Все лето Юрий пристально вчитывается и конспектирует работы Толстого об искусстве, о том, что есть красота и что есть правда в искусстве. После Толстого – Баумгартен, Винкельман, Мендельсон, Гом, Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель, любимый Шопенгауэр, Вольтер, Дидро... Конспекты, конспекты. Что-то подчеркнуто, что-то выделено красными чернилами.
Комментировать эти записи мне не по силам, поэтому процитирую некоторые выводы Ю. В.
Итак, два лагеря.
1) Красота – нечто мистическое, объективное, сливающееся с Богом. (Фихте, Гегель...)
Красота – особое, получаемое нами бескорыстное наслаждение. То, что нравится без практической выгоды. (Кант, англичане)
Толстой ближе к Канту.
Итак: искусством считается то, что проявляет красоту; красота же есть то, что нравится (без вожделения). Гутчисон, Вольтер, Дидро сводили вопрос – ко вкусу.
Стало быть, определить каноны искусства нет возможности. Существует лишь привычный канонический, принятый в определенном кругу, ряд художественных произведений, признанных произведениями искусства. (Фидий, Софокл, Гомер, Тициан, Рафаэль, Бах, Бетховен, Дант, Шекспир, Гете и др.).
Фолькельт пишет: "Требование нравственного к искусству неправильно, ибо – куда же Шекспир".
Толстой сравнивает красоту с пищей.
Что же такое искусство?
Шиллер, Дарвин, Спенсер: искусство есть возникшая еще в животном царстве от полового чувства и от склонности к игре деятельность.
Искусство основано на способности людей заражаться чувствами других людей.
Искусство – это передача чувств?
Толстой не чувствует и не понимает поэзии. Цитирует Верлена: "Как это в медном небе живет и умирает луна и как это снег блестит как песок?"
Толстой в карикатурном виде пересказывает современные картины, пьесы, стихи... Лишь скуку вызывают у него "все концерты с произведениями Листа, Вагнера, Брамса и новейшего Рихарда Штрауса".
Нетерпимость ко всему, что не отвечает его, толстовскому, миросозерцанию, его религии!
Однако, он не осуждает нового искусства!
Ю. В. находит противоречия в эстетических штудиях Толстого. Например, после записи:
"Если же талантливый к словесному искусству человек хочет писать повести и романы, то ему надо только выработать в себе слог, то есть выучиться описывать все, что он увидит, и приучиться запоминать или записывать подробности. Когда же он овладел этим, то он может уже не переставая писать романы или повести, смотря по желанию или требованию: исторические, натуралистические, социальные, эротические, психологические или даже религиозные, на которые начинают появляться требования и мода. Сюжеты он может брать из чтения или из пережитых событий, характеры же действующих лиц может списывать со своих знакомых".
Ю. В.: "Иронизирует над собой, что ли?!" ("Анна Каренина", "В. и М." ).
Время, наше время, показало, что прав был Толстой. Как только появилось "требование" – возникла и соответствующая литература.
Истинное же свое отношение к Толстому Ю. В. обозначил позже в эссе "Толстой Лев Николаевич".
"Он сказал много горького о людях, о том, что жизнь не знает пощады. Он показал сатанинскую правду: умирающий обременяет родных. Литература до него не касалась этих бездн. Бур проник до рекордных отметок. Писатели после Толстого догадались: можно и нужно бурить в еще более глубинных горизонтах. Кафка написал рассказ "Превращение", где своими средствами развил найденное Толстым: родственники Замзы, любившие его, но отчаявшиеся спасти, с облегчением вздыхают после его смерти и уезжают на прогулку за город, а родственники умирающего Ивана Ильича идут с будущим зятем в театр. Осуждает ли их Толстой? Нет, не осуждает..."
Думал ли Ю. В. в 1978 году, когда были написаны эти строки, что пройдет всего лишь три года, и он, умирающий, увидит, как любящие его люди заняты своим – детьми, работой, неизбежными мелочами жизни? Осуждал ли их? Нет. И здесь я продолжу цитату: "...он горюет вместе с ними, он понимает их: они должны подчиниться естественному ходу вещей".
А тогда, в шестьдесят втором, волновало другое: страстное желание понять, научиться, узнать то, чего никогда и ни за что нельзя допускать и как "добывать" жизнь.
Однажды, полушутливо, полусерьезно, он сказал, что подозревал меня в том, что я хочу выведать у него тайны мастерства. Я так и не поняла, действительно ли он верит в то, что эти тайны можно выведать, или просто посмеивался надо мной. Сейчас, читая его тетради, понимаю: выведать нельзя, но нужно стараться эти тайны постичь, общаясь с мыслями и творчеством мастеров.
Шестьдесят второй был унылым годом. Летом никуда не поехали отдыхать. Денег на отдых не было. Жили на мизерные гонорары от рассказав, которые брала газета "Физкультура и спорт", и на зарплату члена худсовета одного из творческих объединений "Мосфильма". Неизменно преданно поддерживали эстонцы. То одно напечатают, то другое. Не забывали. Они и после смерти Ю. В. первыми перевели и издали "Опрокинутый дом". А тогда газета "Спортдинехт" ("Спортивная газета") в нескольких номерах публиковала рассказ "Победитель шведов". Для Ю. В. радость, конечно, была не в гонораре, вернее, не только в гонораре.
Говорят, что он стал родоначальником особого, своего, стиля и подхода к литературе о спорте. Наверное. Не мне судить. Но в 1989 году издательство "Физкультура и спорт" выпустило книгу Ю. В. "Бесконечные игры", в этой же серии вышли книги Конан-Дойля, Джека Лондона, Эрнеста Хемингуэя.
Походы на "Мосфильм", в ЦДЛ, в редакции были "внешней" жизнью, но была еще "другая жизнь" – в архивах, в библиотеках, дома за письменным столом. Он читал виконта де-Брока, Вольтера, французского историка Низара, вдумывался в историю Французской революции. Одновременно делал записи о революции русской. Не забывал и историю казачества.
Сейчас, когда к казачеству возвращается его прежнее особое положение в России, мне кажется, будет небезынтересным по записям Ю. В. напомнить кое-что из истории.
Размер казачьего пая был установлен в 1835 году – в 30 десятин. Однако, к 1915 фактически надел сократился в 2–3 раза.
11 казачьих войск: Донское, Кубанское, Терское, Астраханское, Уральское, Оренбургское, Сибирское, Семиреченское, Забайкальское, Амурское и Уссурийское. Во главе каждого войска стоял наказной атаман, подчинявшийся Главному Управлению казачьих войск военного министерства. Казаки числились на военной службе с 18 до 38 лет. Строевого коня и иное снаряжение справляли за свой счет.
Иногородние, крестьяне: из 15 миллионов десятин земли в Донской области казаки имели 12 миллионов, крестьяне – 3 миллиона. Однако, в населении области казаки составляли 43 процента.
Казачьи богатеи: полковник Орлов-Денисов имел на Дону 29 тысяч десятин, генерал Митрофанов, Кутейников, Кулыгачев (?) и полковник Чернозубов, графы Платовы, коннозаводчик Корольков.
КАЗАКИ НА ПОЛИЦЕЙСКОЙ СЛУЖБЕ.
В 1905 году во время революции царское правительство решило, кроме служивших казаков, привлечь для полицейской службы, "внутренней", казаков 2-й и 3-й очереди, в том числе вернувшихся с войны.
Это вызвало протест. На многих станичных сходах протестовали.
В 1909–1910 годах во время весенне-летних лагерных сборов в Хоперском, Усть-Медведицком, Первом Донском и Втором Донском округах казаки требовали увеличения паевых наделов малоимущих казачьих хозяйств, введения земского самоуправления и – отказа от использования казаков для несения полицейской службы.
Не иссякал у Ю. В. интерес к личности и судьбе знаменитого героя Гражданской войны на Дону Филиппа Кузьмича Миронова. Не было в тех краях человека более знаменитого (кроме Думенко), чем командующий казачьим корпусом Миронов. Его жизнь и судьба – сгусток трагедии Гражданской войны. Две судьбы – его и Думенко – слились в образе Мигулина в романе "Старик". Но это позже, "Старик" появился в журнале "Дружба народов" в марте 1978 года. А в 1962 году Ю. В. записывает:
Миронов родился в 1872 году в бедной казачьей семье.
Окончил церковно-приходскую школу и два класса Усть-Медведицкой гимназии. Поступил в Новочеркасское Юнкерское казачье училище. В 1898 году – окончил.
В 1902 году 30-летний Миронов имел чин хорунжего.
В 1904-05 во время русско-японской войны Миронов участвовал в боях в Маньчжурии в составе Гвардии Донского казачьего полка, награжден 4 орденами и повышен в чине – стал подъесаулом.
Первое революционное выступление – 18 июня 1906 года в Усть-Медведицкой на станичном сборе. Сбор был для проверки списков 2 и 3 очереди мобилизации на внутреннюю полицейскую службу.
Миронов выступил с речью – против мобилизации. Ему поручили приговор казачьего съезда отвезти в Петербург, в Государственную Думу.
На обратном пути из Петербурга Миронов был арестован и посажен в Новочеркасске на гауптвахту. Станичный сход арестовал окружного атамана как заложника и вынудил его обратиться к наказному атаману по телеграфу – освободить Миронова и двух его товарищей.
Возвращение Миронова – митинг, 2 тысячи казаков. Его проводили с пением революционных песен. На этом же митинге выступал друг Миронова – сотник Сдобнов.
Миронова лишили офицерского звания и отчислили из Войска "за действия, порочащие звание офицера".
В 1910 году Миронова назначили Начальником земельного стола областного управления. Он разработал проект перераспределения земель. Уравнение паев.
С началом войны 1914 года ему возвратили офицерский чин подъесаула. Миронов подобрал себе сотню охотников и в составе 30-го Донского полка выехал на фронт.
Уже в ноябре 1914 года отличился и награжден высшей наградой – Георгиевским оружием. Еще четыре ордена, чин есаула, а затем войскового старшины (подполковник) и был назначен помощником командира 32-го Донского казачьего полка по строевой части.
В декабре 1916 года Миронов ранен.
Федерализм, сепаратизм. "Устройство Донской "Финляндии".
Директор Каменской гимназии М. Богаевский.
В 1906 в Петербурге Миронов сошелся с Крюковым, – "трудовыми народными социалистами".
Гибель Валека – он должен был смотреть, как рубят шашками товарищей. Сердце не выдержало (эпизод Гражданской войны на Дону).
И одновременно подготовка к "Московскому роману".
14 съезд. Декабрь 1925 года
"Новая оппозиция" – Зиновьев, Каменев, Крупская, Сокольников, Лашевич.
Каменев – о Сталине: "...не тот человек, который может сплотить вокруг себя большевиков".
О ДОНОСАХ
Гусев: "Ленин нас когда-то учил, что каждый член партии должен быть агентом ЧК, то есть смотреть и доносить... У нас есть ЦКК, у нас есть ЧК, но я думаю, что каждый член партии должен доносить. Если мы от чего-либо страдаем, то это не от доносительства, а от недоносительства..."
С. Минин (заявляет от имени Ленинградских организаций)
"...Вместе с тем развившаяся в последнее время система писем, использования частных разговоров, личных сообщений, когда всем этим пользуются без всякой проверки, и все эти сообщения объявляются сразу вполне достойными веры, причем авторы подобных сообщений и писем берутся тут же под особое покровительство (Ланде, Тагунов), не может не привить в партии самые нездоровые и до сих пор немыслимые обычаи".
Горячие защитники Сталина: Ворошилов, Куйбышев, Ярославский, Молотов.
Выступления ленинградских рабочих – по бумажкам. Голос народа!
От рабочих Донбасса (Сталинский завод)
"...Мы обещаем оправдать имя, которое с честью носит наш завод, имя тов. Сталина, лучшего и верного ученика тов. Ленина".
29 декабря 1925 г.
Сталинские рудники. Сталинский округ (Макеевский).
От Глуховской мануфактуры... преподносят портрет Сталина, прекрасно сделанный из лоскутов материй, которые они вырабатывают.
И постоянный интерес к Достоевскому.
Из письма Достоевского Майкову.
"Совершенно другое понятие я имею о действительности и реализме, чем наши реалисты и критики. Мой идеализм – реальнее ихнего. Господи! Порассказать толково то, что мы все, русские, пережили в последние десять лет в нашем духовном развитии – да разве не закричат реалисты, что это фантазия! Между тем, это исконный русский реализм!"
Письмо написано в 1868 году, после несчастной Крымской войны, смерти царя Николая, освобождения крестьян, реформы и уже после покушения Каракозова на царя-освободителя.
П. Н. Ткачев. "Больные люди".
"Крепостное право завещало им (детям) лень, непривычку к деятельной жизни, пассивность и власть. И с такими свойствами им пришлось попасть в обстановку пролетария!" (журнал "Дело" 1873 год).
Факт, документ, конкретность – обладает своей собственной громадной и взрывчатой силой.
В документальной прозе лишь два героя: один из них автор с его мировоззрением, другой – правда. Документальная проза – это правда. С нее все началось. Тацит и Плутарх до сих пор – лучшие прозаики, так же, как протопоп Аввакум, как Пушкин – автор "Истории пугачевского бунта".
Я думаю, что конкретная, фактическая основа лежит в основе успеха многих произведений, т. н. – чисто художественных.
Например – Бабель.
"Конармия" – это историческое повествование.
Как Квинт Курций Руф рассказывает о походах Александра. Но Курций Руф, уже читавший Библию и Мопассана.
...Зачем нужно было Сталину уничтожать людей, бесконечно преданных революции?
На этот вопрос Ю. В. должен был ответить в "Московской истории", названной сначала "Исходом", потом "Исчезновением". Он ответил:
Сталин звериным чутьем угадал тягу обывателей (бывших "участников революции") к власти, учуял их жажду "своего куска пирога".
Было и другое; обреченные на заклание, до последнего смертного момента, думали, что "ХОТЯТ НЕ ОТ МЕНЯ, ХОТЯТ ОТ ДРУГИХ" (выделено Ю. Т.).
Эти слова в своем эссе о терроризме Ю. В. отнес к обывателям второй половины двадцатого века, но выкристаллизовалась эта мысль в процессе изучения истории другого террора – красного.
Сталин тем временем выполнил все требования оппозиции – быстрая индустриализация, удар по кулаку, коллективизация... Оппозиционеры стали думать: за что же их преследуют? Не следует ли присоединяться к партии, т. к. Сталин выполняет программу... Идиоты не понимали, что их преследовали НЕ ЗА ИДЕИ!
Не понимали, что Сталин – не идейный борец, никакой не теоретик, а элементарный властолюбец, действующий как главарь банды!
Один из методов Охранного отделения. Выдвижение секретных сотрудников на высшие посты в революционной организации – "путем последовательного ареста" более сильных окружающих их работников.
Эту запись мне не хочется понимать как убеждение Ю. В. в том, что Сталин был завербован Охранным отделением и состоял у него на службе. Так считают некоторые историки и просто любители сенсаций.
Однажды я спросила Ю. В., считает ли он, что Сталин был связан с Охранкой.
"Тогда все объяснялось бы слишком просто и не объясняло бы ничего", – ответил он.
Сам он думал, что все гораздо сложнее.
Динамические силы русской революции не были исчерпаны Гражданской войной.
За словами "оппозиция" и "фракция" стояли живые люди.
Какими они были?
Как хочется представить их мучениками, героями и как легко злодеями.
Вот чем жил, чем мучился и о чем думал Ю. В. в 1962 году, не отмеченном ни особыми достижениями, ни особыми событиями.
Седьмого марта 1963 года в жизни Ю. В. произошло важное событие: из непостижимой дали пришло письмо человека (может быть, уже единственного на земле), который не только знал его отца, но и сражался на фронтах Гражданской войны рядом с Валентином Андреевичем.
Вот это письмо.
Уважаемый Юрий Валентинович!
С глубоким волнением прочитал я Вашу статью в "Литературной газете" от 23 февраля. А я-то (до этого), просматривая и читая Ваши статьи, и не подозревал, что Вы сын Валентина Андреевича. Его я знал с 1920 года, когда он был Членом Реввоенсовета Кавказского фронта (я в то время был сперва комиссаром 40-й Богучарской стрелковой дивизии, а затем помощником командующего Кавказской трудовой армией по политической части).
Частенько встречался я с Валентином Андреевичем в 30-х годах.
В своей статье Вы подняли очень важный вопрос. Да, наши историки действительно действуют еще очень медленно и, к сожалению, порой с оглядкой на те "путы", о которых Вы упоминаете.
Обращаюсь к Вам с просьбой: перешлите прилагаемое письмо Л. Славину. Прошу Вас об этом, полагая, что, если Вам и не известен его адрес, Вам не трудно узнать его. Кстати, прочтите мое письмо тов. Славину.
Если и Вы предполагаете писать подробнее о Валентине Андреевиче, тогда, быть может, и Вам следовало бы встретиться со мной.
Мой адрес: Москва, В-313, Ленинский проспект, д. 90, кв. 375: Ивану Яковлевичу Врачеву.
Я старый москвич, но превратился в "новосела" и у меня поэтому нет телефона.
С приветом. подпись (И. Врачев)
7 марта 1963 г.
Иван Яковлевич Врачев был членом партии с 1917 года, делегатом Первого Съезда Советов, членом Президиума ВЦИК, начальником Политуправления Туркестанского фронта, командующим Ферганской группой войск, помощником командующего Кавказской трудовой армией. В 1927 году его исключили из партии как троцкиста, репрессировали. Потом он воевал в Великую Отечественную, награжден орденами. Снова репрессирован и реабилитирован в 1956 году. Он просидел более двадцати лет, но отличался отменным здоровьем, ясностью духа и великолепной памятью. Иван Яковлевич – пожалуй, один из прототипов Павла Евграфовича в романе "Старик". Мысль эта, правда, никогда не приходила самому Ивану Яковлевичу в голову, впрочем, как и многим другим. Людям вообще свойственна странная слепота, они сами и их жизнь кажутся им совсем иной, нежели представляются постороннему.
Итак, пришло письмо и завязалась на всю оставшуюся жизнь (у одного короткую, у другого – длинную) дружба. Иван Яковлевич много помнил, много знал, был великолепным рассказчиком.
Под конец жизни он узнал и настоящую славу. О нем писали в "Огоньке", "Аргументах и фактах", снимало телевидение. Его возили по миру сама Ванесса Редгрейв и ее брат Корвин.
Дело в том, что Иван Яковлевич был, пожалуй, последним и несгибаемым троцкистом. Одна из статей о нем так и называлась "Последний троцкист".