Электрический остров - Николай Асанов 4 стр.

За долгие годы своей работы с такими же энтузиа­стами науки, каким был и он сам, Горностаев взял за правило не умалять успеха сотоварищей назойливым скептицизмом. Успех приходит не так уж часто и стоит большого труда. Другое дело, если вызывает сомнение сама цель исследования или опыта или его методика. Горностаев отлично знал, что бывает и так - иные тупицы пытаются спрятать свое неуменье и бесталан­ность за спиной удачливого открывателя, вольно или невольно считая, что раз паровая машина уже рабо­тает, она может окупить один или два бесплодных опыта по созданию вечного двигателя…

- Ты с новичками познакомился? - спросил Гор­ностаев, вспомнив о цели своего визита.

- По-моему, они на чемоданах сидят, а я не люб­лю знакомиться на вокзале, - пренебрежительно отве­тил Подшивалов.

- Ну, не скажи! - невольно рассердился Кон­стантин Дмитриевич. - Орленов оборудует лаборато­рию, Велигина и Орич интересуются теплицами. Зачем же людей напрасно обижать? Мне звонили из обкома, просили показать на областной выставке сельского хозяйства наши новые машины. Вот и подбросим ему это дело. Кстати, и с нашими работами познакомится. Да и нам его оценка интересна, все-таки он уже кандидат наук…

- Вот, вот, - проворчал Подшивалов.- Пусть младенцы глаголют истины, а мы будем смотреть им в рот.

- Да что ты взъелся раньше времени? Если Орле­нов даже и покритикует нас, так это пойдет только на пользу. Чужой глаз лучше видит. Мы тут свыклись с тем, что над каждой проблемой, годами торчим, а может, иные уже решены или просто отброшены?

- Конечно, конечно, новая метла чисто метет, только весь сор на улицу вываливает,- поддразнил его Подшивалов.

- А ты хотел бы, чтобы сор в избе оставался?

В лабораторию вошел невысокий худощавый моло­дой человек в белом халате. Он остановился у порога.

- О чем спорят громовержцы?

- И не говори, Гриша, - пожаловался Подшива­лов, - Константин Дмитриевич совсем переметнулся к новичкам.

Молодой человек поморщился, а Горностаев, по­чуяв в нем своего сторонника, немедленно ринулся в атаку.

- Рассуди нас, Григорий Алексеевич,- обратился он к молодому человеку.- Я считаю, что Орленов должен познакомиться с нашими работами и дать им свою оценку, а Иван Спиридонович против. Но ведь не можем мы вечно жить за семью замками?

- Ничего, этот Орленов сам все замки откроет, - засмеялся молодой человек. - Я видел, как он ходит по острову, - глаза во-острые, нос вытянут! От него не спрячешься: и достижения увидит и недостатки не обойдет.

- А ты, чуть что, сразу и о недостатках! - рас­сердился Подшивалов.

Молодой человек не ответил, он думал о чем-то другом. Горностаев не торопился уходить, хотя и понимал, что у Григория Алексеевича есть какое-то секретное дело к начальнику лаборатории. Горноста­еву давно уже надоело секретничанье, которым Под­шивалов окружил свои работы и работы помощников. Получалось так, что секретничанье это не столько защищало лабораторию от сторонних наблюдателей, сколько укрывало ее сотрудников от критики. Может быть, даже и начальника…

Григорий Алексеевич Марков был, пожалуй, люби­мым учеником Подшивалова. Подшивалов сам и от­крыл этого молодого человека в какой-то маленькой электромастерской. Марков не получил высшего обра­зования. Окончив техникум, он пошел на производ­ство, но страсть к изобретательству загнала его в та­кие дебри термодинамики и энергетики, что во многих вопросах он разбирался лучше иного дипломирован­ного ученого. Естественно, что старик Подшивалов, отыскавший этот самородок, относился к нему с той ревностью первооткрывателя, которая бывает иной раз деспотичнее родительской любви. Помолчав не­много, Марков неловко спросил:

- Что же мы будем делать с ультразвуковой уста­новкой, Иван Спиридонович? Надо бы написать в био­химический институт. Может, они подскажут что-ни­будь интересное?

- Рано! - строго сказал Подшивалов.

- Но я закончил всю серию опытов, как вы сове­товали.

- А ты повтори!

- Так можно повторять до бесконечности! А уста­новка будет стоять.

- Потом, потом, Григорий Алексеевич!- недо­вольно сказал Подшивалов, и молодой человек, чуть заметно пожав плечами, вышел.

Вот это и была самая неприятная причуда Подшивалова! Он словно бы боялся выпустить из-под своего контроля те приборы и аппараты, которые создавались в его лаборатории. Константин Дмитриевич знал, о чем идет речь. Марков спроектировал и построил ультразвуковую установку для консервирования фрук­тов. Но, продолжая опыты, он выяснил, что токи высо­кой частоты убивали микроорганизмы в любой среде. Следовательно, эту установку можно было применить не только для консервирования фруктов, но и для кон­сервирования мяса, молочных продуктов. Надо было только посоветоваться с биохимиками, может быть, привлечь их к созданию промышленных образцов. И вот Подшивалов запрещал ему "рассекречивать" работу.

- Слушай, Иван, ты долго будешь держать Мар­кова на голодном пайке?

- Он пока еще не голодает! - сердито ответил Подшивалов. - Тут, - он ударил себя по лбу, - идей хватит не на одного Маркова!

- Но ведь установка-то готова?

- А это еще надо проверить!

- Да ты и так проверяешь ее целый год!

- А большие открытия сразу не делаются! Вот Башкиров пришлет к нам биолога, тогда мы и закон­чим проверку.

- Но Марков прав, проще обратиться в институт биохимии.

- А по-моему, сложнее! - упрямо ответил Под­шивалов.- Посторонним у нас делать нечего. От них только смуты начинаются. Не успеешь оглянуться, как на наш прибор посадят чужую марку и будет установ­ка уже не филиала, а какого-нибудь другого учрежде­ния. Вот и с выставкой так же может получиться. Орленов распишет наши работы, глядишь, кое-что попадет в печать, а там ищи-свищи, когда на них но­вый автор объявится.

- Ну и глупо! - поморщился Горностаев.- Я надеялся, что ты сам ему кое-что подскажешь, у тебя ведь тоже применение токов высокой частоты изучается.

- Нет уж, объединять его работу с нашей смысла нет, - непримиримо сказал Подшивалов. - Пусть он кооперируется с Улыбышевым. Насколько я понимаю, директор его для этого и привез. А мы как-нибудь сами правимся…

- Ну, смотри, Иван, это может плохо кончиться! Орленов - это не Марков, который только из твоих рук и смотрит! Я Орленова нарочно на тебя напущу.

- А мы не боимся, у нас замки крепкие! - на­смешливо ответил Подшивалов.

Проводив Горностаева, он и в самом деле покрепче прихлопнул дверь и накинул крючок, будто ожидал, что к нему вот-вот ворвется Орленов.

А Горностаев, все еще кипя от злости на старого приятеля, который не пожелал понять его, пошел зво­нить в обком, чтобы условиться о встрече. Хорошо было бы поговорить с первым секретарем. Далматову можно пожаловаться и на Подшивалова, он поймет и посоветует, как укротить старика. Да и представить молодого кандидата было бы недурно, а то Далматов все намекает, что в филиале мало инициативных уче­ных. Ничего, скоро их будет много! Одни приедут, как Орленов, другие появятся из местных, когда защитят диссертации…

Эти приятные размышления сгладили горький оса­док от встречи с Подшиваловым, а когда Далматов согласился принять Горностаева и познакомиться с Орленовым, Константин Дмитриевич испытал на­стоящую радость. Все-таки, как ни говори, дела фи­лиала занимают самых ответственных товарищей! И он поспешил предупредить Орленова о предстоящей важной встрече.

3

Секретарь обкома Далматов по образованию был агрономом. Еще в молодости он проявил большие организаторские способности и очень скоро занял одну из руководящих должностей в управлении сельского хозяйства. Затем он перешел на партийную работу, но интереса к сельскому хозяйству и его развитию не потерял.

Теперь он должен был заниматься всем хозяйством области, думать о том, чтобы оно развивалось гармо­нически. Но деревня с ее колхозами, с МТС, с севообо­ротами, с борьбой за урожай, с мохнато-зелеными заливными лугами и золотыми полями все же привле­кала его больше, чем городские предприятия. И в на­уке он обращал больше внимания на знакомые еще со студенческой скамьи предметы, поэтому и филиал ин­ститута, занимавшийся электрификацией сельского хозяйства, Петр Иванович выделял среди других науч­ных учреждений области.

Когда Улыбышев начал конструировать электриче­ский трактор, Далматов оказал ему особое внимание и поддержку и теперь с нетерпением ожидал резуль­татов этой работы. Была и еще одна причина, которая подогревала нетерпение секретаря обкома. Столица области праздновала осенью шестисотлетие. На заво­дах, в колхозах, в научных учреждениях готовились отметить эту дату. Верхнереченская область ничем особенным не отличалась. Все в ней было умеренно и средне, как и климатическая зона, в которой она была расположена. В области не было ни запасов руд, что­бы развить тяжелую промышленность, ни крупных массивов пахотных земель, как где-нибудь в Сибири или в Казахстане. И хотя Далматов любил говорить, что в области - гармонически развитое хозяйство, иногда он сожалел, что в ней особенно не блеснешь: никто не может сказать, что это житница страны, как говорят о Кубани, или что это становой хребет инду­стрии, как говорят об Урале.

И вот, когда он услышал об электрическом тракто­ре,- он, как агроном, заинтересовался самим меха­низмом, а как политик, понял, что опыт массовой электропахоты, несомненно, привлечет общее внима­ние к Верхнереченской области. Вот это и был настоя­щий подарок к шестисотлетию Верхнереченска.

Всего этого Орленов не знал, как, наверно, не знал и Горностаев. Горностаев догадывался лишь о том, что Далматова по старой памяти, как агронома, занимают новинки, которые создаются в филиале. В этом именно плане он и информировал Орленова, пока они ехали в обком.

Внешне Далматов очень понравился Орленову. Это был мягкий, спокойный человек небольшого роста со смешливыми искорками в глазах, сдержанный в же­стах и в голосе. Во время беседы Далматов сидел неподвижно в глубоком кресле перед пустым столом с массивным письменным прибором. Казалось, что этот большеголовый крепыш держит все данные о жизни области в памяти и потому на столе нет ни справочников, ни бумаг.

Горностаев, представив секретарю обкома нового сотрудника филиала института, скромно присел в сто­ронке, теребя свои отвисшие усы и взглядом подба­дривая Орленова. Представляя его, он упомянул о том, что Орленов будет работать над прибором для управления электрической подстанцией на расстоя­нии, и о том, что молодой ученый согласился консуль­тировать отдел новейших достижений энергетики на сельскохозяйственной выставке области. Теперь он ждал, как повернется беседа.

Далматов при упоминании о выставке заметно оживился.

- А новинки филиала покажете?- спросил он.

- Я еще не знаю работы филиала, - скромно сказал Орленов.

- Горностаев вам поможет, - Далматов бросил короткий взгляд, и это прозвучало как приказ. Впро­чем, он тут же смягчил его веселой усмешкой: - Все мы интересуемся наукой, но понимаем ее только в по­пулярном изложении… - он как бы сожалел, что судьба не позволила ему самому стать ученым. Тут были и тонкий комплимент и требование. Затем он продолжал: - Наши люди производят станки, суда, продукты. Почему им иногда и не похвалиться своей работой? Вот они-то и хотят знать, что же делают уче­ные, чтобы помочь людям, над чем трудятся в инсти­тутах, лабораториях их сыновья и братья. Такое же­лание вполне справедливо. Поэтому на выставке и надо показать как можно больше новинок.

- Если Константин Дмитриевич поможет…

- Помогу, помогу! - живо отозвался Горностаев. Про себя он подумал, что это и есть кратчайший путь, на котором новый работник столкнетоя с каждым сотрудником филиала. Что греха таить, каждому лест­но услышать похвалу своей работе! Тут они живо пе­рестанут секретничать, наоборот, все двери раскроют как можно шире, лишь бы о них не забыли! Конечно, такой ворчун, как Подшивалов, может, и рассердится, но пусть его! Пора, давно пора показать работу фи­лиала на людях. А то действительно засекретились так, что можно подумать, они ничего и не делают!

Далматов, точно прочитав мысли Горностаева, усмехнулся и сказал:

- Только начинайте поскорее. А если уж начнете, не бросайте это дело! А то вон Улыбышев в первые месяцы своего пребывания здесь выстрелил целый цикл лекций, а теперь из него и слова не вытянешь. Если что и изречет, то только как оракул! И народ не знает, чем он и вы все занимаетесь!

- Сначала придется войти в курс работ филиа­ла,- сказал Орленов.

Далматов коротко взмахнул рукой.

- Будем надеяться, что вы недолго станете вхо­дить в курс! А то у нас есть такие товарищи, кото­рые, получив назначение, знакомятся с делом до тех пор, пока их не снимут и не перебросят на другое место. Ну, а там снова знакомятся… пока не вы­гонят!

Он оговорил с добродушной ворчливостью, но это был отголосок недавней грозы. Видно, у него только что была схватка с таким специалистом. Орленов не­вольно подтянулся.

"Да ты, брат, не так мил и тих, каким кажешь­ся!"- подумал он, услышав эти грозовые нотки.

Впрочем, Далматов и не думал притворяться доб­рым. Закончив полуофициальный разговор-знаком­ство, он принялся за Горностаева:

- Ну, а почему ваше личное затворничество ни­как не кончится? Пока известно, что во всем филиале созданы только поилки для кур да метод обогрева цыплят ультрафиолетовыми лучами.

Орленов распрямился и взглянул на Горностаева. Константин Дмитриевич солидно сказал:

- А электрифицированная животноводческая фер­ма? А подготовка к электропахоте?

- Ну хорошо, хорошо, - ворчливо согласился Далматов. - И все-таки бюджет филиала - это миллионы, можно было бы выдать за них побольше. Улыбышев хоть и дот, да не тот, в котором можно отсиживаться. Он свое дело делает хорошо, однако и партийная организация не должна стоять в стороне. Вы, товарищ Орленов, - вдруг уже совсем серьезным тоном обратился Далматов, - внимательнее пригля­дитесь к деятельности коллег. Мы иногда слишком грешим объективизмом, да и не все работы ученых понятны наблюдателю-неспециалисту. Вам и карты в руки. Будете знакомиться с филиалом, отметьте не только хорошие, но и слабые стороны работы. Вам это особенно пригодится, когда станете участвовать в ра­боте Ученого совета.

- Я тоже просил его присмотреться, - сказал Горностаев.

Орленов внезапно почувствовал некоторую досаду. Хотя Далматов говорил правильно, он не мог не вспо­мнить, что ему и раньше не раз приходилось выслуши­вать нечто подобное. И такие разговоры вызывали у него невольное огорчение.

Как у нас любят требовать от ученых молниенос­ных решений! Ведь если сам Орленов застрянет где-нибудь у истоков своей конструкции, секретарь об­кома, чего доброго, подумает, будто и Орленов только из лености не выкладывает на его огромный стол свой прибор для управления электростанцией на расстоя­нии! А скажи он Далматову, что от первой пойманной Ломоносовым молнии, которая убила Римана, до со­здания электродоильного аппарата прошло двести лет, он ведь, наверное, только усмехнется. Однако, желая быть справедливым к Далматову, который ему так по­нравился в начале беседы, Орленов сказал очень мягко:

- Настоящие изобретения требуют долгого труда. Говорят, что гений - это терпение… - и, спохватившись, что защищается по методу Улыбышева - афо­ризмами, умолк.

- Знаю, знаю! - отрывисто бросил Далматов. - Еще Куропаткин, хотя гением и не был, любил повто­рять: терпение, терпение и терпение! И дотерпелся бедняга до проигрыша войны!

Орленову это присловье не понравилось. Был в нем некий намек на то, что иные долготерпеливые ученые могут в конце концов прийти к своему пораже­нию. Но Далматов не стал продолжать разговор. Он неожиданно взгрустнул, на маленькие карие глазки его набежало что-то вроде облачка, он встал, давая понять, что беседа закончена, и, пожимая на про­щанье руку молодому ученому, вдруг сказал:

- Завидую я вам, товарищ Орленов! Не вам пер­сонально, а вашей молодости. Многое вам еще пред­стоит увидеть и сделать! Будущее десятилетие станет таким же переломным в технике, каким было в сель­ском хозяйстве то, в которое начинал я. Мы тогда строили первые колхозы, вполне представляя, что со­вершаем революцию в деревне. А вы приступаете к работе, когда начинается полная электрификация страны! Хотел бы я быть на вашем месте! Не то что­бы мной мало прожито, но хочется сделать еще хоть немного, а сроки-то выходят! Посмотришь иной раз на перспективный план, и становится жалко, что мно­гое уже пройдет мимо твоих рук! Еще тысячи сел освещаются керосиновыми лампами, а вы думаете о способах управления электрическими сельскохозяй­ственными машинами на расстоянии. И самое глав­ное - через несколько лет эти способы понадобятся по всему Союзу, потому что электрификация догоняет вас…

Это была острая и хорошая зависть человека, ко­торому хотелось бы прожить десять жизней только для того, чтобы все время быть на переднем крае революции. Да, такой же деятельной жизни Орленов хо­тел и для себя. А сам терял день за днем, не рискуя приступить к делу. Хорошо еще, что Горностаев нашел ему занятие. Но и то, если он захочет выпол­нить это поручение, придется выступить в роли какого-то инспектора. А как отнесутся к этому его коллеги? И по дороге домой он смущенно поделился с Горностаевым своими сомнениями.

- А вы будьте не инспектором, а товарищем по работе, это куда лучше! - ответил Горностаев, сер­дито теребя правый ус.- Тогда к вам и доверия бу­дет больше!

Орленов хотел было сказать, что при его горячно­сти и сравнительной молодости ему будет трудно сохранять беспристрастие, но Горностаев с таким зна­чительным видом терзал усы, что молодому ученому показалось непростительным вызывать его недоволь­ство. К тому же польза от такого знакомства, несом­ненно, будет. И не только для самого Орленова, но и для его лаборатории. И он ответил согласием, что сразу вызвало дружелюбную улыбку Горностаева. Ладно, он займется и выставкой, но прежде всего от­кроет свою лабораторию!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Однако Далматов знал, как зацепить сердце! И крючок употребил довольно острый, так и покалы­вает, сколько бы Орленов ни говорил себе, что ему беспокоиться не о чем. Если он еще и не работает по-настоящему, так это, мол, не его вина.

Прежде всего досталось Нине. Она накрывала на стол, а муж мрачно рассматривал квартиру. Двери из столовой в спальню и в кухню были открыты, и Андрей мог, оторвавшись от созерцания книжного шкафа, полки которого были еще пусты, осмотреть и посуд­ный шкафчик в кухне, и две кровати, и студенческую тумбочку между ними в спальне. И хотя это была его собственная квартира, ему казалось что получил он ее незаконно.

Ну конечно, опять он вспомнил Далматова. Это ведь секретарь обкома сказал, что сидят на острове ученые, тратят миллионы, а предложили пока только то, до чего, пожалуй, любой председатель колхоза и сам додумается, дай ему ток и моторы.

- Ты уже приступила к работе, Нина?

Нина разливала огненно-красный борщ по тарел­кам. Она подала тарелку и испытующе взглянула на мужа. В вопросе его, таком обычном, слышалось странное волнение.

- Да,- ответила она,

- Ну и как?