- Занавески бы надо повесить, а то как в казарме, - задвигая ящики в стол, подсказал Пронька.
- Надо бы, - отозвался Шавров. - Поставь туда мой стул, я на табуретке люблю.
Ушаков переставил.
- Распрягать Дашку или еще какое поручение будет?
- Пусть постоит. Ты бы шел отдыхал, Прокопий, тебе же во вторую смену, спасибо и так, помог…
- А чего мне отдыхать, я бы вполне мог напоить Дашку, коняги любят живую воду из проруби. Из труб железом отдает, это мы привыкли, не замечаем, а лошадь? Только сказать не может.
- В обед напоим, - откликнулся Шавров.
- И так уж, считай, обед.
Шавров не ответил, торопливо собрал чертежи и вышел. Пронька сбегал в обогревалку, прихватил несколько кусочков хлеба, оделся и пошел к Дашке. Дашка сразу потянулась к Дошлому, заржала.
- Ишь, разговаривает, хавронья. Понимает. Ах ты, ласковая моя, соплюха. - Пронька достал носовой платок, но Дашке не понравилось, когда он стал вытирать ей морду. Дашка мотнула головой и звезданула Ушакову в подбородок, у Проньки зубы клацнули и искры из глаз посыпались.
- На калган берешь, росомаха, я ведь тоже могу двинуть. Умница ты моя, поешь хлебца, да пить пойдем. То, что двинула, - ощупывая челюсть, стал философствовать Пронька, - это все мелочи, конечно, мелочи, если относиться к ним с юмором, но ведь чувство юмора, говорят, иногда пропадает даже у цирковых клоунов, так что, Дарья, рукам волю не давай…
У речки Ушаков хотел Дарью распрячь, но не осмелился, походил вокруг, походил, только к шлее - Дашка ногу точит. Пусть обвыкнет как следует, решил Пронька. Сани питью не помеха.
Он свел кобылу к реке довольно крутой, занесенной снегом тропкой. Не раз спотыкался, проваливался, и, что самое странное, Дашка ни разу не наступила, не укусила, а уж казалось, был в зубах у нее.
Прорубь порядком затянуло льдом, и не так-то просто было добыть воду. Дашка поначалу лезла в прорубь, от нетерпения даже всхрапывала. Пронька метался вокруг, не зная, чем помочь ей, и тут он увидел за надолбой лом. Пронька взял его, а чтобы кобыла не ушла, привязал вожжи к своей ноге. В тот самый момент, когда он размахнулся над прорубью ломом, Дашка сунула голову и Пронька рукой угодил ей по носу. Кобыла взвилась и бросилась бежать. Ушаков замахал руками, Дашка пустилась галопом, да так и притащила Проньку на вожжах к прорабской. Хорошо, что монтажники еще обедали, и никто не видел этого позора, кроме дяди Коли. Вытряхивая из штанов снег, Пронька попросил его:
- Ты уж, дядя Коля, не рассказывай ребятам, а то узнает Григорий Григорьевич, греха не оберешься.
- Буду молчать, - сквозь смех заверил Проньку Спиридонов, - как рыба буду. А я смотрю, кого это Дашка с речки на веревке прет, уж не рыбину ли, думаю, поймала…
Пронька засмеялся.
- Вот росомаха, чуть ногу не выкрутила.
Глава тринадцатая
Валя вышла на работу, и дверь в прорабскую уже не закрывалась.
- Ну, что вы сквозняки гоняете, студите помещение? Что у вас не такие чертежи? - не выдерживает Шавров.
- Затерли их, не разберешь, где допуск, где отметка, ваши яснее.
- Вот ведь баламуты, - понимающе улыбался Григорий Григорьевич.
Валя вначале разобралась в чертежах, выяснила, где и на каком объекте ведется монтаж. Основательно прикинула трудозатраты, сверила с титульными списками, с формами, на каких объектах сколько осталось получить денег, где незавершенное производство, на какие работы выписаны наряды, а на какие объекты не выписаны, и делала у себя в тетрадке пометки. Разложила папки по полкам, а чертежи сверяла по месту монтажа. Тщательно изучала каждый наряд. В прорабской ее не было слышно, но все равно Григорий Григорьевич никак не мог отделаться от мысли, что у него в прорабской - женщина. И всякий раз, как ему закурить, он заводил один и тот же, самому уже надоевший разговор.
- Валентина Васильевна, как вы насчет табака? В смысле, как переносите дым?
- Да дымите уж, Михаил ведь курит, так я даже люблю, когда руки копченкой пахнут.
Шавров смотрит на Валины руки, на длинные холеные пальцы. "Обломает ногти, - думает он, - придется по лестницам, по арматуре…"
- Ну, так я задымлю?
- Да, пожалуйста.
- А я пробовал отвыкать, не получается, чем так маяться… - и махнул рукой.
Шавров закурил, и мысли, уже неподвластные четкому ритму работы, устремились в прошлое. Помогало и присутствие Вали. Интересно, какая стала Лида? Наверное, уж забыла Шаврова. Да и у него что-то в душе перегорело. Не так, конечно, чтобы дотла, в пепел. Сколько уж лет прошло. А в сердце шрамы остались. Вот бы поглядеть на свое сердце со стороны, небось живого места нет.
Что за дурь в голову лезет. Шавров посмотрел на часы.
- Не пора ли, Валя, Михаила кормить?
- Бегу, бегу. - Валя поспешно собрала свои бумаги в стол. - Ну, так я побежала…
На улице ярко светило солнце. Ослепительно блестели лужи. Валя прикрывает ладонью глаза и жалеет, что опять забыла дома очки. По дощечкам пробирается она на монтажную площадку, парни работают и, как видно, про обед забыли.
- Дела делами, а обед по расписанию, так, кажется, говорят?
- Хорошие слова, приятно слышать, - отзываются монтажники.
Михаил сворачивает чертеж.
- Ну как, трудовая интеллигенция, освоилась?
- А как рабочий класс - проголодался? - в свою очередь спрашивает Валя.
- Не мешало бы отбивную.
- Побежали. Пироги в духовке, наверное, еще не остыли…
- Не переживай, пироги на ужин оставим. Будем столовку осваивать.
- Неудобно, ребята осудят. Скажут - а еще женатые.
- Осудим, - вклинивается в разговор Пронька.
- Насчет пирогов и мы бы не отказались, а то до вечера захряснут, без примочки зубы поломаешь…
- Верно, Прокопий, пироги не по нашим зубам, пошли есть манную кашу, - потянул дядя Коля Дошлого. - Пойдемте и вы, Валя. Женя у нас отменно кашу варит.
- А чего спрашивать, пусть попробует.
- Обязательно как-нибудь попробую, а сейчас мы в столовую.
Валя взяла Михаила под руку.
- Миша, смотри, грузят фермы лебедкой, - кивнула Валя в сторону площадки готовых конструкций, - а в нарядах ты пишешь - вручную. Неужели не видишь? Шавров не видит?
Михаил усмехнулся.
- Поймала за руку, да? Не с того начинаете, Валентина Васильевна.
- Надо же мне разобраться, вот ты и объясни.
- Что объяснять? Ты отвечаешь за расценку, за метод работы, за объем - прораб…
- Подожди, Михаил. - Валя приостановилась.
- Пошли, а то и правда все съедят. - Михаил было пошел, но Валя придержала его за локоть.
- За расценку, говоришь? По-твоему, я переписчик нарядов и все? А не инженер ОТЗ - отдела труда и зарплаты? Понимаешь, - труда, а в это понятие входит организация труда. А как человек организует труд, не зная производства, психологии производства? В каком же положении окажется тот человек, в данном случае я? Тем более, если я буду потакать припискам в нарядах?
- Ого, куда хватила, - не дал договорить Валентине Логинов. - Тут все гораздо проще. Пойми же, парни сами нашли лебедку, установили. По проекту здесь должен быть кран, а крана нет. Ребята себе облегчили труд, подняли производительность, кто от этого страдает, кому ущерб? Никому.
- А что они эту лебедку из-за границы выписали? Оформи рацпредложение, получите премию, все по закону…
- Ах ты мой законник. - Михаил обнял Валю.
- Не паясничай, - отстранилась Валя. - Понятно ведь, за внедрение раз получите, а так доите государство из месяца в месяц, и все делают вид, что ничего не происходит. Не пропущу я эту халтуру…
Михаил посмотрел на Валю во все глаза, потом расхохотался.
- Ну, сказанула… Доят… Ты это серьезно? - Михаил оборвал смех. - А если через пуп ворочаем? Этого никто не видит. Может, сказать ребятам, чтобы сняли лебедку? Дескать, нормировщик кран дает.
- Лебедку снимать не надо, а в нарядах отражать настоящую работу. Остальное я вычеркну.
- Как это вычеркнешь? Один уже был такой, - опять засмеялся Михаил. - Довычеркивал, царство ему небесное. Пошли побыстрее, а то аппетит уйдет.
Валя примолкла. По тому, как безучастно шла, как держала его под руку, понял, что обиделась.
- Ну что ты, Валя. Давай-ка не обижаться. - А про себя добавил: "Ничего, потихоньку обломается…"
- Да, конечно, обижаться не на что. Обида не лучший советчик в нашем деле. Вы когда трубу собираетесь ставить? - неожиданно для Михаила спросила Валентина.
Еще не легче. Вот уж что-что, а это вся бригада держит в секрете.
- А тебе зачем? Может, сегодня, может, завтра.
Лицо у Вали потемнело.
- Не горюй, Валя. Начнем поднимать, обязательно позову. Интересно ведь поглядеть, труба-то ого-го… - Михаил схватил Валю за руку, и они резво вбежали на крыльцо.
В столовой было полно народу.
- Ну вот и приземлились, а все ты…
- На мое пальто. Стой в раздевалку, а я на раздачу. - Валя скинула пальто на руки Михаила.
Когда он вошел в столовую. Валя уже махала ему из-за столика. Вокруг нее мужики с подносами.
- Талантливо! - усаживаясь за стол, сказал Михаил.
- Делаю успехи, как видишь. Вот тот, - Валя показала на рыжего в летной куртке, - хотел уплатить за меня.
- Ну его к лешему, а то накормить не накормит, чего доброго, еще уведет, знаю я их…
- А суп ничего, вкусный. - Валя с удовольствием съела несколько ложек.
- А я что говорил? Конечно, с твоим не сравнишь. - Михаил ласково посмотрел на Валю, и у нее потеплело на душе. "Нет, Михаил мне поможет. Он настоящий. Огрубел маленько. Но это ничего, я никогда слюнтяев и не любила".
- Надо как-нибудь испечь пирогов да пригласить твоих ребят и Григория Григорьевича. Поди, ему уже приелась эта похлебка до чертиков.
- Не любит Григорий Григорьевич по гостям ходить.
- А если я попрошу?
- Попробуй. Сколько его и Женя приглашала, и ребята.
- Табель о рангах?
- Не думаю. Тут люди теснее друг к другу живут.
- Смешно, еще бы и здесь по должностям дружили. Я тебе, Миша, скажу - не положение главное, а личность. А у нас еще не всегда так. Получается, что находимся под гипнозом должности, и возникает должностная солидарность.
- Это как понять?
- Ты ешь, Михаил, выйдем, расскажу.
- Я-то ем, а ты все говоришь.
Вышли из столовой, и Михаил попросил:
- Ну, теперь рассказывай, что это за должностная солидарность?
- Как бы тебе объяснить, это нечто…
- Каста, что ли? - помог Михаил.
- Не совсем, то есть совсем не то. Скажем, руководители одного ранга. Если они и хорошо знают, что один из них не на месте, они об этом ему не скажут, гипноз должности. Но я не об этом. А вот, к примеру, ты не сработался с начальником и уходишь на другое предприятие, тот директор, к которому ты придешь, обязательно спросит твоего начальника о тебе. Мнение будет нелестное, и новый под любым предлогом не возьмет тебя на работу, это и есть должностная солидарность.
- Ну а при чем здесь пироги? - пожал плечами Михаил. - Я ведь не собираюсь ни наниматься, ни нанимать Шаврова.
- Может, он бы и пошел к тебе, если бы ты был старшим прорабом… Скажи, не так?
- Не понял.
- Ну, объясни тогда сам, почему он откажется от пирогов?
- Не знаю, - признался Михаил. - Может, он не любит пироги.
- Но это другой разговор. Ну вот, видишь, и ты не знаешь, и я не знаю, а бог знает что выдумываем.
- Да мне-то что, приглашай кого хочешь, - отмахнулся Михаил.
- Как - кого хочу? Я ведь инженер по совместительству, а основная моя должность - жена. Или нет такой должности?
- Здрасте, с пирогов начали, а поставили под сомнение эмансипацию. Сами боролись, сами победили - сами кушайте…
- Да закрепости ты меня, Мишенька. Пусть я буду твоей крепостной, мне это даже очень нравится. Сводил бы хоть в кино.
- Извини, сегодня не могу.
- Ах ты, хитрюган, учти, сверхурочную работу оплачивать не буду.
Михаил внимательно посмотрел Вале в глаза.
- Не узнал, что ли?
- Горе мне с тобой, Валентина. Шутишь? Понимаю, ценю. Можно, конечно, и пошутить.
- А я и не шучу, - улыбнулась Валя, сверкнув белыми, прямо-таки кипенными зубами. - Поговорочка, что муж да жена - одна сатана, устарела.
Валя свернула в прорабскую и тут же обернулась.
- Я за тобой зайду, Миша. Вместе домой пойдем.
- Ладно, - кивнул Михаил, а сам подумал: "Неспроста Валентина моя мутит воду… Ох, неспроста…"
Глава четырнадцатая
В прорабской было жарко, но Шавров не замечал духоты. Сосредоточенно перекладывал он на счетах костяшки и нелепо шевелил сизыми губами. Валя сняла пальто, заплела распустившуюся косу и перекинула ее за спину. Собственно, дел у нее никаких не было. Наряды писались в конце месяца, после двадцатого. Тогда и начиналась настоящая запарка - нормировщики корпели над столами по суткам, по все равно сидеть сложа руки мало было удовольствия. Шавров поручений не давал, ни о чем не спрашивал. И если бы сама Валя не вникала в работу и не напоминала о себе, Шавров бы, казалось, о ней и не вспомнил. Уйдет Валя на объект, полдня нет ее, Шавров даже не спросит, а у Вали от этого неловкость. С одной стороны, может, это и хорошо.
Валя посмотрела на старшего прораба.
- Помочь, Григорий Григорьевич?
Шавров скосил на Валю глаза, видно, соображая, о чем же она его просит. Потом ответил:
- Спасибо. Вот сколько ни считаю на арифмометре, а потом все равно на бумаге или на счетах проверяю.
- Не доверяете, что ли?
- Вам не доверяю?
- Арифмометру.
- Доверяю и проверяю.
- Я уже устала от безделья, - вдруг выпалила Валентина. - Сначала спячка… Деньги ведь платят за работу.
- А не за красивые глаза, - досказал Шавров. - Это верно. Мне так еще мой мастер рассказывал, было это при царе Косаре. Нанимал, скажем, хозяин инженера, приводил его на завод и говорил: "Ну вот, обживайся, изучай - освоишься, скажешь". Месяц, другой, третий. Инженер аккуратно получает деньги, осваивается, а через полгода хозяин справляется: "Ну как?" - "Осваиваю!" Через год опять зазывает: "Ну как, имеешь претензии к производству?" Если инженер не имел претензий, отпускал, если изобрел что-то - оставлял.
- Доходчиво, Григорий Григорьевич. Только вот не вижу, каким образом мне проявиться?
- Обживайтесь, вас никто не торопит…
- А если бы я была на месте того инженера, - горячо сказала Валя, - я бы уж выдвинула свои предложения.
- Что ж, любопытно, высказывайте.
- Прежде всего я бы отменила оплату сверхурочных работ и на этом сэкономила бы тридцать шесть тысяч. Ликвидировала бы погрузку вручную, применив малую механизацию. Это составило бы экономию шестьсот рублей.
Шавров перестал считать на счетах.
- Я бы предложила переоборудовать экскаватор на обратную лопату, и не вручную, а этой лопатой выбирать грунт под ленточные фундаменты - еще пятнадцать тысяч, - продолжала Валентина.
Когда она перечислила явные и скрытые резервы экономии, Шавров встал.
- А мы как-то об этом всерьез и не подумали.
В голосе старшего прораба Валя явно уловила иронию. И ей стало не по себе. Но решила не сдаваться.
- Григорий Григорьевич, люди веревками поднимают колонны, а почему надо…
- …мириться с этим безобразием? - досказал Шавров. - Да, на преступление иду: грузят лебедкой, плачу как за ручную погрузку. Готовые конструкции лежат, а в конце месяца - аврал, ставим незагрунтованные колонны, а потом, как мартышки, лазаем, с лестниц грунтуем конструкции, красим, что уж здесь хорошего - переплата. - Шавров постучал по стеклу карандашом. - Пришел, увидел, победил. Так, что ли?
- Но ведь чем должен заниматься ОТЗ? - вздохнула Валя. - В самом слове заключена организация труда. Кто платит деньги - ОТЗ, а кто платит, тот и музыку заказывает.
- Глупости. Вздор, - безнадежно махнул рукой Шавров. - Что же, по-вашему, начальник должен спрашивать у нормировщика, где ему переплатить, на чем сэкономить? А если по правде сказать, отыщись такой нормировщик - цены ему нет, - вдохновился вдруг Шавров. - Я бы первый пошел к нему на поклон.
- Спрашивать, может, и не обязательно, - возразила Валя, - а посоветоваться не грех. У нас на заводе начальник цеха всегда советовался.
- Поживем - увидим, - выдохнул Шавров, а про себя заметил, нескромно ей набиваться в советники. Пока только слова, дел-то не видать… Эхе-хе. - Хорошо бы при такой погоде загрунтовать колонны, по слухам, на базе ни грунтовки, ни красителей. А зимой какая покраска?..
- Я бы могла сходить на базу, посмотреть, что там есть, - живо откликнулась Валя и встала из-за стола.
- Сделай милость, если не затруднит, а то прямо беда, да разве самолетами навозишься? Предусмотришь все? И то надо, и то…
Валя за сумочку и - в дверь. Вернулась она с базы часа через два и сразу доложила: проектных грунтовых покрытий нет, красок на эти покрытия тоже нет. И никто не может сказать, когда будут. В заявки включены - проверила. Шавров и на это согласно покивал.
- Есть густотертая обезвоженная - типа гуашь-грунтовки, четыре копейки за килограмм, удорожание составит тысячу шестьсот рублей, но есть и нитрокраска. Если в ее основу включить добавки и разбавить ацетоном, то такое покрытие обойдется гораздо дешевле, точнее, около девяти тысяч рублей экономии. Но чтобы покрытие конструкций соответствовало техническим условиям, покраску необходимо произвести в два слоя. Я подсчитала, что мы в этом случае заплатим по нарядам, как если бы была нужная краска. То же на то же и выходит.
Шавров заинтересованно проверил Валину прикидку.
- Но ведь на эту грунтовку нужна соответствующая краска, - вздохнул он.
- Такая краска имеется, - оживилась Валя. - Правда, бочки разбитые и хранятся на открытом воздухе, вид нетоварный. Но если в нее включить аксоль, развести, она заиграет и будет устойчива на вымораживание. Аксоль есть по восемьдесят три копейки. На всякий случай вот характеристика.
- Хорошо, - сказал Шавров. - Завтра пошлем людей, заберем краски.
- А по-моему, это нужно сделать сегодня, - возразила Валя.
- Ну, если вы так считаете, давайте сегодня, не возражаю.
- Я могу съездить с ребятами. Звено Ушакова ошивается около трубы. Ждет конца рабочего дня - сверхурочные…
- Та-ак, - задумчиво протянул Шавров. - А вы глазастая.
"У этой, видать, сквозь пальцы ртуть не просочится", - подумал он.
- Впрочем, Валентина Васильевна идите на базу, оформляйте, а я вас догоню.
- А чего нам с вами в догоняшки играть. Вы занимайтесь своим делом, только требование подпишите. Я Ушакова на Дашке пошлю за аксолью, а на тракторе краску привезем, захватим лист для Логинова. Без металла сидит.
- Как сидит, не работает?
- Сегодня еще работает. А между прочим, Григорий Григорьевич, - Валентина в дверях остановилась, - свинцовый сурик для покрытия конструкций гидроустойчив и на две копейки дешевле эмали.
- И когда Логинова все это разузнала, вот проныра, - вслух не то восхитился, не то возмутился Шавров. Выскочек он не любил, но опять же Валентина тычет в его упущения. - Да и научилась деньги считать…