Способы защиты в каратэ называются укэ. Защищаться от ударов врага следует не только путем ухода - отпрыгивания в стороны и назад, не только путем уклона и нырка - движениями туловища в стороны и наклоном вперед и не только парирующими движениями рук и ног - подставкой и отбивом, но и другими приемами, каких нет в дзюдзюцу и боксе, например прыжками вверх. Каждый, кто изучает каратэ, должен как следует отработать технику прыжка. Настоящим мастером каратэ считается только тот, кто может во время боя подпрыгивать так, чтобы попадать ногой в грудь врага.
В тот момент, когда враг наносит удар, его вышагивающая нога отрывается от земли и тело теряет овою устойчивость из–за перемещения веса. В это мгновение враг неизбежно раскрывает ту или иную часть тела, и этим надо пользоваться для нанесения стремительного, сшибающего с ног и выбивающего дух контрудара. Главное в каратэ - усвоить технику молниеносного перехода от обороны к нападению.
Особенно важно знать каратэ женщинам. По части голой силы женщины уступают мужчинам. Но в каратэ дело решает не голая сила. Побеждает тот, на чьей стороне не только сила, но и умение. Важную роль играют проворство, быстрота соображения и хитрость, например умение делать ложные камаэ и такие движения, которые вводят врага в заблуждение, и он получает удар с той стороны, с какой не мог ожидать. Этими способностями природа наделила женщин в достаточной степени. Недаром в числе сильнейших мастеров каратэ в прошлом столетии была молоденькая девушка Итонэ Цуру. Слава о ней гремела по всему королевству Рюкю. Она швыряла на землю всех мужчин подряд. Единственный, кого она не смогла одолеть, был Мацумура, лучший мастер того времени. Их схватка кончилась ничьей. Он влюбился в нее, они стали мужем и женой, и когда между ними иногда случались ссоры, он выходил из дому и отводил душу на прохожих.
Эту историю любила рассказывать своим ученицам преподавательница каратэ, причем каждый раз рассказывала с новыми подробностями. Она была уроженкой острова Окинава, поэтому ее прозвали Окинавской тетей.
К занятиям по каратэ допускали только с разрешения врача из амбулатории Кондо. Вопреки ожиданию, Накая, осмотрев Сумико, сказала тоненьким голосом:
- Заниматься спортом можете. Я бы, конечно, предпочла более спокойный вид спорта… - Она потерла пальцем висок. - Но время такое беспокойное… ничего не поделаешь.
И кивнула головой.
в
Сумико занималась уже около трех месяцев. Занятия происходили по вечерам. В группе, в которую ее зачислили, занималось еще двенадцать учениц. Уже были пройдены основные приемы нагевадза - бросания противника на землю - и осаевадза - хватания туловища противника и всех его конечностей, основные способы использования колен и локтей и простейшие виды подсечек и подножек.
Окинавская тетя обращалась с ученицами очень сурово, не делала им никаких поблажек. Показывая приемы, кидала учениц так, что не всегда им помогала мягкая соломенная подстилка. Часто ученицы, не выдержав, начинали всхлипывать и даже плакать. И тогда Окинавская тетя произносила свою любимую поговорку: "Дерево терпения приносит золотые плоды".
Но это дерево требовало частой поливки. Поэтому в углу комнаты во время занятий ставили кадку с водой, а над ней вешали полотенце для компрессов. Рядом с кадкой лежал большой тюфяк, на который клали временно выбывших из строя. Тюфяк получил название "поЛёвого госпиталя", и заведовала им медсестра из амбулатории Кондо, дежурившая во время занятий.
Но никто не осмеливался протестовать против методов преподавания Окинавской тети. Она ссылалась на то, как ее учили в свое время и как она учила в Осака и Аомори, где в женских демократических организациях уже давно изучают искусство самозащиты.
Перед тем как перейти к изучению ударов ребром ладони и начальным приемам невадза - приемам боя в лежачем положении, Окинавская тетя назначила тренировочные состязания как раз в канун Международного женского дня.
В этот день все собравшиеся устроили генеральную уборку здания - вымыли стены и полы, вытерли потолок, предварительно заделав щели в нем, и сменили бумагу на окнах. Состязания решили провести в продолговатой комнате с тремя окнами, где обычно происходили собрания. Вместо старой соломенной подстилки положили брезентовый ковер, сделанный из распоротых мешков. Рядом с Окинавской тетей - главным судьей - сели с важным видом ее помощницы - ученицы из старшей группы. Позади них расположились зрители. Во время занятий женских групп Окинавская тетя не пускала в комнату мужчин, исключение делалось только для студента Икетани, который ведал всеми учебными мероприятиями Дома культуры. Но в этот вечер мужчинам было разрешено присутствовать, с условием, что они не будут курить и произносить обидных замечаний по адресу состязающихся.
Перед самым началом состязаний вошел Ириэ и наклеил на стене извещение, написанное красными чернилами:
Внимание!
Выяснилось, что работающий в транспортной конторе "Ита–кура–гуми" механикАбураи Садаму, ведавший сбором пожертвований в фонд комитега защиты мира, уже с прошлого года является шпиком. Он пойман с поличным.
Ни на минуту не ослабляйте вашей бдительности! Остере–гайтесь шпионов!
Все столпились перед извещением. Круглоглазая Тамико из хорового кружка вскрикнула:
- Ой, неужели тот! Он всегда переписывал нам ноты…
А недавно у нас в общежитии читал доклад об итогах берлинского совещания, - сказал кто–то из парней.
Тот самый, - подтвердил Ириэ, тряхнув взлохмаченными волосами. - Те, кому это нужно, всеми способами стараются засылать в наши ряды шпиков. На следующей неделе приходите на мой доклад на эту тему.
А после доклада будет фильм? - поинтересовалась Тамико.
А как его застукали? - спросил парень без одной руки.
Ириэ закрыл рот рукой и замотал головой.
Окинавская тетя захлопала в ладоши и, выпятив губы, зычно крикнула:
- Начинаем! Сражайтесь изо всех сил, как будто деретесь со шпиками!
Сумико боролась в третьей паре. Ее партнершей была Мацуко, рослая, скуластая девица, левша. Против левши требовалось особое камаэ. В ответ на попытку Мацуко схватить за пояс Сумико сделала отбив правой рукой и отпрыгнула вбок, но, получив подсечку, пошатнулась; Мацуко поймала ее руку и закрутила. Сумико ударила локтем назад и вырвалась, но тут же, не успев перенести вес на левую опорную ногу, получила кекоми - удар ногой - и растянулась на полу.
- Мацуко молодец! - заорали рабочие цементного завода, товарищи Мацуко по работе.
Но сидевшие сзади них парни и девушки с завода химических удобрений и железнодорожных мастерских воздержались от аплодисментов. Окинавская тетя приказала продолжать борьбу: прием удался, но выполнен без достаточной силы.
Сумико встала и подтянула шаровары. Девушки, занимавшиеся вместе с ней в кружке бумажного театра, крикнули хором:
Су–ми–тян, держись!
Мацуко сразу же перешла в наступление. Сделала обманное движение и, выбросив левую руку, вцепилась в пояс Сумико и подтянула ее к себе. Сумико хотела защититься в стр еч ны м кол енн ы м ударом, но было поздно, ее взяли на один из приемов нагэ: приподняли л, как только ее ноги оторвались от пола, перекинули движением бедра, - она грохнулась на спину, не успев даже ударить рукой
о пол, чтобы смягчить падение.
- Есть! - крикнула Окинавская тетя.
Под аплодисменты и одобрительный гогот цементников победительница подошла к Сумико, лежащей у кадки, чтобы поднять, но Окинавская тетя сердито крикнула:
- Сама прднимется! До сих пор не научилась падать как надо, разиня!
7
Посидев немного в "полевом госпитале", Сумико вышла из барака и, сев на камень, стала растирать себе поясницу. Сзади послышались шаги и шопот. Две фигуры пробирались к бараку. Сумико вскочила и приняла боевую позу.
- Кто это?
Это был голос Марико. За ней стоял Фреди в шляпе, надвинутой на глаза, и в пальто с поднятым воротником. Он поднес два пальца к шляпе.
Фреди принес очень важные новости, - шепнула Марико.
Они–прошли в барак. Сумико заглянула в окошко, наполовину закрытое газетной бумагой. Судя по всему, состязания уже шли к концу. Окинавская тетя закурила длинную трубку и разрешила курить мужчинам.
В полутемной прихожей Цумото разговаривал вполголоса с Марико и Фреди. При виде Сумико Цумото замолк и заслонил нисея, но Марико сказала:
- Сумико–сан знает Фреди.
Цумото подошел к первой двери слева.
- Сегодня у нас день занятий кружков самообразования. Сейчас кончится лекция и пройдем сюда.
Он приоткрыл дверь. На полу сидели парни и девушки с тетрадками и блокнотами. Слышен был голос лектора:
- …вокруг Ханоя, занятого французскими оккупантами, по ночам стали пылать на холмах костры повстанцев. Во главе вьетнамских патриотов стоял народный герой Де Там. И в 1894 году, как раз в том году, когда началась японо–китайская война, французы были вынуждены начать переговоры…
Цумото закрыл дверь. Из второй комнаты слева вышло несколько парией с книжками и тетрадками. За ними вышел гривастый студент в очках, вытирая платком испачканные мелом руки.
- Уже кончили? - спросила Марико.
Кончили, - ответил студент. - Передай Икетани, чтобы закрепил на послезавтра за мной эту комнату, а то опять засунет нас вместе с пискуньями из хорового кружка.
Цумото пригласил Фреди и Марико в освободившуюся комнату и сказал Сумико:
- Ты тоже зайди и стань у двери. Никого не пускай.
На стенах комнатки между плакатами и географическими картами висели аккордеон, мандолины и инструмент с тремя струнами, как японский сямисен, но треугольной формы и с коротким грифом. На этом инструменте хорошо играл старший брат Ириэ, вернувшийся несколько лет тому назад из Сибири, где находился в плену. Фреди обвел взглядом комнату, прижав короткие руки к карманам пальто. Было видно, что он очень волнуется.
- В прошлый раз ваши сведения насчет налетов полиции подтвердились. - Цумото коротко поклонил* ся. - Спасибо.
Пустяки… - Фреди поднес два пальца к шляпе и, посмотрев на дверь, у которой стояла Сумико, зашептал: - Вчера на аэродроме говорили, что триста пятнадцатую авиадивизию скоро пошлют в Индо–Ки–тай, а восемнадцатая авиагруппа…
Цумото перебил его:
- Военные сведения нам не нужны. Мы не разведка.
Понимаю… - Фреди кашлянул в руку. - А насчет расширения базы могу добавить… Первый лейтенант, бывший адъютант полковника, сказал мне по секрету, что когда проложат широкую дорогу до Тоннельной горы, то там, наверно, построят радарную станцию. Я постараюсь узнать подробности.
Цумото посмотрел прямо в глаза Фреди:
- Вы здорово рискуете… Если что–нибудь случится, с вами не будут церемониться.
Военный суд, - Фреди приложил руку к горлу и щелкнул языком. - Раз - и готово.
Сюда больше не приходите, - сказал Цумото. - Полиция уже два раза делала налеты на этот дом и может нагрянуть в любой момент.
Фреди опустил голову. Через некоторое время он заговорил глухим голосом, не поднимая головы:
- У меня только одно желание… принести какую–нибудь пользу. Вы, конечно, относитесь ко мне осторожно, это вполне понятно… Я все–таки американский военнослужащий. Но американцы смотрят на нас, ни–сеев, как на негров. Только и слышишь: джап, обезьяна… или еще похуже. - Он издал такой звук, как будто захлебнулся, и, вытащив платок, быстро вытер глаза. - Позавчера напились и избили на глазах у всех японку–машинистку. Я попробовал остановить их, и тогда сержант сбил меня с ног…
Куда ударил? - спросила Сумико.
Так были обидно… - Фреди стал теребить платок. - Сволочи!..
Сюда? - Сумико ткнула себя кулаком в подбородок.
Цумото бросил на нее грозный взгляд, она закрыла рот рукой. Фреди, отвернувшись, вытер глаза, поправил волосы и, вытащив зажигалку, закурил. Наконец он успокоился и подошел к плакату рядом с черной доской. На плакате была изображена девушка, показывающая пальцем на солдата в шлеме и с базукой в руках. Сбоку надпись: "Не пойдем замуж за чинов охранного корпуса!"
- Хороший плакат, - Фреди показал на подпись в углу плаката. - Недавно в офицерском клубе сидели офицеры и спорили. Одни говорили, что Кацу Гэнго - это настоящее имя одного японского коммуниста, недавно прибывшего из Северной Кореи со специальными заданиями, другие утверждали, что это не имя человека, а условный лозунг или какое–то шифрованное обозначение, а лейтенант из отряда жандармов сказал, что японская полиция уже давно ищет Кацу Гэнго, но совсем запуталась, потому что многие арестованные называют себя Кацу Гэнго. А после этого появляются новые рисунки и стихи…
Цумото усмехнулся.
- Он действительно неуловимый… У него тысяча рук и ног.
Это хорошо, что все выдают себя за Кацу, чтобы сбить с толку полицию, но… - Фреди оглянулся на дверь, - его все–таки многие знают, и кто–нибудь в конце концов может выдать…
Цумото и Марико переглянулись. Марико опустила глаза, а Цумото, улыбнувшись, сказал:
- Он у нас бесстрашный. Ходит спокойно по городу и даже сюда приходит.
Вот это он зря делает, - Фреди покачал головой. - Нельзя так рисковать. - Он посмотрел на ручные часы и поклонился. - Мне пора итти.
Я–пойду вперед и посмотрю, - сказала Марико и, вытащив зеркальце, провела пальцем по губам.
После их ухода Цумото стал молча ходить по комнате. Подойдя к Сумико, он спросил:
- Тебе нравится этот нисей?
Не знаю. - Сумико сделала гримасу. - Там его бьют, а сюда приходит и плачет. Нюня.
Цумото тряхнул головой.
- Это неверно. Если б он был нюней, то не ходил бы к нам. Он знает, что это опасно. И он говорит нам правду. Сегодня тоже принес важные сведения. У нас уже имелись эти сведения, и он их подтвердил. Выходит, что он не врет. - Цумото потер затылок. - Но у меня почему–то не лежит сердце к нему… Все–таки служит у оккупантов…
Сейчас кончатся состязания, - сказала Сумико. - Вы смотрели?
Тебе привет от одного человека. - Цумото прищурился. - Скоро приедет, у него все хорошо. Надо было тебе сообщить об этом до схватки, тогда бы лучше сражалась. - Он вдруг выпятил губы, как Окинавская тетя, и гаркнул: - Разиня!
Сумико, подпрыгивая, выбежала в прихожую, затем, сделав серьезное лицо, медленно вошла в комнату, где шли состязания.
8
По окончании состязаний состоялось экстренное собрание членов всех кружков Дома культуры. Были объявлены очень важные новости.
Завтра в Токио правительство Иосида подпишет соглашение о помощи в обеспечении взаимной обороны. И одновременно с этим даст окончательное согласие на увеличение территории базы "Инола".
Американцы решили пойти дальше круглой скалы, чтобы проложить широкую бетонированную дорогу до Тоннельной горы. В полосу, подлежащую дополнительной реквизиции, войдет префектурное шоссе на всем протяжении от водоема до Тоннельной горы со всеми прилегающими участками. Таким образом, в эту полосу попадут участки между бамбуковой рощей и водоемом, участки между долиной у подножия Каштановой горы и холмом с усадьбой Югэ, весь участок школы вместе со зданием, половина Обезьяньего леса, кипарисовая роща с часовенкой Инари и все рисовые поля между Старым и Восточным поселками.
Сакума, Югэ и владелец Обезьяньего леса уже договорились с американцами относительно денежного возмещения за принадлежащие им участки, включенные в зону реквизиции.
Огласив эти новости, Цумото сообщил собравшимся, что сейчас одновременно идут экстренные собрания и в других демократических организациях города.
Затем было зачитано обращение комитета борьбы против расширения базы "Инола". Этот комитет был избран несколько часов тому назад на сходе крестьян Старого, Восточного и Нового поселков, созванном по инициативе коммунистической ячейки и объединенной молодежной группы трех поселков.
Комитет борьбы обращался с просьбой ко всем организациям, стоящим на платформе единого национально–освободительного демократического фронта, прийти на помощь жителям трех поселков.
Заслушав это обращение, собравшиеся решили немедленно послать делегацию для обсуждения с комитетом борьбы необходимых контрмер.
И тут же началась запись в отряды действий, бригады культурных мероприятий и группы по сбору пожертвований.
На стене рядом с доской объявлений появился большой лист бумаги с большими красными буквами: "БОРЬБА НАЧАЛАСЬ!"
9
Барак на пустыре опустел. Занятия в кружках самообразования и на курсах кройки и шитья, каратэ и аранжировки цветов временно прекратились. В барак приходили только дежурные, и то по вечерам, на несколько часов. В остальное время за Домом культуры присматривала жена сторожа соседнего барака–склад а.
Листовки и брошюрки печатались у Ириэ, жившего неподалеку от общежития железнодорожников; плакаты изготовлялись у Икетани и в фотостудии Кумада, помещавшейся в одном здании с амбулаторией Кондо, театральный и хоровой кружки собирались на квартире женщины–врача Накая, штаб групп по сбору пожертвований - в помещении профсоюза работников связи, а кружок бумажного театра, которым руководила Марико, занимался у работницы цементного завода Мацуко, в домике барачного типа рядом с монастырем. Квартира Марико была оставлена в резерве.
Сумико работала в кружке Марико. Спешно готовили репертуар для бригад культурных мероприятий, соревнуясь с кружком диапозитивников, которые делали диафильмы по роману русского писателя Островского "Как закалялась сталь" и по роману японского писателя Нома "Вакуумная зона".
В первую очередь Марико провела репетиции по ^Повествованию о Ямасиро" и "Разъяренной Асаме". Эти пьесы были показаны на концертах–митингах в рабочих общежитиях во время Всемирной недели молодежи.
После этого приступили к разучиванию трех небольших пьес о веселых похождениях рабочего Буки–ти, толстосума Донта и империалиста Амескэ. Когда приступили к работе над второй половиной пьесы "Букити и военная база", Марико обнаружила, что она оставила часть картинок дома, и попросила Сумико съездить за ними. Было уже около девяти вечера.
У трамвайной остановки на углу переулка Сумико чуть не попала под машину. "Джип" пронзительно взвизгнул и остановился. Из машины высунулась испуганная физиономия шофера–негра. Сумико прыгнула на тротуар перед магазином цыновок и толкнула проходившего аме в военной форме. Он отпихнул ее и вдруг, издав легкое восклицание, поднял руку. При свете уличного фонаря она увидела красную физиономию с нависшими седыми бровями. Это был тот профессор… Проходившая 'между ними женщина выронила сверточек, и к ногам профессора покатились бобы. Сумико бросилась бежать. Краснолицый крикнул "стоп!", затем загудела машина, свет фар скользнул по соснам у ворот особняков и по грузовику, нагруженному щебнем, "джип" продолжал гудеть. Сумико бежала изо всех сил, опомнилась лишь тогда, когда, захлопнув за собой дверь в ограде, задвинула засов. Гудки не прекращались, грузовик отчаянно тарахтел: вероятно, не мог быстро развернуться, чтобы дать дорогу "джипу". Наконец "джип" проехал мимо дома в конец переулка и свернул на другую улицу.