13
Работает бетономешалка, скрежещет, словно кости перемалывает. Возле нее паренек невысокого роста. Подвижный, верткий. Ему бы фигурным катанием заниматься, а не за штурвалом бетономешалки стоять. Это Рунар Бикметов, студент четвертого курса. Третий год в отряде. Родом из Баймака. Но эти края почти родные, в поселке Инзер жил несколько лет.
Рунар не просто "стоит", не просто "смотрит", как смешивается бетон. Он следит, сколько носилок с речным галечником и мешков с цементом засыпано в "грушу". Главное, чтобы качество бетона было хорошим и чтобы сохранить ритм работы. Чуть что, сам бежит к ребятам и за носилки берется или мешок с цементом тащит. И когда "созревший" бетон льется в лоток, а из лотка в опалубку, помогает лопатой движению бетона, подгоняет его, чтоб не задерживался. И снова встает за штурвал. Кнопки нажимает, колесо крутит и на верхнюю часть бетономешалки поглядывает, на трос и барабан. Подправляет, если трос вот-вот съедет в сторону. Съедет, останавливай машину, ремонтируй. Простой. А это уже ЧП. Да и ковш-грушу то и дело заедает: нет нижних роликов на вале. И в моторе какой-то треск иногда возникает. Вот и крутится Рунар. Посмотришь на Рунара, и вправду фигурист, танцует вокруг бетономешалки, как заводной. Оказывается, при транспортировке кто-то из рабочих неосторожно "опустил" бетономешалку на землю. И стала она полуинвалидом. Ремонтировать? Некогда и некому. Бетономешалка и так была старая, век свой отработала честно. Может, поэтому и привезли ее студентам, пусть тренируются на старой. Рунар сначала изучил все капризы старушки-бетономешалки, приловчился к ней и пошел танцевать вокруг нее с приплясом да в присядку. И заработала калека-горемыка, да еще как!
Бетон шел сплошным потоком. Фарит Нуриев разравнивал его на две опалубки, трамбовал вибратором. Мелькала его белая кепочка в темноте "колодца". Иногда бороду высунет, крикнет что-то. Рунар тут же среагирует. Рубаха на спине у Фарита вся в темных пятнах от пота. Бетон идет, надо работать! Каждая секунда напряжена, каждая секунда в деле. Войдешь во вкус, в охотку, до вечера бы не останавливался.
Шумит Айгир среди камней. Стучит движок. Скрежещет бетономешалка. Тарахтит приглушенно вибратор. Визжит пила. Стучат молотки. Сколько звуков! И хочется крикнуть молоденькой отрядовской врачихе: "Ляля, посмотри, как работают твои "мальчики", разве забыла, как называется одна из мужских палаток? "Тридцать три богатыря!"
Так - час, второй, третий. Без остановки, без перекуров, без отдыха. И ведь над душой никто не стоял. И были ребята послабее Фарита или Мансура. Особенно среди тех, кто балласт таскал на носилках. Совсем пацаны, вчерашние школьники. Тонкорукие и тонконогие хлопцы.
Санкин нежданно-негаданно явился, словно из-под земли вырос. И сразу Фариту Нуриеву, как бы вскользь, замечание:
- …Почему без вибратора?
- Только что сломался. Ремонтируем.
- А второй?
- Сейчас принесут.
- Срочно снимай людей. Погрузим ПЭС на машину. Потом - на обед.
- Но машины нет еще.
- Сейчас придет, - сказал тоном, исключающим всякое сомнение.
Студенты положили две доски на груду балласта и по ним - на "раз-два-взяли!" - перетащили ПЭС, пятисоткилограммовую передвижную электростанцию, на свободную площадку.
Не пришлось волоком двигать ПЭС метров двести-триста до путевого домика на разъезде узкоколейки: машина пришла. Санкин был точен, как пророк. Погрузили электростанцию, втащив на кузов по доскам. Перевезли. Электростанция эта бригаде Нуриева была не нужна, так, на всякий пожарный случай стояла на объекте: если вдруг отключат постоянную электроэнергию, идущую по проводам. Но если сейчас отключат, тогда как? И вибраторы, и бетономешалка не будут работать. Впрочем, командиру виднее.
Я увязался за Санкиным. Из разговора его с ребятами понял, что в бригаде "Лунатиков", работавшей в трех километрах отсюда в направлении поселка Инзер, отказала малая ПЭС, и бригада встала. Там ребята тоже заливают бетон в опалубки.
Без электроэнергии бетономешалка не может работать. Не крутить же вручную? Вызывали электрика, не помог: по генераторам, оказывается, не специалист, да и вообще новичок тут, четвертый день работает. Вызывали механика, не помог. Сказал: надо снимать генератор и в ремонт везти. А сейчас что делать? Развел руками. Три километра помножить на четыре хода получается двенадцать километров. Или больше двух часов потерянного времени на хождение и ожидание. Санкин это подсчитал и сожалел теперь, что сам вовремя не вмешался. Хотя тот же механик мог бы организовать переброску ПЭС или мастер, или прораб, которые были на участке. Санкин не мог простить себе такую оплошность. Два часа простоя помножить на бригаду… Что творилось в душе Санкина? Я посочувствовал ему. Не разорваться же, на самом деле, когда связи с объектами никакой нет, автомашины постоянной - тоже. Да и на машине на западный участок, в сторону поселка Инзер, в бригаду "Лунатиков", не проедешь.
Ребята сгружали ПЭС возле железнодорожной будочки, которая стояла рядом с рельсами узкоколейки. Санкин глядел, как идет разгрузка, не вмешивался.
Между "дальней" трубой, где только что был Санкин, и "ближней", где вышла из строя электростанция, девять километров. Как Санкин умудрился узнать, что в бригаде Юрия Леонтьева, то есть у "Лунатиков", встала работа?
Я не знал всех возможностей командира. Айгирский участок полон тайн. Но все же на чем думает Санкин перебросить электростанцию?
Я опять к Санкину с вопросом.
Нет, тепловоз он не заказывал. Санкин воспринял это как шутку и по достоинству оценил ее. Все просто. Пока перевозили электростанцию, он послал за бригадиром пути. И эта будка, и весь Айгирский разъезд - владения местного жителя и ветерана труда Федора Григорьевича Челищева.
И хотя был уже обеденный перерыв, бригадир-железнодорожник тут же пришел. Похоже, что прямо из-за стола сорвался. Пожилой, строгий на вид человек.
Федор Григорьевич, оказалось, для Санкина свой человек. Уговаривать его не пришлось. Вежливая улыбка Санкина, в двух словах суть дела, и двери будочки раскрылись. Будочка эта, выходит, не простая, а для текущего момента поистине золотая. Выкатили ребята из нутра ее две оси с колесами. Поставили на рельсы. А сверху специальную дощатую площадку приладили. Тележка получилась. На нее-то и взгромоздили ПЭС. И все это огромное и неуклюжее сооружение покатили своим ходом к бригаде "Лунатиков".
Челищев и раньше помогал студентам. В отцы он им годился, а уважал, как равных. "Большое дело делают! - говорил он мне. - Как не помочь! Новая-то дорога всем нужна!" Он, считай, всю жизнь при узкоколейке. Дисциплину знает и любит. Нельзя было давать тележку-то, если встать на букву закона. Связи-то с другими разъездами и станциями нет. Все взрывами порушено - столбы, провода. А наладить некому. Противозаконно, а вот нарушил. Конечно, он знал, что в это время никакого движения нет, составы ходят, как правило, по ночам. Но все же… Предупредил ребят, чтобы кто-то впереди шел и чуть что - дал команду, чтоб быстро сняли груз, а потом и тележку. Все продумал, а ребята дисциплинированы.
Отправив электростанцию, Санкин не пошел в лагерь обедать, а сел в машину. Машину, как и обещал Бядов, прислали с другого участка, куда была пробита поверху дорога. Теперь машина в его распоряжении до вечера. Бядов свое обязательство выполнил, и Санкин был доволен. Увидев меня, Санкин извиняюще улыбнулся и сказал:
- На "дальнюю" трубу. Могу подбросить.
15
Трехосный "ЗИЛ" прыгал с бугра на бугор. Скатывался в низины. Взлетал на пригорки и холмы. Временная автодорога, пробитая на восточные участки, в сторону Белорецка шла по горным склонам и напоминала скорее свежераспаханную полосу. Крутые обрывы рядом с колесами, а внизу, слева - извивается узкоколейка. Малый Инзер еще ниже. Блестит, искрится на мелком перекате, раскатав по камням отраженное солнце, вспенивается вокруг больших валунов. Шум-говорок сливается с гулом мотора. "ЗИЛ" лез выше и выше. Кажется, в облака с ходу ворвется. Куда же мы летим, Николай Санкин?
Санкин о чем-то задумался. Растворился мыслями в своем мире. Стараюсь не мешать ему. Да и не поговоришь из-за грохота. Качаемся вместе с горами, ущельем, пропастью. Санкин привык к этому. Может, отдыхает в такие минуты? Может, принимает новые решения? А я вспоминаю легенду об Айгире. На такой высоте, когда страшно, думаешь о чудесах.
Легенду эту записал от местного жителя Рунар Бикметов. И рассказал он ее мне под скрежет бетономешалки. И так увлекся в одном месте, что забыл о "груше" и чуть не поплатился за это: трос на валу пошел закручиваться в другую сторону. Рунар бросился к рычагам и кнопкам. Остановил "грушу". Поправил трос. Включил ток. И смущенно улыбнувшись, продолжал рассказ.
Среди гор легенда сама рвалась нам навстречу.
…Давным-давно жил в этих краях юноша. Был он ловким и смелым. Любил по камням, по горам лазить, а Малый Инзер, говорят, перепрыгивал с одного маху. За это, может, и прозвали его в народе Айгиром. Что означает в переводе - жеребчик, резвый скакун.
Уважали его люди. Отзывчивый был и добрый. Всегда первым на помощь приходил. И за бедняков заступался. Невзлюбили баи-богатеи Айгира.
Была у него подруга, красавица Айгуль. Вместе росли. Айгуль стройная, как молодое деревце, и гибкая, как ивовый прут. Полюбили они друг друга. Да так, что все вокруг любовались ими. Ветер утихал, говорят. Малый Инзер переставал бушевать на каменных порогах и перекатах, ласкался возле их ног. Все затихало, когда Айгир нежно обнимал Айгуль и говорил ей ласковые слова. Всем хотелось услышать эти необыкновенные слова - Малому Инзеру, деревьям на скалах, камням. Холодные камни, Малым Инзером омытые, и родники повторяли любовное лепетание Айгира и Айгули, несли его вдоль ущелья.
Пошла молва о влюбленных по горам, по аулам и стойбищампо всему Уралу полилась прекрасная песня любви в сердца людей. И многих очищала эта песня, делала добрее. Легче жилось от этой песни. Легче, да не всем. Зависть рождалась у завистников, злость у озлобленных, у сыновей баев-богатеев. Каждому хотелось не только слухом коснуться редкого счастья, но и завладеть им.
Собрались соперники со всей округи. Богатые, важные да гордые. Разодетые, в мехах, в золоте да в серебре, на сытых конях, с табунами лошадей и стадами скота. Постановили аксакалы: не по богатству искать достойного соперника Айгиру, а по ловкости, силе и смекалке. Заплакала Айгуль, никого ей не надо? Взбушевался Малый Инзер. Сдвинулись горы, осыпая камни..
Молодые джигиты боролись, охватив друг друга полотенцами. Стреляли из лука. Взбирались на горы. Всех победил Айгир. Кроме одного - Карагуша . Нездешний он был. Сильный, верткий. И лицом красив. Да суров взглядом. Предложил Карагуш последнее испытание: кто перепрыгнет через бурный Малый Инзер, тот и жених Айгуль! Выбрали самое каменистое русло. Вода бурлит, прыгает с ревом через камни, водопадом падает вниз. Народ обступил Айгира. Кто по плечу хлопает, кто совет дает. Победы желают. А дружки да прислужники Карагуша в сторонке жмутся, похихикивают да ухмыляются: видать, и в самом деле силен соперник у Айгира!
Первым разбежался Карагуш. Легко оторвался от берега, расправил руки, взлетел высоко. И вдруг потемнело, будто крылом небо закрыло. Увидели люди на миг черную гигантскую птицу. Но тут ветер подул. Еще больше взбушевался Малый Инзер. Волны вскинулись над камнями. И кажется, вместе с ними и камни поднялись. И снова все потемнело, и треск пошел по камням, будто дерево расщепило молнией…
Увидели все, как внизу, под водопадом, кидает, переворачивает на течении мокрого, ободранного Карагуша. Махал он руками-лохмотьями, кричал что-то, вставал, подпрыгивал и снова падал и бился о валуны.
Поверженный, выбрался на берег. Еле на ногах стоит. Поверженный, но не сдавшийся. Злостью горит еще больше заострившийся взгляд. На губах пена и кровь. Нет, не отдаст он Айгуль.
Вышел на берег Айгир. Улыбнулся Айгули, помахал рукой товарищам. Разбежался и подпрыгнул. Озарило все вокруг ярким светом, словно атласным красным шелком колыхнулся воздух над пеной Инзера, и красная грива, как пламя, мелькнула над рекой. Словно конь пролетел крылатый через поток. Все стихло. И вот стоит уже Айгир как ни в чем ни бывало на том берегу и улыбается. И снова разбежался, и снова перепрыгнул Малый Инзер. Подошел к Айгуль, поднял на руки и направился в горы, к заветному месту, где огромный скалистый камень Каяташ.
Карагуш стоял, говорят, ни живой, ни мертвый, лицо его то черным сделается, то зеленым, то белым. И говорят, земля под ним прогибалась когда ногой топал. Так горел злобой на Айгира. И задумал неладное, окликнул всех соперников Айгира, собравшихся было уезжать по своим домам. Отозвались они, решив помочь Карагушу в недобром деле. Распалил их, пообещав горы золотые, табунов косяки невидимые. Да и у самих еще зависть не остыла, отомстить хотелось счастливчику Айгиру.
И пошли они целым войском на него.
Не ожидал этого Айгир, да делать нечего.
И началась великая битва. Айгир превращался в коня и копытами откалывал куски скал, оглушая врагов. Карагуш превращался в черную птицу и набрасывался на Айгира сверху, сзади, спереди, норовя выклевать ему глаза. Градом летели в Айгира стрелы. Говорят, много дней и ночей ухало и стонало в горах. Малый Инзер выходил из берегов, весь усыпанный камнями и глыбами. Но силы были неравными. Айгир, закрывая собой Айгуль, поднимался в горы, все ближе и ближе к Каяташу. Айгуль смачивала его раны родниковой водой, прикладывала листья и цветки целебных трав, и Айгир вновь обретал силу. И отступили враги… А тут, говорят, дивы, потревоженные в пещерах, выбрались на свет. Карагуш осмелел, указал на Айгира, это он, мол, растревожил горы, разбросал камни и нарушил сон дивов. И те пошли на Айгира…
Укрылась Айгуль на вершине Каяташа, а Айгир внизу сражался. Бился, бился, много дивов побил. Много прислужников Карагуша помял. Да вышел весь. И видя, что не совладать ему с полчищами темных и злых сил, вскочил на камень, обнял Айгуль, простился и со всего лету обрушился в самое скопище врага. Много помял он стрелков Карагуша и дивов с хвостами. Многих побил копытами. Земля поднялась с травою, деревья вокруг попадали, родники в реки превратились, все перемешалось в битве. "Сдавайся, Айгир, и мы отпустим тебя!" - кричал ему Карагуш. "Пока я жив - не бывать этому!" - отвечал Айгир.
А вскоре стала затихать битва. Не слышно было Айгира. И хлынула темная сила к Каяташу.
Поняла Айгуль, что погиб Айгир. Села на краю камня и стала плакать. И так горько плакала, что от слез ручей образовался, а из ручья - речка. Обрушилась речка на врагов вместе с камнями и деревьями. Затрещали крылья у Карагуша, понесло его вниз к Малому Инзеру. Увидали это остальные, испугались и разбежались кто куда.
Говорят, с тех пор и сидит Айгуль на камне и все плачет по ночам при луне. А речка и сейчас течет с гор из-под того камня - Каяташа. И зовется эта речка - Айгир! И камень там же.
К этому камню Рунар экскурсию водил. На узкоколейке из Белорецка школьники приезжали. Он и стал их шефом, и легенду эту им рассказал.
Страшен весной бывает Айгир. Несется с гор, разбивается о камни, которыми уложено его русло и берега, эхом разносится его голос среди гор, словно голос Айгира, словно стон и плач Айгуль.
Течет горная речка, о былых временах напоминая. О любви и мужестве рассказывая. О коварстве и несправедливости. О преданности и глубине чувств, которые все смели на своем пути, не дали злым силам надругаться над красотой.
И вот теперь сменит свое русло Айгир, по трубе пойдет широкой, будто в дом железобетонный войдет, который строят для него студенты, нынешние батыры, отважные и ловкие "тридцать три богатыря" отряда "Сокол". А Николай Санкин, главный батыр, скачет на железном коне, борется с горами и скалами, борется с Великими Трудностями, чтобы скорее поезда пошли, оглашая горы весёлым гудком, возвещая о новой, счастливой жизни.
…Прекрасна сказка по имени жизнь. И как бы ни сложна, ни трудна была жизнь, она всегда прекрасна, когда из нее не ушла сказка.