не угадал, просто слышал. Она вас так называет.
- Она - это я? - вмешалась Нюся. - Кстати, я Нюся.
- Прекрасное имя, - рассеянно проговорил Дима.
Он, как и думала Валя, оказался невысоким. Узкие, приподнятые плечи, немного впалые щеки. Не очень красивый, но, отметила Валя, умеет сразу расположить к себе. Может быть, Валя подумала так потому, что почувствовала: она ему нравится. А нравиться кому-то всегда приятно, и тот, кому нравишься, кажется поэтому симпатичным. И еще он как-то необычно говорит. Не так, как другие.
Очевидно, Нюся тоже обратила внимание на него. И стала отчаянно кокетничать, заводить глаза, улыбаясь самой пленительной улыбкой. Но сколько Нюся ни старалась, он даже и мимоходом не глянул в ее сторону. Как будто не было ее вовсе. И обращался все время к одной лишь Вале.
Когда окончился перерыв и они возвращались обратно на свои места, он остановился, посмотрел на футболистов, вновь рассыпавшихся по полю:
- Как они, наверное, сейчас счастливы!
Да, сейчас футболисты словно вдруг разом помолодели, сбросили с себя лишние годы, и опять все, как прежде. Зато потом будет еще хуже. Почему еще хуже? Потому что наступит отрезвление, каждый поймет: все совсем не так, как бывало когда-то. И кубка им не видать и за первенство не бороться. Словно дети понарошку притворяются взрослыми…
Закинув голову, Дима посмотрел на небо.
- Дождь накрапывает. Чувствуете?
- Еще как! - воскликнула Нюся. - Бедная моя прическа, для чего же я в парикмахерской сидела?
- И тут старичкам не повезло, - сказала Валя. - До чего же обидно!
- Идемте ко мне, - предложил Дима, - я живу рядом, на Масловке,
Валя удивленно спросила:
- Почему это мы должны к вам пойти?
- Ни почему. Просто так. Посидите у меня, переждете дождь.
- А что? - Нюся встряхнула влажными, распрямившимися волосами, - Идея. Как ты считаешь?
- Можно пойти, - согласилась Валя.
Димин дом и вправду был совсем рядом. Маленькая современная квартира. Две комнаты, довольно низкие потолки. И в коридоре каждый метр использован с расчетом: книжные полки, стенной шкаф, журнальный столик на кривых ножках. На кухне плита в нише, над плитой в ряд на гвоздиках сковородки, чапельник, разливательные ложки. Треугольные табуретки, окрашенные в синий и зеленый цвет. И на столе клеенка в красных зигзагах по голубому фону.
- Модерновая обстановочка, - сказала Нюся, - все как в журнале мод.
- Есть хотите? - спросил Дима.
- Конечно. А вы?
- Я тоже. Тут мама оставила мне чего-то…
- Мама оставила вам, - сказала Валя. - а мы-то при чем?
- На всех хватит. Вот мозги жареные, будете?
- Мы - за, - сказала Нюся.
- Вот вы и будете их есть.
- А вы? - спросила Валя.
- Ни за что.
- Почему?
- Как вспомню, что этими самыми мозгами уже кто-то думал…
Валя и Нюся засмеялись.
- Это кто же, корова думала?
- Ну и что же? Корова тоже по-своему ворочает мозгами…
- Зачем же тогда мама оставляет вам мозги, если вы их не любите?
- А я не говорю ей, что не люблю.
- И как же вы обходитесь с ними?
- Весьма обыкновенно. Отдаю собаке. У нас во дворе собака живет, в общем-то ничейная, но все ее кормят…
- На этот раз у собаки будет разгрузочный день, - решительно заявила Нюся.
- Да будет так!
Дима зажег лампу, два белых плафона, в середине голубой.
- Со светом уютнее, - сказала Валя.
- Особенно, когда дождь.
Дима глянул в окно, по стеклу текли потоки. Вдали загремело.
- Вот вам все вместе, и гром и дождь. Ну, так как, будем чай пить? У меня есть конфеты "Золотой ключик" и мармелад.
- Конечно, будем, - обрадовалась Нюся.
Он налил чай в белые фаянсовые чашки, поднял свою.
- Давайте чокнемся на брудершафт.
Нюся вскинула на него коротенькие ресницы.
- На брудершафт? Тогда нужно вино.
- У нас нет вина, и потом я не пью, не люблю пить.
- А на брудершафт нужно целоваться, - кокетливо произнесла Нюся.
- Будет тебе, - оборвала ее Валя.
- Значит, на "ты", идет? - спросил Дима.
Он все время обращался только к Вале, но Нюся первая отвечала ему. И он опять смотрел на Валю и ждал, что скажет она.
Нюся ничего не замечала и говорила больше всех. Хотя никто не спрашивал ее, рассказала о себе все как есть.
- Сперва мы жили в Челябинске, а потом мой отец получил перевод в Москву, и теперь мы живем в столице, точнее, под Москвой, - говорила Нюся, поджимая губы, должно быть, наслаждаясь тем, что находится в центре внимания. - Мой отец - директор клуба. - Она снова улыбнулась особенной, как отметила Валя, улыбкой, показав широкие розовые десны с мелкими зубами. - Если хочешь, приезжай как-нибудь, я тебя поведу в наш клуб, там бывают такие картины…
- Спасибо, - сдержанно ответил Дима, - а где этот самый клуб находится?
- В Калошине.
- В Калошине? - Карие Димины глаза изумленно расширились. - Это же по одной с нами дороге.
- Как по одной дороге? - одновременно спросили Валя и Нюся.
- У нас садовый участок в Мизгирях, папа и мама вчера уехали туда. Слыхали, Мизгири - вторая остановка после Калошина?
- А как же? Конечно, знаю, - сказала Нюся. - Вот и приезжай, когда будешь на своем садовом участке, ехать недалеко…
Дима посмотрел на Валю.
- Ты тоже там будешь?
Валя кивнула:
- Да, я у Нюси жить буду.
- Долго будешь там жить?
- Удивительно, - с обидой произнесла Нюся, - стало быть, если я приглашаю, этого недостаточно, надо, чтобы еще и Валя была…
- Да нет, ты меня не поняла, - смутился Дима, - просто я хотел знать, вместе вы живете или отдельно?
Нюся поверила ему, потому что хотела поверить. Сощурила глаза, облизнула губы, чтобы стали поярче.
- Мы учились в одной школе в Челябинске. А потом, когда я уехала, мы с Валей переписывались, и она приехала ко мне из Челябинска погостить…
- Все понял? - усмехнулась Валя.
- Как будто все.
Валя отставила свою чашку. Свет лампы освещал ее смуглое лицо, выделяя высокие скулы, длинные густые брови, выгоревшие, словно бы полосатые волосы: одна прядь светлее, другая темнее.
- Твоя подруга мне рассказала о себе все, - начал Дима.
Нюся загадочно улыбнулась.
- Далеко не все…
- Хотя бы в общих чертах. А вот о тебе, Валя, я ничего не знаю.
- А что бы ты хотел обо мне знать?
- То, что ты захотела бы мне рассказать.
- Вот как, - сказала Валя. Задумалась, сдвинув длинные брови. - Давай так: встретимся еще раз, и тогда я тебе расскажу о себе.
- Ладно, договорились.
- А дождь перестал, - напомнила о себе Нюся.
- В таком случае пошли, - отозвалась Валя.
- Я провожу вас, - предложил Дима.
- Подожди, сперва мы помоем посуду…
- Нет, Валя, это уж мое дело.
- Ну, как знаешь…
3
Нет, они не то чтобы плохо ко мне относились. это не так… - Наклонив голову. Валя покусывала травинку. - Им было всегда не до меня. Я им, если хочешь знать, была постоянно в тягость.
- Зачем же они взяли тебя? - спросил Дима.
- Не рассчитали.
Провела ладонью по его горячему плечу.
- Ложись на спину, а то сгоришь.
Он повернулся, прикрыл рукой глаза от солнца.
- Я их звала папой и мамой и не знала, что они не родные. А после все равно узнала, только это случилось много позднее.
- Кто они такие?
- Папа работал в отделе снабжения завода. Это у нас, в Челябинске. Ты бывал когда-нибудь в Челябинске?
- Нет, никогда.
- Большой город. Там заводов очень много.
- Это я знаю. Читал.
- Папа был постоянно в разъездах, он, что называется, толкач.
- Фельетонный тип, стало быть.
- Но вкалывал будь здоров! То в Горький едет выбивать какие-то машины, то на Дальний Восток, то в Сибирь или на Алтай, а мама только одно знала - лечиться. Каждый день ходила в поликлинику то к терапевту, то к хирургу, то еще к кому-нибудь, каждый день находила у себя новые болезни…
- Папа или мама - кто из них был лучше?
Валя обхватила колени обеими руками. Волосы ее отливали на солнце золотом.
- Папа был сладкий, не любил ни с кем портить отношений, всегда всем говорил приятные вещи. Вот, например, идем мы с ним по нашей улице, а там все кругом знакомые, и он каждого остановит, каждого расспросит, как здоровье, как дела, и непременно накажет поцеловать жену и детей… - Она усмехнулась. - Только и слышишь бывало: Клавочку поцелуйте, Симочке мой привет, Верочку обнимите…
- И имена не путал?
- Что ты!.. Это все в нем было от профессии. Даже помнил, как зовут тещу или племянницу.
- Такие люди большей частью бывают фальшивыми, - сказал Дима.
- Фальшивыми? Не знаю, я этого не почувствовала. Такой уж он… Толкач, одним словом.
- А мама?
- Мама лечилась.
- Это была ее профессия?
- Да, вроде. У нас на подоконнике навалом стояли пузырьки, коробочки всякие - все ее лекарства.
Помню, я однажды спросила маму: "Почему это у всех на подоконниках стоят цветы, а у нас одни лекарства?"
- Ты не любила родителей, - не то спросил, не то сказал Дима.
- Я хотела любить, но как-то не получалось.
- Может быть, ты чувствовала, что и они к тебе не очень?
Валя помолчала, подумала.
- Нет, не то, чтобы не очень, просто им все время не до меня было.
Дима приподнялся, сел рядом с Валей.
- Ты изо всех сил стараешься быть справедливой.
- А тебе это нравится?
- Даже очень.
- Ну и вот, они не обращали на меня никакого внимания. Скажем, Новый год, у всех дома елка, а у меня нет. И мне завидно до черта! Как-то я спросила папу, почему у нас нет елки, а он отмахнулся: "Я же совсем замотался, какая там елка!" А мама чуть даже не заплакала: "Ты бы лучше меня пожалела, я вся изболелась, до елки ли мне…"
- У нас папа каждый год елку привозит, - сказал Дима. - Даже теперь, когда я уже большой.
- Хорошую елку?
- Еще бы! Мой папа если уж за что берется… - Дима не докончил. Стало совестно: хвастаться отцом перед Валей…
Он любил отца и гордился им. Мама тоже очень хорошая, но отец - самый лучший! Отец прошел войну, был разведчиком, получил тяжелое ранение в голову и в руку, у него есть ордена и медали. И отец любит Диму больше всех на свете…
- Если бы у меня был такой отец, как у тебя… - вздохнула Валя.
- Может быть, твой родной отец жив, и он отыщет тебя…
- Нет, его нет в живых. Он погиб, была авария на заводе… А мама умерла очень скоро после него…
…Не прошло и двух дней после их встречи на стадионе, как Дима поехал в Калошино.
Он забыл спросить у Нюси ее фамилию, не знал, где она живет, но помнил: ее отец - директор клуба. Он направился к клубу и долго стоял возле дверей, вглядываясь в проходивших мимо. Скоро должен был начаться фильм "Анжелика - маркиза ангелов". А потом увидел Нюсю и Валю.
Нюся первая заметила его.
- Вот молодец! - воскликнула она.
Дима подошел к ним.
- Как видите, я все-таки дождался вас…
- Это не так уж трудно, - ответила Нюся, - вечером здесь некуда деваться, разве только в кино пойти…
- И вы пойдете на эту пошлятину? - спросил Дима, глядя на Валю.
- Ты что?! Какая пошлятина? - возмутилась Нюся - Анжелика - это же первый класс!
- Тогда идите, - сказал Дима.
- А ты, - спросила Валя, - не пойдешь?
- Я подожду, где-нибудь погуляю.
Нюся заметила:
- Ждать надо часа, полтора, никак не меньше!
- Ну и что? Подышу воздухом, пока вы будете париться в душном зале.
- У нас зал совсем не душный, - обиделась Нюся.
В растерянности она переводила глаза с Вали на Диму. Никак не могла решить, как быть. С одной стороны, нельзя же не посмотреть эту самую Анжелику, но, с другой, приехал Дима, и ей хотелось думать, что он явился из-за нее, только лишь из-за нее одной.