- Сваливай! - кричал он на весь двор. - Разгружай, нечистый твой дух! - И бросился отвязывать веревку.
- Погоди, - грозно предупредил тележник. - Культурно отдохни. Охолонь. Деньги отдай, тогда кидайся до веревок.
- Я тебе отдам, - зашипел дядя, - по закону. Согласно тарифу. За километро-час.
Но тележник был не дурак. Он бойко повернул тележку, так что Гурию Валерьяновичу пришлось отскочить в сторону. Он снова забежал назад, и снова тележка повернулась к нему колесом, угрожая наехать на ноги.
- Врешь, - бубнил дядя, прыгая вокруг тележки и стараясь догнать убегавший от него веревочный узел. - Врешь, не уйдешь!..
- Врешь, культурно отдашь, - хрипел тележник, лихо разворачивая свой экипаж.
Васька свистел на заборе. Его отец хохотал, утирая слезы подкладкой берета:
- Не отставай, сосед! Давай, давай! Хватай его, дьявола!..
- Да что вы делаете! - кричала мама. - Сейчас же прекратите! А вам-то стыдно, Капитон Романович!
- Ох, не мешай им, соседка, - надрывался Капитон. - Гляди, какой балет! Давай, дядя, давай закручивай!..
Девчонка, поставив свою собаку на крыльцо, подскочила к забору и начала колотить кулаками по доскам.
- Дураки! - пронзительно визжала она. - Все вы дураки рыжие!..
Когда Володя услыхал голос матери, он схватил обломок кирпича и запустил им в Капитана. Тот охнул и схватился за щеку. По его пальцам сейчас же потекла кровь.
Сразу наступила такая тишина, что все услыхали, как вздохнул Капитон.
- Ну, ладно… - сказал он и ушел домой с таким видом, словно получил все, что хотел.
- Ловко! - воскликнул Васька одобрительно, будто и его желание исполнилось как нельзя лучше.
Мрачно разглядывая свои босые ноги, Володя ждал возмездия, но маме сейчас было не до него. Она таким строгим голосом, какого даже Володя не слыхал от нее, сказала дяде:
- Сейчас же отдайте деньги. Балагана тут устраивать не позволю.
Обозленный тележник пригрозил перевернуть тележку и пообещал это сделать так, что "от всех ваших чемоданов и цветов останется одна повидла"! Но, получив деньги, он сказал: "Культурно" - и, укрепив оглобли на специальной подставке, начал разгружать вещи.
ОЧЕНЬ ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ДЕВЧОНКА
Закрыв за тележником ворота, дядя сказал маме:
- Парнишка-то боевой. За дядю вступился. Надо его мороженкой угостить за это.
Мама остановилась на крыльце, как бы вспомнив о существовании сына.
- Ну, а ты как думаешь? - спросила она у него. - Что надо теперь сделать?
Володя молчал. Он знал, чего от него хотят. Но ни за что, пусть его выгонят из дома, ни за что извиняться перед Капитаном он не станет.
- Хорошо, - сказала мама. - Иди вон туда, под навес, и там подумай.
И ушла в дом.
Все пошли за ней. Володя остался один, всеми забытый, отверженный, никому не нужный, даже матери, за честь которой он вступился.
Солнце пекло нещадно, сжигая все живое. Нерушимая тишина стояла во всем мире.
Золотой кораблик плыл в раскаленном небе.
Володя отправился под навес, где лежали дрова и стояла всякая рухлядь. Здесь, в знойной тишине, он и решил обдумать свое сложное положение. Но оказалось, что сюда уже поставили клетки с кроликами, так что скорбные думы пришлось пока отложить.
Кролики тяжело дышали. Они сгрудились около проволочной сетки, тычась в нее своими мягкими подвижными носами. Ясно - они хотят пить. Их тоже бросили на произвол судьбы. Забыли.
Володя совсем уже решил отправиться за водой для кроликов, но в это время на крыльцо, гремя пыльными сапогами, вышел дядя. Он был в пестрой нижней рубахе навыпуск. Разевая свой большой рот, он бухнул:
- Тайка!
Выбежала девчонка, тряся косичками.
- Хряпку! - услыхал Володя незнакомое слово. - Хряпку готовь! Передохнут звери.
- А где я тут ее возьму? - заносчиво спросила Тая.
- Вдоль забора пока нарви. Потом сыщем.
- Сейчас, - сказала Тая и убежала в дом. Скоро она вернулась, натянула на руки старые перчатки и начала рвать траву, пышно разросшуюся вдоль заборов и в углах двора. Ее отец поглядел на сверкающее небо, покачал головой и ушел в дом.
Володя из своего укрытия видел, как Тая принесла траву и бросила кроликам. Те набросились на сочный корм и дружно захрустели. Теперь стало понятно, что такое хряпка и кого дядя называл зверями.
А девочка присела на перевернутое ведро и, напевая, начала что-то делать со своими перчатками. Ну ясно, у нее получилась кукла. Что же еще? На куклу, конечно, не очень похоже, рваные пальцы торчат в разные стороны, но в общем вроде кукольных рук и ног. Девчонка!..
Но вот она поднялась и, усадив куклу на ведро, как-то странно округлила руки и низко поклонилась. Потом начала танцевать. Она поворачивалась на одной ножке, прыгала, разводя руками и склоняясь всем телом то в одну, то в другую сторону. В общем, у ней это здорово получалось, ничуть не хуже, чем у девчонок, когда они изображают балет на школьных вечерах.
Володя не вытерпел и крикнул из своего укрытия:
- Хо-хо!..
Она, не прекращая своего танца, очень спокойно сказала:
- А я так и знала, что ты где-то здесь переживаешь.
Тогда Володя вышел и стал смотреть в другую сторону. На кроликов.
Чуть задыхаясь, Тая сказала, склоняясь к земле головой и вытягивая ногу в сторону:
- Умирающий лебедь.
- А я думал, умирающая лягушка.
- И совсем не смешно. В студии при Доме культуры так же танцуют. Я сколько раз видела. - Она вздохнула. - Я бы тоже сумела, если меня учить. У вас есть Дом культуры?
- У нас Дворец культуры, - гордо заметил Володя.
Но это заявление ничуть не поразило Таю.
- Я так и знала, - уверенно ответила она.
Вот ведь какая девчонка! Что бы ей ни сказали, она обязательно ответит: "Так и знала". Как будто всю жизнь прожила в городе. Надо срочно что-нибудь такое сделать, чтобы она не задавалась. Но пока Володя придумывал, чем бы удивить заносчивую девчонку, она сама задала каверзный вопрос:
- Ты очень храбрый?
- Не знаю… Может быть…
- Наверное, храбрый. Вон как ты того рыжего.
Она сидела на траве, глядя на Володю снизу вверх. Она явно восхищалась его поступком, который, кажется, никто, кроме дяди, еще не одобрил. Вот ведь девчонка, а сочувствует. Польщенный, он присел около нее на корточки и важно произнес:
- С этим рыжим у меня идейные разногласия!
- Извиняться пойдешь? - строго спросила Тая.
- А тебе-то что! - нахмурился Володя.
Тая горячо зашептала:
- Не ходи. Он сам во всем виноват. Я бы ни за что не стала извиняться. Перед таким.
Володя вздохнул:
- Заставят. Мама заставит.
- Меня бы не заставили. - Она негодующе затрясла косичками. - Эх ты! А говоришь, храбрый!..
- Ничего я не говорю…
- Ну, значит, думаешь. Все мальчишки так думают.
- Все, да не я.
- И ты тоже.
Володя дернул ее за косичку. Хихикнув, она торжествующе взвизгнула:
- Все мальчишки дергают за косы!..
- Малявка!..
- Все мальчишки обзываются… - продолжала торжествовать Тая.
- Как дам вот…
- Все мальчишки грозятся, - упрямо и отчаянно пищала Тая прямо ему в лицо. - Все, все!
Она не давала ему рта открыть. Что бы он ни сказал, что бы он ни сделал - на все у нее был один и тот же ответ. Когда Володя толкнул ее, она сказала, что все мальчишки толкаются. Она смеялась над каждым его поступком. И над каждым словом.
Но что было самым обидным - она ничуть не боялась его. Все девчонки и даже мальчишки, когда дразнят, стараются держаться подальше, потому что дразнит только слабый. Сильный никогда так не сделает.
А эта дразнит и ничего не боится. Ее розовый задорный нос вертится перед самым Володиным лицом. Никогда еще он не дрался с девчонками, но сейчас ему очень хотелось щелкнуть по этому самодовольному, задиристому носу.
Но вдруг Тая подняла руки, указывая куда-то вверх:
- Ой, смотри, что это у вас такое чудное?!
Золотой кораблик тихо покачнулся на высокой шиферной волне. Вот он, круто развернувшись, взял курс навстречу сорвавшемуся с далеких гор ветру. А на носу появился капитан в своем желтом плаще и мужественно повел корабль навстречу буре.
- Какой чудный корабль! - замирая от восторга, прошептала Тая и прижала руки к груди. - Никогда не видела лучше…
По правде говоря, она вообще никогда еще не видала кораблей, но ни за что не призналась бы в этом. Да Володе и не нужно было никакого признания, он был доволен, что хоть чем-нибудь удалось удивить задорную девчонку.
- Это барометр, - сообщил он.
- До чего чудный барометр!
- Вот видишь. Капитан вышел на палубу, значит, будет гроза.
- А я это и без него знала.
- Ты?
- Уже три дня, как знала. У нас в колхозе старичок есть, он, еще когда мы уезжали, сказал: через три дня ждите дождя.
Володя вздохнул и отошел в сторону. Ничем ее не удивишь. А Тая продолжала рассказывать:
- А в конторе МТС висел вит такой круглый барометр. Как часы. За сутки все предсказывает. А твой капитан за сколько?
Володя не ответил. Все равно она скажет, что так и знала. Вздорная девчонка. Зазнайка.
- В деревне сейчас все радуются, - рассказывала Тая. - Хлеба наливаться начали, дождик вот как нужен. И картошка скоро в цвет пойдет. Про огороды и говорить нечего - измучились с поливом. У нас речка и та до того пересохла, что вода до подколенок не достает.
Городской мальчик, Володя никогда не думал, какое великое значение имеет дождь, если он вовремя. Все живое вздохнет полной грудью: начнут наливаться хлеба, пышно расцветут огороды и сады и люди оживут, заговорят громкими, радостными голосами.
Вот тебе и девчонка, из деревни приехала, а знает то, о чем он даже и не думал. А она, баюкая свою куклу, вдруг притихла и попросила почему-то шепотом:
- Ты только смотри, никому не рассказывай, что я танцевала. Это от всех секрет.
- Какой секрет? - спросил Володя.
- Мне танцевать нельзя. Если мама узнает…
Она не договорила, и Володя не спросил, почему ей нельзя танцевать и что будет, если узнают, что она танцевала. У этих девчонок вечно какие-то секреты, тайны. Из каждого пустяка они делают тайну и шепчутся о ней целый день!
Володя презрительно повел плечами.
- Очень мне надо про твои секреты думать. Глупость какая-нибудь.
- А вот и не глупость, - тихо сказала Тая.
Она так вдруг притихла и сжалась, словно секрет, о котором она вспомнила, придавил ее всей своей тяжестью.
Нет, наверное, не глупость этот ее секрет, если одно воспоминание о нем так подействовало на задиристую, веселую девчонку.
Вдруг в притихший, выжженный солнцем город ворвался горячий ветер. С разбойничьим свистом понесся он по улицам, с грохотом распахивая калитки, хлопая ставнями, срывая по пути все, что плохо держится на своем месте.
Ахнули истомленные зноем деревья и, отчаянно заламывая ветви, как длинные руки, закачались от страха.
Ветер гулял по городу. Пыль носилась столбами, крутилась колесом. Прохожие разбегались во все стороны, укрывались где попало.
По двору, звеня и подпрыгивая, прокатилось пустое ведро.
- Ой, что это? - вскрикнула Тая.
Над соседским домом взлетали сказочные ковры-самолеты и жар-птицы. Капитон и Васька гонялись за ними, хватая за пестрые хвосты. Один ковер занесло на Володин двор и ветром прижало, как приклеило, к стене дома.
Тая звонко смеялась, сразу забыв о гнетущей своей тайне.
Все потемнело вокруг.
Перевернув все вверх дном, ветер бросил растрепанный город, как своевольная девчонка бросает старую куклу. Ветер взмыл в небо и там тоже все переломал, перепутал, продолжая свою веселую гульбу. Закрутились тучи, заиграли зеленые молнии, загремел гром.
- Ребята! - крикнула мама с крыльца - Володя, Тая, где вы? Немедленно домой!
Тяжелая капля с разлета ударила в звонкое дно ведра, как в бубен. Это был сигнал. Сейчас же все кругом зазвенело, загрохотало, запели водосточные трубы, зарокотали тротуары и заборы. Как чудовищные барабаны, гремели крыши.
Все исчезло. Дома, небо, звуки, голоса!.. Дождь, один дождь властвовал на белом свете, и казалось, что ему уже никогда не будет конца.
Выкрикнув что-то восторженно-непонятное, Володя выскочил из-под навеса и заплясал под дождем. Тае казалось, что при свете длинных молний под дождем пляшет человечек, сделанный из жести.
Но вот откуда-то из дождя появилась Володина мама и, схватив его за руку, потащила за собой. Но он все еще продолжал плясать так весело и азартно, что Тая не выдержала и тоже заплясала под дождем. Мама и ее схватила за руку, выкрикивая что-то веселое, она потащила ребят к дому.
ВСЕ, КАК У БОЛЬШИХ
Кухня очень понравилась приезжим, и пока Александра Яновна наводила порядок в этой довольно-таки запущенной комнате, дядя занялся ремонтом старой мебели. Он собрал на чердаке и под навесом все, что давно отслужило, пришло в негодность, и теперь старательно сколачивал и подстругивал всю эту рухлядь.
Неожиданно для Володи дядя подружился с Капитоном.
Дядя, прилаживая к старому комоду фанерную крышку, бубнит:
- Этакое богатство пропадает - дом…
Кажется, что это вдруг старый комод заговорил своим дубовым голосом. У людей не бывает таких тяжких, скрипучих голосов.
- К нему, к дому-то, если по-хозяйски подойти, - доход бы иметь можно. А она чего понимает? Целый день на работе, идеи всякие, а квартиранты за три комнаты почти ничего не дают. Разве это порядок? Я ей говорю: по теперешним тесным обстоятельствам озолотиться можно с такой жилплощади.
- Это ты верно подмечаешь, - соглашается Капитон, Глухо покашливая, он добавляет: - Художник этот тоже хитряга.
Дядя продолжает свое:
- Да. А она мне: как, говорит, было, так и останется. А ты тут не мешайся.
- Характер у нее отцовский. Отец, помню, говаривал: "Я сучок дубовый, от меня топор отскакивает". Они все такие. Сучковатые.
Он погладил свежий шрам на щеке и вздохнул:
- И Володька такой же. В деда.
Вернулась из магазина Еления. Затворив за собой калитку, она села отдохнуть на крыльцо. Капитон приподнял над головой берет:
- С приятной погодой вас.
Дядя молча поклонился и громче застучал молотком.
Володя понял: боится.
Старуха громко спросила:
- Выплюнула тебя деревня?
- Сам ушел…
- Как не сам. Такие сами не уходят. Ну, чего делать будешь?
- Была бы шея, - гукнул дядя, - хомут подберут.
Поправляя белый платок на голове, Еления шумно вздохнула:
- В город, значит, пожаловал. В дармоеды. К. Капитошке в напарники. Ох-хо-хо… Зря, жалостлива Советская власть бывает. Сколько в городах дармоедов кормится. Спекуляции подпорка, чтоб вам провалиться.
Дядя бросил молоток и посмотрел на то место, где только что находился Капитон, а тот словно и в самом деле провалился по одному грозному слову старухи.
- Вот, Володимир, - продолжала Еления, - вырастешь, пуще всякого врага бей таких хозяйчиков, собственников. От них много зла на земле. Не жалей их, Володимир. Думаешь, зачем он прикатил из деревни? Там работать надо. А он не привык…
Вечером дядя устроил влазины - новоселье.
Пришел Капитон. На вытянутых руках, чтобы не испачкать нового костюма, он нес горшок с геранью. Его жена, тоже в новом голубом платье с розовым бантом на плече, расцеловалась с хозяйкой и томно проговорила:
- Капитоша, подай цвет.
- Ах, какое вам от нас беспокойство, - равнодушно ответила Александра Яновна, нюхая герань.
- Обожаю цветки, - манерничала Муза, - я их для запаха содержу и для развлечения жизни.
Хозяйка прошелестела:
- Спасибочки вам.
Больше от нее не слыхали ни одного слова до тех пор, пока не сели за стол. Тогда она сказала, подняв рюмку:
- Ну, господи благослови…
И после этого уж совсем замолчала.
Ваоныч, получив приглашение на новоселье, совсем не пришел домой в этот вечер. А его мать - грозная старуха Еления - просто отказалась:
- Зачем я вам? Вина не пью, приятных слов не знаю… Нет, и не зовите. Не в компанию гость.
Когда Капитон узнал, что Еления отказалась от приглашения, он сказал дяде:
- Такой гость, что в стуле гвоздь. Ты, однако, не унывай - хвостом-то перед ней покруче работай, да на все четыре не вставай - ходи на задних. Старуха - яд: на большой вред способна.
Володя хотя и побаивался строгую Елению, но никогда не ожидал от нее никакого вреда. А Капитон - это Володя замечал много раз - старался спрятаться от нее и, если не успевал этого сделать, низко ей кланялся, размахивая беретом, и тогда он действительно напоминал нашкодившую собаку, которая стремится "покруче работать хвостом".
Володя не понимал причин этой боязни. Не понял ее и дядя. Он спросил:
- Зачем ей это надо - мне вредить?
Капитон, как и всегда, ответил прибауткой:
- Если у Гурия башка не дурья - сам поймет.
Стол для детей накрыли отдельно в маленькой комнате. Им дали всего понемногу, всяких закусок и две бутылки ситро.
Васька вбежал в самый последний момент. Втягивая воздух носиком-репкой, он нетерпеливо спросил:
- Ну, кто тут из вас хозяин? Наливай!
- Хозяйка тут буду я. У меня влазины, - степенно объявила Тая. - А ты - гость, и не командуй.
Она налила всем, по стакану ядовито-желтого ситро.
Васька сейчас же схватил свой стакан, стукнул им по столу и потянулся чокаться. При этом он приговаривал:
- Влазьте - поселяйтесь, только потом не кайтесь… Жить вам - веселиться, деньгами подавиться, в вине утопится, с соседями всю жизню биться… Живите, будьте здоровы!
Тая тоненьким голоском подхватила:
- И вам дай бог тем концом по тому же месту! Пейте, гости дорогие!
Они лихо опорожнили свои стаканы, остатки расплескали по полу и стенам.
А Володя выпил все до капли. Он не знал, что надо делать на новоселье. Ему никогда не приходилось бывать на пирах и гулянках, и, конечно, он не знал, как и когда надо пить и что говорить при этом.
Когда все ситро было выпито, Васька встал и начал представлять, будто он пьяный возвращается домой. Он ходил покачиваясь вокруг стола, ерошил свои и без того лохматые рыжие вихры, говорил всякую чепуху и нарочно натыкался на стены. А Тая хватала его за руки и бабьим голосом уговаривала:
- Да что ты, Христос с тобой. Да поди ляжь… Наградил меня господь…
А он смеялся и отталкивал девочку.
Володе не понравилась эта игра. Он толкнул Ваську так, что тот упал на сундук и затих.
- Как не стыдно! - закричала Тая. - Он ведь понарошке.
Володя думал, что Васька сейчас вскочит и, как полагается, даст сдачи, но тот лежал на сундуке и храпел совсем по-настоящему.
Тая, потрепав Васькин чуб, объявила:
- Ты знаешь, он и в самом деле уснул. Наверное, ему дали вина там, у больших.
- Ему отец часто дает вина, - сообщил Володя.
- А ты когда-нибудь пил вино?
- Нет, и не буду.
- А когда вырастешь?