- Честно говоря, - заметил Метелица, - мне не очень нравится вся эта политическая шумиха вокруг моста. И вы знаете, почему, мистер Дуглас. Мост из чисто технического сооружения становится кое у кого политическим козырем. А это опасно для самого строительства.
- Дорогой мистер Метелица, - сказал Хью Дуглас, - мост с самого начала приобрел большое политическое значение, и от этого, увы, ни мне, ни вам никуда не деться.
Повар то и дело менял деревянное блюдо со строганиной, не давая стружкам размягчаться и таять. Кристаллики льда сверкали при ярком электрическом освещении, словно рыба была начинена осколками драгоценных камней.
- Так что и представить себе не можете, что тут будет, когда начнется встреча двух президентов! - заключил Хью Дуглас.
- Ну что же, нам не привыкать к наплыву журналистов, - храбро заметил Иван Теин.
- Журналисты - что! - махнул рукой Хью Дуглас. - Главное - служба безопасности. Охрана обоих президентов! Чтобы, не дай бог, не случилось чего-нибудь такого…
- Покушения на государственных деятелей давно уже стали достоянием истории, - заметил Метелица.
- История такая коварная штука, что она имеет свойство время от времени повторяться в самый неподходящий и неожиданный момент, - глубокомысленно произнес Хью Дуглас и добавил:
- Вспомните взрыв макета-моста.
- Взрыв был направлен против моста, но не против какой-нибудь определенной личности, - сказал Метелица.
- Кто знает, - произнес Хью Дуглас. - Словом, охранять будут и мост.
- Кстати, насчет обеспечения безопасности моста у советской стороны есть весьма серьезные предложения, - осторожно начал Метелица, но Хью Дуглас тут же перебил его:
- Давайте отложим этот разговор. Не будем портить прекрасный ужин!
После горячего блюда повар подал чай, ароматный, крепкий, заваренный по тундровому рецепту с добавлением трав, собранных на кочковатых берегах озер.
Наскоро попив чаю, Иван Теин попрощался с гостями, сославшись на то, что завтра ему рано вставать, а на самом деле давая им возможность остаться наедине и поговорить.
Вернувшись за чайный столик, Хью Дуглас вдруг подозрительно огляделся и спросил:
- А нас тут никто не сможет подслушать?
- Вы же видели, что повар ушел вместе с Иваном Теином, - улыбнувшись, сказал Метелица. - В гостинице, кроме нас с вами, до утра никого не будет.
- А знаете, нам лучше пройтись по улице. Погода отличная, - Хью Дуглас поглядел в широкое окно. - Да и, похоже, полярное сияние разгуливается. Кстати, оно создает сильнейшие помехи радиоволнам.
Одевшись потеплее, Метелица и Хью Дуглас вышли из гостиницы и спустились на покрытый снегом лед лагуны, взяв направление на старый Уэлен, где над дальними торосами и Инчоунским мысом разгорались цветные сполохи.
Высушенный сильным морозом снег громко скрипел под ногами, пар от дыхания оседал инеем на опушках капюшонов.
- Наши инженеры и ученые, - начал Метелица, повернувшись лицом к Хью Дугласу, чтобы тот лучше слышал, - нашли очень эффективное средство охраны моста. Коротко суть его сводится к тому, что с помощью несложных и компактных устройств создается особое поле вокруг всего сооружения, которое не дает возможности произвести взрыв с дистанционным управлением или же нанести какие-нибудь механические повреждения. Я видел его своими глазами: к одной из опор на нашей стороне было подведено такое поле, и, знаете, грузовое судно не смогло подойти к ней, словно натолкнувшись на невидимую преграду. На людей это поле никакого вредного воздействия не оказывает. Настроить его можно так, что и роботы действуют в таком поле без помех… Мы готовы поделиться этим открытием с вами. Как мне сообщили, эти предложения неоднократно делались на правительственном уровне, но почему-то ваша сторона не дает пока никакого определенного ответа. Это беспокоит наше правительство… Может быть, у вас есть какое-то иное средство обеспечения безопасности моста? Тогда давайте обсудим вместе, согласуем меры…
Хью Дуглас молчал. Он шел, слегка отвернув лицо от встречного ветра.
Метелица подождал, потом продолжал:
- Мне лично все это непонятно…
- А вы думаете, мне понятно? - сердито спросил Хью Дуглас. - Безопасность моста тревожит меня нисколько не меньше, чем вас. Я знаю о переговорах, которые велись на правительственном уровне. Но что там, - Хью поднял лицо вверх, туда, где переливалось полярное сияние, - думают, для меня непостижимо. Мне, если уж говорить откровенно, советовали вообще уклоняться от обсуждений вопроса об обеспечении безопасности моста.
- Но почему? - удивился Метелица. - Это же младенцу ясно: равная безопасность…
Хью Дуглас что-то про себя пробормотал: похоже, что выругался.
- Я тоже выражал недоумение, спрашивал, пока мне весьма вразумительно не сказали, что это вообще связано с вопросами государственной безопасности Соединенных Штатов.
- Я ничего не понимаю, - Метелица даже остановился. - При чем тут безопасность Соединенных Штатов Америки?
- Кто-то из влиятельных лиц высказал такую идею: если будет принята советская система охраны моста, то в каком-нибудь спорном случае вы сможете шантажировать или угрожать нам…
- Какая чепуха! - воскликнул Метелица. - Да что они, ваши государственные мужи, мыслят категориями прошлого века? Как во времена холодной войны?.. Дорогой Хью, вы встречались с президентом, неужели он тоже так думает?
Хью Дуглас остановился, похлопал теплыми перчатками, постучал ногой о ногу, видимо, давая понять, что замерз и пора возвращаться назад. Метелица, ничего не говоря, круто повернулся и зашагал по направлению к сияющим огням нового Уэлена.
- Президент не сказал мне, что он думает, - сухо произнес Хью Дуглас. - Я слишком незначительная личность для него, чтобы он делился со мной своими соображениями по такому важному вопросу. Но он посоветовал мне всячески убеждать вас, что американская сторона сделает все возможное, чтобы обеспечить безопасность своей части Интерконтинентального моста.
- Но вы-то уверены, что это так и будет?
- У меня нет основания не верить своему президенту, - нерешительно ответил Хью Дуглас.
- Я не хотел вас обидеть, Хью, - уже мягче заговорил Метелица. - Вы прекрасно знаете, что во многом мы идем вам навстречу, иногда даже вопреки нашим принципам, но для пользы дела. Мы согласились, чтобы были две администрации строительства моста, хотя вы как специалист должны знать, что было бы гораздо лучше иметь одну администрацию, унифицированные машины, механизмы и так далее… Почему нельзя иметь одну систему безопасности моста, - это никак не укладывается в моей голове… Ну хорошо, у вас есть что-то свое, может быть, лучшее, чем наше. Тогда почему бы не сделать так, чтобы распространить на весь мост вашу систему?
- Наша сторона считает, что каждая администрация должна своими силами обеспечить безопасность своей части моста.
- Да ведь мост-то один! - голос Метелицы прозвучал неожиданно громко, и Хью Дуглас с беспокойством оглянулся.
- Но каждая половина моста проходит по территории своего государства, - возразил он. - И мне кажется, что наш спор совершенно бесполезен.
- Ну хорошо, - голос Метелицы снова зазвучал доверительно и дружелюбно, - вы можете сказать мне лично, не боясь, что я кому-то передам, свое отношение к этому?
Хью Дуглас ответил не сразу.
- Бог свидетель, - сказал он, почему-то взглянув на полярное сияние. - Я сделал все, что мог, чтобы убедить своих соотечественников в разумности советских предложений. Сначала меня вежливо выслушивали, иногда даже делали вид, что соглашаются, а под конец попросту дали понять, что это не мое дело и что мне следовало бы вообще заткнуться… Тогда я подал прошение об отставке. Поверьте мне, дорогой Метелица, мне было нелегко решиться на такой шаг. Мост стал частью моей жизни, и я искренне гордился тем, что принимаю не последнее участие в этом великом деле. Мне даже казалось, что после строительства Интерконтинентального моста из сознания людей окончательно исчезнет даже мысль о том, что в мире может когда-нибудь вспыхнуть война… У меня ведь тоже дети, внуки… Я бы хотел, чтобы они гордились делами своего деда. Согласитесь, что не каждому на земле выпадает такое счастье: оставить после себя нечто действительно грандиозное, достаточно убедительное и впечатляющее… Я все же подал прошение об отставке. Я рассчитывал, что этот шаг заставит кое-кого прислушаться к моему мнению. И когда мне дали знать, что состоится встреча с президентом, и даже намекнули, что это связано с прошением об отставке, у меня забрезжила надежда: не все еще потеряно. Но, дорогой Метелица, президент не дал мне ни слова сказать об этом. Он прочитал мне дидактическую лекцию о важности строительства моста в таких выражениях, которых нынче избегает даже самый примитивный газетчик. Но, главное, он сказал, что если я не хочу нанести ущерба Соединенным Штатам, престижу страны и лично ему, президенту, то должен забрать прошение об отставке и работать на прежнем месте, не пытаясь влезать не в свои дела, в дела, входящие в компетенцию правительства Соединенных Штатов Америки. Он принимал меня в Овальном кабинете. Под конец беседы он довольно небрежно кинул мое прошение в пылающий камин и сказал: "Считайте, что этой бумаги не существовало. До скорой встречи в Беринговом проливе!"
Хью Дуглас замолчал. В душе у Метелицы было смятенно от разноречивых мыслей: он и жалел своего американского коллегу, и в то же время досадовал на него. В самом деле, неужели и впрямь было так трудно доказать необходимость единой системы безопасности моста? Чего здесь-то торговаться и бояться?
Но он не стал произносить вслух свои сомнения и мысли.
Свет от близких домов нового Уэлена, льющийся из широких окон, освещал их.
- У меня сложилось впечатление, что даже в окружении президента есть люди, которые начинают сожалеть о строительстве Интерконтинентального моста, - с грустью проговорил Хью Дуглас.
- А разве их раньше не было? - спросил Метелица.
- Раньше они не говорили об этом открыто, - ответил Хью Дуглас. - А теперь ехидно спрашивают: ну как там у тебя, Хью, идет строительство моста из коммунизма в капитализм?
- А я всегда рассматривал строительство этого моста, если уж говорить о символах, как мост в будущее, мост к миру и сотрудничеству, путь к подлинно человеческим отношениям между людьми…
- Вы меня, наверное, за это время неплохо изучили, - вздохнул Хью Дуглас. - Поверьте, мне нелегко в такой обстановке. После разговора с президентом я долго размышлял о себе, о своей жизни. Скажу прямо - я кое-чего достиг. Но многого - компромиссами. А тут мне показалось, что я наконец-то буду работать чистыми руками и с чистой совестью… Я ведь понимаю - возраст у меня не такой, чтобы мне удалось сделать еще что-нибудь подобное в жизни. И, хотя это было трудно для меня, я снова пошел на компромисс со своей совестью, решил продолжать работу.
- Ну вот и хорошо! - с излишней бодростью заметил Метелица. - В конце концов, возможно, что и ваша система безопасности окажется достаточно надежной, и мы построим мост, кто бы ни пробовал нам мешать!
- Давай! - решительно сказал по-русски Хью Дуглас. Выпростал из теплой варежки руку и обменялся с Метелицей крепким рукопожатием.
Метелица и Дуглас вошли в теплый тамбур гостиницы, и оба, не сговариваясь, направились в президентскую столовую, где на чайном столике в термосе еще оставался горячий чай.
- Хорошо согреться, - блаженно произнес Хью Дуглас. - Я теперь понимаю, почему в тундре так любят этот напиток. В нем есть какой-то особый привкус. Это грузинский сорт чая?
- Скорее - чукотский, - с улыбкой ответил Метелица.
- Шутите! Не станете же вы утверждать, что в тундре нашли способ выращивать чай… Хотя, может быть, в теплице?
- Ни в тундре, ни в теплице, - ответил Метелица. - Есть в тундре особая травка, которую чукчи издавна использовали как тонизирующее средство. Кажется, чукотское ее название - юнэу или что-то в этом роде. Теперь ее добавляют в обыкновенный грузинский чай, и это придает вкус и новые свойства древнему напитку.
- Я попрошу Ивана Теина снабдить меня хотя бы небольшим запасом этой травки.
Время уже подходило к утру. В окно можно было увидеть первых охотников, выходящих на промысел на морской лед. Они уезжали на бесшумных снегоходах, взметая за собой легкий, как мука, высушенный морозом снег.
- Пора, пожалуй, нам ложиться спать, - сказал Метелица, ставя на блюдце пустую чашку.
- А мне что-то спать неохота, - признался Хью Дуглас. - Но отдохнуть надо. У нас еще будет возможность наговориться за завтрашний день.
Однако, укладываясь. Метелица подумал, что ему особенно не о чем будет разговаривать с Хью Дугласом.
В президентской столовой утром оказалась новая гостья - прибывшая ранним утренним рейсом из Нома Френсис Омиак. Она привезла какие-то дополнительные материалы для своего шефа, вставшего раньше Метелицы и уже излучавшего привычную жизнерадостность и доброжелательность.
Френсис выглядела прекрасно. Она несколько пополнела, да и лицо ее уже не напоминало лицо школьницы, плохо выучившей урок и со страхом ожидающей вызова учителя. Она с достоинством поздоровалась с Метелицей.
- Прошу прощения за опоздание, - извинился перед собравшимися Метелица и шутливым тоном добавил. - Насколько мне известно, в президентскую столовую принято приходить в точно назначенный срок.
- Ну, это для президентов! - махнул рукой Хью Дуглас. - Мы же, простые смертные, можем позволить себе слабость не только опоздать к завтраку, но и пренебречь галстуком.
На накрытом столе стоял четвертый прибор для Ивана Теина.
Председатель Уэленского сельского Совета тоже стал извиняться за опоздание.
- Прибыла еще одна группа советников. Что-то тесновато становится в Уэлене…
- У вас же есть запасной выход, - Метелица показал на старый Уэлен, проступающий своими черными ярангами в свете медленно наступающего утра.
- Очень многие для экзотики предпочтут некоторое время пожить в яранге! - подтвердил Хью Дуглас.
- Пусть уж живут в привычной обстановке, - сказал Иван Теин. - В случае чего можно открыть старый интернат. Там сорок пустых прекрасно меблированных комнат.
Он пытливо оглядел Френсис, заставив ее покраснеть и опустить глаза.
Хью Дуглас собирался улетать после обеда, а до этого занялся какими-то бумагами, доставленными Френсис.
За обедом появился Петр-Амая, и тут все узнали непосредственно от него, что Френсис ждет ребенка и получила отпуск по беременности, который собирается провести на Чукотке. Это было сказано как бы между прочим, будто они были и впрямь мужем и женой.
Петр-Амая сказал;
- Мы поедем в бригадный дом Папанто, и Френсис там пробудет до рождения ребенка.
- Пропустите приезд высоких гостей? - спросил Метелица.
- Я на эти дни приеду, а Френсис останется, - ответил Петр-Амая. - Ни к чему ей эти волнения, да еще в сутолоке многолюдья.
- Совершенно правильное решение! - воскликнул Хью Дуглас. - Я распорядился, чтобы все это время Френсис выплачивали полное содержание.
- Она будет продолжать работу над книгой, - сказал Петр-Амая и ласково поглядел на Френсис. - Разберет материал и расположит по разделам.
- Я искренне завидую вам, Френсис! - сказал Хью Дуглас. - Как бы мне хотелось тоже забраться куда-нибудь далеко-далеко в тундру, пожить в спокойствии и тишине и ни о чем не думать!
- А мы не собираемся там отдыхать, - с оттенком вызова сказала Френсис. - Мы уже отправили туда пять больших ящиков с книгами, разными материалами и фильмами.
Проводив после обеда гостей, Иван Теин пришел домой и спросил, где Петр-Амая.
- Он в гостинице, - ответила Ума. - Переселился туда, к Френсис.
- Это что еще за фокусы? - сердито спросил Теин. - Что у нас здесь мало места?
- Петр-Амая спрашивал меня, - ответила Ума. - Я посоветовала ему пока пожить в гостинице. Кто знает, как ты отнесешься ко всему этому?
- Да что я, зверь какой-нибудь? Ты знаешь, что она беременна?
- Именно поэтому я и посоветовала поселиться им в гостинице, чтобы им было спокойнее.
- Нет, я этого не ожидал от тебя! - горестно воскликнул Иван Теин, в бессилии опускаясь в кресло.
- Ну ладно, успокойся, - Ума подошла и ласково погладила мужа по голове.
- Сейчас же сходи за ними и приведи! - строго сказал Иван Теин.
Он смотрел в окно, как Ума медленно шла к гостинице, и думал о том, что как ни сопротивляйся, как ни прячься за законы, правила, установления, жизнь всегда оказывается сильнее. Жизнь, самым концентрированным выражением которой является любовь. Что же теперь делать, если любовь победила? И, честно говоря, уже не хочется думать ни о каких формальностях, осложнениях, когда впереди появление новой жизни, продолжения, нового лучика в неоглядное отсюда будущее. Теперь он был полон нарождающейся нежности, сладко ноющей, подступающей к самому сердцу. Да к черту, в конце концов, всякие там международные осложнения, если речь идет о новой жизни, о внуке или внучке, которая, как ни говори, будет нести в своем облике, в своей генетической программе часть того, что принадлежало ему самому, Ивану Теину!
И когда все трое - Ума, Петр-Амая и Френсис - показались на пути из гостиницы в дом Ивана Теина, он едва сдержался, чтобы не выбежать навстречу, и пока они дошли до дверей, он взял себя в руки и не сказал им ничего, не попрекнул, только заметил:
- Скоро в гостинице будет столько народу, что никакого спокойствия там не будет. Так что лучше живите здесь, пока не уедете в тундру.
- Большое спасибо, - со слабой и несколько виноватой улыбкой поблагодарила Френсис. - Мне, право, не хотелось бы причинять вам беспокойство.
- Какое тут может быть беспокойство! - воскликнул Иван Теин. - Если вы хотите знать. То я очень рад! Очень!
Он подошел к совершенно смутившейся Френсис, привлек к себе и погладил по голове. И, когда Френсис подняла глаза, то они были полны слез благодарности.
Не в силах сдержать своих чувств, Иван Теин вдруг заторопился:
- Вы тут располагайтесь, а мне надо одно срочное дело сделать.
Стараясь не показать своих повлажневших глаз, он заторопился в рабочую комнату.
Во время совместного ужина Иван Теин уже был прежним, как он считал, сдержанным, немногословным, но подчеркнуто внимательным к Френсис. Даже у мрачноватого в семейном кругу Петра-Амаи порой можно было уловить некое подобие улыбки. А что же касается Умы, то она, как ей казалось самой, давно не была так счастлива. Она видела сына помолодевшим, почти юношей, и сама от этого чувствовала себя так, словно вернулось далекое, уже давно прожитое прошлое, когда она радовалась возмужанию сына, превращению его из ребенка во взрослого мужчину.