13
Но не все в его власти. Иногда хоть разбейся, а ничего не получалось!
Зашли в кабинет два парня. Он знал их. Старательные. Не выпивают. В общем - ребята что надо. Очень нужные поезду. А они заявления на стол кладут. Изгородин сразу понял, зачем явились… Робко жмутся, как виноватые. А у него кровь оттянуло с лица. Хоть за валидол берись… Просит присесть. Те говорят - извините, они спешат. Бригадир подписал, прораб тоже завизировал. Так что… По собственному…
Изгородин прочитал заявление. Усадил ребят на стулья.
- Значит, по собственному?
- Да…
- А как же тогда… по-государственному? Государство, значит, не в счет?
- У нас - причины… Уважительные…
- Приехали по комсомольским путевкам?
- По комсомольским…
- Не понимаю… тогда.
- У меня мать в деревне… больная…
- А если честно? Наверно, на БАМ сговорились махнуть? Молчат. Переглядываются. Угадал Леонид Владимирович.
- Да, на БАМ…
Изгородин отодвинул заявления на край стола. Не желает разговаривать.
Подобные ситуации - не редкость. Кто на здоровье жаловался. Здоровенный какой-нибудь бугай. Вертелся - ясно. Кто в открытую задирался - нет порядка на стройке и никогда не будет! Кто признавался - зарплата не устраивает. Вот если бы премии были…
Изгородин всех просил подумать хорошенько, не покидать стройку в трудный момент. Иногда по-отечески уговаривал, иногда на совесть давил. А если и подписывал, то молча, давая понять, что все равно от беглеца толку не будет. Скатертью дорожка!…
А этих жаль отпускать. Он долго глядел на них. Те вели себя скромно. Видимо, все же стыд одолевал… Давить на патриотизм бесполезно - ими, возможно, движет еще больший патриотизм. Еще большей захотелось хлебнуть романтики. Изгородин сник.
Вспомнил, как сам приехал по комсомольской путевке на целину, в морозные казахские степи. Окончил институт инженеров железнодорожного транспорта, направили строить совхоз. На голом месте. У этих ребят - хорошие общежития. Столовая - прекрасная. Клуб, баня. Магазины. А у него тогда - палатки, колышки на месте будущих помещений и ферм. Ветра там были похлеще здешних. Уйдешь в степь, заблудишься - и пропал человек. Зимой можно было заплутаться даже между палатками. Их не видно было в снежном вихре. Веревки натянули. Держась за них, пробирались внутри палаточного городка… И ведь не подал тогда заявление Изгородин, хотя другие подавали.
- Вот что, заявления я вам не подпишу, идите, друзья, на работу, а потом подумайте на досуге. Подумайте и больше ко мне с такими бумажками не приходите!
Ребята робко взяли заявления, вышли.
Много разных кличек рождает стройка: Летун, Скряжник, Рвач, Калымщик, Шарамыжник, Любитель длинных рублей. Некоторых сравнивали с отходами производства - Шлак, Пена, Накипь… Борьба расширяла диапазон и русского языка. Слово "дезертир" уже не срабатывало, ибо являлось штампом, избитым и литературным - не пронимало.
Изгородин же не имел права пользоваться этим рабочим "словарем" - речи он всегда держал вежливые, проникновенные. Лучше доходило.
Изгородин говорит, что, решая производственные дела, надо воспитывать людей. Каждый день, ежечасно. Каждого человека и всех. Не просто воспитывать, а воспитывать в производстве. Это - главный принцип. Иначе, будь начальник хоть гением, но если он не умеет работать с людьми, ничего у него не получится.
Когда он принял поезд в Майне, не было этого принципа. Люди, привыкли к тому, что план не выполняется. Систематически. Привыкли и считали, что так оно и должно быть.
Пришлось ломать эту привычку, к другому приучать.
14
Через полтора месяца после паводка съехались в Уфу руководители. Из Москвы, Киева, Харькова, Челябинска, Куйбышева, Ташкента, Магнитогорска. Начальники главков, управляющие трестами, главный инженер проекта, начальник группы заказчика. И заместитель министра транспортного строительства СССР В.О. Архипцев. Девятнадцать человек. Побывали они на трассе, а потом собрались на большое совещание. Стали решать, как быть. Проблем накопилось много. Совещание после выступлений многих товарищей чистосердечно отметило, что в целом работа на трассе идет… неудовлетворительно. Что трест "Югстроймеханизация" (управляющий т. Михайлик, гл. инженер т. Паламарчук) пятимесячный план по участку Дема-Карламан-Ассы выполнил всего на 58 % (вместо 100 %)"… "Что план по строительству тоннеля за пять месяцев выполнен лишь на 38,3 %…" "Что трест "Трансвзрывпром" - (управляющий т. Дашков) план 5 месяцев выполнил всего на 46 %…" "Что на западном участке (Карламан-Архангельское) в ряде случаев изыскательские и проектные работы по линии выполнены некачественно, что повлекло за собой заболачивание прилегающей к насыпи местности (разъезд Ирныкши)…"
В протоколе совещания говорилось: "Тресту "Трансгидромеханизация" (т. Вавилову) - обеспечить подходы к мосту через реку Белую на 88 км. для монтажа пролетных строений - до 1 сентября с.г."
До 1 сентября с.г. - не сделали.
И еще была одна деталь в строительстве моста, отраженная тоже отдельным пунктом в протоколе. Тресту "Уфимтрансстрой" предписывалось: "…совместно с заказчиком, проектным институтом и субподрядчиками решить до 5/VII-74 года вопрос отсыпки струенаправляющих дамб моста через реку Белую. О принятом решении доложить главкам по принадлежности…"
До 5/VII-74 года не решили, ибо протокол был подписан и утвержден… З/VII-74 года.
Я несколько раз листал страницы протокола, останавливаясь на той странице, где говорилось про мосты. В решении предписывалось всем организациям "немедленно принять меры по усилению работ на строительстве линии и устранению отмеченных недостатков…" Четвертым пунктом было сказано и про мост на Белой: "…Главмостострою (т. Грецову):…рассмотреть вопросы приближения сроков поставки пролетных строений на мост через реку Белую (88 км.)…"
Про другие мосты было сказано более категорично (с указанием конкретных сроков): "…обеспечить поставку металлических пролетных строений на мосты через р. Инзер на 121 км. до 10/VII-74 г. и на 136 км до 15/VII-74 г." А здесь, в отношении главного моста трассы, лишь расплывчато: "рассмотреть вопросы приближения сроков…" Что за этим скрывалось? Если бы такая фраза была написана в 1972 году?
Но и сроки в отношении мостов через реку Инзер, конечно же, были не выдержаны. Ни через месяц, ни через два. А в отношении "приближения сроков", то еще хуже - "приближались" они два с половиной года после этого совещания… А если с 1972 года брать, то получится около пяти лет!.. Неужели и в проекте дороги низководный временный мост "заложен" был на такой же срок? Тогда как вся магистраль - если вспомнить хорошенько, по тому же проекту планировалась быть построенной (со сдачей в постоянную эксплуатацию) лишь за… четыре года! То есть в конце девятой пятилетки! К тому же не до Карламана, а до Чишмов!:.
Были в протоколе такие очень хорошие слова: "Установить личный контроль за качеством производимых строительно-монтажных работ, повысив требовательность к субподрядным организациям за своевременность окончания работ. Каждый случай некачественного выполнения работ рассматривать на оперативных совещаниях с привлечением виновных к материальной ответственности."
Но виновных, как всегда в таких случаях, не оказалось…
Через восемь месяцев, зимой 1975 года, на партийно-хозяйственном активе в Уфе прозвучит такая цифра - 2,5 миллиона рублей. На такую сумму из-за "некачественной" работы накопилось отставание по новостройке Белорецк-Чишмы только по тресту "Уфимтрансстрой".
Потом выяснилось, что и по другим вопросам совещание сработало вхолостую - на бег сработало, а не на ум, если вспомнить сказку про лужу и инженерный урок в первом классе.
15
Изгородин как-то ухитрялся дотягивать план до 100 процентов. Но знамена покинули его кабинет.
Метр за метром, тяжело, но настойчиво, продвигалась трасса вперед, к горам. Рельсы, ложась на земляное полотно, утверждали победу человека.
Все чаще можно было видеть Изгородина в кабинете одетым. Сидит в своей куртке, что-то пишет, куда-то звонит. Снова накаляет голос. И тут же встает и - на трассу. Вместо старенького газика прислали ему наконец новый УАЗ-469. Теперь можно забираться в дальние уголки стройки, не опасаясь, что на полпути полетит коробка передач или кардан. Много поколесил он за свою жизнь по разбитым дорогам, после которых - оставались рельсы.
Были рельсы на строительстве Оренбургской железной дороги. Была целина. Уехал по комсомольской путевке, вернулся с медалью за освоение целины. И снова рельсы. Главный инженер. Станция Экибастуз. Казахстан, Калкаманский сольпромысел. Подъездные пути по дну соляного озера. Однажды озеро разбушевалось. Шпалы всплыли и рельсы скрутило, как винт. Потом их растягивали тракторами и снова укладывали. Это была "соленая целина". Рельсы к Нижнекамскому химкомбинату и Заинской ГРЭС, рельсы в Набережных Челнах, рельсы в Бугульме, Инзе, Майне, Вешкайме… Разъезд "Радостный", который прозвали "Безрадостным". Об этом разъезде сейчас вспоминают с шуткой. Тяжело было на этом разъезде, поэтому и вспоминают.
Когда было туго, Изгородин обращался в обком комсомола, в штаб стройки. Понимал: без комсомола не обойтись. Но в то же время и пошевелить молодежь надо, чтоб поактивнее была.
Начальник штаба стройки Александр Шаманов подписывал письма, и они шли на заводы-поставщики, в главки. Но свой штаб Карламанского плеча был слаб, пока Шаманов не нашел себе заместителя Геннадия Даутова. До этого Геннадий работал завгаром в мехколонне № 11.
Изгородин некоторое время приглядывался к новому комсомольскому вожаку, пока не убедился, что с ним можно работать - парень деловой, беспокойный. И вскоре подвернулся случай обратиться в штаб.
В Карагае стоял студенческий строительный отряд "Электрон" Уфимского авиационного института. Ребята сооружали дренажные трубы. Обещанные блоки не поступили. Командир отряда Юрий Авашин - к Изгородину: "Сидим без дела!" Затем в штаб, к Даутову: "Нет блоков, бригады простаивают. Дайте фронт работ!"
Леонид Владимирович понимал, что враз перевести из Уфы 720 тонн блоков дело нешуточное. Тем более, что началась уборка и машин не хватает. Но решать вопрос надо.
Пригласил главного инженера поезда Виталия Филипповича Черкасова.
- Какие можем выделить машины за блоками?
Черкасов не меньше других был заинтересован в том, чтобы до осени дренажные трубы были готовы. Однако что мог выделить он? ЗИЛ-555, трактор К-700 с прицепом - вот и вся техника!
- Собирайся в Уфу, - предложил тогда Изгородин Даутову. - Может, пробьешь вопрос там. Попытайся!
Геннадий - в трест. Там поняли, но машин нет: отдали на уборочную.
Даутов приехал в Уфу с папкой, в которой лежало письмо в обком партии, на имя первого секретаря Мидхата Закировича Шакирова. Это была последняя надежда. Решился. Из треста пошел в обком, передал письмо, в канцелярию.
Когда Даутов через два дня вернулся в Карламан, у конторы поезда стояли восемь огромных "Татр" с грузом.
Машины, делали вначале по одному рейсу в день. Даутов побеседовал с шоферами - нельзя ли по два? Вначале отказались, потом согласились, и за несколько дней все блоки были переброшены на трассу. Студенты досрочно закончили монтаж труб.
16
Укладка пути шла скачками. Держали земляное полотно, мосты. А когда прошли первый мост через Инзер, рельсы кончились. Полетели письма в главк. В чем дело? Есть план. Есть приказ министра. Есть график поставки. Стали ждать рельсы. Ждали, не дождались. Вместо них - письмо из главка. В нем коротко и ясно: запланированные на IV квартал 1974 года рельсы главк снял.
Как это - снял? Даутов говорит: значит, аннулировал. Началась борьба с главком. Даутов решил обратиться непосредственно к министру. И пошло в Москву новое письмо: "На данный момент имеется готовое к укладке земляное полотно от 121 до 136 км. Но Союзглавметалл письмом-изменением № 023–415 аннулировал план-поставку рельсов Р-50 на 990 тонн. В связи с этим сложилась крайне тяжелая обстановка по выполнению государственного плана и Вашего приказа…" (Подчеркнуто мною - Б. П.).
Какова же была реакция министра на это письмо? Ведь в его приказе ясно было записано: уложить рельсы в текущем году до тоннеля! (149 км. трассы.)
18 декабря 1974 года заместитель начальника ГУЖДС Поволжья и Юга тов. Муджири подписал ответ: "Выделить рельсы в текущем году не представляется возможным"
Какова же тогда, спрашивается, цена авторитетных приказов, отпечатанных типографским способом?
А следом новый удар. Из министерства пришло письмо-уведомление о том, что "централизованное снабжение необходимыми запасными частями невозможно в связи со строительством БАМа. Необходимо встать на учет в местных организациях "Сельхозтехники".
На тоннеле проходческие бригады замучила грунтовая вода и плавуны. Техника не выдерживала. Люди долбили сырую глину лопатами, ломами и кирками.
Из официального документа: "За три года работы из 420 погонных метров тоннеля пройдено всего 45 погонных метров. Из 3500 тысяч рублей метростроевцами освоено только 625 тысяч рублей капиталовложений, что составляет 18 процентов плана. В 1974 году тоннельщики освоили из 1700 тысяч рублей лишь 471 тысячу рублей, или 27,7 процента плана".
Остановились работы на мосту на 136 км. Мост - особый. Не на болтах, а на заклепках. Специалистов же - клепальщиков - не хватало.
Что делать? Даутов посоветовался с Изгородиным и снова - в Уфу.
- Собирайся в Москву! К министру! От имени всей комсомолии Башкирии, - сказали в обкоме ВЛКСМ.
Раз к самому министру, то надо не с одним вопросом. Надо представить всё наболевшие проблемы. Даутов вернулся в Карламан. Вместе с Изгородиным, другими начальниками поездов, мехколонн и организаций составили "титульный" список проблем… Некоторые сомневались, правда, примет ли комсомольского посланца министр? Не напрасная ли затея?
Евгений Федорович Кожевников, тогдашний министр транспортного строительства СССР, принял Даутова. Принял - радушно.
- Что вас привело сюда? - спросил министр.
Даутов рассказал. Про природные трудности. Про героизм людей. "Тоннель ведрами вычерпываем", - сказал Геннадий, смелея. Министр улыбнулся на эти образные слова, продолжал слушать. Все берут повышенные обязательства. Они, строители трассы Белорецк-Чишмы, тоже не хотят отставать от жизни. Про рельсы, про мосты, особенно про бельский, рассказал. Просил послать комиссию, новую, авторитетную.
Даутов замолчал.
Министр сказал:
- Да, действительно серьезные вопросы, и ваше обращение очень правильное и своевременное.
И стал нажимать кнопки. Один главк. Другой. "У меня сидит товарищ из Башкирии. Комсомолец. С вопросами…" Эту фразу он повторял всем, с кем соединялся. И заканчивал так: "Прошу дать решение и доложить". И в ответ: "Хорошо, будет сделано".
- Вот здесь я пишу, смотрите, - обратился министр к Даутову, прочитав письмо, которое привез с собой Даутов. - Немедленно решить и доложить.
А потом наступила пауза. Значит, надо вставать и уходить. А Даутов еще не все выложил. Спросил:
- Евгений Федорович, разрешите еще вопрос?
- Пожалуйста, сколько угодно!
Даутов рассказал про строительство водопропускных труб - необходимо выделить дополнительные железобетонные конструкции. Про глухие Уральские уголки - не хватает машин высокой проходимости…
Министр снова нажимает кнопки. Снова голоса начальников главков. Снова: помочь, рассмотреть, изыскать, решить, доложить.
Даутов думает: помучил же министр своих подчиненных руководителей! Всех сразу свел к трассе! Теперь должны зашевелиться.
Даутов встал. Надо иметь совесть. Тоже помучил министра.
- Большое вам спасибо, Евгений Федорович, у меня вопросы исчерпаны.
Министр встал, пожал руку Даутову.
- Возникнут вопросы, пишите, обращайтесь, будем решать!
18
Как на крыльях, летел Даутов в Уфу. Министр произвел на него хорошее впечатление. Машина закрутилась. Хоть что-нибудь да решится положительно!
А через пару дней в трест позвонили из главка: "Кто такой Даутов? Поставьте его на место!" Ответили, хорошо, мол, постараются, хотя он, в общем-то, на своем месте… Сказали об этом звонке Даутову: насолил кому-то в Москве? Молодец! Продолжай в таком же духе! Нет, сказал Геннадий, этот звонок означает, что министр продолжает "давить" на главки. Слово свое держит. Значит, он, министр, - молодец!
Дела на стройке пошли на поправку. Медленно. Туго. Но круто в гору не пошли.
В блокноте у меня есть запись, сделанная в то тяжелое, переломное время на строительстве дороги: "Вопрос под контролем бюро обкома КПСС". Временные "поправки" никого не устраивали. Надо было спасать стройку.
Вмешательство обкома партии и Совета Министров помогло делу.