- Рука за пятнадцать суток отойдет, - твердо обещал Чернега. - Хорошо, что эти сутки за судимость не признают. - Он перестал жевать и сказал озабоченно: - Мне в рецидивисты записываться никак нельзя. Боялся, остригут под два нуля. Но мелкие хулиганы, оказывается, подметают рынок при своей прическе.
- Алименты по суду платишь? - Варежка поболтала длинными ногами и покосилась на Чернегу.
- Какие там еще алименты, - он отмахнулся. - Деньги посылаю Татьяне Ивановне.
- Это еще что за Татьяна Ивановна?
- Ну, которую мы обокрали...
Варежка и Шестаков тактично промолчали.
- Все несчастья начались с карт. Пристрастился, да еще к самым что ни на есть азартным игрушкам. Московские шулера завезли в Ростов-Дон, в порт, столичную игру "тридцать одно". Ее по-разному кличут - "морской покер", "олимпийская", "японское танго", Могу научить, если...
- Не пора ли самому разучиться? - сердито оборвал Шестаков.
- Это верно... - Чернеге, видимо, не терпелось облегчить душу рассказом: - Проиграл тогда сдуру в карты, а отдать нечем. Там Ангел верховодил, хвастался, что никогда в жизни не работал и ничего тяжелее чужого кошелька в руках не держал. "Пойдешь с нами на дело. - И нож к горлу. - Постоишь на шухере. Откажешься - продырявим..." Он на самого черта рубаху наденет. Квартиру очистили, а когда помощник Ангела сбывал краденое на курорте Сочи, - ах, попалась, птичка, стой...
Косясь на милиционера, Чернега дожевал и затянул вполголоса:
Ну-ка, вспомним старину,
Ростов-город на Дону,
Базары, базары, базары,
Как в Ростове-на-Дону
Попал я в первый раз в тюрьму
На нары, на нары, на нары...
Кто к Новому году начал готовиться, в ресторанах запись на столики, а я суда ждал-заждался... Пришла на суд женщина. Потерпевшая, или истица, или как там ее называли. Оказалось - вдова знаменитого подводника, посмертного героя... И так она приветливо на меня смотрела. Потом - что такое? - передачу принесла. И в колонии строгого режима баловала посылками. Малость обхарчился при ее подмоге. А то от меня только арматура и шкура остались... Убытки Татьяны Ивановны следователь подсчитал точно. Вот и возмещаю. Долг, он платежом красен...
- Погашаешь свою моральную задолженность, - сделал вывод Шестаков.
- Татьяна Ивановна уже два раза просила не посылать ей денег. В гости приглашала... - Чернега разволновался и забыл про еду. - Как сына... У меня и день рождения фальшивый, в детдоме на глазок установили...
- Как бы нас тут до твоего дня рождения пылью не засыпало, - Варежка натянула косынку на самые глаза. - Первые дворники Приангарска, - она поморщилась от пыли. - Исторические личности! Других-то дворников город еще не видел.
- Выходит, я в историю попал, - развеселился Чернега.
- Влип в историю, - мрачно уточнил Шестаков.
- Тут еще тебе на завтрак приварок: крутые яйца и печенье "Юбилейное". - Варежка достала из сумки второй сверток. - Или надеешься на тридцать восемь копеек? Между прочим, это тебе красная цена в базарный день. - Она крикнула ближнему милиционеру, стоявшему перед пыльной завесой: - Как у вас сегодня - базарный был день?
- Какой бы ни был, гражданочка, а перерыв на обед давно кончился.
- За ним нужно строже присматривать, - поддразнила Варежка милиционера и вскочила на ноги. - Чтобы не бездельничал. Ему только грачей пасти...
- Больше не приходите, спасибо, - Чернега тоже встал с рундука; он был пониже Варежки и очень от этого страдал. - Мы завтра получаем повышение, - добавил он с важностью. - Нам доверили отхожие места выгребать...
- Кому это - нам?
- Всему нашему коллективу, - кивнул Чернега на подметальщиков. - Фирма "пух-перо-шайка-лейка-не-унывай-лим-по-по"!
А после отхожих мест их пошлют грузчиками на мясокомбинат. Туда ходят охотнее, там ихнего брата подкармливают колбасой "собачья радость". Ешь от пуза, сколько заглотаешь...
Чернега взял метлу и печально поглядел на грачей, которые тучей носились над безлюдной и пыльной базарной площадью.
- Эх ты, горемыка, - сказала Варежка с сочувствием. - У тебя и метла не снаряжена как следует. А еще изобретатель! - Она насадила пучок розог поглубже на заостренную палку и торжественно вручила ее Чернеге: - Держи свой инструмент!
10
Свернули широкоформатный экран, который висел на сцене во Дворце культуры "Спутник". Теперь сеансы шли в кинотеатре "Космос", под него приспособили слегка облагороженный, престарелый барак. А "Спутник" поступил в распоряжение Уральского драматического театра.
К "Спутнику" перед началом спектакля съезжались десятки служебных автобусов, пикапов, легковых машин и грузовых фургонов с табличкой "Люди" над шоферской кабиной.
Еще никогда в Приангарске не гастролировала столь солидная актерская труппа с таким богатым репертуаром. Успех превзошел ожидания местных устроителей и самих гастролеров. На спектакли, о которых прошел добрый слух, а также на все премьеры народ валил валом.
На успехе гастролей сказалось и то обстоятельство, что в Приангарске до сих пор не светятся голубые экраны.
Все упиралось в ретрансляционную башню. Сперва подвели ошибки в проекте, его состряпали где-то за тридевять земель. Не предусмотрели соседства телебашни с горным кряжем, пролегавшим между Братском и Приангарском; будто все эти сопки колдовским образом возвысились после того, как проект был составлен.
Потом начал тянуть со сроками Востсибстальмонтаж, он со скрипом выполнял годовой план по горнообогатительной фабрике. А пока мы не обогатим руду, нам не до кинопутешествий на острова Фиджи, нас оставляют равнодушными "А ну-ка, девушки" и некогда следить за приключениями Вячеслава Штирлица...
В пятницу впервые давали "Дворянское гнездо", зрительный зал переполнен до отказа.
Декорация изображала пруд, на заднем плане - помещичий дом с колоннами.
Маркаров усмехнулся - фронтон дома удивительно напоминает парадный подъезд "Спутника". Сходилось даже число колонн - шесть штук.
В уединении, на берегу старого заросшего пруда, сидели Лаврецкий и Лиза с удочками, до которых им, впрочем, было мало дела - шло любовное объяснение.
Маркаров отправился в театр с опаской - как бы не хлебнуть провинциального бытовизма. Лаврецкий и в самом деле играл в тяжеловесной академической манере, под стать тяжеловесным декорациям.
А Лиза понравилась - без наигрыша, в словах и жестах искренность, доверие к зрителям: ее поймут и в том случае, если не станет напоказ заламывать руки.
И вот в самый, можно сказать, патетический момент, когда дело дошло до объятий, в задних рядах партера кто-то дурашливым голосом произнес:
- Клюет!!!
Несколько зрителей прыснули, кто-то громко зашикал, кто-то сдавленно прохрипел "безобразие". Многие резко обернулись назад, послышался разноголосый скрип кресел.
Лицо и шея Лизы залились краской. Голос слегка задрожал, но поскольку все произошло в момент ее чувствительного монолога, дрожь могла быть воспринята как актерский прием.
Лаврецкий не захотел скрыть, что слышал скандальный возглас, и с негодованием посмотрел в зал, отвернувшись от Лизы.
Голос из зала показался знакомым. Погодаев, сидевший рядом с Маркаровым, прошептал на ухо:
- Наш Садырин.
По-видимому, автор инсценировки и режиссер не учли густой прослойки рыболовов в зале, не учли живого интереса зрителей к самому процессу рыбалки, как раз в эти дни начался клев, и хариуса связками несли с Ангары.
Когда акт кончился, зрители хлопали щедро и долго. В этой овации звучали коллективное извинение зала, солидарность с обиженными артистами.
Занавес давали несколько раз.
Лаврецкий кланялся манерно, полный высокомерия.
А молодая актриса выходила на вызовы с обаятельной скромностью. Да, она довольна шумным успехом, ей приятно, что сделала приятное людям. То ли она разучила роль такой скромницы? Поддельная искусственная непосредственность?
Пасечник, прогуливаясь в антракте по фойе под руку с Ириной, вспомнил:
- Много, много лет назад я видел спектакль "Дворянское гнездо" в Каменогорске. Чьи-то гастроли. И во время свидания у пруда, едва Лаврецкий закинул удочку, раздался тот же рыболовный выкрик.
Садырина обступили монтажники. Он моргал, запускал пальцы в шевелюру и божился, что не хотел никого обидеть.
- Зачем же глумиться над артистами? - Маркаров даже побледнел от злости. - Ты просто еще не дорос до театра. Уже тихо, все сидят на местах, ты один продолжаешь хлопать. Все с интересом смотрят на сцену - демонстративно, громко зеваешь. Вспомни эстрадный концерт.
Фокусник пригласил на сцену понятых, и конечно же первым поперся Садырин. Когда сеанс черной магии закончился и одураченная публика захлопала, Садырин, перед тем как сесть на место, погрозил фокуснику во всеуслышание: "В следующий раз выведу тебя на чистую воду".
- Лишь бы оказаться в центре всеобщего внимания! Получаешь удовольствие, когда скандалишь.
- Убей меня гром, я сказал шепотом. Само с губ сорвалось... Надо будет после представления извиниться перед этими дворянами.
- Тебе лучше этого не делать. А то придется идти извиняться за твои извинения.
- Я вижу, тебе не терпится. Пойди извинись за меня...
Утром Маркаров проснулся с мыслью - где достать цветы?
На рынке их не купишь. В Приангарске еще никому не пришло в голову торговать цветами.
Он без особого труда выпросил цветы у хозяюшки, которая возилась в палисаднике неказистого домика в поселке Самострой. Чем-то быстро ее рассмешил, и она сорвала несколько ирисов. А основу букета составили крупные нежно-фиолетовые ромашки, какие не растут ни в Закавказье, ни на лугах европейской России.
Маркаров сел в автобус № 1а и поехал в центр.
Пятиэтажную гостиницу "Тайга" заселили актеры и обслуживающий персонал театра. Второй гостиницы в Приангарске нет, и туго пришлось всем другим командированным, не знакомым с музой Мельпоменой.
Холодным долговечным блеском на барьере у администратора отсвечивала черная стеклянная табличка с золотыми буквами: "Свободных мест нет".
Приезжие шатались по вестибюлю, кляня про себя театр, натыкаясь на чемоданы, пузатые портфели и не находя себе места; диваны, кресла и стулья заняты еще со вчерашнего вечера.
Маркаров узнал, в каком номере живет Кононова, и уже собирался подняться, но увидел ее, спускающуюся по лестнице.
Если было бы позволено сказать так про женщину, она гнедой масти. Светло-каштановые волнистые волосы, едва касающиеся плеч, коричневые глаза. На ней узкие серые брюки с мужским поясом, голубая водолазка под синей джинсовой курткой и кеды.
С восточной церемонностью Маркаров протянул букет:
- Это моя верительная грамота, товарищ Лиза.
- Мерсибо. От кого грамота? И кому верить?
- От бригады монтажников Шестакова. Одна седьмая часть лепестков, пестиков и тычинок лично от меня. Хотим вас поблагодарить, товарищ Лиза.
- Лизой я была вчера. Сегодня я Джульетта.
- Примите также извинения бригады. В нашем стаде есть и одна, не научившаяся вести себя в театре, паршивая овца. - Он принял величественную позу и продекламировал: - Приношу вам все извинения, какие позволяет мне принести моя гордость. "Антоний и Клеопатра". Шекспир Вильям.
- Вы про "клюе-е-ет"? - она похоже скопировала Садырина и засмеялась.
- Именно.
- Поставьте, Тимофеевна, в воду, - она передала гардеробщице цветы. - Пусть постоят у вас, пока вернусь.
Кононова зашла за барьер, там за пустыми по-летнему вешалками стояло ведро с клейстером и большой кистью, лежал толстый бумажный рулон.
Нагрузилась всем этим и направилась к выходу. Маркаров перехватил ведро, открыл перед ней дверь, и они вышли из "Тайги".
- Я помогу.
- А вы не торопитесь?
- Мы сегодня во вторую смену.
- Хотите прогуляться со мной по городу?
- Уже гуляю.
- Только я должна вас предупредить - это не увеселительная прогулка. Работа муторная, хлопотная. А я не всегда выдержанная. Бываю и капризная, и вспыльчивая.
- Ничего, это закалит мое терпение... А я не знал, что Джульетта служит в театре расклейщицей афиш.
- Хочу все это проделать, пока не хватилась тетя Поля, - объяснила она, не приняв его шутливого тона. - У нее тромбофлебит и сильно болят ноги.
В Приангарске не было ни одной афишной тумбы, щита, и афиши предстояло клеить, вешать где придется - лишь бы бросались в глаза.
Первую афишу она наклеила на забор возле павильона "Пиво - воды", где толпились одни мужчины.
Расклейка требовала своей маленькой ловкости: надо быстро разгладить ладонями афишу от центра к углам, чтобы она не сморщилась до того, как схватится клейстер.
Маркаров освоил эту нехитрую технику. Теперь Кононова держала бумажный рулон и подавала листы.
Во время их обхода-объезда города он замечал любопытные взгляды, обращенные на спутницу, и это было ему приятно.
Вряд ли ее узнавали в лицо театралы. На ней не было ничего кричаще нарядного, бросающегося в глаза, кроме зеленой косынки необычного тона.
- Каждая красивая женщина знает, что хороша собой, - сказал он. - Только одни самовлюбленно помнят об этом всегда, а другие вспоминают изредка. Как будто вы относитесь к другим?
- Вспоминаю изредка, но всегда в нужные моменты... Вы имеете в виду только внешнюю, так сказать, визуальную красоту? Не забывайте и о моей душевной красоте, - засмеялась она. - А любуются они не мной, а моей косынкой. Верно, красивая?
- Очень.
- Модный цвет. Называется почему-то "пьяная зелень"... Цвет ближе к тине, чем к траве, почти болотный. Мне эту косынку подарила знакомая манекенщица. Ездит по разным странам, демонстрирует советские моды...
- Манекенщице, наверное, полегче живется, чем актрисе?
- Безусловно. Ей не то что петь - даже говорить не нужно. Можно заикаться, шепелявить, картавить. И получают побольше нашего. Вот выгонят меня из театра за бездарность - подамся в манекенщицы. Похаживай себе и покачивай бедрами, показывай колени и оголенные плечи, спину. - Она не могла отказать себе в удовольствии и прошлась перед ним заученной походкой манекенщицы с заученной улыбкой на лице. - И приодеться легче. Им старые модели продают за бесценок. Найдут ерундовый изъян или придумают, что нашли его, - уцененный товар. Меня охотно взяли бы в Дом моделей. Габариты фигуры близки к классическим, отвечают самым строгим стандартам.
- У меня вот с некоторыми философами мысли сходятся, и то не хвастаюсь. Ни стандартами, ни классическими габаритами.
Она охотно рассмеялась и спросила вдруг:
- А что это вас занесло так далеко от родных мест?
- Не так далеко, как высоко. В жизни иногда курьером работает тот, кто родился сторожем, а верхолазом - по призванию водолаз. И наоборот. Еще два года назад я учился в Тбилиси, но заскучал на своем философском факультете. А впервые попал на стройку, когда поступал в университет. Копил производственный стаж. В университете мне не понравилось. Уехал сюда, в Восточную Сибирь, снова на стройку. Захотел теорию проверить жизненной практикой. Как Сальери алгеброй поверял гармонию. Но философы всегда со мной: Сократ, Энгельс, Фрейд, Гегель, Спиноза, Монтень. Философы дают полет мыслям! Философия приучает душу довольствоваться собой, помогает выйти за пределы собственного "я" и, если велит участь, мужественно отказываться от радостей, привносимых извне.
Нонна с интересом посмотрела на него, остановилась, чуть улыбнулась и продекламировала романтически-приподнято:
Рассыльными любви должны быть мысли.
Они быстрее солнечных лучей,
Несущихся в погоне за тенями,
Вот что торопит почту голубей
И отчего у Купидона крылья...
А как вас зовут?
- Мартирос Маркаров. Тезка нашего великого художника Сарьяна. Сокращенно Мартик. Но меня тут по имени редко зовут, прозвали Антидюринг. Если помните, так называется работа, где Энгельс полемизирует с господином Евгением Дюрингом. У меня небольшая библиотечка, и "Анти-Дюринг" ездит со мной по стройкам. Благодаря философам я не знаю докучной праздности. Стоит окунуться с головой в книгу - и можно избавиться от шумного, надоедливого соседа по койке, оказаться наедине с собой. Что греха таить, в юности я обращался к философам, чтобы при случае похвастаться своей ученостью. А теперь наслаждаюсь их благоразумием. Иные трактаты таят свою мудрость не первое тысячелетие. И по-прежнему будят мысль, питают ум, не только память...
Они поравнялись с окном аптеки, в витрине висела афиша "Ромео и Джульетта".
- Джульетта - Нонна Кононова, - прочитал Маркаров и посмотрел на спутницу. - Значит, вы примадонна? У вас, судя по афише, и замены нет.
- Только в этом спектакле. В Свердловске играю во втором составе. Например, Лизу в "Дворянском гнезде" чаще играет народная артистка Катунина. Она на гастроли не поехала. Хорошо, что вчера я играла. После того выкрика у Катуниной мог случиться сердечный припадок... Я могу разволноваться, но с ног меня такими щелчками не сбить. В этом театре я только второй сезон. В прошлом году мы гастролировали в Академгородке, под Новосибирском. А теперь, как видите, осмелели, забрались еще дальше. Сама я - москвичка. Первый раз, можно сказать, в такой глухомани... Не обиделись за свою берлогу?
- Мы оказываем гостям не только медвежьи услуги, - он поднял ведро с клейстером и подержал в вытянутой руке.
- Я и раньше считала, что медвежий угол - понятие не географическое. Можно найти себе берлогу, обставить модерновой мебелью и уползти туда, даже если берлога где-нибудь в центре Москвы, недалеко от ГУМа, ЦУМа или другого универмага. Думаете, нет москвичей, которые ни разу не были в театре? Позавчера, когда шел спектакль, я не была занята в последнем акте, вышла на площадь. И увидела машины, которые привезли зрителей из таежных поселков. Ни один водитель не остался в своей машине, все сидели в зрительном зале! Поверьте, даже разволновалась...
Возле почты они наткнулись на фургон - фанерный домик, приколоченный к бортам грузовика. Над козырьком шоферской кабины надпись "Люди". Входная дверь сзади, три железные ступеньки, на задней стенке трафареты: "На ходу не прыгать!" и "Не стой на подножке!"
Дверь раскрыта настежь, скамьи вдоль стен. В дверях лежала собака и равнодушно поглядывала на улицу.
- Мы настолько бедны, что возим людей в этих будках?
- Не хватает автобусов, - объяснил он.
- Написали бы тогда "Пассажиры". А то "Люди".
- Да, не очень-то приятно чувствовать себя "людиной", доставляемой на работу или в общежитие после работы.
Он заговорщицки подмигнул Нонне, быстро обмазал клейстером боковую стенку фургона, извлек из рулона афишу и наклеил.
"Техническая помощь", пикап, цистерна с бензином увезли еще три афиши. На заднем борту "технической помощи" было начертано: "Водитель, помни! Дорога - не космос", на борту другого грузовика: "Не спеши, тебя ждут дома".
Еще две афиши уехали на округлых боках бетоновозов.