Борис первый протянул руку гостю. Женя пожал куликовскую руку так, что у Матвея Андреевича хрустнули пальцы. Слон налил в стакан портвейна и подал Куликову с поклоном.
- Спасибо, молодость! - Куликов с чувством поднял стакан. - Выпьем за вас! Потому что вы - то же золото! Вас по крупице собирали сюда. Вся легкая порода отсеялась, остались тяжелые самородки. За то, чтобы вас не заилило, а принесло на хороший лоток...
- А вы не могли бы взять нас к себе на практику? - спросил Женя.
- На рабочие места, с оплатой? - улыбнулся Куликов.
- Конечно, - подтвердил Женя, - нам интересно и подзаработать.
Куликов на миг озаботился, потом метнул на Игоря лаковый отсвет с козырька.
- Держитесь, хлопчики, за него, а он уж со мной будет связь налаживать!
- Железно! - воскликнул Слон и звонко чокнулся с Куликовым.
Выпили дружно, не морщась, как заправские таежники.
И в ту же минуту с улицы донесся сигнал машины.
- Мне пора, хлопцы, труба зовет. - Куликов поднял чемодан, словно игрушку, и вышел в дверь легкой походкой охотника.
Игорь проводил его до лестницы.
- Ну, Игорешка, договорились! - сказал Куликов.
Игорь кивнул так энергично, что у Куликова не должно было больше остаться сомнений.
- Только учти, - предупредил Куликов. - Мне будут нужны специалисты, но не любители! Любителей достаточно и своих. - Он поглядел в просвет и улыбнулся. - Даже хромых...
- И он ищет? - вскрикнул Игорь.
- И он! Из-за Любаши только и выехал на этот раз.
Куликов еще что-то говорил, но Игорь слушал эхо внутри себя: "Из-за Любаши! Из-за Любаши!"... Да, отец не мог позволить себе на этот раз уйти в тайгу - надо было спасать дочь! От Игоря Бандуреева!
Он опомнился, когда шаги Куликова загремели на лестничном полутемном пролете. Метнулся назад, пробрался к окну и распахнул створки. Ржавые петли заныли на весь общежитский двор.
Черная "Волга" у облупленной кирпичной ограды общежития отозвалась надменным сигналом.
- Иду! - крикнул Куликов, вышагнув из подъезда.
- Не можете расстаться с родным монастырем? - смешком встретила Люба Куликова.
- Я не сентиментален, - возразил Куликов. - На кадры будущие хотелось взглянуть.
- Ну и как? - спросила Люба.
- Похоже, неплохие ребята! - воскликнул Куликов и сел в машину. - Пригласил их к нам на практику.
- Игорь! - крикнула Люба. - Приезжайте!
Игоря как ожгло горячей волной. Он прыгнул на землю, забыв о высоте. Упал на клумбу, вскочил и кинулся к такси. Ему надо было при Любе и Лукине заверить Куликова, что они приедут на поиски все в Витимск, он слово дает убедить парней! Будут ему помощники, и первый среди них он, Игорь Бандуреев.
Но "Волга" покатилась уже за ворота. Камешки веером ударили из-под задних колес. Один щелкнул в лоб, и Игорь отпрянул к стене. Снова накатились слезы. "Да разве Лукина убедишь посулами-обещаниями... Ему дела нужны, факты!"
Игорь терся лбом о шершавую стенку ограды, словно собирался прошибить ее.
- Игорь! - раздался сзади басок Слона. - Тебя чо, жареный клюнул?
- Да ударил в голову этот портвейн...
Игорь оторвался от стены. Слон улыбался.
- Ну и что за ними бежать?
- Да так, - промямлил Игорь, - хотел кое-что передать Любке.
- Брось ты бегать за ней, паря! - отозвался Слон. - Сама очнется и поклонится еще.
- Ты ее не знаешь, - возразил Игорь.
- Девчонок-то! - захохотал Слон. - Пойдем - расскажу! Бориска к себе приглашает! Домой! А в доме буфет есть, говорит! А в буфете!..
- В точности все так было! - не выдержал Слон. - Скажите, парни!
- Пригласил я всех, - поддержал Борис Петрович, - показал нашу библиотеку... Кто за что взялся... Слон ухватил майора Пронина...
- Ну, память у тебя! - удивился Слон.
- Жека за энциклопедию принялся, - продолжал Борис Петрович с тонкой улыбкой, - а Игорь впился в научные книжки...
- Нет, ты, Борис Петрович, все-таки молодец был! - затрубил Слон. - Не зря мы тебя комсоргом тогда выбрали - для всех и старался, оправдывал... И здесь мы тебя вытолкнем все же... на будущих выборах!
- Вить, дайте человеку послушать до конца! - Женя кивнул на смурного учителя. - И самим не вредно!
- Да я что, - затеснился в своем любимом кресле Слон. - Уши кому затыкаю! Пожалуйста! Могу дальше продолжать и сам!
Женя хотел возразить, что не стоило бы сегодня переводить разговор на себя. Это сильно отвлекает от основной мысли, ради чего собрались. Но тут Люся сама вмешалась. Она подняла руку:
- Слушайте, что значили вы в жизни Игоря и как он описывает вашу дружбу...
14
Компания их не только не рассыпалась, но и крепла. Они так и держались вчетвером, объявив себя на весь курс золотишниками. Шел кто-нибудь из них в столовую, в кино или на стадион, звал остальных. Со скучных лекций сбегали дружно, исключая Игоря, который оставался вести единственный конспект на четверых. На незначительных собраниях тоже оставляли одного, Бориса, избранного комсоргом. И таким образом экономили много времени, кто для чего хотел. Увлекались, кто чем. Но когда подошла первая сессия, стали сдавать зачеты хорошо, на удивление всей группе. И так они пришли сдавать зачет по общей геологии доценту Журкину. Правда, здесь их четверка несколько просчиталась. Борис рассудил, что на этот раз лучше сдать зачет "под занавес". Журкин-де в предвкушении Нового года спрашивать будет спустя рукава. А последним ничего не останется делать, как протянуть зачетки и получить зачеты.
Но теория всезнающего комсорга обошлась им на этот раз боком. Журкин, кажется, не торопился на празднество. Он целый день гонял первокурсников до седьмого пота. И чем ближе к концу, тем сильнее. И выгнал полгруппы доучивать общую геологию.
Последним пришлось туго. Женя выскочил из кабинета общей геологии красный, будто из парилки. Игорь собирался идти за Женей. Однако Борис и Слон поняли настроение Журкина и начали переформировку. Игоря, как поднаторевшего в геологии, заставили принять на себя всю мощь завершающего огня.
Игорь ходил по обшарпанному коридорчику мимо дверей кабинета общей геологии и волновался за Слона. Женя и Борис хорошо сдали зачет. Оставался за дверями Слон. Витька, как и остальные, серьезно увлекся тайной витимской тайги. А общая геология открывала пути к разгадке коренного золота Витима. Но неусидчивый Слон мог завалить и такой предмет.
Игорь прижался ухом к двери - из кабинета донеслось бормотанье Слона. Кажется, отвечал нормально. "Вот это парни, - думал Игорь. - Как зажег я их тайной витимского золота, потом Куликов заинтриговал, затем Илларион Борисович Журкин зачаровал лекциями и рассказами об открытиях".
Он едва успел отскочить от мощного толчка в дверь.
- Игорь! - сдавленно-радостным голосом крикнул Слон. - Я отмахнулся. Шпаргалку удачно вынул!.. Надо?
На лбу Слона поблескивали капли пота, но глазки сияли. Он протягивал Игорю целую колоду шпаргалок, исписанных бисерным почерком. Игорь покрутил головой: он не мог позволить себе даже такого мелкого обмана в подступах к своей главной цели.
- Ни пуха ни пера! - горячо шепнул под ухо Слон, вталкивая Игоря в кабинет. - Мы ждем тебя в общаге! Напомни ему, что Новый год через два часа. Пусть поимеет совесть.
Игорь кивнул и твердо направился к столу доцента. Он шел мимо витрин и стеллажей, заставленных минералами и образцами горных пород. Здесь были щетки горного хрусталя, желтые кусочки самородной серы, валун нефрита, сгустки серного колчедана, синие лазуриты, великолепные яшмы, разноцветные гранаты, гроздья магнетитовых шариков с Илима, окаменелые известковые розы, куски каменной соли, зеркальная друза антимонита, лепешки мусковита, или белой слюды и флогопита - слюды зеленовато-коричневой, дальше чернели образцы углей, возвышалась колба с нефтью, белели, как сахар, куски кварца с вкрапленными полиметаллами и напоследок выстроились образцы изверженных, осадочных и метаморфических пород. По углам кабинета стояли шкафы с костями мамонта и мелкими окаменелостями. На стенах были развешаны портреты Ферсмана, Обручева, Вернадского.
Хозяин этого кабинета сидел в глубине за простым столом, не в мягком кожаном кресле. Это был тот человек, о котором упоминал не раз в Витимске Куликов. Илларион Борисович Журкин, доцент, кандидат геолого-минералогических наук.
- Здравствуйте, Илларион Борисович, - с достоинством произнес Игорь.
- Милости прошу, - отозвался Журкин тонким, но бодрым голосом.
Он смотрел на приближающегося студента отсутствующим взглядом и набивал свою знаменитую трубку из корня березы табаком "Золотое руно". Седая борода Журкина казалась снежной на фоне старомодного черного костюма. На секунду Игорю показалось, что сам Дед Мороз будет принимать у него зачет. А может ли Дед Мороз не поставить ему зачета - оставить без подарка в новогоднюю ночь?
Но ждать от Журкина легкого подарка не приходилось. Это был жесткий педагог. И скрыть от него свою лень, бездарность или равнодушие к геологии было труднее, чем утащить из кабинета редкостный кристалл антимонита. Студент-геолог проходил у него первые геологические дисциплины. Журкин и выпускал своих питомцев. Старшекурсники говорили, что провалиться у него на экзамене значило: собирай манатки и переходи на другую специальность. Зачет был делом более рядовым, и здесь позволялось сделать несколько заходов.
Однако Игорь скорее бросился бы в Ангару, чем пришел бы пересдавать.
- Игорь Петрович Бандуреев, если я не ошибаюсь? - уткнувшись в список, произнес Журкин. - Вы, оказывается, последний сегодня...
- Да, в арьергарде оставлен...
Игорь подал доценту раскрытую зачетку и сел за стол точно напротив.
- Посмотрим. - Захрустело кресло, и Журкин вынул прямо из кармана какой-то белый камень. - Вот вам образец... Определите, что в нем, и аминь. Подумайте, а я покурю пока, с вашего разрешения.
Он подал Игорю обломок кварца с вкрапленными кристаллами пирита и мелкими примазками желтого металла.
Игорь чуть не вскрикнул от радости. Это было золото! Он мог в ту же секунду ответить на вопрос. Но не следовало торопиться. Надо было приготовиться и к неожиданным дополнительным вопросам, которые старый доцент был мастак задавать. И он стал ждать, пока Журкин раскурит свою трубку. Со всех сторон осматривал образец, убеждался, что это осколок золотой жилы, и мысль невольно переносилась к далеким берегам Витима.
Там сейчас тоже наступал Новый год. Мать и отец, наверно, легли спать: что им праздник без сына! А Люба встречает праздник, как надо, под елкой. И думает о нем в эту минуту. Соображает, наверное, какое впечатление произвело на него ее очередное, праздничное письмо?
Ах, Любка, Любка, куцая юбка! Мало того что завалила все их планы, не попав на первый курс, решила больше и не пытаться поступать в институт. Огорошила его своим предновогодним посланием. Это письмо жжет до сих пор ему сердце, словно кусок раскаленной жести лежит у него во внутреннем кармане пиджака.
"Милый мой Игорь, - написала эта дурочка, - не суждено нам учиться вместе. Папа не собирается жениться второй раз, и за ним некому присматривать, кроме меня. Феня бы подошла. Но у нее теперь помутился разум. Она все ждет своего братку, доказывает всем, что Вася поселился в каком-то "хрустальном зимовье". Выходит, я должна сохранять здоровье отца и вообще за ним приглядывать. Он ведь как ребенок: увлечется каким-нибудь судебным делом и может сидеть неделю на одном чае. Азарт его погубить может. Представляешь, стал теперь в тайгу выбираться. Это после того спора у вас, помнишь, может ли обыкновенный человек найти месторождение? Как воскресенье, так он плывет вверх. "Я докажу им: не боги горшки обжигают", - поговаривает он. А я не перечу: в тайге у папы здоровья прибавляется.
Правда, у меня от этого хлопот в доме тоже не убывает. Но ты не думай, пожалуйста, что я собираюсь превратиться в домохозяйку. Матвей Андреевич предложил мне работать у него в управлении. Да еще в группе поисков рудного золота. Моя работа пока заключается в систематизации проб, которые были отобраны и проанализированы на золото. Но как видишь, я тоже на пути к коренному золоту. И в этом смысле - рядом с тобой. Думаю, что я нашла свое место в жизни. Надо честно признаться, инженер из меня был бы плохой - в математике, физике пурхалась да и по другим предметам, как знаешь, не блистала. Следовательно, и не стоило соваться в институт. Лучше быть хорошим лаборантом, чем плохим ученым, верно? Если бы все люди жили по совести, не лезли бы из кожи, чтобы захватить место повыше и подостойнее, не имея к тому ни таланта, ни души, то жизнь, наверно, стала бы лучше. Не было б ни зависти, ни жестокости, ни торжествующей ограниченности.
Это я к тому пишу, чтобы ты не подумал, будто я просто смирилась. Я думаю, хуже не сделаюсь, если останусь навек без диплома. И надеюсь, ты меня не разлюбишь.
С Новым годом, хороший мой! Желаю счастья тебе и твоим новым друзьям! Мы с Матвеем Андреевичем пробиваем Большой Проект. А тебя в любом случае ждем весной".
Игорь сдавил образец, будто хотел выжать из него весь металл. Какое ей дело до высоких материй? И что толку от совести, не подкрепленной знанием? С одной чистой совестью открытия не сделаешь! Институты придуманы не зря. Их дело - науки постигать, а не следить за распределением по совести. Такой и величины-то нет, совести! Ее не высчитаешь, не взвесишь, не оценишь по-научному, объективно. Значит, и разговор об этом досужий. В дело совесть не вклеишь, а вот диплом - это вещь материальная. Остаться без него в наше время значит немало. Диплом определяет удельный вес человека - от этого никуда не денешься! Диплом определяет знания, они же даются тяжелым трудом. А Любаша выбрала легкий труд, получается. И как только с этим смирился ее отец? А Куликов куда смотрит своими ясновидящими глазами?..
- Ну-с, что вы предполагаете в этом образце? - раздался голос Журкина.
Игорь встряхнулся. Медвяный дым клубился над столом, но сквозь эту синюю завесу твердо глядели на Игоря темные, словно горошины магнетита, зрачки доцента. Этими глазами из-под припухлых век смотрела сейчас сама жизнь, которая обходилась с ним круто и которой надо было доказывать свое, напрягая все силы.
- Это жильный кварц с вкрапленностью пирита и золота, - ответил Игорь с расстановкой. - Типичная парагенетическая ассоциация для золоторудных проявлений Восточного Саяна...
- И не только Восточного Саяна, - заговорил Журкин, удовлетворенно кивая головой. - Теперь мы имеем такие же проявления в витимской тайге.
- Я не могу с вами согласиться, - возразил Игорь. - На Витиме еще ни одной находки рудного золота нет.
- Позвольте, молодой человек, откуда вам это известно? - Журкин вынул трубку изо рта и отвел ее в сторону, чтобы лучше разглядеть дерзкого первокурсника.
- Я сам из Витимска, - ответил Игорь. - В курсе дела.
- Но мне говорил главный геолог вашего приискового управления! - повысил голос Журкин.
- Матвей Андреевич Куликов? - подсказал Игорь.
- Да, мой бывший заочник, - сбавив тон, ответил Журкин. - И еще, я помню, мне показывали образчик, найденный одним старателем, которого чуть не засудили...
- Это и была единственная находка старателя Василия Чурсеева, - мягко сказал Игорь. - Но откуда обломок - никто до сих пор не может сказать... Витим большой... Надеюсь, со временем найдем!
- А что же тот старатель? - быстро спросил Журкин.
- Пропал без вести в тайге...
Журкин задумчиво поколотил трубкой о край стола и заговорил вроде как сам с собой:
- Надо бы съездить туда самому, разобраться, помочь не только теорией... Но увяз я в своей диссертации, бросить никак нельзя - без фундамента крышу не возведешь!
- А почему бы вам не совместить работу, Илларион Борисович? - спросил Игорь. - По вашим же прогнозам идут поиски на Витиме.
- На неразведанных площадях разве защитишь докторскую? - ответил Журкин. - Кандидатскую - туда-сюда, а докторской нужен прочный фундамент...
И он стал распространяться о том, сколько докторская диссертация "съедает" материала, какие регионы обязана охватывать такая работа, какие прогнозы должны исходить из нее.
Игорь взглянул на часы - стрелки подвигались к одиннадцати.
- Я вас, по-видимому, задерживаю, любезный. - Журкин, не глядя, расписался в зачетке и протянул ее Игорю. - Совсем забыл, что грядет Новый год. Извинения прошу за свою забывчивость. Впрочем, это не забывчивость, а равнодушие к праздникам. Прожил свою жизнь, и праздники кажутся теперь на одно лицо. Даже скучаю, когда наступает выходной день. Ах, старый песочник, совсем забыл, что у вас сегодня, по всей вероятности, намечается пирушка. Ждут вас, поди, да на другом конце города?
- Мы с ребятами из нашей группы будем праздник встречать, - сообщил Игорь. - В общежитии.
- А я за работой не заметил, как всех родственников растерял, друзей, жену и знакомых, - сказал Журкин. - Даже не знаю, к кому приткнуться. Отдыхать, наверно, пойду.
- А хотите с нами? - предложил Игорь и затаил дыхание.
- С вами? - почесал Журкин серый висок чубуком трубки.
- В тесноте, но зато с молодежью, Илларион Борисович! - горячо настаивал Игорь.
- А действительно, - сдался Журкин, - почему бы не посидеть с такой молодежью за рюмкой вина?
- Ребята будут рады, - сказал Игорь, помогая Журкину надеть пальто.
- Кажется, совсем недавно сам был первокурсником, - заговорил Журкин, когда они вышли из кабинета в полутемный коридор. - А вот уже и Дед Мороз - Красный нос.
- Вы бодро выглядите, - горячо возразил Игорь. - Вы еще и докторскую защитите и академиком станете...
Он схватил с подоконника в коридоре свое полупальто - "москвичку", оделся на бегу и догнал Журкина у входных дверей.
- Нет, любезный, жизнь была у меня не та, чтобы сохраниться, - сказал Журкин, поднимая свой серый каракуль. - Такая сложная, что и не приведи господи. А уж до академии едва ли добраться... Не помереть бы кандидатом...
Игорь двинул дверь, и они вышли на звенящее цементное крыльцо. Морозный воздух ударил круто в самый дых. Но Журкин продолжал свой разговор и постепенно перешел к воспоминаниям.
Чтобы слышать все до единого слова, Игорь шел шаг в шаг рядом с доцентом, и тени их на искристой дороге соприкасались. Журкин вспоминал и раньше на лекциях отдельные эпизоды своей жизни. Но такой подробный рассказ едва ли другой кто слышал из уст старого геолога. Видно, за целый день надоели ему учебные разговоры, к тому же повстречал он человека с золотого Витима, и наступил конец длинного трудового дня, и затронутая тема в последнем зачете взволновала старика, и новогодняя ночь подталкивала к исповеди.
Журкин рассказывал о себе. Скрипел дорожный наст, сияли окна, блестел оледенелый асфальт, и сказочно искрился пышный иней на деревьях, особенный, сибирский, иркутский куржак. В этом обрамлении рассказ Журкина звучал особенно убедительно, потому что жизнь его проходила в сибирской стороне.