Следственная комиссия, назначенная РВС армии для расследования обстоятельств, при которых произошло убийство и розыск виновников, пришла к заключению, что убийцы Микеладзе находятся в штабе Думенко. Помимо этого о деятельности Думенко и его штаба имелись сведения, которые требовали скорейшего вмешательства РВС армии, дабы предотвратить творившиеся в штабе безобразия. Пьянство и бандитизм были явлениями обычными и действовали разлагающе на весь корпус. Политическая работа в Корпусе почти не велась, так как тов. Думенко и его приближенные не признавали никаких комиссаров и представителей Советской власти, терроризировали различными угрозами.
Во время нахождения корпуса в Новочеркасске пьянство и дебоши достигли небывалых размеров. Чины штаба устраивали оргии с женщинами, производили незаконные реквизиции и конфискации. Сам Думенко поощрял все эти безобразия и преступления, громко заявляя о своих симпатиях к батьке Махно. Все эти преступления и вызвали своевременное энергичное распоряжение РВС об аресте Думенко и его приспешников. Следствие по делу Думенко впредь до приезда представителя Ревтрибунала ведет член Реввоенсовета армии Т. Белобородов".
РАСПОРЯЖЕНИЯ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ.
Приказ № 14
Военно-Революционный комитет гг. Ростова и Нахичевани на Дону.
8 марта 1920
Последний день явки на регистрацию нетрудового населения гг. Р. и Н. на Дону согласно приказа ВРК за № 3 назначается 9 марта с. г. (Управление Владикавк. Ж. Д.)
Причем в дополнение приказа о регистрации ВРК сообщает, что регистрации подлежат жены рабочих и служащих, занимающиеся домашним трудом, живущие при муже и не пользующиеся услугами наемной прислуги.
Предревкома Петерс
Член Ревкома: Зав. отделом Управления Баранов
Секретарь Костоглодов
. . . . . . . . . . . .
ДЕЛО ДУМЕНКО
Думенко и семь человек из его штаба переведены в ростовскую тюрьму. Следствие по их делу продолжается.
24 марта
ПРОЛЕТАРСКИЙ СУД
(противопоставление царского и пролетарского судов)
"...в основании приговора полагается совесть судьи и революционное правосознание".
26 марта
ВЫСЕЛЕНИЕ БУРЖУАЗИИ ИЗ КВАРТИР.
Приказ № 36 ВРК гг. Ростова и Нахичевани на Дону. От 24 марта 1920.
Отделу коммунального хозяйства.
Для предоставления рабочим благоустроенных квартир отделу Коммунхоза предписывается в двухдневный срок предоставить подробный проект выселения и уплотнения буржуазии.
Предревкома Атарбеков.
Выписка из протокола № 26 заседания Президиума Дон. обл. ИК от 3 марта 1921 г.
Слушали.
Создание в Ростове особого концентрационного лагеря для передачи в таковой буржуазии, извлекаемой из советских учреждений, как и привлекаемой к труду (как не занятой таковым).
Доклад Сергиевского.
Постановили.
Предложить Отделу Управления принять меры к организации названного лагеря, о чем доложить президиуму.
ИЗ "ДОНСКОЙ ВОЛНЫ"
Еженедельник истории, литературы и сатиры под редакцией Виктора Севского.
(газета Добровольческой армии. – О. Т.)
1918 г. 15 июля.
"В Екатеринодаре в Красной Гвардии были одни китайцы.
– Почему же тогда комиссары комиссарами назывались?
– Товарищи мандарины.
ЮРИЙ САБЛИН.
Самый молодой из главковерхов, самый буржуазный из них. Сын московского книгоиздателя, внук антрепренера, любимец литературной и театральной молодежи Юрий Владимирович Саблин стал главковерхом советских войск и во главе их 13 февраля 1918 года вступил победителем в Новочеркасск.
Не подписал ни одного смертного приговора.
Рассказывал анекдоты о Подтелкове...
Заблудился между Карлом Марксом и Майн Ридом. Был левым эсером. Играл в революцию. "Вы знаете, кубанский главковерх Автономов под меня работает. Наполеона из себя корчит".
Из той же газеты.
№ 27 1918 г.
К. БАЛЬМОНТ
О детях Дона сейчас влюбленно
Как из бидона стихи пролью -
О детях Дона, сын Аполлона,
Прошу пардона за прыть мою.
В стране маори я жил в фаворе
Забывши горе и жизни вздор.
А тут в терроре, в кровавом море
С покоем в ссоре таюсь, как вор.
Как жизнь свирепа в стране совдепа!
Жизнь хуже склепа! Над жизнью креп.
Жизнь – зло-нелепа; два сорок – репа.
Жизнь – три копейки, тринадцать – хлеб.
А там как в сказке, в Новочеркасске!
В лазурной краске волшебный быт!
Хлеб – мягче ласки, (мутнеют глазки)
Там жизнь без тряски и без обид.
Мечта поэта! Рулет!.. Котлета!
И сигаретта! И санторетт!
И Мариэтта! И Мариэтта!
И В. Севский, донской поэт!
Пародия В. Севского
Стихотворение цитируется (с купюрами) в повести Ю. В. "Опрокинутый дом".
Ю. В. продолжает выписки из "Донской волны".
№ 16 1919 г.
14 апреля
"Ноев ковчег". Статья А. Черноморцева о донских комиссарах.
"...Наиболее яркой фигурой из казаков-комиссаров является Евгений Трифонов (дядя Ю. В.). В марте 1918 г. он, ловко обойдя "наркомов", получил у них около 20 млн. рублей на организацию борьбы на Юге России. Понятно, деньги ушли без отчета Трифонова перед дававшими их. Он организовывал так называемый "центро-юг", просуществовавший до мая в Донской области, а затем перекочевавший в Царицын.
В Царицыне Евгений Трифонов пытался захватить власть в свои руки, но встретил энергичный отпор и повел интригу против северо-кавказского комиссариата, настойчиво требовавшего у него отчета в 20 млн.
Неудача в Царицыне не сломила энергии и жажды власти в Трифонове, и он выехал к Подвойскому с новым проектом.
Трифонов решил создать в противовес Большому войсковому кругу, пользовавшемуся авторитетом на Дону, Походный войсковой круг при советских войсках. Попутно себя Трифонов выдвигал в председатели такого круга.
Подвойский мечтал о победном шествии по улицам Новочеркасска, ему проект Трифонова понравился и он стал заботиться о проведении его в жизнь.
Но к октябрю Дон был свободен от большевиков и необходимость такого круга стала под вопросом. А открытие Круга должно было быть торжественным в присутствии самого Подвойского и других красных генералов.
Вторая неудача не остановила Трифонова, и в октябре он берется за организацию всей контрразведки на юге России, разгоняет бывшую контрразведку и прочно оседает на новом месте.
Вероятно, теперь, когда красные снова на Дону, Евгений Трифонов играет немалую роль и, быть может, воскрешает свой проект Походного войскового круга, тем более, что этот проект встречал в советских кругах большой интерес, как ловкий маневр в завоёвывании казачьих умов.
Другие комиссары:
Вейсман. Специалист по выпытыванию перед расстрелом...
Зверский матрос Губин...
Тупой латыш Карл Зедин, бывший матрос... Характера Зедин был решительного и в способах правления, до появления в Царицыне Сталина, мало отличается от сатрапов всех времен... Он решительно расправлялся с каждым комиссаром, который осмеливался идти против его мнения. Он разогнал старую политическую организацию так называемого Центро-Юга, в котором главой был донской казак Е. Трифонов. Но по приезде Сталина Зедин взял неверный тон лести в глаза и одновременно начал скрытую интригу... Сталин его быстро съел".
Из статьи "Красный Царицын" (того же Черноморцева. – О. Т.)
1. СТАЛИН.
"Сталин не стесняется в выборе путей для достижения своих целей. Хитрый, умный, образованный и чрезвычайно изворотливый – он злой гений Царицына и его обитателей. Всевозможные реквизиции, выселения из квартир, обыски, сопровождающиеся беззастенчивым грабежом, аресты...
Сталин сразу подчинил себе всех местных царицынских деятелей.
...Надо отдать ему справедливость, что его энергии может позавидовать любой из старых администраторов...
Чрезвычайка работала бешено. Везде и всюду, ежедневно вскрывались заговоры – подлинные и мнимые. С 20 июня Сталин стал во главе всего военного и гражданского управления".
"Донская волна". № 7. 1919 г.
СТАТЬЯ О РАСКОЛЬНИКОВЕ НЕКОЕГО К.
"Мичман Раскольников... глаза бегающие. Дважды сидел в доме умалишенных".
№ 27. 1919 г. 21 июля.
"ВОЖДИ КРАСНЫХ". ЕГОРОВ, ДУМЕНКО, ЖЛОБА, ГАЙ.
"...Думенко в среде большевистских вождей – далеко незаурядная личность, один из немногих самородных талантов".
Гай почему-то назван женщиной!!! А все делает муж – Берзин.
Ростов. Народный музей Революционной и трудовой славы.
Сидят старички, разбирают фотографии. Одному – 85, другому – 88, третьему – 80. Ни черта, конечно, не помнят.
Степан Степанович Гринченко о Думенко.
– Я был мальчишкой. Видел его в Ростове: он был худощавый небольшой, как юноша... лет двадцати...
– Нет, ему было 32 года, когда он погиб.
Сомневается. Другой старичок, ростом с Гинзбурга, говорит:
– Он был маленьким. С меня ростом.
Кроме Ростова, Юрий Валентинович побывал еще и в Донецке.
Ноябрь 1967 года. Донецк
Е. Я. Морозова, подруга моей матери, была арестована в Луганске. После ареста ее мужа В. Ф. Ларина, председателя Крайисполкома Азово-Черноморского края, ее выселили из Ростова, и она приехала в Луганск, где жили родные.
Там ее и арестовали. Юра записал ее рассказ. Для себя он его назвал "Хочу котенка".
"Луганская тюрьма была набита людьми. Лежали вповалку под койками. Было много комсомольцев, их страшно пытали и били. Им надевали на головы трехугольные хомуты с отверстиями для головы и били по лежачим. Отбивали легкие. Начиналось кровохарканье и люди быстро умирали.
Е. Я. тоже сильно болела (ее не били) и лежала в тюремном госпитале. Там были две палаты, мужская и женская. В мужской лежало много умирающих от пыток комсомольцев. И вот однажды приходит женщина-надзирательница и просит:
– Женщины! У вас тут был котенок, дайте, он нужен...
Оказывается, один умирающий комсомолец попросил котенка. Женщины дали надзирательнице какого-то котенка-замухрышку, которого они подбирали в коридоре каждый раз, когда кому-либо это удавалось.
Тот комсомолец так и умер, лаская котенка.
В это время высоколобые москвичи восхищались только что вышедшей книгой Хемингуэя, и особенно рассказом – "Кошка под дождем". Юра, помните там: "Хочу кошку! Хочу длинные волосы!"
В июле шестьдесят седьмого Ю. В. посетил А. И. Микояна. Подарил ему "Отблеск костра". Разговаривали долго. Микоян помнил Юриного отца и вообще многое помнил из прошлого, но в разговоре был осторожен... впрочем, не совсем. Ю. В. записал эту беседу очень подробно.
14 июля 1967 г
"...Я сговорился и пришел вчера, 13 июля, к 3-м часам дня в Большой Кремлевский Дворец, здание Верховного Совета СССР, подъезд 6, этаж 3, комната 6 с табличкой "Член Президиума Верховного Совета СССР"...
Он говорит, говорит, говорит, а сам смотрит на меня и, наверное, думает: "Зачем же он пришел ко мне?" Но говорить ему нравится, да и дел особых нет. Вот и не может остановиться. Почти без пауз переходит от одной темы к другой.
– Вы будете продолжать эту работу?
Я сказал о своем замысле романа о 20-м годе на Дону. Спросил, что он помнит о деле Думенко.
– Я помню немного. Знаю, что два человека – Ворошилов и Буденный – против реабилитации. Это была вражда между военными... Это бывает часто... Они до сих пор не могут примириться...
Я сказал, что работая в Ростовском архиве, в библиотеках, прочитал комплект газеты "Донская волна" за 18, 19 годы и прочитал там характеристику Сталина, данную белыми.
А. И. заинтересовался:
– А кто писал?
– Некий Черноморцев. Он, видимо, служил у нас, а потом перебежал к белым. У него там несколько заметок о разных советских деятелях того времени, действовавших на Дону, в Царицыне.
– Что же о Сталине?
– Очень лестно, и даже удивительно для 1919 года... Сказано, что – хитрый, коварный, умный, образованный. Что отличный администратор. Таких администраторов при царской власти почти не было... Что очень ловко и быстро съел всех соперников по Царицыну и стал там полновластным хозяином...
– Да, он был очень хорошим администратором... И – очень скромный... Никогда не выдвигался... На заседаниях Политбюро занимал второе место и предоставлял председательствовать – то Бухарину, то Рыкову... Вообще, он умел маневрировать, отступать, отсекать врагов...
– Уничтожать их, – подсказал я.
– Да, уничтожать и – сплачивать. Сплачивать тоже... Он очень уважал Гитлера. Восхищался тем, как тот уничтожил своих соперников – Рема и других... Я был удивлен: как можно восхищаться таким человеком?
– Кое-чему он у него учился...
– Да, учился у него, у Ивана Грозного... У персидского шаха...
Наверное, он испытал облегчение. Никакой личной просьбы не было. Я сказал, что, кажется, утомил его.
Через три минуты он встал и пожелал мне творческих успехов. Я разговаривал с ним 1 час 10 минут. Была половина пятого. Наверное, он с удовольствием говорил бы со мной до пяти..."
28 августа 67
День моего рождения. Не хочу вспоминать и философствовать попусту.
Запишу встречу, которая случилась месяцев пять назад, а то – забуду. Был звонок телефона. Бодрый и резкий старушечий голос спросил:
– Юрий Валентинович?
– Да.
– Мне надо с вами увидеться!
Тон был категоричный. Я попросил позвонить на следующий день утром. На другой день утром был звонок и требовательный голос:
– Я вам звоню, как условились. Говорит Дора Савельевна.
Я пригласил Дору Савельевну приехать. Через час с небольшим пришла: небольшого роста старушка с остреньким бледным личиком. Похожая на обнищавшую Веру Инбер. Разделась, села к столу, вынула из сумки "Отблеск костра" и сказала:
– Я пришла к вам ругаться.
– Пожалуйста, – говорю. – Давайте.
Раскрыла книгу на заложенной странице и стала читать:
– Вот вы пишете на странице...
И Дора Савельевна рассказала о героической смерти Маруси Никифоровой – знаменитой анархистки. Я уже упоминала, что при жизни Ю. В. "Отблеск костра" не переиздавался, поэтому Ю. В. не мог внести необходимые изменения и дополнения. В частности о Марусе Никифоровой. Первое посмертное издание вышло с жестокими купюрами. И оттого, что не было уже автора, а на комментарий издательство поскупилось, остались несправедливые строки о легендарной Марусе Никифоровой. Здесь Ю. В. поддался расхожей версии, изменил своему правилу: проверять все, ворошить архивы, расспрашивать очевидцев. Описывая паническое отступление красных из Ростова в мае 1918 года под натиском немцев, Ю. В. упоминает о Марусе Никифоровой.
"На том же паровозе оказалась "знаменитая" Маруся Никифорова, начальница отряда анархистов, молодая пьянчужка и психопатка. Еще недавно воспитанница Смольного института, а ныне прославленная атаманша любила разъезжать по Ростову в белой черкеске с газырями и белой лохматой папахе, – ехала тихая, трезвая, в солдатской шинельке. Отряд ее растрепали немцы, вместе с нею ехали лишь несколько солдат".
Через несколько лет после публикации "Отблеска" Ю. В. купил седьмой номер журнала "Каторга и ссылка" за 1932 год, и там в воспоминаниях А. X. Ронис-Кантовского прочитал о смерти Маруси Никифоровой, но... книга "Отблеск костра" как бы уже не существовала, нельзя было даже заикнуться о переиздании: махали руками, округляли в ужасе глаза.
Поэтому я позволю себе выполнить желание Ю. В. Вот отрывок из воспоминаний Ронис-Кантовского, моментальная фотография 1919 года, групповой портрет на фоне гражданской войны:
"...Корниловцу, очевидно, надоело спорить с людьми, которые пытались возражать. Решив прикончить с политикой, он окинул присутствующих опытным взглядом ищейки и, убедившись, что публика "своя", заговорил о другом:
– Эх, господа! Ну что мы будем спорить! Позвольте мне рассказать вам один маленький эпизодик из моих боевых приключений.
– Просим, просим! – отозвались присутствующие.
– Прошлой весной, – начал корниловец, – во время разгрома большевиков в Донской области, около Ростова моя сотня нашего казачьего полка, – я тогда был еще командиром сотни, – настигла группу бежавших верхом большевиков. – Окружили...
Корниловец с невозмутимым спокойствием рисовал сцену собственноручного расстрела обезоруженных большевиков. Допрашивал, издевался, а затем, по очереди, по одному расстреливал.
– Покончив с комиссарами, – продолжал корниловец, – я был уже готов вскочить на лошадь, вдруг казаки ведут всадника в полумужской, полуженской одежде. Всадником оказалась молодая красивая женщина. Признаться, от такой неожиданности я растерялся. Предстояло иметь дело с политическим врагом в лице молодой интеллигентной женщины. Пригласив ее присесть на ближайшей телеге, я спросил ее имя. Молодая женщина с ненавистью бросила:
– Не считаю нужным вам отвечать!
– Бился я около часу, и все равно, что с немым – ни слова.
Далее корниловец изобразил дикую историю садистического издевательства над арестованной большевичкой-красногвардейцем.
Он рассказал, как по его наущению в штабе штабные пройдохи с участием дикой дивизии горцев устроили массовое насилие над пленной. Несмотря на то, что история эта могла бы вызвать отвращение среди завсегдатаев ночлежки, корниловец смаковал ее и, видимо, был доволен, что "отличился"...
– На другой день командир дикой дивизии, Хаджи, выпустил из своего кабинета арестованную с напутствием: – иди... твою мать, и скажи своим комиссарам, что я, Хаджи, их всех переделаю в бога...
– Как. И отпустил!? – воскликнули слушатели.
– Да, отпустил.
– А через некоторое время красные развили против нас неслыханные наступления. Атака носила необычайно жестокий характер. Красногвардейцы дрались, точно звери. И если бы вы знали, о боже, как уничтожали наших казаков... И к великому ужасу мы узнали, что наступлением руководит лично эта большевичка.
– Что вы говорите! – вырвалось у слушателей.
– Да, господа! Она мстила, страшно мстила! В станицах, где она проходила, казаки буквально истреблялись с лица земли. Торжество ее, однако, недолго продолжалось Мы получили подкрепление и опрокинули большевиков. Взяли в плен много красноармейцев, и среди них оказалась эта комиссарша.
– А-а-а! – облегченно вздохнули слушатели.
– Я подошел к ней и спрашиваю: "Ну что, опять мы встретились?"