Час назад он пришёл, смело позвонил у дверей и заверил Лизину маму, что доставит её дочь ровно через полтора часа. Насмешливо посмотрев на растерянно стоявшую в дверях своей комнаты дочь, всё понимающая мама согласилась: действительно, при большой учебной нагрузке прогулки вечером так необходимы…
Зря она приняла это приглашение, но к Игорю её неудержимо тянуло. Они мало говорили, больше просто останавливались и смотрели друг другу в глаза долго-долго. Какое-то обволакивающее чувство близости, нежности, непонятных, дотоле неизвестных ощущений заставляло бурно колотиться Лизино сердце, всё чаще призывала она себе в помощники привычные мысли о Жене и знакомо не находила в них утешения… Игорь был рядом. Нужней его уже никого в мире не существовало.
- Говорят, в десятом "б" какая-то доска споров появилась, - известный забияка и задира из параллельного класса Сенька Мыльников зазывал приятелей в кабинет литературы. - Пойдём, глаз положить надо.
- Доска споров, ишь ты! Придумали! - он подошёл ближе к большому планшету, разделённому на три столбца и густо исписанному разноцветной пастой. - Смотри, чего пишут! " Зачем идейность, всё равно умрём!" Ага, ответ есть. "Затем, чтобы, умирая, оставить след, чтобы твоё, а не чужое дело продолжали, чтобы ты, а не другой приблизил полную победу добра над злом!" Ух, ты! Дают "бешнички"!
- Вот интересный вопросик, - приятель Сеньки даже пальцами от удоаольствия прищёлкнул. - "Почему бы мне и не краситься? Если я так лучше выгляжу. Незнакомка." Ха-ха! Гляди, ответ. "Настоящие незнакомки меньше всего думают о том, как они выглядят. Потому и обворожительны. А тебя, Вера, "по идеям" за версту узнаёшь, так что лучше отбрось интригующие псевдонимы". Верняк!
- Значит, всем желающим можно писать? Дело! - Сенька резво выдернул из нагрудного карманчика стоящей рядом толстушки Томочки ручку и, отмахнувшись от жеманных упрёков, приписал на левом планшете: " Что делать, если всё надоело?"
Ответ последовал сразу от нескольких " бешников":
- Это тебе-то надоело? Влюбись!
- Уехать надо в тайгу! Подерись с кем-нибудь на ножах!
- Укради девчонку - и в пещеру!
- Поживи неделю без сна - быстро поймёшь, в чём сладость жизни!
- Ему просто жениться пора! - раздался девичий голос. Все обернулись. В дверях класса стояла Галя Ремина, небрежно играла белокурым локоном. - Приходи ко мне вечером, я тебя сразу вылечу!
Она со смехом прошла к своему столу, сунула сумку с учебниками. Сенька восхищённо переглянулся с приятелем. Дверь снова распахнулась, в класс влетел Игорь.
- Славяне! Новость! Студенты на уроки идут! Меня уже, как первоклашечку, расспрашивали: какие уроки люблю.
- Какой зрелый мужчина, - ехидненько заметила Галя Ремина, лениво вытаскивая из сумки учебник.
- Эх, Галка, так и умрёшь от зависти! - предсказал рыжий Костик, обличающе тряхнув лохматой гривой, из которой, кажется, в любой момент можно вытащить сухие травинки.
- С чего ты взял? Кому это я завидую? - удивилась Галя.
- Да каждому. Игорю вот - что он живой такой, Лизе - открытая она, мне…
- Даже? - зло сощурилась Ремина. - Тебе-то в чём, убогому, завидовать?
- О1 Какие термины! Достоевского повторяешь? Чуешь, по литературе спросят? - сегодня Баранов был настроен агрессивно. - Мне тоже завидуешь. Простоте моей! Я с любым говорить могу, мне нечего скрывать, а ты душонку свою, как избушку, на клюшке держишь. Вдруг кто заглянет да тебя разоблачит, мать…
- Детективов начитался, сынок! - озлобленно огрызнулась классная красавица, но в глазах её мелькнул испуг, что немедленно уловил Игорь, прислушивающийся к обличительной речи товарища, и тут же засёк:
- А, боишься, Галочка! Раскусил тебя одноклассничек. Ай-да Костик, тонкий психолог! Какие кадры растим, славяне!
Игорь постоянно ощущал присутствие Лизоньки. Он как бы раздвоился, два человека теперь жили в нём. Один, прежний, чувствовал, что нехорошо поступает, преследуя девушку своим вниманием - он же знает о дружбе Лизы с Женей - другой, новый, усердно воспринявший весенние уроки студента Валерия, главное видел в победе над Лизой, прямо-таки сгорал от желания покорить её. Ему уже мало было просто встреч - даже у ней дома - но Теплова упорно сопротивлялась продолжению этих близких отношений.
Вот и теперь, пока он упражнялся в остроумии - ради неё - девушка вдруг вышла из класса, а в следующую перемену он слышал подчёркнуто громкий голос Лизы - она шутила с Женей.
В конце недели Елена Владимировна решила посетить несколько уроков в своём классе.
- Химия! Химия! Любимая химия! - входя в кабинет, услышала она дурашливый голос Кости Баранова, который, как за милостыней, протягивал руку к комсоргу.
- Миледи, умоляю: подарите тетрадочку в клеточку! Я знаю, ваша светлость всегда имеет неприкосновенный запас…
- Опять?! И снова в клеточку? - Лиза краснеет от возмущения. - Именно в клеточку? Думаешь, не догадываюсь, для чего? Конспиратор несчастный! Морским боем увлёкся! То и стала у тебя химия любимым предметом, бессовестный!
Слегка смущённый Костик быстро ретировался, переглянувшись с приятелем, наблюдавшим за ходом сражения издалека.
Валентина Васильевна начала урок с длинной обличительной речи: десятиклассники плохо написали очередную контрольную работу. /"Вот где разбалтываются ребятишки. Противнейший Баранов втихомолку "охмуряет" гордячку Маланину, Шатров, изысканнейший кавалер, рассказывает Чижиковой что-то интригующее, у кокетки глаза так и сверкают."/ Время тянулось медленно, Елена Владимировна принялась наблюдать, кто чем занят, пока спрашивают Борисика. Девчонки открыли почту, парни беседуют о хоккее, товарищи с первых парт помогают выбить Усову пятёрку. Учительница слабо сопротивляется.
- Смотри, тебя никто не слушает!
- Что делать, если они не любознательные!
- Возможно, ты неполно освещаешь вопрос?
- Ну, что вы! Я вчера вузовский учебник достал, по нему готовился.
Лизонька не выдержала и рассмеялась вслух, так парадоксально было заявление этого нахала, а диалог у доски продолжался.
- Я довольна твоим ответом, Усов, и ставлю тебе "четыре".
- Как можно! Довольны - значит "пять"! Спросите у любого - я отвечал на "пять". Правда, ребята?
- Конечно, - затянули дружки, - он вообще хорошо учится!
- Да, но определение ты сказал неточно.
- Не хотите же вы меня превратить в зубрилку! Я сказал суть!
- Формулу ты тоже не знал.
- Да кто в наше время знает формулы? Любой инженер работает со справочниками.
- А разве ты хочешь стать инженером?
- Конечно! Как вы узнали? - глаза Усова явно смеялись.
- В тебе есть что-то…решительное. Ты напоминаешь мне… - учиельница задумалась. - Да, решительное. /"Остапа Бендера он напоминает."/
Всё кончилось тем, что хитрецу поставили "пять". /"Вот они, школьные будни. Мы учим детей не только добру."/
На заседании учебной комиссии десятиклассники слушали Шатрова, в течение недели набюлюдавшего за работой нескольких учеников.
- Галя Ремина. Домашних заданий не готовит, кое-что списывает в школе, а на уроках,
хотя и не мешает другим, фактически не учится совсем. Аргументирую. Понедельник. Физика. Ремина трудилась ровно десять минут; остальные тридцать пять потратила так: две минуты завязывала шнурок на туфле, три минуты точила карандаш, пять минут перекладывала книги в сумке, четыре минуты рассказывала что-то смешное соседке, две минуты, глядя в зеркальце, выдавливала, простите, прыщ, четыре минуты любовалась видом из окна и щекотала бумажкой соседа впереди, и пятнадцать минут писала записки, видимо, скверного содержания, так как адресаты обиженно передёргивались и даже показывали кулаки. Вот так. А мы говорим о НОТ, о режиме занятий.
- Консультанты работают, зачёты принимают, домашнее задание разъясняют, референтная комиссия помогает к семинарам и рефератам готовиться, списки литературы вывешивает, что ещё надо? - устало говорила Лизонька, когда охрипшие от возмущения ребята уже были готовы поколотить лодырей. Злей всех, агрессивней выступал Игорь. /"Почему? Каким он стал ироничным, желчным, исчезла мягкость, щедрость, уже не звучит в нём любовь к ближнему. Всё правильно говорит, но точно не от души. Может, постоянно его мучают мысли о Лизе? Нет, у ребят, наверное, так не бывает."/
Но Елена Владимировна ошибалась. Именно мысли о Лизоньке, о былой близости и внезапной холодности девушки не давали покоя парню, и он ничего не мог с собой поделать.
После долгих споров комсомольцы десятого "б" решили завести Книгу "Проект комсомольской характеристики выпускника".
- Надо, чтобы каждый писал в ней, ребята! Купим огромную амбарную книгу и разделим страницу пополам: замечания и поощрения, - говорил неутомимый выдумщик Женя. - Писать может всякий, лишь бы подписывался. И конкретный факт указывает!
- Несправедливые записи не учитывать!
- Потом все характеристики обсудим! На собрании Книгу цитировать будем!
Со всех сторон посыпались предложения. Так и утвердили новую форму самоконтроля повеселевшие "бешники".
5. Проблемы, проблемы…
В понедельник, перед уроками, Игорь попросил Борисика помочь ему проверить у ребят задание по математике и физике. Галя Ремина возмущённо запротестовала, а Мила Маланина, покраснев, поспешно опустила свою гордую голову, увенчанную роскошной короной волос.
- Мы что, в пятом классе? - раскричалась Томочка. - Может, тимуровскую команду организуешь? Ты, Шатров, совсем чёкнулся!
- Не кричи, воробьёв распугаешь, - спокойно заметил Игорь, показывая на окно, где на карнизе пристроилось несколько пушистых комочков. Светловолосая Наташка тут же прижалась носом к стеклу: она страстно любила всякую живность.
- Не дам тетрадку! Я совершеннолетняя, что хочу, то и делаю! - высокомерно заявила Ремина, заталкивая модную сумку подальше в стол.
- Всё ясно, прогуляла в воскресенье, - усмехнулся Борисик, - но белокурая красавица не дала ему договорить.
- Да, прогуляла! Лыжниками любовалась! И тебя это не касается, червяк длинноногий! - нелогично выругалась она и снова накинулась на Шатрова.
- По-твоему, я всю неделю должна пахать да ещё в воскресенье - не отдохнуть? Так и свихнуться недолго! Не суй лапы в мою сумку, схлопочешь по роже, активист!
Игорь презрительно смерил взглядом беснующуюся, что-то черкнул в своей книжечке и отошёл к парте Маланиной.
- Что, Моисеичу доложишь? - опасливо понизила тон Ремина, подходя к Игорю и заглядывая через его плечо в заветную книжечку.
- Не дрейфь, сами с тобой разберёмся.
- Опять после уроков вкалывать? Да ты офонарел, Шатров!
- Зато тебе аттестатик выдадут, старушка, детки твои меня благодарить будут, - Игорь хлопнул по плечу Галину и приказал. - Дуй к доске, решай пример, сейчас тебе помогут.
Скорчив недовольную физиономиию, Ремина всё же отправилась к доске и взялась за мел, Игорь же обратился к Миле:
- Раскинь тетрадки, альтаирочка, положу глаз на физику с математикой.
Та промолчала, густо багровели щёки и уши.
- И ты?! - присвистнул проверяющий - Ого!
Мила вскинула ресницы и хрипловатым от ущемлённой гордости голосом разрешила:
- Можешь сообщить Моисеичу. Я не возражаю.
- Ах, какие мы гордые. Однако после уроков посидеть придётся.
- И не подумаю, - отрезала Маланина.
- Гляди. Схватишь кое-что похуже Моисеича, альтаирочка, - многозначительно подытожил Игорь и пошёл к Борисику, тот заканчивал просмотр работ на третьем ряду, у дверей. - Ну, как? Без кровопролитных боёв?
Мила сидела, сжав губы и обхватив голову руками. Подошла Наташка, тихонько пристроилась рядом, помолчала, потёрлась подбородком о Милино плечо и вполголоса сказала:
- Один знакомый парень с десяти лет каждый год скворечники делает и по всей улице развешивает. Он у реки живёт, в старом городе. Сейчас у него уже целый посёлок скворечников.
- Игорь? - не поверила Мила.
- Ага. Нормальный парень! Да ты и сама видишь, как я приметила. А после уроков мы вместе порешаем, альтаирочка. Договорились?
В пятницу, просматривая журнал, Елена Владимировна пришла к выводу, что многие из альтаирцев стали хуже учиться. / "Устали? Очень может быть. Шесть-семь уроков каждый день, зачёты, семинары, факутативы, да ещё каждый в кружок или секцию ходит Трудно."/Решив незамедлительно поговорить с кем-нибудь из ребят, учительница отправилась в литературный кабинет. За первым столом сидела Наташа Чижикова. Опустив голову, она вытирала платочком глаза. Рядом, с отчаянным выражением лица, стоял Борисик.
- Что случилось, люди? - наклонилась Елена Владимировна к плачущей.
- Ничего не получается, - всхлипнула та. - Двойку схватила по математике. До двух часов ночи сидела над рефератом по истории. Химоза…Валентина Вассильевна выругала…Лентяйка, говорит… А я просто не успеваю! Столько задают. Телевизор дома уже две недели не включают из-за меня. Жить надоело…Висят над душой одни обязанности…Я ведь тоже живой человек. И просто книгу почитать хочется…
Она вконец расстроилась и, уткнувшись лицом в ладони, заплакала чуть не навзрыд. Борисик беспомощно взглянул на Елену Владимировну, метнулся к шкафу, схватил стакан и бросился за водой. /"Надо что-то придумать. Понятно, не хочется детям убивать на учёбу дни и ночи. А если мечта этого требует?"/
Будто услышав мысли учительницы, Борисик, глядя на успокоившуюся Наташу, сказал решительно:
- Надо учиться. Без этого нынче никуда не поступить, дураку ясно. Только вот…как-то бы себя проверять. Отчёт, что ль, устроить? - он вопросительно посмотрел на Елену Владимировну, продолжил:
- А что? В актовом зале, раз в неделю…
- Да, точно! - откинула со лба светлые волосы Нваташа. - Отчёт перед альтаирцами! Ой, как здорово!
- Хорошо придумано, - кивнула руководительница. - Но этого мало. Надо ещё все резервы использовать, много минуток у вас зря пропадает. Давайте ваш учебный день проанализируем, - учительница чувствовала, как выстраиваются в уме нужные аргументы, как хочется ей говорить не только с двумя альтаирцами, но и с целым классом. - Вон Ивушкина из десятого "а" - в медицинский собирается. Она каждый день в школьной столовой после уроков зубрит свою биологию. Пятнадцать минут - один параграф повторен. Даже в очереди умеет отключаться. Далее. - Елена Владимировна уже говорила с воображаемым классом. - Иностранный язык тебе нужен? Учи слова в автобусе, полчаса едешь. Заведи блокнотик. Физика не даётся? Все перемены не гляди в окно, не болтай с приятелями, а положи перед собой картонный листок с формулами. Почему картонный? Долго не порвётся, двадцать раз переписывать не надо будет. О журналистике мечтаешь? Три страницы в день - письменного текста! Не ложись спать, пока не сделаешь… В этом можно и передо мной отчитываться. А каникулы? Если по двадцать четыре часа в сутки не балдеть, выражаясь вашим языком…
Борисик расхохотался, сверкая цыганскими глазами:
- Сила! Во даёте, Елена Владимировна! Замечаете, как мы на вас влияем?
- Замечаю. Скоро уж на педсовете вашими терминами примусь оперировать. Но к делу! Я вас убедила?
- Ага. Только здорово на роботов смахивать будем.
- Хм, есть немножко. Но, может быть, ради будущего можно?
- Надо обмозговать…Хотя…ради будущего…Надо. И как жить?
- Наверное, свой рабочий день дома надо разбивать на части: сразу, как сел заниматься, берись за "институтские",так условно назовём работу по подготовке в техникум, училище, институт, даже если заочно учиться будете. Два часа на эти занятия надо выделять обязательно! Взять программы для поступающих в вузы, разбить разделы - с учётом оставшихся полгода - и повторять. По субботам, после уроков, - отчёт альтаирцев в актовом зале. Пусть все желающие приходят. В гуманитарный готовишься - "филологички" проконтролируют, в технический - свои "коллеги" найдутся. И пусть каждый себе наказание придумает на случай, если за неделю в норму не уложится.
- Хорошо! Только мы всё о тех, кто поступать куда-нибудь собирается. А работяги?
- Какие работяги?
- Ну, те, кто сразу вкалывать пойдут?
Елена Владимировна задумчиво посмотрела на Усова, помолчала. Потом, оживившись, заговорила:
- Знаю! Им другому искусству учиться надо: жить среди людей. Они же на пять лет раньше вас, будущих студентов, в большую жизнь выйдут. Чтоб не наделали ошибок…Надо научить их интересные политинформации проводить, с подшефными работать, праздники готовить такие, чтобы на старости лет их вспоминать хотелось, со взрослыми этих ребят надо почаще сталкивать, пусть учатся убедительно свою точку зрения защищать…Четыре экзамена в вуз легче сдать, чем в новый цех влиться и отщепенцем не оказаться.
- Ой, правда, как страшно всё это… - доверчивая Наташка расширенными от волнения глазами смотрела на учительницу. - Давайте вопросы сочиним для классного собрания? Первый: нарисуй один день твоей будущей работы или учёбы (ровно через год)…
Дело увлекло всех троих, и головы дружно склонились над чистым тетрадным листом.
Размышляя по дороге о событиях дня, учительница почувствовала удовлетворение: ребята заметно взрослели, менялось их отношение к учёбе, к своим обязанностям. Но, как всегда, появилось и сомнение: таких, как Наташка и Борисик, меньшинство, основная масса очень инфантильна, бездумна, живёт одним днём, не испытывая ни малейшей потребности учиться "с огоньком". А школа порой только способствует процветанию этой инертности - нынче переводят всех. А каковы результаты? Так что же в силах одного учителя изменить?
6. Одиночество (из дневника Лизы Тепловой).
" С какой радостью я вспоминаю "Альтаир"! Всё было так чисто и честно! Днём я работала, а вечером играла в шахматы с Игорем. Его ласковый взгляд везде меня сопровождал, я даже к этому привыкла.
Однажды мы ходили в лес. Был вечер, под яблоньками пели наши девчонки, а Елена Владимировна отправилась к бригадиру сдавать веники за неделю. Игорь вдруг подошёл ко мне и сказал:
- Я иду за хвоей. Пожалуйста, помоги мне донести.
Я почему-то согласилась. Он так обрадовался, что мне стало страшно. Мы молча брели по лесу. Почему-то было очень тихо. Я всё ждала, вот-вот гром грянет. Игорь даже не взял меня за руку. Он вообще не приближался ко мне, значит, как и я, чего-то боялся. А потом мы зашли в самую чащу. Стало совсем темно. Игорь отыскал маленький пригорок под сосенками, собрал несколько хворостинок, разломал их и сделал крошечный, в ладошку, костёрчик. Он сел перед ним и позвал меня. Было хорошо и немного страшно. Огонь освещал снизу лицо Игоря, оно от этого казалось совсем взрослым. Губы его почему-то дрожали, а глаза светились чем-то запретным. Не знаю, что удержало меня от безумного поступка. Хотелось прижаться к нему крепко-крепко, прильнуть к этим дрожащим губам и почувствовать на плечах его сильные, совсем мужские руки… А может быть, это сейчас мне так кажется, когда уже многое изменилось. Тогда я была чистая и строгая, потому у костра, в лесу, мы даже не сказали друг другу ни слова, просто смотрели и смотрели друг другу в глаза, будто пили влагу в жаркий полдень из холодного родника.