249. И. Л. ЛИВШИЦУ
Киев, 25/I-29
25 января 1929 г.,
Киев
Дорогой мой. Посылаю письмо Сандомирскому (так, кажется, зовут заведующего литературно-художественным отделом?). От них я ничего не получал. Прошу тебя, заклей это письмо и передай его в день его получения. Я предпочитаю действовать через тебя (и, значит, затруднять тебя), потому что при личном нажиме дело пойдет быстрее (если оно вообще пойдет), кроме того, ты сможешь написать мне свои впечатления - выйдет что-нибудь или нет. Вот тебе и поручение, о котором ты просишь. Ответа жду скорого, а то мне хочется уже отсюда уезжать. Был проект - недели на две завернуть в Одессу, но этот проект, кажется, придется оставить и я прямо проследую в Ростов, где постараюсь бросить якорь на возможно долгий срок. Твои же улещивания насчет Москвы - не пройдут. Видят черти, что человек хорошо живет, в кои-то веки заработал, маленько отрешился от суеты, расправил крылья - так обязательно его в обезьяньи лапы... Не пройдет, mon vieux. Я теперь положил в сердце моем жить с расчетом, а расчет у меня дальний, требующий дьявольского терпения, спокойствия и, как бы это сказать, крупицы мудрости... Единственно, что может меня сбить с панталыку, - это иждивенцы, которых нужно кормить, но вот тут-то и помоги, высеки деньги из Госиздата.
Из событий, достойных быть отмеченными, могу тебе сообщить, что у меня появился изумительный, только что полученный из Берлина и купленный мною по случаю маленький фотоаппарат. Он составляет сейчас основную прелесть моей жизни, увлечение фотографией сейчас буйное. Буду присылать тебе снимки.
Очень огорчительные сведения о твоей службе. Я не совсем понял - за какую же ты цифру борешься. Неужели за 275 рублей? Вот времена настали... Как это ты с такими жалкими деньгами оборачиваешься?..
Мне одному, конечно, любых денег может хватить (за комнату, к вашему сведению, плачу 8 рублей и до ветру бегаю за полверсты, бо никакой индустриализации в нашей округе и в помине нету - водопровода нету, канализации нету, электричества нету - и чего только у нас нет, как острят индустриализаторы)...
Вчера узнал о болезни Александра Константиновича. Очень грустно. Ветер вернулся на пути своя...
Да, программы... "Облегчи мне тяжкую жисть", вышли чудодейственный этот пук (главное - журналы), и я тебя отблагодарю еще на этом свете. Против бессонницы нету лучшего средства, и для безмятежного счета времени - очень хороший инструмент...
О твоем дитяти мне много рассказывал умильный Длигач (кстати, он выудил-таки у меня письмо к Лежневу, это горчичник, а не человек), а какое произведение вышло у Саши? Где он теперь с супругою, заробляет ли? У нас в Киеве такая зима, что впору стихи писать. Перед моим окном на полянах льются бриллиантовые реки, снега сияют... Только мы, деревенские жители, можем изрядно поговорить с богом, как "звезда с звездою говорит"...
Ну, наболтал... Пора обедать. Буду поджидать от вас, дорогие земляки, ответа. Как здоровье Люси? У нас тоже есть беда - мама оправляется очень медленно. Старушка сдала, и от этого сознания замирает сердце. До свидания.
Твой И.
250. А. Г. СЛОНИМ
16/III-29
16 марта 1929 г.,
<в поезде>
Mes chers amis. "Степанидин" (по имени прачки, у которой я квартировал) период моей жизни кончился и начинается северокавказский, сулящий неведомо что... Скучный почтовый вагон влечет меня к Ростову, куда приедем завтра к вечеру, потому что из-за заносов сильно запаздываем. Мой первый адрес: Ростов Дон, до востребования, Главный почтамт. По прибытии на место напишу более вразумительно. Очень уж трясет... Какая протяженная страна - Россия, сколько снегу, осовелых глаз, обледенелых бород, встревоженных евреек, окоченевших шпал (?) - как мало пассажиров 2 класса, к которым я имею честь принадлежать...
И. Б.
251. В. П. ПОЛОНСКОМУ
Кисловодск, 28/III-29
28 марта 1929 г.,
Кисловодск
Дорогой В. П.
Письмо Ваше настигло меня в Кисловодске. Я через час уезжаю отсюда на Терек, оттуда вернусь в Ростов. Из Ростова напишу Вам подробно. Моя база надолго - Сев. Кавказ. Адрес (впредь до изменения) - Ростов н/Д, Главный почтамт, до востребования. Живу хорошо. Тружусь, как в юности, - вольно... Если с голода не подохну - все будет хорошо. До Ростова, милый друг В. П.
Ваш И. Б.
252. В. П. ПОЛОНСКОМУ
Ростов н/Д, 8/IV-29
8 апреля 1929 г.,
Ростов н/Д
Дорогой Вячеслав Павлович! Отправил Вам открытку из Кисловодска. Не знаю - получили Вы ее и действителен ли еще адрес - Остоженка, 41? Моя база теперь - Сев. Кавказ, постоянный адрес - Ростов н/Д., Главный почтамт, до востребования. Летом буду работать и бродяжить, собираюсь поехать в Ставрополь, Краснодар, на несколько дней в Воронежскую губернию, потом в Дагестан и Кабарду. Ездить буду, конечно, не в международных вагонах, а собственным, нищенским и, по-моему, поучительным способом. Не соберетесь ли в "наши" края? Встретились бы и пожили вместе...
Дни мои (ночи сплю, если не страдаю бессонницей) проходят интересно, но трудно. В смысле работы я нажал на себя с излишним усердием, и снова стала побаливать голова. Все же появляются контуры возводимого здания. Да вот беда - раньше я все размахивался на романы, а выходили рассказцы короче воробьиного хвостика, а теперь какая, с божьей помощью, перемена. Хочу отделать штучку страниц на восемь (потому что ты ведь умрешь с голоду, сукин сын, - говорю я себе), а из нее, из штучки, прет роман страниц на триста. Вот главная перемена в многострадальной жизни, дорогой мой редактор, - жажду писать длинно! Тут мне, видно, и голову сложить... И так как я по-прежнему сочиняю не страницами, а одно слово к другому, - то можете вы вообразить, как, собственно, выглядит моя жизнь?.. В августе пришлю вам первое рукописание. Это верно и честно. У меня есть основание так говорить. Помешать мне может только смерть, главным образом голодная смерть, потому что все мыслимые и немыслимые деньги кончаются. Нельзя ли возобновить до августа старинный наш договор? Вот можете смеяться сколько хотите - а у Вас не будет более верного сотрудника, если Вы вызволите меня в последний раз. Я с ужасом думаю о том, что придется согласиться на предложение одной организации и состряпать сценарий.
Неохота смертная, не могу Вам сказать, какая неохота. Я настроился возвышенно, преступно тратить силы и время на ненужную дребедень, а сил и времени уйдет уйма, потому что я не умею халтурить, уйдут драгоценнейшие месяцы. Впрочем, я не уговариваю. Надо думать, Вы мне не верите. А я вот чувствую, что не верить мне - это ошибка.
Сделайте милость, пришлите ответ на это письмо обратной почтой. Пробудясь от сладостного сна, я сосчитал сегодня утром свои ресурсы - их четырнадцать рублей. Как говорится - надо решаться. И потом еще просьба. До меня давно уже доходят слухи, что очередные издания "Конармии" и "Одесских рассказов" - исчерпаны. Надо признать, что Госиздат в отношении меня никогда не торопился с переизданием: то, что проделывается с "Конармией", отвратительно. Я запросил Сандомирского, после Вас - второго моего кредитора (кстати, кто это Сандомирский?), он очень любезно и дружественно ответил по всем пунктам и обошел молчанием вопрос о переиздании. А тысчонка эта спасла бы меня и рикошетом все мои обязательства. Будьте другом - позвоните Сандомирскому. Вам-то он, я думаю, ответит с полной определенностью.
Вот и все дела. Пойду сейчас на Дон смотреть на ледоход. Сегодня здесь первый весенний день, а еще вчера была зима. Я много бы хотел Вам написать, но от весны ли, от чего ли другого болит голова. Отложим до следующего раза. Дайте руку. Будьте веселы и философичны.
Ваш, искренне Вам преданный И. Бабель
253. И. Л. ЛИВШИЦУ
Ростов н/Д, 8/IV-29
8 апреля 1929 г.,
Ростов н/Д
Mon vieux. Несколько дней тому назад вернулся в Ростов, застал телеграмму от Сандомирского. Он просит участвовать в каком-то альманахе. Я ответил сегодня, что рассказ могу дать осенью, и снова спросил о судьбе переиздания. Не знаешь ли ты, почему это дело не двигается? Может, мне и спрашивать неудобно? Ты ведь "унутренний" человек, очень прошу тебя, узнай. А то я боюсь - безденежье помешает мне работать. Я уж и Полонского просил разузнать, в чем дело. Выйдет что-нибудь или нет - как ты думаешь? Для меня это дело (гиблое дело) имеет капитальнейшую важность.
Из Брюсселя, друг мой, сведения, наполняющие меня смертельной тревогой. У мамы базедова болезнь, и ей очень худо. Нету передышки.
Как вы-то живете? Как дочка? Я, видно, буду бродяжить все лето, благо есть много мест, где меня поят и кормят. Не забывай меня, не ленись писать. У нас сегодня первый весенний день, и, верно, от этого целый день болит голова. Привет твоим. Целую тебя.
И. Б.
254. А. Г. СЛОНИМ
Ростов н/Д, 10/IV-29
10 апреля 1929 г.,
Ростов н/Д
Милая Анна Григорьевна. Для меня настали грустные времена. Болезнь моей матери приняла грозный оборот. У нее особо опасная форма базедовой болезни. Возможно, в ближайшее время придется прибегнуть к последнему средству - операции, удалению щитовидной железы. Старушке - 65 лет. Она истощена предшествующей болезнью. Вы понимаете, что все это значит. Вы знаете еще, что мать - одна из немногих моих привязанностей, вернее всего - единственная и неистребимая любовь. Я разметал всех, и они угасают вдали от меня.
Если у Вас, милый друг, есть деньги - пошлите по телеграфу 50 рублей в Киев, Марии Яковлевне Овруцкой, Киевское Отделение Государственного Банка, Иностранный Отдел. Эта дама, служащая в Иностранном Отделе, обещает мне перевести матери 25 долларов. Постарайтесь сделать это.
Я очень грустен сегодня. В другой раз напишу лучше. Почему Вы ничего не пишите о своем здоровье - Вы как будто прихварывали? Какие планы на лето? Может, встретимся на юге? Хорошо бы... Я думаю, что мог бы раздобыть для Вас место на группах (?).
Как Вы на этот счет? У меня здесь есть кое-какие знакомства.
Уехал ли Л. И. на Урал?
Душой и сердцем я со всеми вами. Целую Вашу руку.
И. Б.
255. В. П. ПОЛОНСКОМУ
Хреновая, 15/IV-29
15 апреля 1929 г.,
Хреновая
Дорогой Вячеслав Павлович.
Повинуясь неясным велениям бродячей моей судьбы, очутился я в деревне, в Воронежской губернии. Пробуду я здесь среди заводских жеребцов, жерёбых кобыл и только что народившихся жеребят недолго, несколько дней, потом вернусь в Ростов н/Д. Так что адрес прежний. Я хотел Вам сказать, что отправил еще одно письмо Сандомирскому. Я узнал, что на юге нигде моих книг достать нельзя, и отписал ему насчет переиздания. Говорили ли Вы с ним? Я написал ему еще и о том, что если даже малое количество книг и осталось, то Гиз все же мог бы заключить договор чуточку раньше срока и этим помочь сотруднику.
С трепетом жду Вашего письма. Письмо это - решение участи. Дайте руку.
Ваш И. Бабель
256. А. Г. СЛОНИМ
Ростов на Дону, 9/V-29
9 мая 1929 г.,
Ростов н/Д
Дорогая Анна Григорьевна. Недели две тому назад я проел последний собственный грош и с тех пор живу подаянием. Госиздат, несмотря на то, что я не выполнил первого договора, снисходит к моим бедствиям и ведет переговоры о втором. Гиз сделал мне предложение, я написал контрпредложение, но ответа еще нет. А ответ нужен скоропостижно, потому что обидно, сделав больше половины дела, умереть с голодухи - не докончив. Больше всего угнетают, конечно, иждивенцы; я-то сам живу святым духом и на такое существование не ропщу. Переговоры от имени Гиз’а ведет со мной заведующий литературно-художественным отделом Сандомирский. Пожалуйста, позвоните ему от моего имени, узнайте, как обстоит дело, и попросите ускорить решение, высылку денег и договора. Я предложил им высылать мне условленную сумму помесячно, но хотел бы получить за первые два-три месяца вперед для того, чтобы расплатиться с долгами. Канитель эта с Госиздатом тянется давно, и, несмотря на очень хорошее ко мне отношение, я вижу, что без личного вмешательства, без человеческого голоса в телефон не обойтись. Займитесь этим делом, милая Анна Григорьевна, и протелеграфируйте мне, je suis an bout de mes forces.
Прибавьте к листу Ваших благодеяний еще одно. Я все мечтаю о том, что отслужу.
Каковы Ваши планы относительно Кавказа? Помните, что нужно написать заблаговременно. Я в последнее время чувствовал себя - душевно и физически - неважно. Меня посещают смешные бедствия. Поселился я за городом на даче, чтобы работать в одиночестве, и не приметил, дурак, что забор моей дачи упирается в аэродром. И вот аэропланы трещат над головой целый день, какая тут работа? Это для меня большая беда. Вы знаете, что это значит - на Руси на великой менять квартиру...
От матери сведения более утешительные, ей чуточку легче. С душевным трепетом буду ждать от Вас вестей. Привет Вам и мужчинам от преданного, любящего (и, верно, смертельно Вам надоевшего)
И. Б.
P. S. Если не трудно (и если сохранилась) - пришлите мне Лоуренса по-французски. Я хотел бы перечитать эту книгу.
257. В. П. ПОЛОНСКОМУ
Ростов н/Д, 17/V-29
17 мая 1929 г.,
Ростов н/Д
Дорогой мой В. П. В последние недели я довольно много работал, бродяжил, загорал под южным солнцем.
Получил от Гиз’а предложение - заключить договор на предбудущую книгу - 350 р. за печатный лист при 5000 экземплярах. Я ответил - 500 р. при 7000 экз. Выходит одно на одно. Жду от них ответа, хотя ждать трудно, денег ни копья, иждивенцы теснят. Запросил я, думаю, дешево: не знаю совсем нынешних гонораров. Если сочтете удобным - подтолкните Халатова или Сандомирского (дипломатично), чтобы ответили поскорее. Обращаюсь к Вам как к верному другу литературных моих мучений и "заинтересованному лицу". Договор с Гиз’ом позволил бы мне выплатить долги - моральные и материальные, я бы здорово распустил крылья. Помогите. С Гиз’ом мы как будто друзья, но Вы знаете - это чудовищное предприятие - высекать из сего учреждения договор и деньги по почте.
Пишу, стоя на одной ножке, на почте. Через несколько дней, когда внешние мои дела образуются, отправлю Вам длинное послание.
Когда у Вас отпуск? Я все буду вертеться здесь, на Северном Кавказе.
До свиданья, дорогой мой редактор, друг и благодетель.
И. Бабель
258. А. Г. СЛОНИМ
Ростов н/Д, 24/V-29
24 мая 1929 г.,
Ростов н/Д
Милая Анна Григорьевна, прибежище мое и сила. Я согласен, о чем Вам телеграфировал. Думаю, что высланная Вам доверенность достаточна для подписания договора. Я писал Сандомирскому и настаиваю на том, чтобы при подписании договора получить за два месяца - т. е. за май и июнь. Нужно расплатиться с долгами и послать деньги за границу, есть возможность, о нужде там говорить нечего. Одновременно пишу Сандомирскому. Помните, бедное мое доверенное лицо, что недостаточно подписать договор, главное искусство заключается в том, чтобы получить в Гиз’е (в первый раз - потом пойдет) деньги. Сделайте это гигантское усилие. Ей-богу, теперь ко всем моим мыслям, при писании прибавилась еще одна - не посрамить Вас. Постараюсь. Надо просто сказать - без Вас мне пришлось бы худо. Если встретятся неожиданности - телеграфируйте. О получении денег тоже телеграфируйте. Я укажу - куда их отправить.
Пишу на почте. Вечером вернусь на свою дачу, завтра напишу Вам на свободе.
Вы оказываете мне решающую помощь в моей жизни. Благодарю Вас.
И. Бабель
259. Н. А. ГОЛОВКИНУ
Ростов н/Д, 9/VI-29
9 июня 1929 г.,
Ростов н/Д
Дорогой т. Головкин.
Значит, мы оба живы. Это очень хорошо. Еще мы завинтим дела. Не могу Вам сказать, как я обрадовался, получив от Вас весточку. Видно, не скоро еще нас черти приберут.
Договоры Вы, верно, поручаете составлять уполномоченным дьявола. Я написал Ионову, что я думаю об этом адском измышлении. Подписал я его в надежде разжалобить Вас после представления материала.
Получив это послание, забудьте о шапке, о предстоящем отпуске, о чистке соваппарата и, схватив в кулак деньги, мчитесь на телеграф. Как бы мне не издохнуть до получения денег. Очень уж Вы задержали отсылку договора. В надежде на гонорарий я приобрел себе выдающегося качества парусиновые штаны и вышитую малороссийскую рубашку. И такой это был необдуманный поступок, что обедаю я теперь только в гостях. Шлите деньги, а то некому будет писать.
Ваш И. Бабель
260. В. П. ПОЛОНСКОМУ
Ростов н/Д, 26/VII-29
26 июля 1929 г.,
Ростов н/Д
Дорогой Вячеслав Павлович.
Три недели странствовал по Украине, несколько дней т[ому] н[азад] вернулся в Ростов. Теперь надо месяц посидеть на месте - потрудиться. Главная беда моей жизни - отвратительная работоспособность. Эх, кабы нервам моим было бы не пять с половиной тысяч лет, а тысячи на четыре лет меньше - завинтили бы мы дела! Надо бы обратиться к доктору - да боюсь, вдруг он откроет мозговую какую-нибудь болезнь... Как бы там ни было, сквозь магический кристалл кое-что я начинаю различать.
Договора для подписания еще не получил. Начну печататься в "Новом мире", нигде, кроме как в "Новом мире" - je vous jure.
После московских дел и дрязг Вы, верно, блаженствуете. Да продлится это блаженство возможно дольше... Я регулярно буду подавать Вам о себе вести, прошу платить тем же.
Примите поклон и дружбу от любящего Вас
И. Б.