- Я помогу ставить их на полки. У меня часик свободного времени, Георгий зайдет за мной.
- Леночка, сколько вы проходите километров после работы?
- Много. И я, и Георгий рождены бродягами. Сегодня первая поездка на тот берег, будет человек сто.
Лена уселась в комнате Чударыча и стала опорожнять ящики. Чударыч работал в зале.
В комнату вошел мужчина. Он сдержанно кашлянул. Чударыч, не поднимая головы, проговорил:
- Сегодня выходной, товарищ, книг не выдаем.
Посетитель сказал:
- Я не за книгами. Лена Никитина здесь не была?
Чударыч посмотрел на него и встал. Это был новый человек в их поселке, Чударыч ни разу его не видел. Вместе с тем он был хорошо знаком, как бывают известны люди, ежедневно встречающиеся, часто с тобой беседующие. Все в нем было знакомо - сухощавое лицо, широкий - плитой - лоб, большой нос, большой рот с тонкими губами, очки в массивной оправе, холодные, неподвижные глаза за стеклами. Даже голос его казался знакомым - глуховатый, неторопливый, холодный, как его глаза.
- Я сегодня прилетел. - Посетитель снял шляпу, провел рукой по гладко зачесанным волосам. - В общежитии сказали, что Лена ушла к вам. Можно ее увидеть?
Чударыч понял, наконец, откуда знает этого человека. Он был знаком Чударычу по рассказам Лены, это был ее московский друг, тот самый, с которым она поссорилась. Он был таков, каким она описывала, она ничего не приукрасила и не убавила, он стоял перед ее глазами живой, какой стоит сейчас.
- Вас зовут Николай? - спросил Чударыч.
- Да, Николай. Вы слышали обо мне? Но я хотел узнать…
Чударыч заторопился.
- Леночка недавно была. Подождите, я посмотрю, здесь ли она.
Николай присел на стул, положив шляпу на колени. Чударыч вышел в свою комнату, прикрыв дверь. Лена прижималась к стене спиной, лицо ее было искажено. Испуганный Чударыч кинулся к ней, она остановила его.
- Нет, нет, - шептала она. - Я не могу его видеть! Скажите, что меня нет, что я уехала! Только пусть уйдет!
Она подталкивала старика к двери. Чударыч уговаривал ее успокоиться, она все быстрей шептала:
- Не могу, не могу! - Она закрыла лицо руками, воскликнула шепотом: - Он там, Коля! Я узнала его по шагам! Что я скажу ему, что?
- Но вы не мажете выгнать его из поселка! - таким же шепотом урезонивал Чударыч Лену. - Все равно он увидит вас позже.
- Хорошо, позже! Я соберусь с мыслями… Пусть он придет через полчаса, дайте мне эти тридцать минут!
Чударыч задержался у двери. Николай, встав, шагнул ему навстречу.
- Видите ли, - сказал Чударыч, - Леночки нет.
То есть… она была, сейчас ее нет. Она еще придет. Зайдите через полчаса.
Николай вглядывался в Чударыча неподвижными глазами.
- Может, подождать здесь? Я не стесню вас?
- Лучше прогуляйтесь по поселку. Возможно, вы встретите ее.
- Искать ее по улицам я не стану. Передайте Лене, что я надеюсь застать ее здесь через полчаса.
Когда он затворил за собой дверь, Лена вышла в зал. Она опустила лицо на стол и заплакала.
Чударыч в смятении гладил ее по голове.
- Леночка, почему вы плачете?
Она крикнула с гневом:
- Уж вы-то должны понимать! Вы говорили - надо забывать Николая, свет не клином сошелся на нем одном… Боже, почему я поверила? В него не верила, а вам сразу, сразу!..
Чударыч, расстроенный, уже не утешал ее.
- Дурацкая женская привычка - валить собственную вину на других, - оказала Лена, вытирая платком лицо. - Но мне тяжело, мне тяжело… Только недавно мы обо всем договорились с Георгием.
В дверях показался Николай. Лена вскочила, прижала руки к груди. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Николай протянул руку.
- Здравствуй, Лена! Ты меня не ожидала?
- Не ожидала. - Она закашлялась, словно поперхнулась словами. - Такой неожиданный приезд… Хоть бы письмо!
- Я был очень занят, дипломная работа попалась трудная. Теперь все это в прошлом - дипломный проект, защита…
- Ты, значит, инженер? Поздравляю! А защита прошла хорошо?
- Диплом дали с отличием. Не в нем дело. - Он помолчал. Лена тоже молчала, не поднимая головы. - Мне нужно объяснить тебе, зачем я приехал.
- Я знаю: ты приехал за мной.
- Я приехал к тебе. Я взял направление на ваше строительство.
- Ты покинул Москву?
- Да. Тебя ведь там не было…
Лена хотела что-то сказать, он ждал. В комнату вошел Георгий, все повернулись к нему.
- Поздравляю с новолунием, - весело сказал Георгий. - Месяц кривой и светлый, как новоиспеченный кренделек. Он висел у меня слева, как серьга в ухе запорожца. - Георгий переводил взгляд с одного лица на другое. - Почему такое настроение похоронное? Простите, я не знаком с товарищем…
- Вам надо познакомиться, - сказала Лена. - Это Николай…
- Знаю - земляк! - прервал Георгий. - Я все помню. - Он хмуро протянул руку Николаю, тот вежливо поздоровался. - Меня зовут Георгий Внуков. Если не возражаете, завтра потолкуем. А сейчас мы с Леной спешим на лодочную прогулку.
Он взял Лену под руку. Она сказала:
- Не сердись, Коля, я должна идти. Я просила Иннокентия Парфеныча поговорить с тобой… Он был мне как отец...
Она поспешно направилась к выходу. Георгий в дверях обернулся и поклонился. Николай попрощался так же учтиво, как здоровался.
Он обратился к Чударычу:
- Лена сказала, что вы ей как отец. Это много, Лена дорожит памятью об отце, погибшем на фронте. Итак, я слушаю.
Чударыч, по стариковской привычке, любил беседовать сидя. Сейчас он встал и прошелся. Его страшил навязанный неожиданно разговор, смущал этот человек, вежливый холодной отстраняющей вежливостью, пугал его пристальный взгляд, его удивительное спокойствие. Николай был ровен, как мыслящий автомат, он, казалось, только слушал, сопоставлял, анализировал. Закричи он, стукни кулаком об стол, просто выругайся, Чударычу стало бы легче. Но он вежливо ожидал, только ожидал.
Николай положил шляпу на стол и закинул ногу на ногу.
- Я помогу вам. Беседы на эти темы всегда щекотливы, особенно для посторонних, даже если их объявляют отцами. Вы не знаете, как подойти ко мне? Не надо подходов. Расскажите, что произошло с Леной в вашем поселке.
Но Чударыч не мог начать. Николай назвал его миссию нелегкой, разговор - щекотливым. Что сказать этому человеку! Ему нужны одни факты - он приведет их в систему, исследует выводы… Чударыч встречал разных людей, одни с первого взгляда вызывали любовь или антипатию, к другим приходилось месяцы приглядываться, лишь потом составляя мнение, этот казался непохожим на всех, он поражал - Чударыч был смущен.
- Судя по всему, Лена нашла другого. Я хочу знать, кто он, как далеко зашли их отношения?
Но Чударыч не дал превратить рассказ о метаниях Лены в бесстрастный анализ ее поступков. Что составляло истинное содержание их жизни в отдаленном поселке в эти суровые месяцы? Он описывал тайгу, комаров, дожди, пурги, морозы, серые, как вечер, дни, непривычно трудную работу, возникшее почти у всех, начавших здесь самостоятельный путь, неверие в свои возможности и силы. Он рассказал, как преодолевалось это неверие, как молодежь расправляла плечи, поднимала голову, как нелады, вспыхнувшие поначалу, приглушались, как развивалась дружба - случайное собрание людей сплачивалось в коллектив. Он передавал, волнуясь и жалея ее, как долго Лена не могла найти здесь своего места, все жила воспоминаниями о Москве, о нем, о Николае, и как, наконец, - во многом под его, Чударыча, влиянием, он не собирается этого скрывать - она позабыла о не подававшем вестей старом друге, встретила хорошего человека…
- Любима? В это я поверить могу. Можете ли вы утверждать, что Лена не любит меня?
Этого Чударыч утверждать не мог. Больше того, к своему смятению, он мог утверждать обратное. Он молчал. Николай повторил:
- Мне важно одно - любит ли она меня? Я приехал к ней. Я должен знать…
- Об этом надо ее спрашивать.
- Я, конечно, спрошу ее завтра. Но я хочу знать уже сегодня - сохранилось ли у нее чувство ко мне.
Чударыч проговорил, запинаясь:
- До сегодняшнего дня я был уверен, что она вас забыла. Осенью она часто вспоминала о вас, но потом этих разговоров не было. А услышав, как вы вошли, она вся затряслась…
Николай кивнул головой на соседнюю комнату.
- Она находилась там?
- Там… Когда вы ушли, она рыдала. Больше я ничего не могу сказать.
Николай взял шляпу.
- Больше ничего и не надо. Между прочим, я и об этом думал - что она кем-нибудь увлечется. К сожалению, это случилось.
Чударыч теперь уже не мог бы сказать, что перед ним мыслящий автомат. Перед Чударычем стоял, близоруко в него всматриваясь, обыкновенный человек - красивый, сухощавый, печальный парень.
- Что собираетесь делать? - осторожно спросил Чударыч.
Николай прежде подумал, потом ответил:
- Постараюсь вновь завоевать ее уважение…
Когда Николай подходил к двери, в нее ворвался разъяренный Георгий.
- Слушайте, вы!.. - крикнул он. - Какого черта… - Поймав предостерегающий взгляд Чударыча, Георгий заговорил спокойней - Нам нужно срочно потолковать, товарищ Николай, не возражаете?
- Сделайте одолжение, - холодно сказал Николай.
5
Лена, выскочив наружу, побежала по улице, Георгий нагнал ее у дебаркадера. Она хотела бежать дальше, он остановил ее.
- Ты забыла, что нас ждут? Неужели этот ихтиозавр далекого прошлого мог так тебя напугать? По науке, призраки не возвращаются.
- Не надо так!.. На прогулку я не хочу. Мне не до прогулок.
- Может, пойдем на гору - ко мне? Тоже не хочешь? Остается одно - в лес.
На берегу он выбрал местечко, густо покрытое мхом, на нем было теплее. Он расстелил свое коверкотовое пальто, вынутое недавно из чемодана, где оно хранилось полгода. На другом берегу разжигались костры, одна багрово-красная точка вспыхивала за другой. По темному небу крался тоненький месяц. Георгий присел рядом с Леной.
- Я понимаю, тебе нелегко - этот тип нагрянул, как снег на голову. Даже наши полудикие предки в аналогичных случаях телеграфировали: "Иду на вы!" Разреши мне поговорить с ним от нас обоих.
- А что ты ему скажешь?
- Все, что полагается говорить неудачливому сопернику. Нужные слова подберу.
- Нет, объясни!
- Первым делом, что он опоздал. И что если он израсходовался, на обратный билет одолжить сумеем. Думаю, этого хватит.
- А скажешь ли ты, что он оказался лучше, чем я думала о нем? И что я раскаиваюсь в своем неверии в него, виновата перед ним - безмерно виновата!
- Леночка, возьми себя в руки! Тебе это померещилось.
- И что я люблю его - это скажешь? Да - люблю! Ненавижу себя за то, что люблю!
- Успокойся! Не надо так кричать. Все это от неожиданности. Ты же меня любишь, ты сама знаешь! Ровно неделю назад ты сказала, что будешь моей женой, что я всех тебе дороже… Или это была неправда?
Она плакала, уткнувшись лицом в расстеленное пальто.
- Теперь я понимаю, что значат слова: "Сердце разрывается на части", - проговорила она с отчаянием. - Нет, поверь, ты мне дорог, я не лгала! Но когда я услышала, только шаги услышала… И что он все бросит, приедет ко мне - нет, даже поверить не могла!
Георгий с ласковой настойчивостью повторил: - Пожалуйста, успокойся! Когда люди плачут, они утрачивают способность соображать. Нам надо думать, надо решать: с кем ты будешь?
Лена печально смотрела на него. Ее глаза светились в темноте. Георгию показалось, что они освещают лицо, так был глубок их блеск. Он понял, что предстоит услышать много тяжелого.
- Я не буду ни с ним, ни с тобой. К нему у меня нет дороги, к тебе - силы.
Он спорил, уговаривал, упрашивал, умолял. Потом, измученный, растянулся на мху. На другом берегу пылали костры, багровые блики пробегали по темной реке - Лара звенела на камнях, омывая мыски.
- Пойдем, - сказала Лена. - Я озябла.
У двери ее комнаты Георгий сказал:
- Утро вечера мудренее - завтра еще поговорим.
Он пошел не к себе, а на улицу, дома Семен и брат могли пристать с разговорами. Он мог вести сейчас лишь один разговор, по-настоящему важный, единственно важный. Это будет мужская беседа - крепкая словом, резким взглядом и - если до того дойдет - тяжелым кулаком. "Вот бог, а вот порог - катитесь, пока целы!" - такими словами он начнет, продолжение придет само. Завтра товарищ Николай аккуратненько умотается ко всем чертям, а Лена успокоится, она обязательно успокоится, если он умотается!
Георгий в нетерпении вслух бормотал, что собирался высказать. Но при Чударыче он не посмел сразу завязать ссору.
- Где же нам побеседовать? - спросил он. - На дворе - темно, в клубе - людно, дома - посторонние уши. - Георгий посмотрел на Чударыча. - Нельзя ли у вас?
Чударыч с неохотой согласился. Когда он ушел к себе, Георгий заговорил:
- Ваше появление расстроило Лену. Вам нужно завтра уехать.
- Этого я не сделаю, - спокойно ответил Николай. Он с вызовом глядел на раздраженного Георгия.
- Значит, нам предстоит борьба за сердце любимого человека, - сказал Георгий.
- Как вы ее мыслите - на кулаках, на палках, стульями? По завету предков - кто сокрушит соперника, тот и любим? Такая борьба мне отвратительна, но если нападут, я сдачи дам.
Георгию казалось, что этот человек угадывает его мысли.
- Стулья и кулаки - аргументы не столько веские, сколько увесистые. Нынешние девушки жалеют побежденных и не увенчивают победителей - Лена в этом отношении вполне современна…
- Тогда дайте себя побить, - серьезно посоветовал Николай. - Если бы это гарантировало любовь Лены, я согласился бы быть избитым.
- А я - нет, - откровенно признался Георгий. - Не терплю, чтоб меня безнаказанно колотили.
Николай наклонился к Георгию. Тот отодвинулся, неподвижные глаза Николая упирались в него, как кулаки. Георгию еще не встречались люди, так отрешенно впадающие в явившуюся мысль. Обычно мысли вспыхивают и проносятся, одновременно с ним человек что-то испытывает, делает, передвигается - этот задумывался всем телом.
- Допустим на минуту, что завтра я уезжаю... Думаете ли вы, что Лена забудет тогда обо мне? Что она будет с вами безмятежно счастлива? Верите ли вы в такую идиллию, зная характер Лены?
- Сменим пластинку, - резко сказал Георгий. - Под эту музыку я не танцую.
- Если у вас имеется другая тема, излагайте ее.
Георгия сковывал взгляд Николая. Разговор вышел более трудным, чем он ожидал. Георгий в спорах бил острыми словами - не всякому удавалось их парировать. Но противник его был хорошо забронирован, все отскакивало от него, не поражая. И слова его походили не на удары, а на сети, он набрасывал сеть, закручивал ее, заставлял биться в тенетах. Он вел спор по своему пути.
- Другой темы у меня нет, - сказал Георгий. - Но и предполагать ничего не хочу. Нужно решить, кто останется, а кто уйдет… Я предлагаю - что хорошо для Лены, то мы и должны признать.
- Именно это и я хотел предложить. Итак…
- Нет, теперь меня послушайте! Леночке со мной лучше, чем с вами. Вы - ее прошлая жизнь, она окончилась неудачей…
- Ссора - это не то же, что неудача.
- Во всяком случае, Лена уехала от вас.
- Выслушайте меня, - попросил Николай. - Я не знаю, что Лена говорила обо мне, но хочу рассказать, как сам отношусь к ней.
- Валяйте! - Георгий решил не давать сбить себя на сентиментальный тон.
Николай начал с того, как мальчишкой познакомился с Леной, как долго и неровно шла их дружба, как она выросла в такую же неровную любовь - нежность прерывалась ссорами, ссоры превращались в разрывы, разрывы заканчивались горячими примирениями. Георгий мог бы издевательски расхохотаться: Николай описывал случайные прикосновения рук, случайно брошенные и пойманные взгляды. Георгий не смеялся, забыл, что собирался иронизировать. Этот холодный, внешне такой сдержанный человек, его соперник, не только знал Лену так, как Георгию и не думалось узнать, он понимал ее проникновенным пониманием. Георгий видел теперь, что сам он скользил по внешности, спроси, что он видит в Лене, он бы ответил: "Некрасивая, зато фигура на пять, характер колючий". Этот же человек проникал в суть, он не отмахивался от того, что Георгию представлялось досадно-неприятным и случайным, все было для Николая ясным, случайное становилось необходимым. Георгию казалось, что у него самого открываются глаза, он был знаком с Леной скоро год, в последние месяцы они встречались каждый день, но как же многого не замечал в ней, Николай за час показал в ней больше, чем он узнал за год. Георгий старался защититься от этого удивительного понимания, он крикнул на себя запальчивой мыслью: "Вздор! У него манера такая - влезать в психологию. Молодой Чударыч - докапывается до корней!" Но дело было не в умении докапываться до корней, Георгий вскоре понял и это. Николай так необыкновенно и глубоко понимал Лену, ибо любил ее глубокой любовью, уважал необыкновенным уважением. Нет, сказал себе Георгий, далеко твоему чувству до такого, вряд ли ты способен испытать что-либо похожее!
И, слушая Николая, размышляя над его рассказом, Георгий вспоминал свою любовь к Лене. Она тоже шла неровно и трудно, это была иная неровность. Лена сказала как-то: "С тобой мне хорошо и спокойно, но это оттого, что у нас нет любви". Я не понял тогда, теперь понимаю - любовь оставалась здесь, я ее отстранил, но не устранил. Николай всегда стоял между нами, он был в воспоминании, им болела душа. Она не говорила о нем, с ним было порвано, обратной дороги нет, так ей казалось. "С тобой мне спокойно", - вот так говорила она, всего непереносимей и трудней было это полусонное, полуравнодушное спокойствие. Чего же добиваться дальше? Николая я Лене не заменю, даже если бы она и стала моей женой. Я просто иной человек, мне не по плечу быть таким, как он. Точка, Георгий, точка!
Георгий сказал грустно:
- Ты приехал как раз во время. На первомайские праздники мы решили расписаться. Она долго отказывалась. Скажу по-честному: мне жаль, что я не уговорил ее раньше…
Он чувствовал, что было бы кощунством говорить "вы" Николаю, породнившемуся с ним чувством к Лене.