- Руки марать.
- Поганым горшком накрыть…
- ….сверху плюнуть…
- ….сбоку екнуть….
- ….сверху ахнуть….
- ….тарарахнуть….
- ….чтоб не возился…. не крутился….
- Не орите. Слово дайте…
- ….наддайте….
- ….городской….
- ….инструментальный….
- ….нахлебнички, мать вашу….
- ….курицыны дети….
- ….свернешься….
- ….да в зубы ему смотреть….
- ….наделали вас на нашу голову….
- ….старики то были дураки: с женами спали….
- ….у нас не по эндакому….
- ….мы ребята - пройды….
- Мы - тройные! Кованные! Мы - свихниголовые!
- ….ножики пудовые….
И ежась от скуки, длинной и нестерпимой, выслушивал хмурый наш персонаж эти перекликавшиеся проклятия - одно другого глупее и придурковатее. Выслушал без гнева, ибо общий тембр ражей ругани указывал, что далее упоминания сродников, обеспеченных такими-то (имя-рек) способами, - дело на сегодняшний вечер не двинется. Ежась, поеживаясь, выслушивал он:
- А ну, химик, еще чего?
- Заленился, подкованный, двустнастный, четырехпроцентный!
Общее едкое фырканье покрыло последний эпитет:
- Его, ребята, на заводе Максимыч трубкой мерил. И-ги-ги!
Угол разгружался, а четырехпроцентный с грустью следил удалявшуюся аудиторию. В отворенную дверь свежо мотнулся сквозняк, приналег на окно, рамы визгнули, вскрылись, трава качнулась из-за подоконника, и оттуда потянул запинающийся речитатив:
- И зачем же я вас ми-иленъкий узнала?
Тут певец споткнулся. Однако с трудом переваливая через согласные, сунулся далее:
- Ззачем полюби-и-ила я вас,
Биз вас ба я гористи ни зна-а-ала,
Теперь жи я страдаю кажняй ччас…
Ясно отчеканивались колеи и кочки, проецируясь на звуковом фоне нежного напева. Замечалось, что дорога была выбрана помимо певца. Черти его несли. И только они и знали, куда они его несли.
Тут четырехпроцентный с решимостью примерного супруга, после четырех часов ночи, вдруг подпрыгнул и на тот же мотив завел:
Когда я увижу город старый,
Когда ж услышу за собой:
Хлысту подобные удары
Винтовки в улице пустой…
В дверях зашептались, четырехпроцентный кинул деньги на стол, вылез в окно и схватился за лоб. "Идиот, негодяй, предатель, - подчивал он себя самого, - нет, что же это такое, - а?"
Тут двое тенями быстро прошли около него. Куски слов запрыгали над ушами, и он услыхал:
- …отрицает нитроглицерин…..
И тогда волосы на головенке беглеца один за другим в некоторой роковой и ужасающей последовательности стали подниматься к апексу, холодный пот омочил его бедра тоненькой и язвительной струйкой - и стремглав понесся он через теплую синь ночи в свою конуру.
В его голове медленно повертывались слова:
- ….отрицает нитроглицерин….
Оглушенные мысли бросались из стороны в сторону:
"А ежели он…. отрицает… то, отрицание…. то…. отрицание его отрицания не поможет…. значит, нечего и стараться. Я - дурак, я - прозевал: - не об чем и говорить".
Он раскрыл записную книжку и занес в оную: "Смысл жизни раскрывается человеку неожиданно".
Посидел на кровати, пережевывая пальцами пальцы, и записал еще: "См. Тютчева, Кропоткина, а также Пуанкаре".
И диссимулируя страх, разделся и непринужденно зевнул.
Где-то далекий говор напугал его до смерти. "Чего боюсь?" - а боялся то он, бояться того, что за ним гонятся. "Отрицает нитроглицерин…".
VI
И вот черт помог мне увидать вашу милость.
(Б. Шоу)
Это трижды премилое существо, мягенькое и теплое, а, следовательно, живое, считало, видимо, безо всяких оснований, вот этого-то четырехпроцентного, к коему кличка так и примерзла после нитроглицеринного вечера, самым прельстительным мужчиной в пределах солнечной системы. И даже далее, коли-то мыслимо для существа вышеуказанного ранжира. А он разводил какие-то важности неподобающего типа, ибо вспоминал некоторые гнусности, выслушанные не так давно в притоне уже описанном, - "Вам, господин, пивца? только трехградусное будет…. - Ну, и что? - А, может, вам трехградусное не годится, а четырехпроц…" тут остряк должен был спасаться от гнева нашего знакомца, что явно указывало, что вся эта канитель заведена исключительно на потеху публики, ибо в противном случае - половой убил бы знакомца нашего не более, как пальцем.
Это воспоминание разъедало самолюбивый дух четырехпроцентного. Он разрывался от негодования: "Меня? - Мне?.." - опять сначала.
А в приятных губах: "Я люблю тебя… я тебя очень люблю… милый и хороший…".
Но герой прочно уселся на кровать, стукнул разом обеими ногами по полу и рявкнул:
- А я не могу жить в болоте. Вот и все!
Тут в устах прелестницы вскипело справедливое негодование. Вот как. Значит, ты, что-то кроме меня замечаешь. И это объективировалось кратко и точно:
- Ду-рак!
- Начинается, - с прокисшей миной промыслил названный.
- Не хочу с тобой говорить. И больше никогда не буду. Понял?
Негодование, сворачивавшее ей брови, дошло до крайних пределов. Она молчала. И рука его немедленно была брошена в воздух.
- Оставь.
- Да-ну…..
- Я - сей-час - уй-ду. Понял?
Но трагедия осталась недоигранной. Дверь стукнула трижды. "Войдите" - сказал, позеленев от злобы четырехпроцентный ("чтоб вас черти взяли…. шляетесь…").
Вошел длинный, со всех сторон, несмотря на доброе и отчаянное, распрожженное лето, закутанный в разные платочки и шарфики человек. Длинный, как и все остальное, нос, чуть что не покачивался у своего основания. Человек откашлялся, опасливо глянул в бок на полузакрытое окно и сказал, скрипя самым дисгармоничным образом:
- Ужасный сквозняк.
- Возможно, - репликовал ему четырехпроцентный, подергиваясь от бешенства, - вам то тут что?
Этот нежный и вежливый прием нимало не тронул пришельца. Засунув костлявую и гадюкоподобную руку промеж ног, подсунул он под себя стул, неловко к нему заковылявший на трех ногах и запрыгавший по половицам, - уселся, плотно припахнув ватное пальто. И:
- Возможно-с? Хе-хе-кс…. так вы думаете, что возможно, да-да? А? верно? - что вы говорите?
Полдюжины этих разрозненных вопросов, видимо, только что оброненных из "Русско-французских разговоров" издания прошлого десятилетия, делу помогли мало. Девушка сорвалась и крупно двинулась к двери. Четырехпроцентный за ней. По дороге он кивнул гостю: "Сейчас". Тот нимало не удивляясь, мотнул головой будто бы в утвердительном смысле.
В сенцах четырехпроцентный поймал свою гостью за плечи и шепнул в теплые пряди нежных кос: "Он отрицает нитроглицерин".
Та засмеялась мягким смехом и спросила шепотом: "Вот этот длинный?" - "Да, нет, - досадливо отвечал хозяин, - ну какой длинный…" - "А кто же?" - "Не все ль равно кто, ты пойми: отрицает нитроглицерин". - "Ничего не понимаю", сказала она, вовсе осердившись, и ушла. Мрачно вернулся разлакомившийся зря четырехпроцентный к себе.
- Ну-с? - сказал длинный.
- Ну-с? - ответствовал хозяин.
- Вам известно?
- Что это известно?
- Об…. - и говоривший сделал паузу, вновь раскрыв рот после "б".
- Слушаю-с.
- ….отрицании…. - снова пауза и ужас в глазах замершего слушателя. - Отрицании… да что вы на меня так смотрите?
- Я?
- Вы, а? верно?
- Я - ничего. Вы говорите….
- Об отрицании нитроглицерина, как….
Хозяин вскочил с места, бледный, вытянулся, поднял руки. Собственная его голова уносилась в пропасть и дыры своего обладателя ("тайная полиция…. сыщик…. все знают…. пропало…").
- Я ни в чем…. не…. Да что вам нужно?
- Хе-хе-кс…. да вы зря, в каком смысле "нужно" - в философско-спекулятивном - или я бы сказал….
- Пожалуйста…. я вас прошу ("да чего его просить").
- Отвечайте прямо.
- И отвечу: известно.
- Вот так. Вашу руку. Сегодня вечером - мы у вас. Мы ведь вас давно заметили.
VII
Этой прекрасной морали ничто никогда не противоречило, кроме фактов.
(Вольтер)
Вечер не заставит себя ждать. Это не такое учреждение. Время идет - не спит. На корень из минус-единицы оно еще не вовсе, похоже, помножено, а посему…. Мял четырехпроцентный в руках странную писульку, оставленную ему длинным и страшным гостем, и повторял: "Филь Магнус - Филь Магнус - он отрицает… - но тут мысли вспутывались, - а если у меня найдут такое письмо?.." - и замерзал от страха. А что было в нем исписано, он полюбопытствовать не решался. "Скажу тогда, что я не читал…. не поверят…"
Тут он вполглаза глянул на письмо и прочел:
- "…и как всякое насильственное действие… но главное внимание надо… совершенно особым образом извращая человеческие способности…. регресс процессуализма и проч., я же полагаю…. неправота мыслителя с совершенной очевидностью обнаруживается…. обладает самой большой взрывчатой силой, развивая n+1 больших калорий. Это свойство нитрогли….": - но дойдя до сего сакраментального слова, он остановился в своем подглядывании вещи, ему доверенной. Однако он приободрился.
- Болото: - уничтожается.
- Манечка: - спокойствие и тихое счастье. Или: - еду в калифорнийские каньоны.
- Родственникам: - привет и почтенье, ну и разное там, чтобы не ворошились. Одним словом….
- Все: по порядку, изобретатели кличек и несвоевременных - ввиду надвигающихся катаклизмов - проклятий, обличающих их ретроградный, а следовательно общественно опасный образ мыслей: на галеры. Разбойников, угрожающих реформации и ее деятелям убийством и гнусной бойней, т. е. существенным бравизмом - уничтожать без предрассудков и сентиментов. Время не….
- Академии: - процесс кончен. Прогресс объявляется прекращенным высшей государственной властью, как мысль дурацкая, сволочная и существенно вредная, для самое науки вообще и человечества в частности. А теперь самое главное.
- Океаническое золото объявляется общей собственностью в силу чего ценность денег исчезает из рассмотрения. Конкретизуется это так: общая рыночная ценность золотого водо-запаса, равная, как известно…, делится между всеми обитателями планеты и полученное частное записывается на текущий счет каждого гражданина; учреждается Всемирный Банк-банк, который обязуется срочно это сделать и выплачивать немедля всем по чекам и личным указаниям в пределах текущего счета. До экстрагирования океанического золота Банк-банк расплачивается бонами, одноценными с золотом. Золото поступает в ведение Всемирного Золотого Распределительного Общечеловеческого Фонда и так, как запасы золотой наличности ничтожны в сравнении с океанским золотом, а равны примерно… и все равно ни увеличить, ни уменьшить существенно сумму, которая получится от отмывки броун-движущегося в водах золота, не может - то все оно, это находящееся в монетах, слитках и обжедарах золото немедля при участии международной комиссии погружается в Антильское море. ВЗРОФ же высчитывает сумму, каковая приходится на каждого обитателя земли и регулирует ее далее, исходя из точно вычисленного коэффициента относительно прироста населения планеты и удерживая мениск мирового богатства на определенной кривой. Бешенный невиданный рост цен определит неслыханный мировой кризис. В ужасе первоначального разгула развалится все это чертово болотце: человечество преобразится. Экономистов и постепеновцев - за ноги и в море…. Не в Антильское, а в Магелланов пролив!
Что касается вооружений, то эти дисциплины отменяются. Всякое исследование, а тем паче экспериментирование….
Тут он отер пот со лба и запнулся:
- Не мне об этом говорить. Он сам отрицает….
В это время с великими осторожностями, дабы не уничтожить крохотную конуру Четырехпроцентного - вошли трое: длинный, высокий черный с проседью и угловато-грозными жестами и маленькая, тоненькая женщина с тусклым и заманчивым взглядом. Глянув на нее, разглазелся Четырехпроцентный и еле прошептал "Аня…." - она с решительной веселостью стиснула его руку, и он подивился ее самообладанию.
Длинный жестом руки ознакомил Четырехпроцентного с Высоким и сказал:
- Вот и все мы. Точка. Садимтесь. Письмо, которое у вас, - привез сюда - он (кивнул на Высокого).
И далее:
- Времени мало. К делу. А? Хе-хе-хе-кс…. верно? что вы говорите?
Молчание.
- Открываю - дцэ - собрание. Председатель - он (Высокий), секретарь - она (Аня). Я докладываю. А? вы что то сказали? а? что?
Молчание.
- Вы…. что вы говорите? что?… я начинаю. Должен сказать: Филь Магнус является - я прошу внимания - принципиальным противником насильственного оспопрививания.
VIII
Я мог бы смело начертить на доске четыре мировые оси.
(Г. Минковский)
Эти четверо спустя немного дней пробирались по веселому утру. И Четырехпроцентный пел (дрожа от восторга):
Увижу, увижу город старый
Родные звуки за собой:
Хлысту подобные удары
Винтовки в улице пустой.
Хор продолжил:
Читал бы я Бюхнера и Маха,
А вы - визжали бы: на вас
Глядит он со стены, дрожа от страха,
Грозящий пулею приказ.
И заливаясь от душащего душу восторга: будущих гекатомб и поистине неограниченных возможностей ВЗРОФ-а и прочих имеющих в том же роде возникнуть великолепий - продолжал Четырехпроцентный:
Над вашей злобой покорной
Плыл бы опаснейший злодей:
Качаясь на виселице черной
Приятель маменьки моей.
и проч. в том же возвышенном и освежающем - а это главное - роде. Вы не подумайте, ради неба, что он был романтиком: вот именно, что совсем наоборот: он был материалистом и позитивистом, т. е. безошибочно понимал разницу между трупом и нетрупом: а это и решает дело в данном случае. Он был самую чуточку сентиментален, но это уж совсем другое дело и об этом еще придется говорить в дальнейшем, если это дальнейшее осуществится.
Лужайка простого убранства с бесхитростным стилем, в коем, по уверению Бальзака, нет ошибок, легла так просто и ясно к их постыдным конечностям.
Уселись. Закурили. Так себе интеллигенты - и ни бум-бум более. И никаких тараканов и собачьих блох. Девочка улеглась, подпершись локтями: "Вы что смотрите" - "там тропинка" - "и ну" - "ну и вот" - "непонимаю" - "да и понимать нечего". И пронзенный презрением к женщине (сволочь, дура, корова, самка, менструирующий кенгуру и т. д.) Четырехпроцентный возговорил. Он не пел о блаженстве райских духов, его это мало касалось: - собственному взору он представлялся сам в этом роде, и мечтал об соответствующей обстановке. Вот как.
- Мы должны обставить дело так, чтобы все, что было бы нами сделано, было бы действительно сделано, - вы понимаете?
Длинный мотнул ослиными челюстями, - что дескать, понял, нас тоже ведь - не пальцем….
Высокий въехал в разговор, как триумфатор на белом коне:
- Филь Магнус - я мог называть его просто Филь, но я этого не делаю - сказал им однажды, когда они пристали к нему: "Вы уничтожаете азотную кислоту" - каково?
Общий изумительный шопот сдержанного негодования подтвердил, что в сердцах слушателей азотная кислота стояла на одной полочке с нитроглицерином, оно и естественно.
Скрипливый женский голосок:
- Есть такие люди…. это очень трудно рассказать, - вот Магнус, как раз такой…. Он все понимает, а это самое главное…. Очень трудно, когда тебя не понимают. Даже невозможно. А то вот такие люди, они как старое, старинное такое вино, - я не умею говорить…. я не люблю говорить, - не надо никогда лгать или притворяться, это очень нехорошо и мучительно для других, надо сразу все говорить, что думаешь, вот Филь Магнус, он сразу говорит…. И он как вино, чем больше пьешь, тем больше нравится…. Мне один знакомый, очень мягкий и хороший человек, сказал раз…. нет лучше этого не рассказывать, я не хочу на кого-нибудь намекать, пожалуйста не подумайте, но все таки….
Это вразумительнейшее разъяснение Филевых свойств и качеств подбодрило собеседников. Заговорили все сразу. И все говорили одно и то же и совершенно одинаковым образом. Четырехпроцентный почуял в голове некий неподобный вихрь, понял, что он чуточку рехнулся и заметил, что его личность раскололась на четыре фрагмента (он, Аня, Высокий и Длинный), в голове у него здорово сразу замололо, он сообразил, что все погибло уже невозвратно и влип в разговор:
- Ды-к о чем же он говорит?
- О натриаммонийном рацемате….
- Долой людоедов, долой реформистов - это самое вредное племя на земле….
- ….будем играть в солдатики и проч….
- Вы, безжилые нищие! Вы, носящие вязигу вместо спинного хребта, вы, завидующие кошке и таракану, вы, сплошной узел перепутавшихся от голода кишек. Не стыдно ли вам, что еще есть на пространстве трех измерений - довольные люди?
- О мерзость, стыд и паскудство!
- ….довольные люди, обрежьте им ноги, обломайте им плечи камнями, мы не захлебнемся в крови, нет, чорт с ней, с этой грязной водицей - человек, которого рвет кровью два раза в день, равнодушен к этой жидкости.
- Куда исчезают лучшие продукты вашего хозяйства? Они проваливаются в несоизмеримые глотки уничтожателей азотной кислоты.
- Так заставим их питаться подогретой водой, а хлеб из лузги и коры отвешивать каратами. Разве вы не видите, что вы столь же всемогущи, как пьяный курильщик у порохового погреба….
- У погреба, где хранится нитроглицерин, который мы отрицаем….
Синекрылая стрекоза дрожала и взлетала мелкими летами над ольхами, слепень с раз маха внедрялся в кожу и, аккуратно сложив крылышки, предавался чревоугодию. Бедняга не знал, что он пьет кровь неврастеников, чрезвычайно легко проливающих оную, раз она принадлежит их ближним, но расстающимся со своей собственной с великим огорчением; перетянутые ночными страхами нервы в мановение ока докладывали по начальству: "боль, боль", - лицо кровопивомого искажалось ненавистью, рука щелкала, и слепень валился замертво в густую, разомлевшую траву. Там и там в высоте стоймя стояли большие коричневые прозрачнокрылые стрекозы, вдруг параболически метались они и по сложной кривой в миг исчезали. На камышик у ручья вылезало серенькое чудовище с динамо-машиной и фрезерным станком вместо рта. Оно дулось и пучилось, спинка лопалась: оно выходило из себя. Вышедши, усаживалось на свое бывшее "я", сушило на солнце слипшиеся крылышки и интерферировало ими золотые лучи полдня. Затем оно делало движение - тогда лазурные страны принимали его легкие движения - и еще одна стрекоза с бирюзовым тонким брюшком, планировала над позеленевшей от жары и удовольствия лягушкой.
- Современность гибнет и гибнет на наших глазах от болезни гигантизма…
- То есть…. позвольте, куда вы?… я ничего не понимаю….
- Я тоже.
- И я.
- Какой гигантизм, вы - смеетесь, я вижу…. О! паскудная и паршивая мелочь!…
- И эту то мелочь….
- Вот именно.
- Вот это верно, браво!
- ….эту то мелочь я предложил бы….
- Ну да.
- Ну, конечно!