Анатолий Тоболяк родился в г. Новокузнецке, Кемеровской области. Рос и учился в Сибири и на Урале. После окончания средней школы сотрудничал в редакции городской газеты "Орский рабочий". Заодно учился на факультете журналистики Уральского государственного университета. Затем работал на Крайнем Севере (Таймыр, Эвенкия) и в Средней Азии. Сейчас (1975 г.) Анатолий Тоболяк - корреспондент Сахалинского областного комитета по телевидению и радиовещанию. Это его первая повесть. (Журнал "Юность" № 1 1975)
Анатолий Тоболяк
История одной любви
1
Я познакомился с ними в один из последних августовских дней.
Помню, меня задержала на работе неоконченная статья для журнала "Телевидение и радиовещание". К шести часам сотрудники разошлись по домам, редакция опустела, лишь в аппаратной слышались голоса дежурных операторов.
Я сидел около окна за пишущей машинкой, поглядывал на широкую и пустынную полосу реки, на далекуюжелтизну сопок, курил, стряхивая пепел в бобышку от стационарного магнитофона, и время от времени постукивал по клавишам двумя пальцами… Солнце стояло высоко, комната была залита светом. Около моих ног валялся, как бездыханный, пес Кучум. Изредка по телу его пробегала дрожь; не иначе он видел во сне белоснежные поляны, перечеркнутые тонким собольим следом… Тихонько мурлыкал репродуктор на стене. Под музыку в голове бродили всякие посторонние мысли. Неплохо бы, думал я, поехать сейчас в отпуск, поваляться где-нибудь на южном пляже, попить пивка вволю, а потом закатиться с женой в Прибалтику, послушать орган в Каунасе, побывать, наконец, в музее Чюрлёниса… Да, неплохо бы, думал я, а пальцы между тем выстукивали скучную фразу: "…накоплен опыт освещения работы оленеводческих бригад".
Еще я думал о том, что таймени на Виви в такую пору славно берутся на желтую блесну и не худо бы подговорить знакомых вертолетчиков слетать на рыбалку. И пора бы уже найти более расторопного работника, чем Иван Иванович Суворов, и зама не мешало бы иметь посимпатичней, чем Юлия Павловна Миусова, и сатирический радиожурнал возобновить неплохо бы…
"…практикуются частые поездки в отдаленные бригады"…
Дверь распахнулась.
- Можно?
Вошел высокий светловолосый молодой человек в ярко-красной рубашке, джинсах и кедах. Его узкое загорелое лицо освещали голубые глаза. Вокруг шеи был повязан цветной платок. На вид ему было лет восемнадцать.
Он остановился посреди комнаты, нахмурился и спросил, где найти главного редактора. Вопрос прозвучал с вызовом. Кучум поднял морду и легонько зарычал.
- Слушаю вас.
- Вы главный редактор?
Я подтвердил: совершенно верно, главный редактор, собственной персоной.
- Можно с вами поговорить?
Я пожал плечами: отчего бы и нет, пожалуйста.
Посетитель крутнулся на резиновых подошвах.
- Одну секунду! - и скрылся за дверью.
Я закурил новую сигарету. В коридоре слышался быстрый шепот, какая-то странная возня. Наконец он появился снова, ведя за руку, точно ребенка через опасный перекресток, тоненькую девушку. Она была одного возраста со своим спутником, в таких же, как он, джинсах и кедах. Неуловимое сходство угадывалось в их лицах - загорелых и узких, хотя волосы у нее были каштановые, гладкие, открывающие выпуклый лоб, а глаза поблескивали, как обточенные камешки янтаря.
Она вошла очень неуверенно, с пылающим от смущения лицом, шепнула:
- Здравствуйте.
Мы с Кучумом встали как по команде.
- Проходите, садитесь, ребята! - пригласил я. Они переглянулись.
- Садитесь, садитесь, - повторил я приветливо. Они опять переглянулись.
- Сядем, - сказал он, глядя на девушку. Расцепив руки, они опустились рядышком на стулья.
Кучум тотчас приблизился к незнакомцам, принялся обнюхивать их колени. Рука девушки скользнула ему на загривок. Он вздохнул и повалился на пол как подкошенный.
Я рассмеялся. Девушка подняла глаза и робко улыбнулась. Ее спутник ткнул Кучума кедом в бок и вдруг засмеялся:
- Ваш сотрудник?
Девушка бросила на него быстрый беспокойный взгляд.
Я слегка удивился.
- Нет, в штат мы его не взяли. Голос не радиофоничный. Но соболей, между прочим, загоняет отменно.
- И оберегает вас от посетителей?
- Сережа… - шепнула девушка. Он повернулся к ней:
- А что я сказал? Я только спросил. - И снова ко мне: - Я вас не оскорбил?
Довольно холодно я ответил, что не замечаю ничего оскорбительного в его шутке, и добавил, что посетители в редакции - всегда желанные гости.
- Вот видишь, - бросил он девушке, и его пальцы быстро коснулись ее руки, словно успокаивая.
- Слушаю вас, ребята.
Он тряхнул светловолосой головой и выпалил:
- Мы ищем работу. Есть у вас вакансии?
Это было неожиданно.
Оба не мигая смотрели на меня.
В некотором замешательстве я проговорил:
- Работу… у нас в редакции? А кто вы такие, ребята? Откуда вы?
- Сначала скажите: есть у вас вакансии? Если есть, мы расскажем о себе. Если нет, уйдем.
- Ой, Сережа…
- Зря болтать нет смысла, верно?
- Вы уж так прямо быка за рога…
- А зачем зря тратить время? Мы не бессмертные.
- Сережа… пожалуйста…
- Лучше сразу: есть вакансии или нет?
- Ну-у… - протянул я, слегка ошеломленный. - Это зависит от того, на что вы претендуете. Мне не совсем понятно, какую работу вы хотите получить. У нас есть должности технические, есть творческие. Может, вы поясните, что вас интересует?
- Одна творческая, одна техническая.
- Ага! Одна творческая и одна техническая. А точнее можно?
- Пожалуйста! Катя, - кивнул он на девушку, - хочет работать машинисткой. А я умею писать.
Так и заявил: "Я умею писать"!
Кажется, я не сдержал улыбку. Он заметил и нахмурился.
- Вы не верите?
- Да нет, почему же… Писать сейчас умеет каждый. И читать. Я хочу сказать, что сейчас все грамотные. Вы работали на радио?
- Сначала скажите, есть у вас вакансии?
- Предположим, есть.
- Предположим, работал.
Девушка закрыла лицо руками.
- Ну и ну! - покачал я головой. - Кто вас научил так устраиваться на работу? Есть у меня вакансии. Без всяких "предположим". Но это еще ничего не значит, согласитесь.
- Вам нужны работники, так?
- Ну, так.
- Корреспондент и машинистка, так?
- Так.
- Это деловой разговор. Можете спрашивать.
- А что я должен спрашивать?
- Кто мы, откуда мы - все, что нужно.
"Мы, мы, мы…" Я откинулся на стуле, с интересом разглядывая обоих.
- Хорошо, будь по-вашему. Откуда вы, ребята?
- Из Москвы.
- Ого, издалека. И что вас сюда привело, если не секрет?
- Мы ищем работу, я сказал. В Москве мы учились.
- А, учились! Где?
- В школе, разумеется.
- Почему "разумеется"? Могли и в техникуме, и в училище. Десять классов закончили?
- Да, по десятке.
- И что же… получили аттестаты и сразу на самолет? Вы извините, что я так расспрашиваю. Но, коли вы пришли устраиваться на работу, я должен знать, что вы собой представляете…
- Понятно! - перебил он нетерпеливо. - Мы должны представиться. А вас как зовут?
Опять послышался вздох девушки.
- Действительно, - согласился я, - это упущение. Меня зовут Борис Антонович. Фамилия Воронин. Должность моя вам уже известна.
- А мы Кротовы. Сергей и Катя. В институт мы не поступали. Хотели, да раздумали. Нам было не до этого. Мы поженились и решили работать.
- Вот оно что… - промямлил я. - А ведь, откровенно говоря, я подумал…
- Вы подумали, что мы брат и сестра! - опередил он меня.
- Вот именно. Вы чем-то похожи друг на друга.
- Нам уже это говорили. Знаете кто? Редактор вашей местной газеты. Мы ей сказали, что мы муж и жена. Она всплеснула руками и закудахтала как курица. Она случайно не старая дева?
- Черт возьми! Ну и суждения у вас!
- А что, не правда?
- Нет, конечно. У нее трое взрослых детей.
- А по натуре ханжа.
- Сережа!..
- У нее взгляды допотопные, как ее платье. Мы не смогли бы там работать. Так ей и заявили.
- А она предлагала вам работу?
- Нет. Она прочла нам мораль. Мы встали и ушли. Мы сыты моралями.
- Понимаю… И все-таки оценки у вас слишком категоричные. Нельзя ли поспокойнее?
- Как это? Умереть, что ли?
- Нет, просто не петушитесь. Давайте говорить спокойно.
- О чем? Почему мы поженились так рано? На это мы не отвечаем.
"Мы… мы… мы…"
- А сколько вам лет, я могу хотя бы узнать?
- Пожалуйста. Обоим тридцать четыре.
- Это звучит солидно. А по отдельности?
- Разделите на два.
- Ага! Значит, по семнадцать.
В его живых глазах блеснул смешливый огонек.
- У вас математические способности, - брякнул он.
- Первый раз в жизни слышу такой комплимент… Постойте, ребята! - вдруг осенило меня. - Вам по семнадцать, а вы…
- …а мы женаты! - стремительно закончил Кротов мою мысль. - Все правильно. Вы отстали от жизни. Сейчас и в шестнадцать регистрируют в исключительных случаях… Мы - исключение, понимаете?
- Ага… Гм… Понятно… Акселерация… - довольно глупо пробормотал я.
Опять наступило молчание. Я ощущал на себе напряженные взгляды Кротовых.
- Видите ли, в чем дело, - заговорил я после паузы. - У всякой администрации существует правило: не покупать кота в мешке. Я уже знаю, что вы муж и жена, что вы окончили школу. А вот, например, ваши родители знают, что вы здесь? Только не зачисляйте меня сразу в ханжи.
- Родители за нас не будут работать, верно?
- Верно. Но они могут вас разыскивать или что-нибудь в этом роде. А я приму вас на работу и окажусь в дурацком положении. Может так получиться?
- Не может. Они в курсе событий. Остальное вас не касается.
- Ладно, с этим ясно. А теперь скажите, почему вы решили, что сможете работать в редакции? Вы печатались в газетах, писали для радио?
- Нет.
- Вот видите!
- Так, как пишут, и я смогу. Даже лучше.
- Не слишком ли вы самоуверенны?
- А вы проверьте! Дайте мне задание.
- Какое, например?
- Любое. Репортаж, статью, корреспонденцию.
- Ого! Вы и с жанрами знакомы, - легонько съязвил я. - Но этого недостаточно, чтобы работать в редакции.
Они поглядели друг на друга.
- Сказать? - спросил Кротов у своей Кати. Она кивнула. Он метнул взгляд на меня. - Я пишу. Давно пишу. И хочу стать профессиональным литератором.
Ни больше, ни меньше! Профессиональным литератором!
Не удержавшись, я глубоко вздохнул. Мой явный скептицизм не остался незамеченным. Кротов сумрачно посмотрел на Катю, словно спрашивая ее: "Не пора ли кончать с этим типом?". Потом развалился на стуле, закинул ногу на ногу.
- Опять не верите?
- Да нет, отчего же… - осторожно проговорил я. - Задумано, во всяком случае, смело. Правда, трудностей на вашем пути немало.
- Знаю!
- Ну, если знаете, тогда…
Я был огорчен. Он вдруг разочаровал меня. Внезапно мне стало тревожно за эту девушку, эту Катю, которая смотрела на него во все глаза.
- Стихи, вероятно, пишете? - спросил я с угасающим интересом.
Он усмехнулся:
- Нет, не стихи, - прозу, роман.
Я заметил, что роман - жанр трудный и требует большого литературного мастерства и жизненного опыта. Он сдержанно согласился, что я прав. Я выразил опасения, что в его годы роман, тем более хороший роман, может не получиться. Он не ответил. Молчание было красноречивым. Он прикоснулся к ладони жены, словно черпая в ней силу.
Я спросил, кто его любимый писатель. Фолкнер! Уильям Фолкнер! Мы помолчали. В раздумье я стукнул пальцем по клавише машинки.
- Ну хорошо! Оставим ваши литературные планы в стороне. Откровенно говоря, я считаю их безнадежными… - Катя вздрогнула, и я тут же поправился: -…слегка легкомысленными. Мы в нашей радиоредакции романов не пишем. Романистов у нас в штате нет, и они нам не нужны. И деньги за будущие романы у нас не платят.
- Я буду делать все, что надо. Этого мало?
- Кое-что такое заявление значит, но…
Я встал, подошел к окну, откуда открывался знакомый вид на незакатное солнце и широкую ленту реки. Я прикидывал все "за" и "против". Они зашептались за моей спиной. "Сережа… Сережа…" - умолял голос девушки. Наконец я принял решение, обернулся к ним:
- Послушайте, ребята, а почему вы именно сюда приехали? - Он открыл было рот, но я его перебил и попросил ответить Катю: - А то муж не дает вам слова сказать.
Она растерялась, стиснула руки на коленях.
- Видите ли… мы купили карту Сибири, Сережа завязал мне глаза и попросил ткнуть пальцем. Я попала прямо сюда. Мы купили билеты и поехали.
Я изумленно взглянул на Кротова: неужели это правда? Улыбаясь во весь рот, оп подтвердил: самая настоящая!
- А родственники у вас тут есть?
- Откуда! - отверг он.
- А знакомые?
- Ни одного!
- Ну, знаете, Катя, вам медаль нужно выдать за храбрость.
- А мне что? - поинтересовался Кротов.
- Вам ремнем всыпать.
Он поморщился:
- Не очень остроумно.
- Зато эффективно! Кстати, - обратился я к девушке, - вы разбираетесь в музыке?
Вопросительно взглянув на мужа, она шепнула:
- Немножко…
Кротов смотрел на меня недоуменно и подозрительно. На этот раз я постарался не замечать его взгляда.
- Современную музыку любите?
- Очень.
- С классической знакомы?
- Кажется… Да, знакома.
- Проверка грамотности? - осведомился молодой наглец.
Я не удостоил его вниманием.
- Вы имеете представление, что такое фонотека в радиоредакции?
- Это… это вроде библиотеки, только музыкальные записи, правильно?
- Правильно. У нас свободна должность фонотекаря. Обязанности на первых порах простые: нужно привести в порядок пленки, а их, между прочим, сорок тысяч, постепенно создать каталог, ну, а в дальнейшем оформлять заказы на новые записи. Если вас это устроит…
Кротов сорвался со стула и завопил:
- Соглашайся, Катька, соглашайся!
- Знаете… я, конечно… конечно, я согласна. Кротов повернулся ко мне с каким-то растерянным
и счастливым лицом.
- Вот спасибо! - выдохнул он. И тут же, у меня на глазах, обнял свою Катю за плечи и чмокнул ее в щеку. - Что я тебе говорил? А ты боялась!
У девушки светились глаза.
Кротов сунул руки в карманы и шагнул к столу.
- А со мной как? Возьмете меня?
- Боюсь, что с вами ничего не получится. У нас есть вакансия корреспондента последних известий, но нужен опытный журналист. Внештатничать, конечно, вам не возбраняется.
Он сник, но только на мгновенье.
- Ладно! Я не пропаду. Можно вам сказать откровенно?
- Пожалуйста.
Он сказал откровенно. Он сказал, что, по его мнению, у меня нет редакторской интуиции. Он сказал, что мне представляется редкий шанс, да, редкий шанс, а я его теряю.
- Неужели? - усмехнулся я, но его слова неприятно меня задели. - Ну вот что! Я не такой перестраховщик, как вы думаете. Дам вам задание. Если выполните удовлетворительно, возьму в штат с месячным испытательным сроком.
Кротов нахмурил свои светлые брови:
- Это одолжение?
Тут уж я не сдержался… Да и кто бы сдержался?
- Черт возьми, это слишком! Послушайте, Катя, ваш муж - порядочный нахал.
- Вы не обижайтесь, пожалуйста. Сережа очень самолюбивый, как все незаурядные люди.
Ну что с ними было делать!
- Ладно, проваливайте, - сказал я. - Завтра в девять ноль-ноль будьте здесь. Где вы остановились?
Можно было и не спрашивать: они нигде еще не остановились. Вещи в камере хранения аэропорта. Они полагают, что здесь есть гостиница.
Я объяснил, что в нашем поселке Дом приезжих на десять коек, поднял телефонную трубку и с трудом уговорил знакомого администратора поставить в коридоре две раскладушки. Кротовы горячо поблагодарили и двинулись к двери.
- Послушайте, - вдруг осенило меня. - А деньги у вас есть?
Будущий романист остановился на пороге, рука его нырнула в светлую легкую шевелюру.
- Кать, сколько у нас?
Она что-то тихо шепнула.
- Десятка! - вдохновенно проговорил Кротов.
Через минуту я увидел в окно: он, в яркой своей рубашке, тугих джинсах, светловолосый и длинноногий, ведет Катю, обняв ее за плечи, размахивая свободной рукой, и что-то горячо говорит ей на ухо… Они скрылись за углом.
Я сел за машинку и хотел продолжить работу, но странные посетители не шли у меня из головы. Испортив две страницы, я прекратил попытки дописать статью, зачехлил машинку.
Домой я пришел в скверном настроении. На вопрос жены, почему задержался, буркнул что-то нечленораздельное, был несправедливо придирчив к дочери. Когда после ужина она собралась к подруге - на северных широтах в августе солнце светит допоздна, - я накричал на нее. Вечер был безнадежно загублен.
Перед сном я не выдержал и позвонил в Дом приезжих!
- Опять Воронин беспокоит. Как они там?
Администратор негромко ответила:
- Заснули голубки… только что.
2
Назавтра, когда они вошли в мой кабинет, пахнуло как будто парным молоком и свежими, с грядки, огурцами. Кротов был в модном вязаном джемпере, светлых брюках и сандалетах. Катя сменила джинсы на короткое зеленое платье, открывающее загорелые ноги. Ее длинные волосы были расчесаны и покрывали плечи и спину.
В кабинете у меня сидело несколько сотрудников. Я представил им Кротовых: Катю как нового фонотекаря, а Сергея назвал начинающим журналистом, который хочет попробовать свои силы па радио. Кротов вежливо склонил голову. Катя стояла с потупленными глазами, очень хорошенькая и робкая.
Я усадил ребят. Некоторое время их разглядывали. Затем, как я и ожидал, подал голос самый старый наш работник, старший редактор сельскохозяйственного отдела Иван Иванович Суворов. Кряхтя и покашливая, он спросил, является ли уже молодой человек штатным сотрудником редакции.
- Нет, - сказал я, - молодой человек получит задание, и если справится с ним, то будет принят в штат с испытательным сроком. Кстати, вы могли бы, Иван Иванович, предложить ему тему. У вас в последнее время с материалами не густо, - напомнил я не без сарказма. - Вот вам и помощь.
- Нет уж, увольте, - буркнул Суворов. - Я уж как-нибудь сам. У меня нет времени заниматься обучением. Проще, знаете, самому написать, чем чужое править. Отказываюсь от такой помощи, обойдусь без нее.
- Напрасно вы так, - заметил я. - Вы еще пожалеете, что не согласились. Верно, Сергей?
К моему удивлению, Кротов промолчал. Он смотрел на Суворова, приподняв одну бровь, словно видел что-то диковинное, недоступное его пониманию.
Когда, поговорив о плановых передачах, я отпустил сотрудников и они вышли из кабинета, Кротов обратился ко мне: