Венка начал вертеть корзину, чтобы веревки перекрутились как следует, а Володя отправился за кроликом. Он выбрал самого смирного и пушистого. Кролик сидел на руках и только пошевеливал прозрачными ушами. Когда его посадили в корзину, он сейчас же принялся грызть прутики.
- Пускай! - скомандовал Володя.
Корзина завертелась сначала медленно, потом все быстрее и наконец так, что уже нельзя было разглядеть, сплошной полосатый вихрь.
Венка сказал:
- Космическая скорость.
- Интересно, что он там сейчас чувствует? - спросил Володя.
Результат испытания заставил самих испытателей почувствовать себя не очень хорошо, потому что кролик лежал на боку и только судорожно дергал лапками. Но он все-таки потом очнулся. Ему дали понюхать травы, и он перестал дергаться и зашевелил носом.
Чтобы придать себе бодрости, Володя оказал:
- Ничего… Если его каждый день крутить, то он привыкнет.
- Конечно! - с энтузиазмом подхватил Венка.
- Первый-то раз всегда трудно.
- Ясно, трудно…
- Главное, не бояться.
Венка нерешительно спросил:
- Ты будешь?
- А ты?
- Давай, закручивай.
- Ну нет. Почему ты первый?
- Тогда давай вместе.
Они отнесли кролика обратно в клетку и приступили к делу. До отказа закрутили веревку, потом Володя влез в корзину, а за ним прыгнул туда и Венка.
Сначала все было очень хорошо, пока корзина не очень разошлась. Но когда она набрала скорость, то Володя сразу понял, как туго пришлось кролику. А потом он перестал думать о кролике, потому что ему и самому стало так туго, как будто бы он объелся и, кроме того, снова заболел свинкой.
Наверное, то же самое происходило и с Венкой, но проверить это не было никакой возможности, потому что их так крутило, что все перемешалось, и разобрать, где Венка, а где Володя, было уже невозможно. И вообще ничего нельзя было разобрать - кругом одна тошнотворная муть.
Хорошо, что все это не так уж долго продолжалось. Корзина крутилась все тише и тише, блеснул солнечный свет, замелькали знакомые предметы, от этого мелькания стало совсем уже нехорошо, будто сидишь на одном месте, а голова, как волчок, отчаянно крутится на шее и гудит. Володю затошнило, он лег на дно и сразу понял, что тогда чувствовал кролик.
Когда он открыл глаза, корзина все еще крутилась, но уже медленно и в обратную сторону, так что стало полегче. Венка стонал, не поднимая головы. Володя выполз из корзины, хотел и товарища вытащить, но как только он ступил на траву, весь белый свет закачался и отчаянно завертелся вокруг Володи. Это было очень смешно: один он стоит, а земля вертится и сшибает с ног. В другое время он бы, конечно, посмеялся, а сейчас что-то не хотелось. Тем более, он уже не стоял, а лежал, прижавшись щекой к траве, которая продолжала раскачиваться.
Из корзины послышался стон:
- Вовка, ты где?
- Я здесь.
- Живой?
- А ты?
- Я немного еще живой…
Они помолчали. Потом Венка поднял голову и снова бледным голосом спросил:
- Тебя выкинуло или ты сам?
- Сам вылез.
- А я испугался, думал, куда это тебя занесло.
- Иди сюда. Отдохнем да снова полезем. Надо привыкать.
Венка вылез и сел напротив. На него неинтересно было смотреть - такой он был весь бесцветный, белый, как береза.
- И ты, как береза, - прошептал Венка. - Весь зеленый. Знаешь, Вовка, давай потом будем привыкать. Завтра, а то сразу привыкнем, а потом что делать будем?
- Эх ты, - без всякого воодушевления пролепетал Володя.
В это время неизвестно откуда появился Васька. Он посмотрел на обоих приятелей, на пестерь, покачивающийся на веревке, и сразу все понял.
- Слетали? - спросил он. - Ну, как там, на Луне? Здорово вам лунатики наподдавали. А мне покачаться можно?
- Иди, иди, - проворчал Володя, - нечего тут…
Но вдруг Васька сообщил:
- Ну, вы не очень-то. Через пять дней в школу пойдем, а я теперь с вами в одном классе учиться буду. Понятно? Я теперь второгодник и над вами старший.
Тут как-то сразу они пришли в себя и в один голос закричали:
- Болтаешь ты, Васька!
- Уже в школу!
- Да вы что? И вправду с Луны свалились! - засмеялся Васька. - Всю память у вас отшибло. Через пять дней прощай, свободная жизнь!
И все сразу притихли под горячим солнцем: прошло лето, промелькнуло.
- Примолкли? - мстительно засмеялся Васька.
Венка вздохнул. Володя пригрозил:
- Посмеешься еще, погоди.
- А мне теперь хоть бы хны! - сказал Васька. - Я еще в прошлом году все уроки прошел-выучил. Я теперь, захочу если, завалюсь пятерками.
- У Марии Николаевны запищишь, - пообещал Володя.
- Видал я всяких, - продолжал бахвалиться Васька, но все-таки спросил: - А она у вас какая?
- Она - железо, - поднял кулак Володя. - У нее не выкрутишься.
Васька все еще храбрился, хотя было заметно, что ему стало не по себе.
- Не страшно. У меня шкурка дубленая.
- Башку надо дубленую, а не шкурку, - сказал Венка.
Володя спросил:
- Ты про Митьку Семячкина слыхал?
- Какой еще Семячкин?
- А такой вот, вроде тебя, задавала. Два года во втором классе сидел, ничего не хотел знать. На все педсоветы его вызывали и на родительские комитеты. Пионеров к нему прикрепляли, а он плевал на все.
- Лупили его дома, наверное, как собаку? - загрустил Васька.
- Некому было. Отец на фронте погиб, а мать что?
- Матка, это не страшно, - согласился Васька. - У нее жалость. По затылку шлепнет и все. Ну, а что Митька?
- На третий год остался.
- Силен!..
- Вот тут Мария Николаевна за него и взялась.
- Как взялась?
- Узнаешь, - пообещал Володя. - Она всегда говорит, что наш класс должен быть лучшим в школе. У нас за четверку и то прорабатывают на собрании.
- Да Митька-то что?
- Не выдержал. В другую школу перешел.
- Ну и ладно, - сплюнул Васька. - Об меня она расшибется.
Только это у него получилось не очень-то уверенно.
Глава четвертая
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ
Первый день в школе после каникул - самый бестолковый. Еще никто толком ничего не может сообразить, никто не знает, кончилось лето или еще не кончилось. Все носятся по коридорам, по лестницам, залетают в свои и чужие классы.
И все кругом такое новое, чистое, блестящее и пахнет краской. А когда пахнет свежей краской, то всегда ждешь, что сейчас тебе покажут что-то такое, чего еще никогда не показывали. Почему бы это?
И еще в школе пахнет солнцем, свежей травой, цветами, и нисколько не пахнет школой. Наверное, поэтому никто и не верит, что уже кончилось лето, а все носятся как дикие, да что-то орут, что-то пытаются рассказывать. А кому рассказывать, когда никто не хочет слушать, а всем хочется рассказывать, потому что каждый думает, что только у него были самые интересные приключения. Ну, конечно, многие такое выдумывают, что даже самим делается интересно.
Особенно Венка отличается. У него такая богатая фантазия, он в одну минуту может навыдумывать столько, что хватит рассказывать на целый день. А главное, так рассказывает, что ему верят. Ну а сейчас, конечно, перестарался, рассказал, как в лесу встретил тигра, маленького такого тигренка. Сначала тигренок испугался, а потом ничего, привык и даже в определенное время приходил к Венке поиграть.
В это время показался Васька Рыжий. Он шел, ни на кого не глядя, расталкивая малышей и стараясь наступать девочкам на ноги. При этом он приговаривал бойко, как на базаре:
- Рассыпайся, горох, на тысячу дорог.
Подойдя к мальчикам постарше, он сморщил свой носик-репку и спросил;
- Кто тут главный?
Никто не ответил, тогда Васька заявил, что теперь он будет над всеми атаман, потому что он старше всех и сильнее всех. Когда подошел Володя, он даже не посмотрел на него. А у Володи характер такой, что даже мальчишки из старших классов с ним не связываются. Это не потому, что он сильнее всех. Нет, есть и посильнее, но зато он очень ловкий и какой-то бесстрашный. А Васька вообразил, что если он второгодник, то все его испугаются.
- Ты тут потише, - предупредил Володя.
Васька спросил:
- А что?
- Вот тогда узнаешь.
- Хо! - сказал Васька и толкнул Володю.
Толкнул не сильно, наверное, хотел испугать, но тут Володя ударил его по руке. И, чтобы уж Ваське урок этот запомнился надолго, он еще повторил старую дедовскую, вечкановскую поговорку:
- Я - сучок дубовый, от меня и топор отскакивает.
Васька сморщился от боли, но в драку кинуться не отважился, а только подергал носиком, как кролик, и как бы даже весело сказал:
- Ну и Ладно. Изувечил ты меня. Теперь мне целый месяц писать нельзя.
- Правильно, - сказал Павлик Вершинин, - у нас класс дружный.
А он зря не скажет, потому что это был самый справедливый мальчик в классе, а может быть, и во всей школе. А сам он маленький, но очень серьезный, разговаривает нежным, как у девчонки, голосом. Но уж если что скажет этим своим нежным голосом, то все знают: так и надо.
- Ты, Васька, не задавайся, - подтвердил Володя, - мы тут все дружные. У нас один Сенька Любушкин не дружный.
Это была правда. Сенька - такой очень розовый, толстогубый, в очках - круглый пятерочник, украшение класса. Это ему дома внушают, что он украшение и что он самый лучший на свете. Ему так долго это внушали, что он в конце концов и сам поверил, что он какой-то особенный. Ростом он почти с учительницу, и даже смешно, что такой верзила боится Володю.
Ну, конечно, ему и достается за то, что он очень много о себе думает.
Володя и сам учится отлично, и рисует лучше всех, и по физкультуре первый, но никогда никто даже и не подумал назвать его украшением. Что касается Марии Николаевны, учительницы, то она, конечно, просто рассмеялась бы, если бы кто-нибудь так назвал Володю. Хорошее "украшение", если его то и дело приходится призывать к порядку: "Володя, не вертись, Володя, оставь в покое Милочкины косы!"
Милочка Инаева - полненькая, хорошенькая девочка. У нее самые длинные косы в школе, золотые и пушистые. Они не дают Володе покоя. Сколько он вытерпел из-за этих кос! - ни в сказке сказать, ни пером описать.
Но, несмотря на это, Володя на нее никогда не обижается. Он понимает: сам виноват. Кроме того, Милочка - не так себе, обыкновенная девчонка. Ее мама артистка, и сама Милочка ходит в кружок художественного слова, часто выступает на школьных вечерах и один раз даже приветствовала областную конференцию в оперном театре. За это подарили ей такую коробку конфет, что всему классу хватило по одной, да еще сколько осталось. А самое главное, она - капитанская дочка. У нее отец капитан-летчик. Он иногда заходит в школу в своем блестящем мундире. Его встречает директор Николай Иванович и говорит:
- Здравия желаю, товарищ капитан.
А тот отвечает:
- Здравия желаю, товарищ капитан.
Потому что директор тоже не так давно демобилизовался и даже еще носит военный мундир, только без погон.
А вот Милочкина подружка Таня Кардашинская совсем не такая.
Глаза у нее зеленые, таких ни у кого больше нет, а сама она очень вредная. Ее лучше и не затрагивать: глаза свои сощурит и так высмеет, что не знаешь, куда и спрятаться.
Это она прозвала Катю Климову "скрипучкой" за то, что Катя всех считает бестолковыми. Как будто никто ничего не понимает, и только она одна все знает. И на всех ворчит, и так ходит по коридору, как будто она тут расхаживает одна и поговорить ей не с кем.
Но сегодня даже и она не выдержала, и ей захотелось рассказать какой-то случай из своей жизни.
- А у нас на соседней даче была одна девочка, у нее мама ездила в Испанию. Она знает испанские слова и даже одну песню.
Все сразу, конечно, начали просить Катю спеть.
- Ах, не приставайте. Все равно ничего вы не поймете: там все одни испанские слова.
Но видно было, что ей очень хочется спеть, она ломалась только для того, чтобы ее уговаривали. В общем, поломалась, а потом запела тонким дрожащим голосом:
- Мама, чау, чау, чау… Мама, чау, чау, ча!..
Оказалось, что вся песня состоит из этих двух слов, и когда ее спросили, что значит "чау", Катя противным голосом проскрипела:
- У испанцев много одинаковых слов, и вам все равно этого не понять.
Тут все начали выкрикивать на разные голоса:
- Чау! Чау! Чау!
И докричались до того, что чуть не прозевали звонок. Первый звонок, как всегда, поручается подать одному из новичков. На этот раз попался какой-то особенно бойкий первоклашка. Уж он и постарался же! Он лихо пронесся по всем коридорам, по всем лестницам, всех оглушил, и так как он еще не знал, что где помещается, то, разгорячившись, влетел в учительскую. Только здесь его лось поймать и обезоружить.
Итак, прозвенел первый звонок, и тут же все сразу поняли, что кончилось лето и наступил долгий, строгий учебный год.
Новый учебный год - совершенно новый мир. Новый класс в эту минуту напоминает планету, на которую только что опустилась космическая ракета. Ура! Три десятка космонавтов, растрепанных, нетерпеливых, жаждущих скорее до всего дорваться, высаживаются на планету для новых, необыкновенных открытий.
И вот уже все сидят на своих местах. Громко раздаются в опустевшем коридоре знакомые шаги. Стремительно входит учительница Мария Николаевна. Она самая лучшая в школе - иначе и быть не может; она самая молодая - работает только третий год, самая красивая и нарядная и, наконец, самая строгая. Она всегда говорит, что их класс должен быть лучшим в школе. У нее даже улыбка и то строгая. Вот она вошла, поздоровалась, внимательно посмотрела на всех и строго улыбнулась:
- Ох, как вы все выросли!..
И каждый почувствовал, как он вырос на целый год, стал умнее на целый класс, значит, и спросу теперь с тебя знаешь сколько? Ого! Только держись!
Это было первое открытие в самом начале нового учебного года.
ЖИЗНЬ УСЛОЖНЯЕТСЯ
Жили они, поживали, и вдруг маму выбрали председателем месткома типографии. Когда она сказала Володе об этом, он даже сразу ничего не понял, пока она сама ему не разъяснила, каким теперь она стала важным человеком.
- Ты здорово боишься? - спросил он.
Она совсем по-девчоночьи вздохнула и созналась:
- Здорово…
Володе часто кажется, что мама только делает вид, будто она взрослая. И поступки и слова у нее бывают совсем девчоночьи, как у самых, конечно, лучших девчонок. Вот, например, она очень любит конфеты, с увлечением читает те же книги, что и Володя, побаивается грозную Елению, даже больше, чем Володя. И руки у нее тонкие и смуглые, и вся она быстрая, подвижная - ну совсем, как девчонка.
Верно, Еления-то никогда маму не затрагивает, потому что знает, какой у нее характер! Как у Володи, даже еще настойчивее.
А когда Венка Сороченко приносит футбольный мяч, то она вместе с мальчишками играет во дворе, и так же, как они, спорит и кричит.
И вдруг ее выбрали. Ну, ничего, надо привыкать и к этому. И Володя начал привыкать, тем более что ничего в его жизни пока не изменилось. Но вот однажды она сказала:
- Сегодня я приду поздно, у меня заседание месткома.
Она стояла перед шкафом и, глядя в зеркало, поправляла белый воротничок на синем платье. Володя заметил, как она при этом покраснела, чтобы скрыть свое смущение, обняла Володю и тонким голосом проговорила:
- Вот мы с тобой какие стали важные: мы сами назначаем и сами проводим заседания месткома. Ты только подумай, мы сами. Первый раз в жизни.
- Хочешь, я пойду с тобой, - решительно предложил Володя.
- Зачем?
- Все-таки вдвоем…
Но мама вдруг выпрямилась и снова подошла к зеркалу. Белый воротничок очень красиво обвился вокруг ее смуглой тонкой шеи.
- Ничего, - сказала она, вскидывая голову. - Ничего, сама справлюсь…
И Володя понял - справится, и хотел заняться своими делами, но мама сказала:
- Если ты, конечно, мне поможешь. Одна вряд ли справлюсь. Мы с тобой такие люди, что должны всегда отвечать один за другого. А теперь особенно. Знаешь, как ты должен теперь себя вести?
- Как? Я всегда вроде ничего…
- Ну, нет, теперь этого мало.
Она села против сына и положила локти на стол.
- Самое главное, ты должен хорошо учиться.
- А я и так отличник.
- Ладно, очень-то не хвались. Вести себя должен так, чтобы на тебя ни одной жалобы. Вдруг ты что-нибудь выкинешь, какой-нибудь такой номер. Раньше бы ничего, прошло, а теперь все скажут: "А еще сын председателя месткома!" Подумай-ка! Ну, что ты приумолк?
- Я не приумолк, - сказал Володя и подумал, что мама права, что поведение у него всегда было не очень-то блестящее, и что теперь срочно надо подтянуться.
И мама начала перечислять все, что можно и чего нельзя. "Нельзя", как водится, оказалось больше, чем "можно".
- Из школы - прямо домой.
- Ладно уж.
- Не вздыхай. Придешь, пообедаешь и можешь погулять, до семи часов.
- А как я узнаю, сколько часов?
- Никогда не задавай глупых вопросов. Спроси у взрослых. Не стесняйся, надо всегда быть смелым и вежливым. Понял?
- Да.
- Если захочешь кататься на лыжах, то запомни: только на дворе.
- Да что ты! Малыши и то по улице катаются.
- На улице машины, словом, не спорь. И в овраг не ходи. Там вон недавно одному ногу сломали…
- Я тогда лучше к лыжам и не притронусь.
- Это твое личное дело. И вот еще что: кто тебя научил бегать на Уральскую и кататься на трамвае?
- Никто не учил. Все катаются.
- Чтобы этого больше не было.
- Ладно. Не будет.
- В половине восьмого, если я задержусь, ты должен сидеть за уроками.
- Ладно уж.
- А в десять спать.
Последнее условие совсем доконало Володю, и он невнимательно выслушал разные мелкие обязанности вроде мытья посуды, уборки комнат и чтобы без разрешения никуда не ходить.
Но особенно на него подействовало огромное количество условий. Он никогда не предполагал, что существует столько разных условий, без которых совместная жизнь просто невозможна. А как все это запомнить? Вот, оказывается, до чего непросто жить на белом свете! А мама говорит:
- Это только так кажется. Каждый человек выполняет все свои обязанности и не думает об этом. Просто надо быть сознательным. И не подводить друг друга. Разве тебе будет приятно, если твои товарищи скажут: "Твоя мама никудышный председатель". Ну вот. И мне тоже неприятно выслушивать про всякие твои проделки. Так что давай помогать, ты мне, а я тебе.
Володя очень старательно выполнял все пункты маминых условий и уже совсем начал привыкать к своей трудной образцовой жизни, но тут подвернулся один случай, и все его старания погибли в один день.