Она обняла юношу, поцеловала его в лоб и слегка оттолкнула от себя. – Иди. Тебя ждёт машина майора. – Повернувшись к окну, седовласая женщина незаметно вынула платочек и приложила к влажным глазам.
"Виллис" мчался по знакомой пыльной дороге, окаймленной редкими молодыми деревцами. Яшей овладело непонятное чувство. С одной стороны грусть, вызванная прощанием с друзьями и предстоящим свиданием перед долгой разлукой с маленьким Лешей и супругами Бессоновыми, а с другой, какой-то восторг, в ожидании манящего и радостного будущего.
Людмила с Павлом уже приготовили завтрак в ожидании гостя. А Леха, оповещенный об отъезде брата надолго, заканчивал рисунок ему на память.
Яша трогательно благодарил малыша за картину, а своих старших друзей за заботу и внимание.
– Помни, - сказал майор, - каникулы у нас. Я встречу на вокзале. А, кроме того, на днях нам поставят телефон. Номер я сообщу, а адрес у тебя есть.
Людмила подошла и расплакалась.
– Яшенька, не забывай нас, - сквозь слезы говорила она, - сразу же пришли свой адрес. А это вот возьми с собой в дорогу. – И хозяйка стала укладывать в сумку свертки с бутербродами, пирожками и жареной курицей.
Бессонов сам отвез мальчика на вокзал и посадил в вагон. Он дождался, пока в купе войдут попутчики, и поручил им опекать молодого человека до самой Одессы.
Поезд тронулся. Майор долго стоял на перроне и помахивал
фуражкой уходящему составу.
- Заботливый у тебя отец. – Сказал сосед по купе.
– Он не отец мне. – С улыбкой сказал юноша. - Он просто очень хороший человек.
Одесса встретила Якова утренней прохладой и необычной для этого шумного города тишиной. И не удивительно, ведь было только начало седьмого утра. Идти куда-либо было рано. Яша нашёл в сквере скамейку и, расположившись на ней, приступил к завтраку. Поедая вкусные пирожки и бутерброды, он вспомнил заботливую тетю Люду, майора и братика Леху. Он достал из своего небольшого чемоданчика яркий детский рисунок и стал его внимательно разглядывать. На зеленом фоне было много синих самолетов с красными звездами, а внизу несколько крупных ромашек. – Грустно мне без тебя, братишка. – Подумал Яша. И ему действительно стало почему-то очень одиноко и холодно. Он собрал остатки еды, высыпал в урну завернутый в газету мусор, взял свой нехитрый багаж и отправился в здание вокзала.
Часов в восемь утра Яков двинулся на розыск училища. Где-то через час с лишним он вошел в уютное здание и обратился к небольшой группе молодых людей с просьбой объяснить, где кабинет директора.
- Директора ещё нет. – Ответила миловидная блондинка. – Мы
тоже его ожидаем.
– А Вы, собственно, по какому вопросу, сударь? – спросил сидящий с ногой за ногу, в необычайно разноцветном галстуке, юноша. – Если по вопросу поступления в училище, то поезд ушел. Прием давно закончен, а через несколько дней уже начнутся занятия.
– Нет. Я уже принят. Мне бы направление в общежитие. – Отвечал Яков.
– Принят!? – удивилась соседка пестрого галстука. – Я что-то не помню, чтобы ты сдавал экзамены.
– Эх, девочки, жизни вы не знаете! – авторитетно заявил стильный парень. – Блат – двигатель прогресса. Мы сейчас всё разъясним. Кто твои родители, баловень судьбы?
– Если речь обо мне, то у меня родителей нет, – отвечал Яков. - То есть, как это нет? – удивился "знаток жизни".
– А где же они?
– Их ещё в войну немцы расстреляли. А прослушивание я проходил в консерватории, там был и директор училища, он же и сказал мне, чтобы я приезжал.
Больше разъяснять ничего не пришлось, поскольку в фойе появился директор. Он сразу же узнал Якова и подошёл к нему с вопросом:
- ну, как добрался наш прекрасный певец? Подойдите к секретарю, там лежат все документы на Ваше имя для коменданта общежития. Вот здесь на доске Вы прочтете всё о начале занятий. Успеха Вам, молодой человек.
- Так тебе и надо всезнайка. – С иронической улыбкой сказала блондинка, как только ушел Яков, а директор скрылся за дверями кабинета. – "Вы не знаете жизни". Подумаешь умник. Ты больно много знаешь. Между прочим, я первая к директору. – И она тихо постучала в дверь кабинета.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОБИДА
Только та любовь справедлива,
которая стремится к прекрасному,
не причиняя обид.
Демокрит
Курс обучения в музыкальном училище подходил к концу, и Яша с нетерпением ожидал перехода в консерваторию и занятий по классу вокала. Единственное, что его огорчало, это необходимость разлуки с беленькими косичками Леночки Зориной.
Леночка всегда сидела рядом с Яшей. Они вместе занимались, вместе ходили в библиотеку, на концерты, в кино. Бегали в столовую, а иногда и в кафе, где ели мороженое и пили кофе.
Яша мог себе позволить угостить девушку таким незамысловатым деликатесом. Дело в том, что по вечерам Яша играл на гитаре в маленьком оркестре ресторана в одном из отдаленных районов города.
Лена всегда удивлялась тому, что её друг не ходит на вечерние концерты и сеансы. Она даже подозревала, что у него есть тайный роман. Но её настораживало и беспокоило то повышенное внимание, которое она чувствовала по отношению к себе.
Однажды, она пригласила своего друга на день рождения, на шесть часов вечера. Яков даже побледнел и молча опустил голову.
– Ты не придешь? – с огорчением спросила она.
– Что ты?! Как это не приду? – Пришёл в себя молодой человек. – Обязательно прийду, но надо договориться, чтобы меня заменили.
– Где? –удивилась Лена.
Пришлось всё рассказать подруге, которая безумно обрадовалась этой новости и, слегка покраснев, чмокнула Якова в щёку. – Спасибо тебе, Яшенька. – Она сжала его руку, что-то вложив в неё, и быстро убежала.
Это была записка с коротким текстом: "Дорогой Яшенька! Тебя, моего любимого друга, я приглашаю на день рождения 20 сентября, в 18 часов. Мой адрес, который тебе уже давно следовало бы знать, такой…" В конце записки был четкий адрес, и приглашенному, который плохо знал город, следовало ещё разузнать, как туда добраться.
До дня рождения Лены оставалось пять дней, но Яков немедленно побежал к руководителю их оркестра с просьбой, чтобы его подменили. Тут же он осведомился, как ему разыскать дом по указанному адресу. Заручившись разрешением руководителя отсутствовать 20-го вечером, он побежал разыскивать подарок. Проскитавшись до самой работы по магазинам, он, ничего не нашёл и устало опустился на стул в комнатке, где отдыхали оркестранты.
Всю ночь Яша ворочался с боку на бок. Мысль о том, какой подарок найти для Лены, не покидала его.
На следующий день после занятий он, по совету одного из его коллег, отправился на "Привоз", где, как утверждал знаток, словно в Греции, всё есть. Но снова, проболтавшись пару часов, ушёл оттуда ни с чем. Выручил Якова приятель, которому он сознался в своём бессилии.
– А чем занимается твоя девушка? – спросил он.
– Она студентка хормейстерского факультета. – С надеждой пояснил Яков.
– Так это же проще простого. – С миной знатока заявил приятель. – Вон, видишь комиссионный магазин. Так там я только что видел в роскошной бархатной коробочке камертон с великолепной резной ручкой.
С болезненным нетерпением ждал Яков 20-е сентября. Утром в аудитории он встретил Лену с букетиком ромашек и смешной открыткой с надписью: "Самую красивую именинницу всех времен и народов поздравляю и желаю счастья". Он нежно поцеловал её руку, и повел к их столу.
После обеда Яша стал собираться в гости. Маршрут трамвая номер пять он изучил так, как будто собирался вагон везти сам. И он уже знал, что сразу на указанной остановке начиналась та самая улица, на которой жила Лена. Костюм и рубашку особенно готовить не надо было. Эта парадная форма содержалась Яшей в лучшем виде. Он решил, что отправится пораньше, чтобы, не спеша, найти нужный дом и квартиру. А если будет в этом необходимость, и окажется слишком рано, то он подождет возле дома.
Не всякий студент мог бы себе позволить купить такой роскошный букет цветов, с каким Яков ехал в трамвае, беспрерывно у кого-нибудь спрашивая нужную ему остановку. Наконец трамвай повернул и остановился. Первое, что увидел этот, сошедший со ступенек вагона пассажир, это, болезненно знакомую, керосиновую лавку. Яков встал точно парализованный. Затем он, стараясь не спугнуть видение, стал медленно поворачиваться, чтобы взглянуть на другую сторону улицы. Знакомая подворотня не оставляла никакого сомнения, что это именно тот дом, где прошло его ранее детство и где он потерял родителей, и где живет тетя Катя Кузнецова со своими детьми. Быстрыми шагами Яков перешел улицу и, войдя во двор, направился к знакомой железной лестнице.
– Вы заблудились, молодой человек, - окликнула его Лена. – Это не там, это здесь. Пойдем со мной.
Яков стоял неподвижно. Когда он повернулся, Лена увидела слезы в его глазах. – Что с тобой, Яшенька? Что случилось? – допытывалась она. – Пойдем в дом, там во всем разберемся. – И она, как слепого, повела молчащего Якова к дому напротив.
2
Они поднялись по деревянной лестнице на второй этаж и пошли по длинной открытой галерее. Перед дверью квартиры Лена остановила гостя.
– Что случилось Яшенька? – допытывалась она, вытирая слезы на его глазах.
– Потом, дорогая. Извини меня. – Успокаивал её Яша. – Потом я всё тебе расскажу. У меня от тебя нет и никогда не будет тайн. Поздравляю тебя с днем рождения и желаю тебе всегда быть такой же любимой мной, как сейчас. – Он прильнул холодными губами к её губам и обнял. Девушка прижалась к нему всем телом, а потом, лаская ладонями его лицо, призналась: - я тоже люблю тебя давно и очень сильно. – Она сама поцеловала его в губы долгим страстным поцелуем.
В этой чудесной позе и застала их Ленина мама, внезапно открыв дверь.
– Ну, ты долго будешь держать гостя на улице? Я Ирина Яковлевна, Ленина мама. – Представилась высокая и дородная блондинка. - А Вы, как я догадываюсь, Яша Кузнецов. Входите, пожалуйста. – Она впустила гостя в дом, внимательно, с любопытством, разглядывая молодого человека, о котором так много слышала от своей дочери. На её лице выразилось полное удовлетворение увиденным: опытным взглядом оценила она высокий вкус своей дочери. Перед ней стоял изящный мужчина в отлично сшитом чёрном костюме, в сверкающей белизной открахмаленной рубахе и галстуке, прикрепленном изящной пряжкой в виде скрипичного ключа. Его, немного смуглое, лицо окаймляли пряди непокорных смоляных волос, поэтически разрушающих задуманную прическу. Чёрные глаза, с легкой поволокой, смотрели мягко и добродушно, выдавая прямолинейность и честность их хозяина.
Яков стоял в некоторой растерянности, не выпуская из рук прекрасный букет и небольшую длинную коробочку, обвязанную тонкой ленточкой с бантиком. Наконец, он очнулся, протянул цветы и подарок имениннице и, галантно поцеловав ей руку, произнес мягким баритоном: это тебе, дорогая Леночка. Робкая улыбка скользнула по его четко очерченным губам.
- Почему мы стоим в прихожей? Проходите, пожалуйста.
- Гостеприимно предложила хозяйка и распахнула дверь в
комнату с длинным столом, уставленным яствами и напитками, сверкающим хрусталем и радующим глаз разноцветьем. Но всех остановил громкий возглас восторга именинницы:
- мама, ты посмотри, какая прелесть. – Посмотрите, какой великолепный подарок принес мне мой друг. Это Яша, – сверкая от счастья, взволновано представила Лена родным и знакомым своего нового гостя. – Мы вместе с ним учимся на одном курсе, но Яша готовится в консерваторию, у него потрясающий голос.
Гостей в комнате совсем было не много, надо полагать, что Яша пришёл один из первых, и ему представили Лениных родственников. Среди них выделялась видная шатенка по имени Виктория, или просто Вика, как представилась она, долго не выпуская из рук ладонь нового знакомого. Это не ускользнуло от внимательных глаз именинницы, и она увела Якова подальше от своей двоюродной сестры.
Вскоре появились их сокурсники, и Яша стал чувствовать себя свободнее и раскованней. Наступила и музыкальная часть вечера, и, по настоянию молодой хозяйки, Яша пел.
Ирина Яковлевна, стоя у дверей в спальню, в восторге шептала мужу: - кажется, наша дочь нашла поистине драгоценный камень. У этого мальчика большое будущее.
Но вот веселье подошло к концу, и гости стали потихоньку расходиться.
- Мама, я пойду проводить Яшу до трамвая. – Шепнула матери
Лена. – Он у нас первый раз и, возможно, не знает где остановка.
Они вышли на улицу. Свежий осенний ветер понимающе успокоился, и молодые люди двигались под руку неспеша, любуясь чистым звездным небом. Вообще в этом году осень была достаточно теплой. Достаточно для того, чтобы, не одевая осенние плащи, можно было бродить по желтому от падающей листвы городу.
- Яшенька, что же все-таки сегодня случилось? – не назойливо спросила Лена. У Яши вновь заблестели от слез глаза. Он взял девушку за руку и быстрым шагом повел обратно к их дому. Войдя во двор, он указал на старую лестницу и тихо сказал: - вот там, на втором этаже, я родился и жил здесь до семи лет у доброй тети Кати Кузнецовой.
- Так пойдем скорее туда и всё разузнаем. – Взволнованно почти кричала Лена.
– Нет, нет. Сегодня уже слишком поздно. – Убеждал, скорее себя, а не подругу, бледный от волнения Яков.
3
- Ты представляешь себе, - рассказывала за ужином Ирина
Яковлевна своему супругу, - вот этот красивый молодой человек, что так прекрасно пел вчера у нас, оказывается, родился в нашем дворе, в доме напротив. После смерти его матери мальчика усыновила некая Екатерина Кузнецова, но потом все же отдала в детский дом.
– Ты её знала? – поинтересовался муж.
– Нет. Она уехала отсюда ещё до нашего приезда. Мальчик так расстроился, не найдя её здесь. А главное никто не знает, куда она уехала. Говорят, что после смерти мужа за ней приехала сестра из Сибири. Что теперь узнаешь, когда прошло более десяти лет. А ну-ка скажи мне, мой друг, как тебе понравился этот юноша? – Как я могу тебе сказать? – развел руками Виктор Григорьевич (так звали Лениного отца). - Я его совершено не знаю. Впечатление производит очень приятное, даже не подумаешь, что из детского дома: интеллигентный, приветливый и, безусловно, очень талантливый.
– А ты познакомься с ним поближе, твоя дочь к нему не равнодушна, и кто его знает, чем закончится их близкая дружба, вполне возможно, что свадьбой.
– Ты уже сватаешь! – Рассердился Виктор Григорьевич. - Пусть он сначала консерваторию окончит, а там посмотрим.
– Женское чутьё поточнее предсказаний Нострадамуса. Это была бы великолепная пара. – Размечталась Ирина Яковлевна.
Вдруг открылась дверь, и в дом вошла Лена. – А вот и наша доченька. – Обрадовалась мама. - Я тебе сейчас согрею ужин. – Нет, нет. – Категорически отказалась Лена. - Меня сегодня пригласил на ужин Яша в ресторан, где он работает. Я хочу послушать, как он играет, и вообще побыть с ним.
– Послушай, дочка, расскажи-ка нам с папой о том, какие у тебя с этим мальчиком отношения.
– Какие отношения?! – переспросила Лена. – Ты что не видишь? Я же люблю его. Я безумно влюблена и безмерно счастлива. – Она подскочила к матери и отцу, стала их обнимать и целовать. – Вы, наверное, забыли, что это такое? Дорогие мои старички, влюбитесь снова, это так прекрасно. Не надо считать деньги, что остались на завтрашний базар. Это никому не нужно. Это не главное в жизни. Главное в жизни, это любовь. Только она правит миром.
Лена убежала к себе в комнату, громко распевая арию Кармен. И оттуда неслись восторженные слова: "… законов всех она сильней".
- Ну, вот, пожалуйста. – Сказала растроганная Ирина Яковлевна.
- Я же говорила, что всё закончится свадьбой. – Только, пожалуйста, не поздно, наставляла она, готовую уже уйти, девушку.
– Как только меня отпустит любимый, я тотчас к вам. – Покорно сообщила родителям в единый момент повзрослевшая дочь.
Ресторанный зал представлял из себя небольшую ярко разукрашенную комнату с невысоким планшетом сцены в торце, где располагался маленький оркестр и стояли два микрофона. Воздух здесь был тяжелый, насыщенный сигаретным дымом и водочными парами.
Яков ввел Лену и усадил за свободный столик рядом с этой миниатюрной сценой лицом к эстраде.
– Вот это место моё, - сказал он и указал на рядом стоящий стул. – Всё своё свободное время я буду здесь, рядом с тобой.
Через минуту после того, как он отошел от стола, Лене принесли графинчик с вином и закуску.
Мощным аккордом начал свое выступление ансамбль, состав которого был вполне достаточен для этого небольшого помещения. К микрофону подошел молодой человек и какими-то изысканными выражениями, какие можно услышать только в Одессе, приветствовал публику. Раздались жиденькие аплодисменты.
Лене, в общем-то, понравился ансамбль с солистом маленького роста, который пытался привлечь внимание публики не столько голосом, сколько ритмичностью, эмоциональностью и, зачастую, забавным текстом своих куплетов, которые он распевал между модными песенками.
В перерывах, когда оркестр отдыхал, Яков садился к Лене. Они наливали легкое вино, чокались и, после того как выпивали, украдкой целовались.
- Так можно и спиться, дорогой. – Шутила Лена. – Я готова это делать без вина.
Но вот музыканты вышли на эстраду последний раз в этот вечер. И перед тем, как попрощаться со слушателями, к микрофону подошел Яша. – Я хочу спеть вам песню, которую посвящаю своей любимой девушке, и пусть она прозвучит сегодня для всех, кто любит и любим.
Мягкие аккорды гитары привлекли внимание сидящих, а когда зазвучал ласковый баритон певца, в зале наступила полная тишина.
Нет такого инструмента, который бы мог заменить живой человеческий голос, особенно если это голос влюбленного, особенно если этот влюбленный вкладывает в песню всю свою душу и сердце, чтобы любимая услышала его, где бы она ни была, и где бы ни был он.
Лене казалось, что по всему залу засверкали звёздочки, они блестели в стеклянных плафонах люстр, в хрустальных бокалах и фужерах, в металлическом блеске вилок и ножей в ловких руках официантов. Ей почудилось, что она Золушка на королевском балу. А мелодия захватывала её целиком, и нежный голос пел: "… песня первой любви в душе до сих пор жива…" - Нет, нет. – Думала Лена, - ты не прав, любимый, и песня неверна. Нет и не может быть первой или второй любви. Любовь одна. Навсегда! На всю жизнь! Но я слышу, я чувствую, что ты меня любишь. И спасибо тебе за эту любовь, за песню, за счастье. Мы вместе навсегда.