И позднее, лежа рядом с мужем в спальне. Ума призналась ему в своих ощущениях. Иван Теин долго не отвечал. Ему немного было грустно: как бы ни было хорошо и радостно, в новой судьбе Петра-Амаи не все было ладно, и невольно вспоминалась первая любовь сына, его женитьба, рождение Марины. Тогда казалось, что это прочный, на всю жизнь союз, счастливый и светлый. Но не прожили они и пяти лет, как обозначилась какая-то трещинка. Что именно, об этом Ивану Теину, наверное, никогда не удастся узнать. Сам Петр-Амая в своих объяснениях о неудаче своей первой семейной жизни был противоречив и непоследователен. Лично Иван Теин считал, что это оттого, что современные молодые люди уж очень большое значение придавали чувствам. Это для них было главное. И, сталкиваясь по роду своей службы в сельском Совете со случаями разводов, Иван Теин все чаще слышал в качестве причины - отсутствие любви и даже недостаточную ее силу. При этом очень любили ссылаться на Маркса и Энгельса, на их слова о том, что брак без любви становится наказанием для обеих сторон и единственным выходом из этого является развод. Иногда расходились такие чудесные пары, словно бы самой природой созданные друг для друга. Иван Теин едва сдерживался, чтобы не крикнуть им в сердцах: "Больно грамотные вы стали!"
- Я очень рад за Петра-Амаю и Френсис, - медленно произнес Иван Теин. - Может быть, это именно то, что нужно нашему сыну: чтобы любовь была трудная, необычная.
- А что же будет с ребенком? - тихо спросила Ума.
- Что ты имеешь в виду?
- Ведь их брак официально не признан ни нашими, ни их властями.
- Что-нибудь придумаем, - неуверенно ответил Иван Теин. - Во всяком случае, надо сделать все возможное, чтобы Френсис родила в нашей стране. Тогда можно объявить ребенка советским гражданином.
- Как бы это было хорошо! - вздохнула Ума. - Почему-то я уверена, что будет мальчик. Я вижу его уже в маленькой пушистой кухлянке, играющего на берегу лагуны.
- В яранге хранятся старые санки с полозьями из моржового бивня, - вспомнил Иван Теин. - Вот они и пригодятся. Только надо смастерить новые палки с острыми наконечниками, чтобы хорошо отталкиваться от гладкого льда.
Иван Теин до утра почти не сомкнул глаз. Он чувствовал, что и Ума не спит, но не окликал ее, надеясь, что она в конце концов уснет.
Чтобы отвлечься от Петра-Амаи и Френсис, он пытался переключиться на мысли о своей книге, думал о приготовлениях к визиту высоких гостей, размышлял о том, что надо выкроить время и проверить ловушки и пасти, поставленные на песца и лису… А сон все не шел.
Вспомнились тревоги Метелицы. Начальник откровенно сказал перед отъездом, что его беспокоит, как бы чего не случилось во время визита высоких гостей. "Это было бы чудовищно, - мрачно произнес Метелица. - Не дай бог!"
Даже подумать об этом было страшно.
Иван Теин осторожно поднялся, попытался работать. Но мысли снова поворачивались к сыну и Френсис.
Потом послышалась осторожная возня Умы на кухне.
Петр-Амая и Френсис уезжали на крытом снегоходе. К нему была прицеплена грузовая нарта с багажом, состоящим в основном из книг и папок с бумагами.
Ума принесла Френсис свою длинную дорожную кухлянку, вышитую по подолу старинным фамильным орнаментом. Перед тем как дать ей надеть ее. Ума порылась в старинной шкатулке и достала небольшое изображение костяного улыбающегося божка. Через два длинных уха была протянута нитка из оленьих жил. Надевая ее на шею Френсис, Ума сказала:
- Это наш старинный семейный амулет. Его передала мне мать Ивана Теина, когда я носила в своем чреве Петра-Амаю. Говорят, что он предохранит будущего ребенка от всяких неприятных случайностей. Носи его…
- Большое спасибо, мама, - тихо поблагодарила Френсис.
Глава пятая
Огромный правительственный вертостат появился за холмами, словно вырвавшись из снопа низких солнечных лучей, и медленно полетел краем нового Уэлена, снижаясь по глиссаде над макетом-мостом, к причальной матче и посадочной площадке.
Иван Теин стоял в группе встречающих, неподалеку от вместительных парадных снегоходов, доставленных из Анадыря специально для этого случая.
Бетонная посадочная площадка, покрытая красным ковром, чуть задымилась снежной пылью, пока садился вертостат, и, когда замерли огромные прозрачные несущие винты, отодвинулась вбок дверца, в ней показалась знакомая спортивная фигура Председателя Президиума Верховного Совета СССР, известного врача-хирурга, руководителя крупнейшей клиники по пересадке органов, общественного деятеля. Он был в легкой пыжиковой кухлянке, с непокрытой, коротко стриженной седой головой. На темном худощавом лице выделялись большие внимательные глаза.
Пока он сходил по короткому трапу, за его спиной показались и сопровождающие его, и среди них Григорий Окотто.
Иван Теин сделал несколько шагов навстречу.
- Уважаемый Председатель Президиума Верховного Совета! Сердечно приветствую вас на земле древнего Уэлена!
- Амын еттык! - с улыбкой, громко произнес Председатель и, крепко пожимая руку Ивану Теину, добавил. - К сожалению, этим и ограничивается мой запас чукотских слов. Но поверьте, я счастлив прилететь сюда, на самую дальнюю окраину нашей страны, ступить на землю, откуда, как говорится в песне, начинается Россия. У нас много отдаленных районов, претендующих на звание самых дальних, но Чукотка, а на Чукотке именно Уэлен - действительно самый дальний. И вы, товарищ Теин, можете гордиться тем, что вы председатель самого далекого в нашей стране сельского Совета, официальный и полномочный представитель Советской власти… Спасибо за встречу.
С самого начала было оговорено, что Председатель никаких заявлений по прибытии в Уэлен не будет делать, так как на следующий день намечалась встреча с Президентом Соединенных Штатов Америки на Интерконтинентальном мосту, а затем двухдневные переговоры сначала в Уэлене, затем в Номе. Церемония встречи была простой, скромной; всем была известна нелюбовь Председателя ко всяческой мишуре и ненужной парадности.
После того как высокий гость поблагодарил за встречу, Иван Теин представил ему собравшихся, начав с Сергея Ивановича Метелицы.
Для каждого у Председателя нашлось несколько слов.
- Очень рад вас видеть, Сергей Иванович! - сказал он Метелице. - Много слышал о вас и считаю большой честью для себя лично познакомиться с вами!
Был представлен Александр Вулькын и другие жители Уэлена и окрестных селении. Когда очередь дошла до Папанто, то высокий гость остановился и спросил:
- Вы оленевод?
Папанто кивнул.
- Это вы не позволили академику Морозову провести отпуск у вас?
- Извините, - сказал Папанто, - но академик оказался никудышным пастухом. Мы с ним расстались по-хорошему. Я его не выгонял. Все дело в том, что он очень толстый, а с такой фигурой можно еще пасти коров, но не быстроногих оленей.
Когда церемония знакомств и представлений закончилась, фотографы и телеоператоры попросили всю группу гостей и встречающих подняться на макет-мост.
- Я представляю, каков в действительности будет сам Интерконтинентальный мост, если даже просто макет так внушителен и велик, - заметил высокий гость.
Слегка вспотев от волнения и держа в голове расписанную по минутам программу Председателя Президиума Верховного Совета, Иван Теин коротко отдавал распоряжения, направляя движение всей группы важных и ответственных гостей.
Вереница нарядных комфортабельных снегоходов стояла наготове у южного схода с макета-моста.
Иван Теин ехал в машине Председателя, а впереди и с двух сторон мчались одноместные снегоходы почетного эскорта и охраны, как бы веером расчищая дорогу торжественному кортежу, хотя впереди никаких помех не было, и ровная гладь лагуны до первых домов нового Уэлена представляла собой прекрасное место для прохода такого большого числа снегоходных машин. Более сообразительные операторы сумели подняться на вертостатах и снимали всю процессию с высоты птичьего полета.
Сидя рядом с высоким гостем, Иван Теин рассказывал об истории древнего чукотского поселения, упомянув, что собственно Уэлен располагался на косе, оставшейся позади, а новый возведен сравнительно недавно уже на южном берегу лагуны.
- Отсюда, - заметил Председатель, - новый Уэлен выглядит как настоящий город. Но я слышал, что в Уэлене сохранились и яранги?
- Яранги - в старом Уэлене, - пояснил Иван Теин. - В них можно жить. И летом, когда идет моржовый промысел, многие переселяются в яранги…
Председатель повернулся к помощнику и спросил:
- А у нас будет время посмотреть хотя бы одну ярангу?
- Обеденный перерыв во время переговоров с Президентом Соединенных Штатов Америки по предложению Ивана Теина проводим в яранге, - ответил помощник.
- Значит, обедать будем в яранге? С Президентом Соединенных Штатов? - весело спросил высокий гость.
- Совершенно верно, - подтвердил Иван Теин. - В моей яранге.
- Это прекрасно! - воскликнул Председатель. - Заранее благодарю вас.
- Я хотел бы подчеркнуть, товарищ Председатель Президиума Верховного Совета, - сказал Иван Теин, - что яранги действующие, это не музейные экспонаты.
- Я это понял, товарищ Теин, - кивнул Председатель. - Какой же смысл обедать в музее?
Тем временем снегоходы подъехали к гостинице. Помощники повели Председателя в отведенные для него апартаменты, а Иван Теин направился в президентскую столовую проверить, все ли готово для обеда.
Отклонив предложение немного отдохнуть, Председатель после обеда пожелал ознакомиться с хозяйством Уэлена.
Первую остановку сделали в школе. Как раз кончались уроки, и ребятишки занимались спортивными упражнениями. Одетые в разноцветные костюмы, они казались яркими цветами, разбросанными по белому снегу. Узнав Председателя, они сбежались и громко приветствовали гостя.
- А не холодно ли вам, ребята? - с улыбкой спросил Председатель. - В такой мороз в Москве в школах отменяют занятия.
- У нас только в сильную пургу отменяют занятия. А чем морознее, тем для нас лучше, - ответил бойкий мальчик, в котором Иван Теин узнал внука Сейгутегина.
Иван Теин не без гордости показывал школу, построенную в бытность его председателем сельского Совета: просторные классы, кабинеты, оснащенные экранами, проекторами, все с большими окнами, обращенными на морскую сторону, зимний сад-огород, большой плавательный бассейн, два спортивных зала, библиотеку-читальню с фильмотекой, залом для прослушивания музыкальных произведений и картинную галерею, которую здесь в шутку называли "Малым Эрмитажем" - на стенах висели точные голографические копии всех знаменитых картин ленинградского хранилища, а на подставках - скульптуры. Техника воспроизведения была такой совершенной, что скульптуры можно было отличить от настоящих только "дотронувшись" до пустоты или выключив электропитание.
Из школы, пересекая лагуну как бы по диагонали в северо-западном направлении, снегоходы двинулись на поле ветроэнергетических установок, где ждал инженер Эйнес.
Он стоял у входа в генераторный зал с несколькими своими помощниками.
Показывая машины, Эйнес счел нужным напомнить:
- А ведь именно с ветроэнергетической установки началась электрификация Уэлена. Это произошло более ста лет назад. Вон там стояла полярная станция, а чуть дальше - старый Уэлен. На пустыре между ярангами и домами полярной станции поставили примитивный ветродвигатель. Сейчас трудно даже представить себе, каким революционным было это событие. Ведь раньше яранги Уэлена не знали никакого иного света, кроме пламени жирника и костра! В старых газетах я нашел описание, как происходило включение первого электрического света в ярангах. Многие не верили и высказывали довольно веские аргументы; как это ветер, который задувает пламя, может зажечь свет? Но им возражали другие: когда дуешь в угасающий костер, наоборот, пламя разгорается ярче и сильнее. Первым уэленским электриком и монтером был мой предок - Тэнмав! - с гордостью заключил рассказ о первом электрическом свете в Уэлене Эйнес.
От ветроэнергетической установки гости и хозяева направились на звероферму. Высокий гость интересовался всем досконально, проявляя завидную осведомленность во многих вещах.
Поднявшись к себе. Метелица первым делом поинтересовался у синоптиков прогнозами на завтра.
- Над Беринговым проливом область высокого давления, - сообщили из метеорологического бюро. - Ожидается ясная, но морозная погода. С утра возможен легкий туман.
Переключился на международный канал.
- Наш Президент уже здесь! - сообщил Хью Дуглас. - Я только что виделся с ним. Как дела у вас?
- На нашем берегу такая же ситуация, - ответил Метелица. - Но все ждут завтрашнего главного события.
- Я жду этого тоже, - с глубоким вздохом произнес Хью Дуглас.
Метелица посмотрел на своего американского коллегу и, зная, что тот его тоже видит на экране видеофона, одобряюще подмигнул ему:
- Надеюсь, что все будет в порядке.
- У меня есть предложение, - сказал Хью Дуглас, - давайте встретимся, скажем, через полчаса, на стыке. Хотя я уверен, что все будет как надо, но все-таки не мешает самим взглянуть…
В голосе Хью Дугласа слышалась неутихающая тревога.
Метелица внимательно всмотрелся в его лицо.
- Мне эта встреча нужна для собственного успокоения, - сказал Хью Дуглас. - Нервы у меня за последнее время стали ни к черту.
Само по себе предложение Хью Дугласа обрадовало Метелицу; ему и самому хотелось напоследок своими глазами убедиться в том, что для стыковки моста все готово.
Метелица распорядился приготовить вертостат с пилотом, но не успел одеться, как его вызвали по особой линии связи. Это был Владимир Тихненко.
- Я только хотел сообщить вам, Сергей Иванович, - сказал Тихненко, - с нашей стороны обеспечена полная безопасность.
- Полная? - переспросил Метелица.
Тихненко несколько смутился.
- Я хотел сказать, что всякое искусственное воздействие на мост, техническое, физическое или какое иное, исходящее от человека, исключается. Наши изобретатели на этот счет здорово постарались.
Последние слова Тихненко произнес уже веселее и увереннее.
- Ну, а синоптики обещают хорошую погоду, - сказал Метелица.
У него на секунду мелькнула мысль сказать Тихненко, что он летит на встречу с американским коллегой, но в последнюю секунду передумал: уж что-что, а служба безопасности должна знать все маршруты передвижений начальника Советской администрации строительства Интерконтинентального моста.
Быстро промелькнули сорок пять километров забитой льдами советской части Берингова пролива от мыса Дежнева до острова Ратманова. Вертостат опустился на плато, и, когда Метелица вышел из машины, он даже внутренне вздрогнул, взглянув на готовую, точнее, почти готовую часть моста, соединившего советский остров с американским. Конечно, это еще не соединение материков, но все же… Отсюда, с плато, не было заметно тех четырех метров еще не уложенного настила моста, поэтому полное впечатление завершенности Сооружения рождало волнение.
Метелица в сопровождении дежурного инженера и еще нескольких человек, непосредственно ответственных за эту часть работы, медленно, пешком, пошли по готовой части моста. Настил был широкий, пожалуй, намного шире, чем Садовое кольцо в Москве в самой широкой его части. И поэтому, чтобы был какой-то обзор, приходилось идти по самому краю, вдоль ограждения, своим рисунком чем-то напоминающего плетение на лыжах-снегоступах морских охотников.
Низкое солнце пронизывало лучами все сооружение, играло в кристаллах изморози на толстенных тросах, В чистом и прозрачном воздухе чуялся сильный мороз. Полотно настила из особого устойчивого полимера отлично выдерживало и шестидесятиградусные морозы, и механические воздействия. Покрытый изморозью, он казался выложенным белым снегом, утрамбованным морозом, и на его фоне отчетливо виднелись фигурки людей, двигающихся навстречу с американской стороны.
Когда все подошли к пропасти, обрывающейся на покрытый льдом пролив, Хью Дуглас сказал:
- Ну вот, мы почти совершили то, что должны сделать руководители наших государств. Остается только обменяться рукопожатиями, но мне до вас не дотянуться.
Дежурный инженер сделал знак помощникам, и из стоящего неподалеку механизма выдвинулась временная платформа, которая легла поперек разделяющей пропасти.
Метелица и Хью Дуглас шагнули навстречу друг другу, остановились на середине временной платформы и крепко обнялись.
- Ну вот! Можно сказать, что мы первые! - взволнованно произнес Хью Дуглас. - Для официальной истории это произойдет завтра ровно в полдень по местному времени, а на самом деле это произошло, - он посмотрел на часы, - в семнадцать часов двадцать две минуты. Шампанское и китовый тоник будут завтра. А также фейерверк и журналисты. Но такой радости у них все равно не будет, верно, мистер Метелица?
- Будем справедливы и к ним, мистер Дуглас, - великодушно произнес Метелица. - У них будет своя радость и своя гордость.
- Нет, а все-таки такой, как у нас, не будет! - настаивал на своем Хью Дуглас.
- Хорошо, что здесь нет журналистов, а то бы раззвонили по всему миру, - с улыбкой сказал Метелица.
- Журналисты - это не самое страшное, - вдруг с помрачневшим лицом произнес Хью Дуглас.
Он отвел Метелицу в сторону, на северную сторону моста, и сказал тихо, почти шепотом:
- я человек не очень верующий, но сегодня ночью я буду молиться о том, чтобы все обошлось… Если бог милостив и справедлив, то он должен доказать это завтра, иначе я окончательно потеряю остатки веры.
- Разве ваши власти не заверяли, что приняли меры по обеспечению безопасности моста? - спросил Метелица.
- Заверять-то заверяли, - уныло произнес Хью Дуглас, - но разве сейчас можно кому-то верить на все сто процентов?
- Ладно, не будем портить наш маленький праздник мрачными предположениями, - попытался утешить его Метелица.
- Если все обойдется благополучно завтра, то я поверю, что наши враги смирились и дадут нам достроить мост…
Метелица долго смотрел вслед удаляющейся фигуре Хью Дугласа, пока тот не скрылся в дальнем конце островного пролета Интерконтинентального моста, нависшего своей готовой частью над северной оконечностью острова Малый Диомид.
Петр-Амая едва не опоздал на последний вертостат, улетающий на мыс Дежнева, на торжество по случаю стыковки первого пролета Интерконтинентального моста.
Пока летели, Петр-Амая мог заметить, что в небе над Беринговым проливом стало тесно. С южной стороны над готовым пролетом буквально нависли десятки дирижаблей и вертостатов. Остальная армада летела из Уэлена, со стороны бухты Лаврентия и бухты Провидения. Небольшой посадочной площадки Главной администрации строительства оказалось явно недостаточно, и часть мест для машин была оборудована на расчищенном льду Берингова пролива.