- Открывали и без геологии, - возразил Лукин.
- Ну и открой коренную жилу! - забасил отец. - Сделай милость!
- И найду! - произнес Лукин, как приговор. - С лета пойду помаленьку и не тыщу лет искать придется...
- И встретишь фарт, Дмитрий Гурыч! - зазвенел сзади голос Фени. - По святой нужде, по сердечной откроется жила тебе, вот крест мой!..
Феня поставила самовар на пол и перекрестилась. Потом под взглядом отца схватилась снова за горячие ручки и запнулась о складку дорожки... И опять чуть не случилось беды.
- Ой, холера!
Мать кинулась к Фене и помогла ей удержаться на ногах. Они вдвоем установили самовар посреди стола на дощечку. Все облегченно вздохнули, а отец заявил:
- Дело свое надо делать, как следует, а не звезды с неба сшибать!
Феня прикусила растрепанный кончик своей косы, виновато посмотрела на Куликова и отошла к проходу на кухню. Куликов подмигнул ей, будто подружке, и Феня вспыхнула маковым цветом.
- Нет чтобы помочь! - вскрикнула вдруг Люба, спрыгнула со стула и побежала за Феней.
Игорь тоже сорвался вслед, но его перехватил Куликов.
- Кому самовары ставить, - улыбаясь в лицо Игорю, сказал он, - а кому и звезды надо притягивать!
- Я хочу золото искать, Матвей Андреевич, - ответил Игорь.
- Ну и добре, - сказал Куликов. - Только как ты хочешь: тыщу лет или побыстрей?!
- Побыстрей, конечно, - возмутился Игорь.
- Тогда надо с наукой дружить, - объяснил Куликов, - с геологией!
- Так я не против, - отозвался Игорь.
- Тогда зачем связываешься со всяким малограмотным народом? - спросил Куликов.
- Вы-то не берете меня, - буркнул Игорь, - хоть обещали.
- А ты очень хочешь? - спросил Куликов.
- Очень, - повис Игорь на крепкой шее Куликова, - очень!
- Тогда запрягай завтра лодку, Петр, - обратился Куликов к отцу. - Смотаем в устье Шаманки...
- Ты-то чего там забыл? - уставился на него отец. - Или решил за удочку взяться?
- Пора начинать всерьез поиски, - ответил Куликов, и глаза его затяжелели над сдвинутыми кулаками. - Помаленьку, полегоньку круги по тайге давать!
- Один будешь лазить по чепурыжнику? - удивился отец.
- С Игорем вот, - заблестели снова глаза Куликова.
- Тогда плакала жила! - засмеялся отец. - Хо-хо...
- Что делать, - притворно вздохнул Куликов,- если на поиски средств не дают.
- Когда потребуется, армию геологов бросим на поиски! - произнес отец будто с трибуны. - А пока мой совет - на устье, на рыбалку... Лист понесло - рыба пошла вниз... Поплыли завтра все, а, Матвей, Дмитрий?
- Нет, я пойду по своим тропкам теперь, - ответил Лукин. - Раз взялся за гуж, надо искать...
- Да ты серьезно? - уставился на него отец.
- А что ж, - ответил Лукин. - Дело принципа.
- Да это же тебе пройти Францию, Бельгию и еще какую-нибудь Данию! - воскликнул отец. - Не по дорогам, по чепурыжнику! С твоей-то ногой?!
- Колесить не буду, - далеко посмотрел за окна Лукин. - У моего отца кое-какие наводящие заметки по этому поводу остались...
- Заметки? - взбугрились брови у Куликова. - Интересно, что за заметки?
- Теперь это будет военная тайна, - улыбнулся Лукин.
- Вот видишь, Петр! - всплеснул кудрями Куликов. - Что остается делать бедному геологу?!
- Выпивать и закусывать! - сказал отец и потянулся к товарищам с рюмкой.
За столом началось оживление, звон рюмок и бряцание вилок. Теперь у гостей и хозяев не скоро появится охота касаться серьезных тем, Игорь это знал точно. Насчет моторки убедить отца не удалось с первого раза. Но не завтра же она нужна была Шмелям и Василию. Завтра сплавают они сами в устье Шаманки, отец от рыбалки подобреет, потом и заново можно начать разговор.
И Игорь тихонько отступил в свою комнату собирать снасти.
7
Утром Игорь еле проснулся. Тело его ныло, как больной зуб.
- Может, останешься? - пробасил над ним отец.
- Нет! - Игорь вскочил и вслепую начал одеваться.
- Ветром обдаст - проснется, - заметила мать.
- А я и так на ногах! - буркнул Игорь, вываливаясь на крыльцо.
Свежий хиуз подхватил чубчик и пощекотал им глаза. Ресницы распались. Игорь увидел золото над гольцами. Огромные пласты, от которых трудно было оторвать взгляд.
- Ах ты ж черт мягколапый! - расколол тишину голос матери. - Откуда тебя несет?!
Игорь вздрогнул от этого резкого вскрика. Мать редко повышала голос. А здесь она прямо взбесилась. Сорвала ружье с плеча отца и наставила его куда-то на дорогу.
"Мяу!" - донеслось оттуда: Кикимор переходил улицу.
- Ха-ха-ха! - рассмеялся отец. - Стреляй, мать, в темную силу!
Но Кикимор кинулся к забору и заскочил во двор Вани. Мелькнул, как цветок свиного багульника, кончик его хвоста.
- Не будет удачи, - произнесла мать серьезным голосом. - Поворачивайте назад. Петя, Матвей!..
- Ты за кого нас принимаешь, мать? - прорычал отец, забрал ружье из ее рук и чмокнул в губы. - Мы ни зверя, ни дьявола не боимся!
Куликов подтвердил это улыбкой, и они двинулись к главному тротуару. Скользя по сырым доскам, дошли до пристани. Отец спрыгнул на дно моторной лодки и подставил руки Игорю. А Куликов вдруг хлопнул себя по лбу.
- Совсем забыл! Планшет!
- Не обойдешься без него?
- Никак...
- Тогда сходи, подождем.
- Все в сейфе, а он опечатан...
- Поедем рыбачить тогда.
- На кой ляд мне твоя рыбалка?
- Чокнешься ты, Матвейка, быстрей, чем жилу найдешь!
- Ой, не сглазь, Петя, куда без моей головы денешься?
- Обойдусь своею!
Отец громыхнул цепью, и лодка закачалась на утренней волне.
- Не кипятись, Петр! - негромко заметил Куликов, и его бледное лицо под зеленым капюшоном плаща поплыло вверх. - Твоя голова уже закручивала тебя куда не следует...
Отец долго не заводил мотор, как бы прислушиваясь к плеску волны в жестяной борт. Игорь обрадовался, что отец тоже решил взяться за ум и отставить рыбалку. Можно было выспаться в постели.
Но тут холодная капля залетела под шапку: отец включил двигатель и направил лодку наперерез волне. Игорь пригнулся, пытаясь примоститься за кожухом двигателя.
- Мне в твои годы не приходилось дремать, можно было совсем не проснуться, - пробовал расшевелить его отец, перекрикивая постук двигателя. - Благодаря шустрости и выжил.
На Игоря это не действовало. Ему было зябко. Не хотелось смотреть на серый Витим, покрытый струйками тумана. И лодка отпугивала холодными каплями росы на бортах, железном кожухе мотора и на ветровом стекле.
Но сильней затрещал мотор, ветер поднял угол брезента и хлестнул им Игоря, и сна как не бывало.
Их большая лодка врезалась острым носом в волнистый плес Витима. Течение сбивало ее, сносило к Витимску. Но отец твердо держал курс против стремнины. Отец стоял перед стеклянным щитком, одна рука - на штурвале, другая - на рукоятке газа. Если бы отец не управлял приисковым хозяйством, он был бы, наверно, капитаном дальнего плавания.
Бодро тарахтел мотор. Роса скатывалась с кожуха, испарялась. Уходили за выступ берега белые баки склада горюче-смазочных материалов, пристань, остатки размытой Витимом Подгорной улицы, центр над нею, деревянная церквушка с башенкой колокольни, трубы ТЭЦ и бани, дом инвалидов и кладбище. Дальше начиналась тайга. Через полчаса лодка плыла по дикому Витиму.
Справа и слева громоздились гольцы. Один не давал места другому. Только речки прорывались между ними, вытачивая глубокие распадки. А лиственницы и вечнозеленые кусты кедрового стланика карабкались по осыпающимся склонам и все равно до самого верха не добирались. Там, на голых вершинах, лежали в западинках лоскуты раннего снега. А наледи в распадках сохранялись с весны. Отец рассказывал, как хорошо держать в них выловленную рыбу, убитую дичь или разделанную тушу зверя.
Игорь вертелся на дне лодки, разглядывая все, что открывалось глазу. Он бросался то к правому, то к левому борту. И отец часто оборачивался, грозил пальцем. Но Игоря это не усмиряло. Он свешивал голову с борта и глядел, глядел в воду, которая отражала гольцы, алое солнце и клубочки облаков. Он опускал руку в плещущую волну и смеялся, отряхивая с пальцев прозрачные капли.
- Э-э-эй! - закричал Игорь, перегоняя грохот мотора, и скалы отозвались: - Ге-е-ей!
Хорошо, что они не послушались Куликова и не вернулись. Не во всем же следовать Куликову, хоть он и золотая голова! Здесь сама тайга им родная с отцом. Недаром в тридцать третьем году тайга послала холостому тогда Бандурееву на помощь прекрасную девушку-таежницу Ксеню. И та спасла его от смерти.
Мать рассказывала Игорю, что отец тогда еще только учился рыбачить по-сибирски. А ему поймался на блесну старый таймень. С перепугу отец запутался в леске и вывалился из лодки. Хорошо, на берегу оказалась девушка из охотничьего семейства Трынкиных. Она вышла из чума почистить рыбу и увидела - неладное с городским рыболовом. Не раздумывая, девушка бросилась в воду, перерезала леску и вытащила рыболова на берег.
Когда отец отдышался, он разглядел свою спасительницу. Оказывается, он ее уже приметил раньше и искал повод для знакомства. Вот и пришлось познакомиться.
У девушки были заметные скулы и узкие прорези глаз, но кожа белела, словно березовая кора, а в черни глаз вспыхивали блестки вроде бы золота.
"Как тебя звать?" - спросил рыболов.
"Ксеня, - ответила девушка с якутским выговором, так что получалось: - Ксена".
"Пойдешь за меня замуж?" - спросил напрямик рыболов.
"Отца спроситься надо", - ответила Ксеня, с таежным спокойствием, немигуче глядя на странного парня.
"Ну, за чем же дело стало? - захрабрился рыболов. - Пойдем спрашиваться".
"Пойдем..."
Рыболов-жених поднялся и отправился вслед за спасительницей.
Старик Трынкин сидел возле жестяной печки и пил чай из деревянной чашки. Сватовство закончилось быстро. Ксеня оказалась не дочерью Трынкина, а сиротой-воспитанницей. Выросла она в чуме, несколько зим проучилась в школе-интернате. Но дальше учиться Ксене расхотелось, она взялась за ружье и стала охотиться, да не хуже иного парня.
"Жалхо однахо-то девха отдавать, - сказал старик Трынкин, почесывая блестящий живот, - да парень, вижу, хрепкий - по ней будешь. А Хсена хах собаха тебе будет..."
И Ксения Николаевна действительно охраняет отца от всяких неурядиц. Иногда прямо до смешного доходит, как было сегодня с черным котом. Но отцу такая верность матери нравится. "Вдвоем-то с мамой мы возле тебя и в самом деле как собаки будем, как добрые сибирские лайки, что спасают охотника от любого зверя, и голода, и холода", - подумал Игорь, глядя на озабоченного отца.
Игоря качнуло к правому борту - это отец завертел штурвал, поворачивая лодку к левому берегу.
Игорь заозирался, не понимая, для чего маневр. И вдруг увидел, как из распадка на левом берегу выпорхнули три утки. Они понеслись над водой на огромной скорости. Селезнь заметил моторку и стал набирать высоту. Но было поздно.
Отец выхватил ружье. "Бах-ух!" Сначала в воду упали две утки, за ними третья.
- Вот как стрелять надо! - подмигнул отец, направляя лодку туда, где всплеснулись кряквы.
Распластанных уток несло по течению. Отец подставил течению борт, и крякв прибило к моторке.
- Лови добычу, сын!
Игорь достал уток. Отец снова включил двигатель на полные обороты. Он отлично управлялся с лодкой, стрелял здорово и пел хорошо.
Из-за острова, на стрежень, на простор речной волны...
Ветерком раздуло перья на утках. Игорю показалось, что утки в его руках оживают. Он потряс их, надеясь, что кряквы вспорхнут. Но крылья их висели мокрыми тряпками, а глаза напоминали стеклянные бусины.
Эх, выплывают расписные Стеньки Разина челны...
Игорь уложил уток на брезент и тут увидел устье Шаманки. Левый берег расступился под напором быстрой речки, бегущей от синих гольцов. Шаманка выносила в Витим сахаристые льдины, усыпанные желтыми листьями и хвоинками.
Лодка пошла труднее - течение Шаманки было стремительнее витимского.
Но отец жал и жал на рукоятку скорости.
Сомкнулись берега. Исчез Витим за поворотом. Колючие ветки подмытых сосен стали хлестать по щитку. Отец пригибался, но хода не сбавлял. Пока в укромной лощине не блеснула наледь.
Лед возвышался над чистой водой как скала. Сверху ослепительно-белый, как соль, посредине синеватый, а внизу зеленый. И тонкие ломтики этого льда с кристальным звоном срывались с наледи в воду.
- Есть рыба, - сказал отец, останавливая лодку в улове.
По улову расходились круги.
Отец загремел цепью, сбрасывая в воду якорек. Потом они принялись налаживать свои удочки.
У отца был спиннинг. Он стал, не торопясь, привязывать к леске блесну. А Игорь спешно взялся за свою мелкую снасть. Он сложил раскладную бамбуковую удочку. После этого привязал к ней леску из жилки, а к леске поводок из тоненькой жилочки с мушкой. Но как ни торопился, отец его опередил.
- Ловись, рыбка большая и маленькая!
Игорь забыл на минуту про свою удочку. Он смотрел, как отец садится на корму и пускает блесну по течению. И как подергивает ее, чтобы она играла в воде. Раз - и возле самой приманки всплеснула рыба. Отец подсек, но рыба ушла. Тогда он кинул блесну дальше в улово и стал подтаскивать к себе, накручивая катушку легкими движениями кисти.
- Чуешь, сколько тут рыбы! - проговорил отец, кивая на улово.
- Чую, - ответил Игорь.
От воды шел запах свежего огурца и рыбьей икры.
Игорь опомнился и запустил свою мушку по течению, изредка подергивая ее.
- А ну, кто вперед выловит? - подмигнул отец.
- Давай! - принял вызов Игорь.
Теперь он смотрел не только на свою мушку, но и краем глаза следил за всплесками и бурунчиками от блесны. У него самого никак не получалось с подсечкой. Но вот мушка намокла, утонула в струе, и на глубине кто-то дернул ее.
- Поймал! - вскрикнул Игорь, чувствуя, как рыба повела леску в сторону отцовской блесны. Он забыл, что делать дальше. И услышал окрик отца:
- Плавно, а то сорвется!
Игорь бросил удилище на дно лодки и стал подтягивать рыбу к борту прямо за леску. Рыба металась в струе, сверкая, как льдинка. Игорь дал ей умаяться, а потом выкинул в лодку. Большой хариус бился на деревянной решетке под его ногами. Спинка у него была черно-зеленая, а по бокам шли две черные полоски.
- Молодчина, - похвалил отец.
- Граммов триста будет! - сказал, сияя, Игорь.
Отец щелкнул языком и снова запустил в быстрое течение свою блесну. И у него вдруг натянулась леска.
- Есть, - воскликнул отец, и катушка затрещала в его руках.
На том конце лески из воды выметнулся зеленый ленок. Он шлепнулся снова в воду, и на кругах, разошедшихся по улову, закачались куски льда.
Тут уж Игорь отложил удочку. Он взял сачок, перешел к отцу и сам начал советовать:
- Дай ему ходу, пап, дай - сорвется... Так, хорошо... Чуть-чуть подведи... Пусть походит, пусть, только плавно, плавно...
Игорь вцепился в борт и не отрывал взгляда от того места, где вскипала вода от сильных ударов хвоста большой рыбы. Леска позванивала, как струна, и казалось, вот-вот лопнет. Но отец предупреждал рывки. Он отпускал катушку, и ленок попусту растрачивал свою силу. И когда он успокоенно вставал на одном месте, отец начинал подтаскивать его, осторожно покручивая стальную катушку.
- Врешь, от меня не уйдешь, - приговаривал отец, скаля зубы от напряжения.
Постепенно ленок был приведен к борту лодки. Он заплескался в метре от ее отражения. Игорь повел к нему сачок. Рыба вяло отходила от сачка. Но отец неумолимо направлял водяного хищника к железному ободу сачка. Вот-вот Игорь должен был поддеть рыбину.
И тут из-за мыса выскочила черная лодка. Звук ее мотора ударил по тихому улову. На носу лодки стоял Куликов, а управлял моторкой моторист в валенках.
Лодка приблизилась, и голос Куликова перекрыл моторный перестук.
- Петр Васильевич! - крикнул Куликов, сложив трубкой ладони у рта. - Петр, ЧП!
- Что там такое? - Отец резко крутнул катушку. - Какое ЧП?
Зубастая пасть ленка показалась из воды. Блесна сверкнула на солнце и вырвалась из пасти хищника. Рыбина шмякнулась в воду.
- Держи!
Игорь потянулся за борт, выронил сачок и сам чуть не вылетел из лодки.
Сачок поплыл навстречу полным ходом идущей моторке. Но ни Куликов, ни моторист не обратили на него внимания. Моторка с размаху торкнулась бортом об их борт. Куликов порылся в кармане тужурки и вынул грязную бумажку, сложенную вчетверо.
- Петр Васильевич, увели наш полуглиссер! - заговорил он порывисто. - Васька Гиблое Дело и Шмель! Никак не мог я подумать, понимаешь, что они так рискнут... Завели полуглиссер и пошли куда-то вверх! Наглым способом! Вот записку оставили, что возвратят его в целости и сохранности да еще с жилой в придачу!
- Что? - отец схватил записку, смял и выбросил. - Идем вверх! Глиссер на порогах расколотит! Я им покажу!
- Сначала надо поймать, - заметил Куликов. - Где они теперь?
- Догоним! - сказал отец. - Глиссер спрятать не успеют...
- Только ты им не угрожай, - попросил Куликов. - Надо быть с ними поаккуратней, Петр!
- Ваши советы мне надоели.
- Не могли они зря рисковать! - ответил Куликов. - Видно, спугнули вчера их с этим аммонитом - решили играть до конца! Я тебя прошу, Петр!..
- Только наповадь - все растащут, - сказал отец, выхлестывая из воды якорь. - Нет, с ними надо показательно!
Мощный мотор ударил в воду синим выхлопом. Нос задрался кверху, словно отец хотел поднять лодку на воздух. Лодка рванулась к Витиму, выплескивая на берег волны. Мелкие льдинки вновь заколотились о ее борта. Куликовская лодка не отставала. Но все же отец успел вырваться вперед и шел стремительней, будто мотору подсобляла человеческая воля.
Игорь понимал эту ярость. Полуглиссер был на особом учете в управлении. Отец сам редко на нем плавал. Держали его для самого начальника управления и гостей, когда они наезжали в Витимск. Шмель и Васька, конечно, обнаглели. Лодку бы моторную - туда-сюда, а то полуглиссер! А теперь они могут свободно уйти, куда захотят. Разве темнота остановит!
- Рыбалку испортили, пес их куси, - доносил ветер слова отца. Он натянул козырек фуражки на глаза, и сзади выбились красные вихры. - Ни днем покою нет, ни ночью, ни в простой день, ни в воскресенье!.. А все научные экспертизы...
Игорь тоже был не согласен с таким поворотом дела в планах Шмеля и Васьки Гиблое Дело. Зачем же уводить полуглиссер? За него люди отвечают головой.
- Шаман! - крикнул отец, показывая вперед.