Он засеял свой участок земли и передал сеялку Нюше.
На подводе привезли пшеницу, Нюша с Таней засыпали ее в ящик сеялки, и трактор неторопливо двинулся вдоль загона.
Наспех отремонтированная и покрашенная сеялка подозрительно скрипела и покряхтывала. Нюша то и дело поворачивалась на железном сиденье трактора и вопросительно поглядывала на Таню, которая шла позади сеялки.
Это была нелегкая работа, следить за двадцатью сошниками и вовремя заметить, какой из них засорился и не пропускает семян.
Девчата поменялись местами: Таня села за трактор - она уже научилась немного управлять машиной, - а Нюша пошла вслед за сеялкой.
Оказалось, что добрая половина сошников не пропускает семян. Нюша взглянула в ящик сеялки, переворошила пшеницу, потом один за другим встряхнула сошники. Встряхнула раз, другой, но все оставалось по-прежнему. Она подала Тане сигнал остановить трактор, а сама бросилась к засеянному полю и, нагнувшись, принялась осторожно раскапывать землю. Да, сомнений не было - часть бороздок, проделанных сошниками, оказались незасеянными.
- Ну что там? Сошники засорились?.. - спросила Таня.
- Да нет, тут что-то другое... Сейчас проверим. Девчата выгребли из ящика сеялки пшеницу, ссыпали ее в мешок.
Нюша включила высевающий аппарат сеялки, достала ключ, отвертку и сняла один из подозрительных сошников. Оказалось, что он был заткнут тряпичной затычкой. То же оказалось и в других. А потом, вглядевшись повнимательнее, девчата обнаружили, что испорчен и высевающий аппарат. Долго они не могли промолвить ни слова.
- И кому ж это, подлому, понадобилось сошники заткнуть! - с болью вырвалось у Тани.
- Значит, понадобилось кому-то, - потемнев в лице, глухо сказала Нюша
К сеялке подошли Степа и Василий Силыч.
- Опять поломка? - отрывисто спросил Степа.
Нюшка молча показала на тряпичные затычки, извлеченные из сошников, и коротко рассказала, что случилось.
- Та-ак!.. - произнес пораженный Степа, пристально разглядывая затычки. - Снова, значит, гостинчик... Да еще какой!..
- Хорошо, что мы заметили вовремя... - желая немного успокоить брата, сказала Таня. - Не весь еще участок засеяли.
- Хорошо, да не дюже, - вслух подумал Степа и обратился к Нюше: - Ты ведь эту сеялку после Мити Горелова взяла. А он вчера ею пять гектаров засеял.
- Митька! Пять гектаров! - ахнул председатель. - А ну пошли смотреть!
Все направились к вытянутому вдоль дороги загону, где вчера Митя Горелов разъезжал с сеялкой, и долго проверяли, как засеяна пашня. Картина была та же, что и на Нюшкином участке, - половина рядков оказалась без семян.
Василий Силыч, приказал разыскать Митьку.
Таня, чуя недоброе, помчалась на дальний конец поля, где Митя пахал землю. Сердце ее отчаянно колотилось. Неужели он ничего не заметил и засеял пять гектаров земли испорченной сеялкой?
Когда Таня, отыскав парня и сообщив ему, что случилось, привела его к сеялке, здесь уже собралась порядочная толпа колхозников. Во главе с Ширяевым пришли люди и из первой бригады.
- Что ж ты, басурман, делаешь с нами? - закричал на
Митю Анисим, трясущимися руками разгребая землю и показывая незасеянные рядки. - Под корень нас рубишь! Наповал!
- Погоди, Анисим Иваныч, - остановил его председатель и вплотную подошел к побледневшему трактористу. - Говори, как все было...
Озираясь на колхозников, Митя рассказал. Сеялку он получил в МТС позавчера вечером. Перед выездом вместе с Антоном тщательно ее осмотрел - все было в порядке, потом пригнал в поле и на другое утро начал сев. Правда, во время сева он ее уже не проверял, понадеялся на сеяльщика.
Нюшка встревоженно спросила, кто у него работал сеяльщиком. Уж не Зойка ли?
- Зойка ногу зашибла, дома сидит, - сообщил Митя. - Мне другого сеяльщика выделили - Аринку Свиридову. А я, признаться, недоглядел за ней.
- Гнать их с поля поганой метлой, пока не поздно! - возмущенно выкрикнули из толпы.
- Без хлеба хотят нас оставить.
- И машинам дорожку сюда заказать...
- Ну, парень, натворил ты дел! - сокрушенно покачал головой Ширяев. - Такого еще никогда не бывало. То ли ты ротозей, то ли еще кто...
- Вы что? - изменившись в лице, забормотал Митя. - Вы что подумали-то? Договаривайте, коли так... - Он вдруг рванул на себе ворот рубахи. - Ну и хватайте, наказывайте... Сукин сын Митька, вредитель Митька!..
- И меня заодно!.. - тяжело дыша, сказала Нюша и встала рядом с Митей.
Степа подался вперед, загородил собой парня и девушку:
- Граждане!.. Да как вы можете?.. Это же комсомольцы! Мы их знаем... верим им. Тут какая-то вражина машины начала портить, а вы такое подумали...
- Вы горячку не порите, - обратился Василий Силыч к Митьке и Нюше. - Никто вас во вредительстве не обвиняет. А вот разобраться надо будет...
И он предложил колхозникам сейчас же пойти к директору МТС, заявить о порче сеялок и раз навсегда потребовать прекратить чехарду с машинами.
- Тут не чехарда - что-то похуже, - заметил Степа.
- Опять пороги обивать, - недовольно сказал дед Анисим. - Павел Трофимыч уже сколько раз к начальству ходил, а толку на грош. Тут не ходить, тут сеять нужно...
- А мы покруче поговорим... от всего народа, - сказал Василий Силыч. - Пошли, граждане!
Степа, Игнат Хорьков и Ширяев во главе с председателем направились в МТС. По дороге к ним присоединился Антон.
Репинского и Лощилина они отыскали около мастерской.
Степа без обиняков заявил директору, что МТС срывает им осенний сев: тракторы то и дело выходят из строя, сеялок не хватает, а позавчера неизвестно кто заткнул у сеялки сошники и испортил высевающий аппарат. А это уже явное вредительство!
Тяжело задышав, Репинский опустился на лафет жатки.
- Этого еще недоставало! - растерянно сказал он и вопросительно посмотрел на Лощилина.
Лощилин спокойно выдержал взгляд Репинского. Он может объяснить. На все поломанные машины составлены акты. Причины аварий установлены. Все дело в недоброкачественных запасных частях, засылаемых в МТС, а чаще всего в плохой квалификации трактористов и небрежном уходе за машинами.
- А с сеялкой что случилось? - спросил Репинский.
- Сеялка была отпущена из МТС в полном порядке. Это может подтвердить и Антон Осьмухин и тракторист Горелов. А если какие-то негодяи вывели машину из строя - за это должен отвечать бригадир полеводческой бригады. Да, кстати, - обратился Лощилин к Ковшову, - охранялась сеялка или нет?
- Нет, сторожа в эту ночь не было, - признался Степа.
- Видали такую беспечность! - воскликнул механик. - Ковшов только что заступил на пост бригадира и сразу наносит ущерб эмтээс и колхозу.
Степа растерянно развел руками:
- Да кто мог ожидать...
- Где же твоя бдительность, бригадир?.. А тоже шумишь, призываешь все, критикуешь...
- Выходит, что мы же во всем и виноваты, - с досадой сказал Василий Силыч. - Нет уж, если подлый человек завелся, тут сторож не поможет. Над машинами, товарищ директор, вы хозяева, эмтээс, - обратился он к Репинскому. - Вы и порядок наводите и следите за ним. Чтоб народ вами доволен был...
- Вы что ж думаете, я добра людям не желаю? - заговорил Репинский. - Шестой год в партии состою. И заготовителем в районе работал, и уполномоченным по колхозам. Теперь вот в эмтээс меня поставили. А дело-то новое, непривычное, недохватки во всем, прорехи - вот и спотыкаемся на каждом шагу. И надо понимать это, поддерживать нас.
- А как же насчет машин? - спросил Игнат Хорьков.
- Потерпите денька два. Как только отремонтируем - сразу и зашлем, - пообещал Репинский. - А вы там у себя людей попридерживайте, чтоб не паниковали очень-то.
- Темна вода в этом заведении, - с досадой сказал председатель, выходя вместе с колхозниками из усадьбы МТС - Никакого толку не добьешься.
- Прямо-таки шарашкина контора, - согласился Ширяев. - Хоть от машин отказывайся.
- А я так считаю, - обратился Степа к Василию Силычу. - Надо вам в район ехать. Тревогу бить. И немедля. Пока они нам сев не сорвали. Пусть комиссию сюда высылают...
- И впрямь, Силыч, - поддержал Степу Игнат Хорьков. - Видать, тут дело нечисто... Вот пусть комиссия и докопается.
Подумав, Василий Силыч решительно тряхнул головой.
- Поеду... Тут дело такое - нельзя сиднем сидеть. Сегодня же поеду. Кстати и сортовые семена получу для ваших бригад, - сказал он Степе и Ширяеву.
Когда Степа вернулся обратно в поле, он застал здесь такую картину. Несколько стариков во главе с Анисимом Безугловым с огромными желтыми лукошками на животах степенно шагали по земле и засевали вручную Митин участок.
Старики, как по команде, припадали на правую ногу, размашисто взмахивали правой рукой, и зерно, просвечивая на солнце золотистым дождем, падало на землю.
К Степе подбежали девчата.
- Видал? - чуть не плача сообщила Нюшка. - Мы ж им говорили... Не пускали их. А они словно осатанели.
Степа бросился навстречу старикам.
- Деды! Анисим Иваныч! - закричал он. - Уймитесь! После трактора и ручной сев! Это же на всю округу конфуз!
- Конфуз конфузом, а земля-то черствеет, - остановившись, рассудительно сказал Анисим. - А ты, Степан, не мешай нам - так народ желает.
- Не отступимся, бригадир! - зашумели старики.
- Все сроки уходят!
- На метесе надейся, а хлебушко сей!..
И они, мерно размахивая руками, вновь зашагали друг за другом.
"Темна вода... Никакого толку не добьешься", - вспомнил Степа слова Василия Силыча об МТС и не стал больше удерживать стариков- пусть сеют. Вернулся к девчатам и, заметив их недоуменные взгляды, сказал:
- Семь бед - один ответ... Раз такое дело - давайте и мы за работу. Зерно-то закрывать надо.
И Степа повел девчат на конюшню. Они нашли хомуты, веревочные постромки, запрягли в бороны лошадей и пригнали их в поле. Прошли в один след по засеянному стариками участку, закрыли зерно, потом принялись бороновать вспаханные тракторами другие загоны. А после полудня к озимому клину колхозники пригнали лошадей, запряженных в плуги. Степа насчитал четырнадцать упряжек.
- Принимай подмогу, бригадир! - крикнул ему Игнат Хорьков.
Степа показал колхозникам свободный участок, и они принялись пахать землю.
Застоявшиеся за лето лошади легко потянули однолемешные плуги...
А еще через час на дороге показался эмтээсовский "газик". Он остановился около свежей парящей борозды, и из него вылезли Репинский и Лощилин. Навстречу им, держась за поручни плуга, шел Степа Ковшов. Он был босой, без ремня, рубаха на спине потемнела от пота, лицо взмокло.
- Картина, достойная кисти художника, - раздраженно заговорил Репинский, останавливая Степину лошадь. - Колхозный бригадир, секретарь комсомольской ячейки, передовой как будто человек - и ходит босиком за конным плугом. Да понимаете, что вы делаете?
- Пашу землю, - улыбаясь, ответил Степа. - И вроде неплохо получается...
- Государство двинуло на крестьянские поля передовую технику, а вы запрягли сивку-бурку... Позорите нашу эмтээс.
- Не рано ли вы лошадей в архив списали? - сказал Степа, вытирая рукавом взмокшее лицо. - Смотрите, как они работают. Совсем неплохое подспорье машинам.
- А вам известно, что между эмтээс и вашим колхозом подписан договор? - спросил Лощилин. - Вся артельная земля должна быть обработана только нашими тракторами. Почему же вы срываете нам производственный план?
- А вот в колхозе так говорят: "На эмтээс надейся, а хлебушко сей". Люди же в вас веру теряют...
- Вы антимеханизатор, Ковшов, - вскипел Репинский. - Да, да, антимеханизатор с комсомольским билетом! Я уже давно получаю сигналы, что вы настраиваете людей против техники, поддерживаете отсталые мужицкие настроения...
- Я... против техники? - опешил Степа.
- И я требую, чтобы вы немедленно прекратили эту демонстрацию. - Репинский показал на пашущих лошадей. - Иначе я вынужден буду принять меры...
Стиснув челюсти, Степа обвел взглядом поле. Остановив лошадей, пахари издали смотрели на него и Репинского, словно хотели услышать и вмешаться в их разговор. И Степа знал, что бы они сказали... Он зачем-то снял с плеча ремень, подпоясался и расправил сборки рубахи. Потом упрямо мотнул головой:
- Согласен! Принимайте меры! Сообщайте куда угодно! Только по-честному. И обо всем! А пахать и сеять мы все-таки будем. - И, взявшись за поручни плуга, Степа тронул лошадь.
Широкий пласт спелой, дурманно пахнущей земли, рассыпаясь и крошась, пополз через отвал.
Репинский с Лощилиным сели в "газик" и помчались в МТС.
- А вы, Анатолий Лаврентьевич, правильно разгадали Ковшова - антимеханизатор он. И двух мнений не может быть, - вполголоса сказал механик, ловко объезжая канаву на дороге. - Да и Хомутов с ним заодно. И знаете, куда он сегодня поехал? В район. Собрал под заявлением подписи колхозников и хочет добиться освобождения от эмтээс.
- Что?!
- Вот именно - освобождения... За полный возврат к конной тяге... Да здравствует, так сказать, сивка-бурка. Да вы сами видели - Ковшов уже почин сделал. Что ни говори, а мужицкий заквас сказывается.
...В этот же день из Кольцовской МТС за подписью Репинского районному прокурору была передана телефонограмма:
"Бригадир колхоза "Передовик" Ковшов - он же секретарь комсомольской ячейки - выступает против механизации, срывает план тракторных работ. В бригаде Ковшова обнаружено вредительство машин".
СЛЕД НА ДОРОГЕ
В сумерки с четырьмя подводами зерна вернулся из района Василий Силыч. Разгоряченные, взмыленные лошади остановились около амбара, и колхозники окружили подводы.
Василий Силыч, подмигнув мужикам, с заговорщицким видом развязал один из пузатых мешков, зачерпнул ладонью горсть розовых, полнотелых пшеничных зерен и медленно пропустил их сквозь пальцы:
- Видали, граждане!.. Отменное семя... так в землю и просится.
Это была давняя мечта председателя - заполучить для колхоза высокоурожайный сорт пшеницы. Василий Силыч объехал соседние колхозы, побывал на базарах, но ничего подходящего не нашел. Тогда возникла мысль обратиться в район и попросить обменять артельные выродившиеся семена пшеницы на сортовые. Колхозники сочинили длинное прошение и отправили его в райисполком.
Осенний сев продолжался, но ответа о семенах в Кольцовку не поступало.
- А молчание чем не ответ... - заговорили колхозники. - Да и самим понимать надо: "На чужой каравай рта не разевай".
Тогда Василий Силыч направил в район Степу Ковшова:
- Потолкайся там... повороши кого надо!
Степа три дня прожил в районном центре, обил пороги многих учреждений и, наконец, привез разрешение на получение с селекционной станции ста пудов сортовой пшеницы.
- Вон кому спасибо говорить надо, - сказал Василий Силыч, кивнув на подошедшего Степу. - Ходок наш, толкач!..
Тот заглянул в мешок с зерном и спросил Василия Силыча, когда семена можно будет забрать в поле.
- Ночью в амбаре полежат, а завтра доставим. Сей на здоровье, - ответил председатель.
- Зачем же лишний раз мешки туда-сюда возить? - возразил Степа. - Отправляйте сегодня. Я с утра сеять начну. Земля у меня уже подготовлена.
- Можно и сегодня, - согласился Василий Силыч и приказал возчикам отвезти две подводы с мешками в бригаду Ковшова. Потом он отвел Степу в сторону и озабоченно спросил: - Ты что это, братец, натворил здесь? Лошадей на пашню вывел, стариков с лукошками! Репинский уже в район сообщил - антимеханизатор ты, такой-сякой, разэтакий... И зачем ты цапаешься с ним?
Степа нахмурился:
- А мне с ним не свадьбу водить, не детей крестить. Тут дело о хлебе идет... Вы лучше о комиссии скажите. Приедет она или нет?
Василий Силыч замялся:
- После телеграммы Репинского все, видишь ли, по-другому обернулось... Теперь уж из прокуратуры к нам пожалуют. Шумок о тебе пошел - супротивник машин. В райзо требуют, чтобы наказать тебя, меры принять...
- Вот оно что, - насупился Степа. - Ну что ж, наказывайте. Можете даже с бригадирства сместить.
Василий Силыч сокрушенно вздохнул и, оглянувшись по сторонам, словно под большим секретом, шепнул:
- Нет уж, ты пока паши, сей. Мы тебя потом по всходам судить будем... А они всякой защиты дороже...
Степа направился в поле. Там он принял с подвод двадцать мешков зерна, сложил их около полевого стана, прикрыл на ночь брезентом, рогожами. Теперь надо было подумать о стороже.
- А давай я, Степаша, покараулю, - вызвался дед Анисим. - Все равно без сна шастаю... Ноги чего-то мозжат, и в груди колотье...
- Да тебя ж, дед, случись что, любой пацан с копылков собьет.
- Ого-го! - запетушился старик, поплевав на ладони. - Ты моей лихости не знаешь! У меня кулаки сейчас что свинчатки.
Старик сходил домой, облачился в полушубок, обул подшитые валенки и занял сторожевой пост у мешков с зерном.
- Будь спокоен, бригадир! Три года мирскую гамазею сторожил - зернышка не убыло.
Было уже совсем темно, когда Степа вернулся домой и, поужинав, лег спать.
Но он долго не мог заснуть. Одолевали всякие сомнения - не случится ли что с Анисимом, не заснет ли старик на посту, не позарится ли кто на зерно.
Не выдержав, Степа поднялся и поехал на велосипеде в поле. Притулившись к мешкам с зерном, Анисим бодрствовал и чутко прислушивался к ночным шорохам. И, как ни осторожно приближался Степа, старик услышал позвякивание его велосипеда и, закричав: "Кто идет?" - поднялся навстречу.
- Это ты, Степаха... Все в порядке. Я на всякий случай даже бердан прихватил.
- Так он же у тебя не стреляет.
- Наладил... И солью зарядил. Если кому всыплю, так мать родную не узнает.
Оделив старика табаком, Степа вернулся домой и лег спать...
Разбудил его ожесточенный стук в калитку. Первой вскочила с постели Таня, выглянула через окно в переулок и, обомлев, бросилась будить брата:
- Дедушка Анисим к нам... Лица на нем нет!..
Степа, как был в трусах и майке, выскочил в сени, звякнул щеколдой, с размаху распахнул калитку и столкнулся с Анисимом. Лицо у старика было перекошено, седая с пегими подпалинами борода всклочена, полушубок измазан землей.
- Беда!.. Разор!.. - тяжело дыша, забормотал Анисим. - Зарезали нас! Без ножа зарезали! - Он с трудом переступил порог и, не дойдя до двери избы, тяжело опустился на какой-то ящик в сенях.
- С хлебом что-нибудь? С зерном? - Догадываясь, что случилось недоброе, Степа с силой встряхнул старика за плечи. - Да говори же...
Путаясь и запинаясь, Анисим рассказал, что произошло в поле.
Ночь выдалась темная, ветреная. Старик дремал около мешков с зерном, прислушивался, посматривая на восток, ожидая, когда начнет развидняться. И вот в самый глухой час чьи-то дюжие руки свалили старика на землю, связали по ногам и рукам веревкой, затолкали в рот какую-то вонючую тряпку и оттащили его в сторону от мешков.