- Хочешь, помиримся навсегда?
- Иди ты... - ругнулся Митька, морща худое лицо. - Мне картошку надо копать.
- Давай я тебе помогу, - сказал вдруг Игорь.
Митька косо посмотрел на него блеснувшими глазами, хмыкнул, распахнул воротца. Игорь последовал за ним.
- Кончилась твоя экскурсия? - закричала с огорода Митькина мать. - Картошку давай копать!
Игорь знал тетю Полю. Ее частенько вызывали учителя из-за Митьки. Тетя Поля была сейчас в телогрейке и сморщенных кирзовых сапогах. Но платочек на ее голове белел как напоминание, что она медсестра.
- Я помощника привел, - объявил Митька, сбрасывая куртку. - Посмотри, кто помогать нам пришел!
Тетя Поля разогнулась и пристально посмотрела на Игоря. Потом она стала просить Игоря не вмешиваться в их грязное дело, они и сами управятся. И что если узнает его отец, то всем попадет.
Игорь заколебался и посмотрел на гору, где краснела крыша их дома. Да, отец узнает - по головке не погладит. Но тут Митька прервал его колебания. Он кинул Игорю ведро. А сам взял штыковую лопату.
- Пусть покопается, узнает, как достается картошечка, - баском разрешил Митька.
- Куда, куда в таких обутках? - заволновалась тетя Поля. - И тужурку сними!
Игорь поглядел на свои ботинки. Носы их давно сбились. Чего было жалеть такие ботинки? Но тетя Поля не пустила его в огород. Она приказала сыну найти в стайке сапоги. Митька нашел огромные старые "кирзухи", побил их друг о друга, отдал Игорю. Пришлось переобуться и сбросить куртку.
Тетя Поля полюбовалась Игоревыми ботинками, вздохнула над теплой меховой курткой и положила все это добро на завалинку перед окошком. А Игорь шагнул на межу, задел носком сапога картофельную ботву и растянулся на разрыхленной желтой земле.
- Хе-хе-хе! - залилась смехом кареглазая Митькина сестренка.
- Ме-ме-ме! - смеялся крепкий малыш, Митькин брат.
Старший шикнул на них, и брат с сестрой замолчали.
- Давай так, - сказал Митька, становясь на межу возле ограды. - Я буду подкапывать, а ты выбирай. Потом сменимся...
Он смачно поплевал на ладони и всадил острие лопаты под кустик жухлой ботвы.
Игорь потянул куст, отряхнул его на грядку и стал собирать крупные белые картофелины. Ведро загудело от влетающих в него клубней. Игорь рванулся к следующему кусту. Но тетя Поля остановила его.
- Стой, стой, голубок. - Она подошла к нему, склонилась над ямкой и разгребла ее руками. - Лунку-то разгребай, а то половину картошки оставишь.
И тетя Поля извлекла из лунки еще несколько клубней. Потом она обтерла свои руки и закатала Игорю рукава рубахи. Игорь запустил пальцы под следующий куст.
- Так, - похвалила тетя Поля, - молодец!.. Закваска тоже крестьянская - должно пойти...
Она отошла к своим рядкам. А сын стал догонять ее. Лопата мелькала под его сапогами. Игорь старался не отставать. Но разгребать лунку руками было труднее, чем подкопать куст лопатой. Кололись щепочки, земля набивалась под ногти. А ведро наполнялось быстро, и надо было то и дело относить картошку в общую кучу.
Пока Игорь трудился над своим рядком, Митька догнал мать. Он отобрал у нее один ряд, и они пошли вровень. Мать выкапывала куст, сын за это время - два. Игорь же никак не мог догнать и младших. Они дружно сопели впереди, в их ведрах стоял грохоток. А у него выступила испарина по всему телу, заломило поясницу и во рту пересохло. Сердце пробивалось меж ребер, точно хотело выскочить на межу. Пальцы деревенели. Он стал глотать слезы, смешанные с потом.
"Ха-оха-оха" - тяжелело его дыхание.
И тут вдруг тетя Поля запела песню:
Ой, летят утки, летят утки,
И два гуся...
Ой, кого люблю, кого люблю,
Не дождуся...
Игорь замер. Тетя Поля пела, продолжая подкапывать кустики. Она нисколько не уставала. И у Митьки лишь чуть покраснело лицо. А малыши уходили вперед, переваливаясь с ноги на ногу.
Тогда Игорь вновь приклонился к своему ряду. Но теперь он решил не гнаться больше за лопатой. И дело вдруг пошло на лад. Он понял: не надо копать слишком глубоко и ворочать землю. Клубни были на определенной глубине. И как только Игорь успокоился, руки сами научились определять эту глубину. Ямки за его спиной стали одинаковые.
- Дорывайте, - сказала тетя Поля, вскидывая лопату на плечо, - а я пошла картошку варить.
Она ушла в избу, а Митька повел три рядка, и тогда все нагнали его. Картошка весело билась в стенки ведер.
- Хочешь покопать? - спросил Митька, отирая свои веснушки.
Игорь выпрямил одеревеневшую спину и огляделся. Солнце скатывалось за гольцы, в распадках густела синь. С Витима тянуло холодом и сыростью. Видел бы отец, где сейчас его сынок. Наверное бы, разозлился. "А я, чтоб испытать, - думал Игорь, - и в самом деле, валунов тут тьма..."
Игорь взялся за лопату, воткнул ее под куст, и там что-то хрястнуло.
- Осторожно! - заорал Митька. - Разрезал картошку! Ставь лопату подальше, на середину между кустов.
Игорь подчинился. Копать стало труднее, зато картофелины целые и невредимые выкатывались из-под куста.
- Ужинать! - позвала мать с крыльца.
Малыши бросили свои рядки и ринулись к крыльцу, перегоняя друг друга. Митька же по-хозяйски отнес картошку в кучу, потом кивнул Игорю:
- Пошли... На обед себе заработали.
Они сполоснулись под умывальником холодной водой и вытерлись полотенцем, не мягче наждачной бумаги.
Вслед за Митькой Игорь вошел в низкие сени и кухню. Стены кухни, перегородка и комната были оклеены картинками из журнала "Огонек", а вместо стульев вдоль стен стояли скамейки.
На столе, покрытом вытертой клеенкой, дымилась в большой миске рассыпчатая картошка. Рядом стояла тарелка с постным маслом и баночка с крупной солью.
- Пока не остыла - ешьте, - сказала тетя Поля, нарезая хлеб с такой быстротой, что перстенек ее мелькал золотым огоньком.
Она разделила полкаравая хлеба на ровные куски и подала каждому.
Малыши схватили по картофелине и начали остуживать их. Они надували щеки, перекидывали картошку из руки в руку и пытались откусить.
Игорь вдруг ощутил такой голод, какого никогда не знал. Он тоже схватил картошку и начал перекидывать ее из руки в руку. Потом вслед за Митькой макнул ее в масло, посыпал солью и откусил. Ожег нёбо. Но вкус был удивительный.
- Ешьте, помощнички, - приговаривала тетя Поля, подливая в тарелку масла. - Рясная картошечка нынешний год уродила. До новой должно хватить.
- А если не хватит, мамка, - проговорил Валерка набитым ртом, - как в эту зиму?
У тети Поли выпала из рук эмалированная кружка и забренчала по полу. Тетя Поля нагнулась за кружкой, а сама ущипнула младшего.
- Вот навязались на мою душу грешную... Сколько раз говорить, за обедом - молчок! - Она ниже надвинула косынку и стыдливо посмотрела на Игоря. - Не хватит, прикупим.
- А на что возьмем тогда коровку, мам? - затараторила Нюрка.
Тетя Поля размахнулась, чтобы треснуть дочь, но передумала. Она посмотрела на Игоря, и губы ее затряслись, будто она сейчас закричит на него или заплачет.
- Ладно вам прибедняться! - вступился Митька басом. - Скоро мы с отцом и дядей Васей соберемся в тайгу, заработаем большие деньги. Тогда обзаведемся коровой. Будете пить молока от пуза.
- Может, что-нибудь из дому принести вам? - спросил Игорь. - Что по хозяйству нужно...
- Спасибо тебе, милочек, на добром слове. - Тетя Поля подставила гостю кружку чая и тарелку со слипшимися конфетами-подушечками. - Только нам от тебя ничего больше не надо. Помог - и хорошо. А корову отец нам сам купит. Живы-здоровы будем, справим. Он у нас проворный. Разведчиком был на войне. Найдет, как хозяйством обзавестись, теперь к лучшему жизнь пошла.
- Батек говорит, жилу с дядей Васей искать мы будем, - проговорил Митька, прихлебывая чай. - Найдем - премию большую отвалят нам.
- На какие шиши он искать собирается? - спросила тетя Поля и собрала в горсть кофту на груди. - Не нужно мне никакой жилы.
- Мы на фарт надеемся, - пояснил Митька с необычной солидностью. - А для старания все у нас почти есть... Аммониту бы достать еще, но главное - моторку!.. Васька знает уже место, где жила может проклюнуться, да трудно туда добраться, лодка добрая нужна, моторка.
- Ой, не доведет Павла до хорошего этот Гиблое Дело, - запричитала тетя Поля. - Работал бы лучше тихо, спокойно, как все, не рвался бы за длинным рублем... Опять же - здоровье какое... На воде ему - вред!
- Тебя слушать, так дома сидеть, - нахмурился Митька. - Хорошо хоть меня батек слушает, а не тебя. Я ему сегодня чуть палку аммонита не добыл, тайга моя глухая!
- Пойдемте докапывать? - спросил Игорь, поспешно вставая из-за стола.
- На сегодня хватит, - ответила тетя Поля. - Поздно.
- Тогда я завтра приду помогать, - сказал Игорь.
- Спасибо, Игорек, - ответила тетя Поля, - сами управимся... Чего нам осталось-то... Сотки полторы.
- Сами докопаем, - баском подтвердил Митька, открывая певучую дверь перед Игорем, - главное сделано...
Он подождал, пока Игорь переобуется, проводил его до калитки и попросил:
- Только ты отцу не говори, что копал... Тебе же хуже будет... Матери можешь сказать, отцу не говори!
- Ладно, - пообещал Игорь и спросил: - А если я вам с моторкой помогу, возьмете меня с собой жилу искать?
- Попытайся, - согласился Митька. - С моторкой мы тебя запросто в пай возьмем.
Игорь сказал, что постарается подъехать с этой просьбой к отцу, и расстался с Митькой.
Ноги плохо передвигались. После ужина усталость ощущалась сильнее. Горели царапины и мозоли. Однако Игорь был доволен, что помог Митьке. А особенно разузнал настоящую причину нужды в аммоните. Теперь-то отец сменит гнев на милость. Это же в общих интересах - найти золотую жилу! И отец должен такой шаг поддержать. "Что, если попросить управленческую моторку? - подумал Игорь. - Неужели откажет?"
Игорь вспомнил, что в управлении несколько моторных лодок. Они с отцом выезжали недалеко на рыбалку и на охоту. Можно пару разков не съездить ради жилы. "Сегодня же и попрошу, - решил Игорь. - Куй железо, пока горячо!"
По переулочкам Игорь выбрался на главную улицу. Она рассекала город на две половины - северную и южную. Начиналась от самого Витима, от пристани, и вела в гору, а на окраине переходила в тракт, что тянулся вдоль речки Шаманки, разветвляясь на тропы. По этим тропам каждую весну уходило много народу в поисках фарта. А зима выгоняла всех из тайги, заставляла искать прибежища в городе, строить жилье. И оттого здесь было много времянок. Уж на что хороша улица Мира, но и на ней полно невзрачных домишек. У них самих-то был высокий дом из бруса с железной крышей, но рядом прилепилась фанзочка Вани-огородника. Эта фанза напоминала избушку Шмелей.
И впервые Игорю стало не по себе при виде собственных хором. Даже тротуарчик ответвлялся от главного тротуара к их крыльцу. Особняк Лукина по сравнению с их домом напоминал дворняжку рядом с овчаркой. А про фанзу Вани или избушку Шмелей и говорить было нечего.
"Найдем золото, - решил Игорь, заходя на крыльцо, - всем выстроят такие дома, как у нас. Даже лучше..."
Он постучал в дверь ногой - так болели руки.
Отворила Феня.
- Матвей Андреич у нас, - сообщила она новость.
- Видел я его сегодня, - ответил Игорь. Он хотел добавить, что с Дианой под ручку, но не стал огорчать Феню, тайно влюбленную в Куликова.
- И еще Дмитрий Гурыч с Любой, - предупредила Феня. - Про ваш поход седнишний говорят...
- Про поход? - спросил Игорь и покрался в прихожую, как разведчик, чутко прислушиваясь к голосам в зале.
Но разговор шел уже о другом, как бывает в подвыпившей компании.
- Куда тебе еще гулять, Матвей, - расслышал с порога он неторопливый голос матери, - пора бы тебе, однако, совсем облагоразумиться... Диана Степановна подходящая женщина... Симпатичная, умная, самостоятельная.
- Нет, Ксеня, зарок у меня, - ответил Куликов. - Сперва с жилою повенчаться, потом уж с суженой...
- А вдруг Диана Степановна не дождется да и выйдет за другого? - сказала мать.
- Что поделаешь, - вздохнул Куликов. - На Диане свет клином не сошелся, так я думаю, Фенечка?
- Вам виднее, Матвей Андреевич, - пролепетала Феня, - вы большой человек, грамотный!
- А ты стряпаешь пироги добре, - зажурчал голос Куликова, - и характер у тебя подходящий...
- Вот в Дмитриеве б удивились! - проговорил отец.
- А мы всем дулю покажем, - ответил Куликов, - возьмем да и сговоримся!
- Шутки у вас больно щекотные! - выкрикнула Феня и побежала на кухню. - До смерти защекотать можете, Матвей Андреевич!
И он и отец закончили по четыре класса школы, потом работали на мыловарне, а после как активисты участвовали в коллективизации. Только отец как уполномоченный райкома, а Куликов - счетовод-делопроизводитель. Отцу потом пришлось сопровождать переселенцев на Витим, а Куликов продолжал ворошить бумажки в Дмитриеве. Пока отец не вызвал его письмом на новые места.
И Куликов не прогадал: со своей грамотенкой быстро пошел вверх по геологической службе. Его не взяли на фронт, как специалиста по золоту. Здесь проходил свой "золотой фронт" и даже коллекторы были на броне. А Куликов в перерывах между работой постигал разные науки в своей прокуренной холостяцкой комнате в итеэровском общежитии. Летал в Иркутск сдавать экзамены. Побледнел от формул, синие глаза окалились, как сталь, и засияли пролысины в светлых кудрях Матвея Андреевича. Но в конце концов счетовод добился диплома горного инженера-геолога. И теперь его поставили руководить геологическим отделом приискового управления Витимска. Всего одна звездочка отделяла его уже от отца. Но выглядел он не хуже в своем темно-синем форменном костюме: киноартист Столяров, да и только. Диана Степановна краснела при встрече с ним, Феня украдкой подолгу высматривала Матвея Андреевича откуда-нибудь из-за портьеры, и даже Люба с удовольствием кокетничала с ним. Игорь и сам был влюблен в умного, красивого и усмешливого геолога. Только не нравилось ему, как тяжелеют глаза Куликова, когда речь заходит о золоте, как вспучиваются шишки над бровями и кривится рот. Игорь долго не понимал, почему Куликов так страдает об этом коренном золоте.
Но постепенно узнал, что хороших людей называют, видно, золотыми не зря. Про Куликова говорили: "Золотой парень", а золото к золоту должно тянуться. А уж друзья тянулись к Куликову: и Бандуреевы, и Лукины, и Феня, и Люба, не говоря об Игоре. "И если бы найти Куликову золото, - размышлял Игорь теперь, - все бы довольны были!"
Золото должно было всех примирить, выправить, сдружить - вот ради чего мучился Куликов. Он старался ради витимцев, чтоб жили они лучше, радостней и счастливей.
"И я могу вам помочь, Матвей Андреевич, - подумал Игорь в полутемной прихожей. - Советом хорошим помочь, как быстрей найти жилу".
- Добрый вечер...
Все головы повернулись к нему. Только отец продолжал разливать коньяк. Золотой слиток из бутылки переливался в рюмки на длинных хрустальных ножках.
- Матвей Андреевич, - сказал Игорь, - хотите, чтобы мы вам жилу быстрей помогли отыскать?
У отца дрогнула рука, и капля коньяка расползлась по скатерти.
- Это кто такие "мы"? - грохнул его бас над столом. - А ну, расскажи, с кем сдружился? Где слонялся?
- Я... Так... по окрестностям, - забормотал Игорь, пряча руки за спину. - Один...
Отец спокойно вывернул ему руку и оглядел ладошку. На ней краснели мозоли, чернели занозы. На другой ладони было то же самое, да еще ноготь на указательном пальце сломался.
- Это где ты руки так изнахратил? - спросил отец.
- Я копался, - начал Игорь, судорожно глотая воздух, - а лопаты не было...
- Темнишь ты, друг, - сказал отец, приближая Игоря к себе. - А ну, говори правду!
В глазах отца, точно в маленьких бронзовых зеркальцах, Игорь увидел отражение своего лица. Прядка волос присохла ко лбу. Глаза бегают, как тараканы, в удлиненных материнских разрезах, верхняя оттопыренная губа вздрагивает - вот-вот с языка сорвется признание.
- Он в отвалах все копается, Петр Васильевич, - раздался насмешливый Любин голос. - Думает в городе жилу найти...
Отец усмехнулся и ослабил объятия.
- Много ты понимаешь! - облегченно огрызнулся Игорь из-под руки отца. - Может, она совсем рядом...
- В истории такое бывало, - заметил Куликов. - Но у нас это исключено.
- Теперь я знаю, - ответил Игорь, - надо выше искать по Витиму.
- По Витиму, - усмехнулся Куликов, - не лучше ли по Шаманке?
- Я точно еще не знаю, где лучше, - горячо ответил Игорь, - только нам надо плыть на моторке! Не могло бы, пап, управление нам дать лодку на поиски? - выпалил Игорь. - Мы бы ее оправдали, честное комсомольское!
Отец улыбнулся - сверкнул золотой зуб в углу рта. Усмехнулся и Куликов: губы на месте, а кожа подергивалась вдоль всего подбородка. Даже Лукин сощурился, будто Игорь обращался к ним с несерьезной просьбой. Точно это была забавная мальчишечья блажь.
- Мы могли бы заключить договор по всем правилам, - ответил отец. - Но у вас же еще и паспортов тю-тю...
- У нас есть паспорта, - воскликнул Игорь. - Два паспорта!
- Вот что, - протянул отец, - так, значит, есть и взрослые в вашей артели?
- Это серьезные люди, папа, - стал объяснять Игорь. - Они давно готовятся к поискам... Места знают...
- Интересно, кто же это? - спросил отец, и взгляд его построжал. - В чьи руки мы лодку должны отдать?
- Это отец Мити Шмеля и Василий, Фенин брат, - отозвался Игорь.
У отца рот сомкнулся, будто стальные тиски, при упоминании этих имен. Но отступать было некуда, Игорь рванулся в атаку по-орлиному, как учил отец.
- Василий хочет доказать, что способен пользу большую принести, - продолжал Игорь без передышки. - Шмель как бывший разведчик, а Василий признаки жилы все знает!.. Аммонит-то они для этого дела хотели унести, чтоб где надо взорвать!
Отец молчал, но Игорь боялся и посмотреть на него. Он поднял взгляд на Лукина. Глаза Лукина круглились под пышными бровями, словно у филина. И непонятно было, поддержит он или разобьет окончательно? Когда он бывал добрым, а когда злым?
- А почему бы им не дать лодку? - проговорил с раздумьем Лукин. - Если они горят найти это самое золото...
- Опять ты про свое, Дмитрий! - воскликнул отец. - Все веришь старательской блажи!
- Надо верить, - подтвердил Лукин, откидываясь на стуле, как в судейском кресле. - Советую и тебе, Петр, найти общий язык с подопечными, пока не поздно...
Отец точно наткнулся на взгляд Лукина, но не смог опять его перебороть и покосился на Куликова.
- Что спорить о пустом мешке? - раздался усмешливый голос Куликова. - Когда надо просто прикинуть вероятность открытия у старателей!
И за столом наступила тишь, точно все принялись обдумывать эту самую вероятность.
- Нашел же обломок руды Василий, - подал голос Лукин.
- Один раз повезло, - согласился Куликов, - а другого ждать тысячу лет.
- Ну уж ты не делай культа из своей науки! - заявил Лукин.
- Попробуй без геологии проживи! - усмехнулся Куликов.