Меняя картинки, Марико постукивала линейкой по столику. На следующих картинках было нарисовано, как самураи приказывают крестьянам разобрать свои лачуги, потому что на месте деревни будет сооружен полигон для стрельбы из лука. Крестьяне посылают выборных к начальнику самурайской военной базы с просьбой об отмене приказа, но самурайские стражники надевают на выборных колодки и бросают их в яму. Самураи врываются в деревню, избивают крестьян, вытаскивают кульки с рисом, хватают женщин и уводят с собой.
- Пощадите, пожалуйста!.. Это моя единственная дочь! - жалобно причитала Марико и, скорчив свирепую гримасу, отвечала мужским голосом: - Прровали–вай! Го ту хэлл!
Нагрузив арбы рисовыми кульками и связанными женщинами, самураи удаляются под мяукающее пенье Марико:
Кисс ми куик, кисс ми куик,
Май суит Китти!
Служанки захихикали, закрывая рот рукавом. Сумико тоже прыснула.
Но терпение крестьян, наконец, иссякло. Марико ударила пластмассовой спичечницей по столику, и народ поднялся против притеснителей под звуки набата. Со всех деревень провинции Ямасиро пошли люди с рогожными знаменами, бамбуковыми пиками и факелами, пошли по горным дорогам и тропинкам - под дробное постукивание линейкой по абажуру настольной лампы.
Сражение между крестьянами и самураями продолжалось целую ночь, на протяжении пяти картинок, на которые Сумико не пожалела черной туши и красных карандашей. И, наконец, криком "банзай" Марико возвестила о победе справедливости.
Последнюю картинку - победившие крестьяне танцуют перед часовенкой Инари - Марико сопровождала пением:
Вставайте, все землеробы!
Всюду, где поднят наш алый стяг,
Песня рассвета гремит…
Это была песня молодежных бригад культурных мероприятий.
В раме показалось лицо Марико. Она отвесила поклон, поправила очки и сказала:
- Так окончилось знаменитое восстание крестьян провинции Ямасиро четыре века тому назад. Все это было на самом деле, все это правда. Жители провинции Ямасиро прогнали самураев и уничтожили их военные базы. И так же теперь борются против военных баз жители Утинада и других деревень, и им помогают все честные японцы. Долой войну! Мир во всем мире, банзай!
Сумико и служанки захлопали в ладоши.
- Но моа Хиросима! - крикнула Сумико и вытерла слезы на щеках. - Ой, как здорово, Марико–сан!..
Прямо как в настоящем театре, - сказала пожилая служанка. - Барышня - настоящая актриса.
Марико улыбнулась и сказала:
- Реакция зрительного зала вполне удовлетворительная.
Сумико узнала, что в Доме культуры на пустыре недавно возник кружок бумажного театра, занятиями руководит Марико. Сейчас они готовят репертуар, им нужны рисунки в нескольких экземплярах. Вот эти рисунки и будет делать Сумико.
А через некоторое время Сумико занялась еще одним делом - для заработка. Марико упросила хозяина игрушечной лавки - младшего брата пожилой служанки Онобу - давать Сумико склеивать из бумаги шары, надуваемые воздухом, ширмочки и зонтики для кукол и прочие бумажные игрушки.
3
Когда к Марико приходили гости, Сумико прикрывала дверь в коридор и не выходила из комнаты. Приходили хорошо одетые молодые люди с длинными волосами и девушки в нарядных европейских платьях. Их громкие голоса доносились из комнат Марико.
Большей частью говорили о непонятных вещах, употребляя все время иностранные слова. Сумико внимательно прислушивалась, когда начинали говорить о картинах и художниках. Но эти разговоры тоже трудно было понять: говорили о какой–то абстрактности, иррациональном аспекте, реализме резкого фокуса, технике фроттажа и деколляжа и еще о чем–то. И все время повторяли имена иностранных художников и чаще всего упоминали каких–то Дали, Тайги и Матта.
В день рождения Марико ей прислали в подарок странную штуку из скрученной проволоки, жести и раскрашенного гипса, из которого торчали искусственные цветы из цветной клеенки и колесики с приклеенными к ним птичьими перьями. Марико дома не было. Служанки разглядывали со всех сторон эту штуку и цокали языком, а Сумико, недоуменно покрутив головой, сказала:
- Буги–вуги.
Зато гости, собравшиеся вечером, долго восхищались искусством Тесигавара Софу и опять твердили, как заклинания: "абстрактность, абстрактность" и "Дали, Танги, Матта".
После этого в комнатах Марико стали появляться искусственные дветы из кожи и резины, поставленные не в вазы, а в ящички разных форм с торчащими пружинами, листиками из железа и пучками проволоки. Но перед портретом смеющегося молодого человека Марико попрежнему ставила маленькую глиняную вазу с живыми цветами.
Бывали и другие гости. Они не оставались ужинать, не танцевали под радиолу и не стучали до утра костяшками для игры в маджан. Служанкам–не приходилось делать то, что, согласно поверью, ускоряет уход засидевшихся гостей, - ставить на кухне метелку ручкой вниз.
Марико называла их "гостями с пустыря". Они большей частью разговаривали тихо. Но иногда из комнаты раздавались громкие сердитые голоса - мужские и женокие. Первое время Сумико пугалась, особенно когда кричали: "Полиция идет!", "Пробивайтесь вперед!", "Бей шпиков!" Одна из служанок обычно сидела в коридоре и подслушивала. Как только начинали кричать насчет полиции и шпиков, она спокойно спускалась вниз, в переднюю, и раскладывала обувь для гостей - знала, что разучивание пьесы идет к концу.
Фреди приходил поздно вечером и сидел недолго. Марико предупредила Сумико: не показываться ему на глаза, он не должен знать, что Сумико здесь и что находится под контролем Эй–Би–Си–Си.
В тот вечер - это было за два дня до Нового года - Фреди пришел как раз в то время, когда у Марико сидели гости с пустыря. Марико прошла с ним в чуланчик рядом с комнатой Сумико. Вскоре Марико пришла к Сумико и торопливо зашептала:
- Надо немедленно сообщить… Фреди узнал, что полиция готовит налет на городской комитет коммунистической партии и комитет профсоюза железнодорожников. Он хочет еще что–то сообщить. Просит, чтобы кто–нибудь пришел из барака. А я не могу уйти, оставить его здесь… И у меня сидят девушки из театрального кружка женских медицинских курсов. Сегодня в бараке должны быть Цумото и Ириэ… и Рюкити тоже, он вернулся вчера.
Я схожу, - сказала Сумико.
Сумико вынула шаровары из шкафа в стене. Из кармана выпало удостоверение, выданное ей профессором. Она засунула удостоверение обратно в карман. Марико замотала головой.
- Все–таки Сумитяи опасно выходить. Я оставлю здесь Фреди и съезжу сама.
Я уже готова, - сказала Сумико, надевая проти–Еогриппозную маску. - Нисея неудобно оставлять одного.
У Сумитян сзади заплата… Лучше наденьте мои. У меня есть еще другие шаровары.
Марико принесла из своей комнаты почти новые черные шаровары. Сумико быстро переоделась. Марико заставила ее надеть пальто, потому что пошел снег.
Когда Сумико спускалась по лестнице, из комнаты Марико доносился заунывный голос:
- На лугу уже не просыпаются с криком журавли и майских жуков не бывает слышно в липовых рощах. Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто… Страшно, страшно…
4
У ворот особняков в переулке уже были выставлены новогодние украшения из бамбуковых стволов и сосновых веток. Витрины магазинов на главной улице, залитые неоновым светом, тоже были украшены по–праздничному. В окне кафе "Микки Маус" красовалась лошадь, сделанная из цветного стекла, с бутылкой виски в зубах, на ее седле блистала надпись: "Будем пить весь год, как лошади!" Во всех магазинных витринах были выставлены изображения и игрушки в честь наступающего года лошади.
Сумико слезла с трамвая около почтамта и прошла мимо женщин, стоящих под деревьями. У них тоже были противогриппозные–маски, но, когда проходили аме, они оттягивали вниз маски, чтобы показать лицо.
У моста полицейский остановил Сумико, приказал ей подойти к будке и приподнять маску. Заглянув ей в лицо и бросив взгляд на ее шаровары, он махнул рукой: можешь итти. Там, где кончался мост и начиналась Храмовая улица, стояло еще несколько полицейских, они молча пропустили Сумико. Возле барака с вывеской "Салон Парадайз" выстроились железные тележки с тоненькими трубами и с противнями, на которых жарились бататы. Продавцы зазывали прохожих и отгоняли мальчишек - чистильщиков ботинок, которые старались расположиться поближе к тележкам, от которых шло тепло и пахло вкусным.
Хибарок на пустыре уже не было, от них остались только кучки мусора, а около барака в углу пустыря, среди камней, валялись засыпанные снегом разбитые бочки. В прихожей барака теперь висело другое объявление - о том, что завтра состоится "боненкай" - проводы старого года с участием музыкального ансамбля студентов Педагогического института. Вход бесплатный, еду приносить с собой.
Открыв дверь, Сумико остановилась у порога и попятилась назад. Свешивающаяся с потолка керосиновая лампа освещала двух дерущихся девушек; они били друг друга ногами, выставив вперед кулаки. Вдоль стен на соломенных кульках сидели, скрестив ноги, девушки в шароварах и смотрели на дерущихся. Широкоплечая женщина средних лет, с большим выпуклым лбом, сердито нахмурившись, покрикивала:
- Асако, не отставляй зад! Поясницу крепче!
Одна из дерущихся, став на колено, схватила другую за пояс и повалила на пол. Женщина с выпуклым лбом хлопнула рукой по колену.
- Давайте снова стойку. У Кинуко подсечка не получилась, надо быстрее двигать ногой, а не спать. Разиня!
Круглоглазая девица, подкладывавшая щепки в печурку, окликнула Сумико:
- Заниматься пришла?
Мне нужно Цумото–сан или Ириэ–сан…
Вторая дверь налево, - сказала девица, - там Ириэ.
К ногам Сумико упала одна из дерущихся и простонала сквозь зубы. Она сейчас же встала, потирая бок, но, получив снова удар коленом в бок, вскрикнула и присела. Преподавательница одобрительно кивнула головой.
Сумико вышла в прихожую и постучала во вторую дверь. Не получив ответа, открыла дверь. Среди густого табачного дыма она увидела за маленьким столом лохматого парня с желтыми усами и в больших очках без стекол.
- Ириэ–сан? - спросила Сумико и поклонилась.
Сидевший спиной к двери обернулся.
- Рютян! - крикнула Сумико, срывая с себя маску.
Рюкити вскочил, опрокинул табурет и схватил Сумико за руки. Он сильно похудел, под глазами были черные круги, совсем измученное лицо.
Сумико стала быстро рассказывать ему о Фреди.
Рюкити продолжал разглядывать ее, как будто видел впервые. Он остановил ее и попросил начать снова. На этот раз он понял, о чем она говорит.
- Беги к Цумото, расскажи ему, а я пойду к Марже, - сказал Рюкити.
Ириэ сорвал с себя усы и очки и выбежал из комнаты. Рюкити надел каскетку и обмотал шею шарфом, Сумико надела маску. Они побежали по пустырю вслед за Ириэ. На площади за мостом они зашли в телефонную будку. Рюкити попросил Сумико позвонить Марико: пусть ее знакомый через пятнадцать минут спустится вниз по переулку и пойдет направо, к аптеке. Лучше встретиться на улице, чем в доме: может быть, в переулке засада. Все–таки опасно верить нисею.
Сумико позвонила Марико. Та ответила:
- Тетя очень устала и ушла домой. Сказала, зайдет на–днях.
Ответ Марико не понравился Рюкити. Нисей сперва попросил привести кого–нибудь из барака, чтобы сообщить ему что–то важное, а потом вдруг ушел. Нет ли тут подвоха? Рюкити решил проводить Сумико до дома и узнать, все ли обстоит благополучно. Посмотрев на ту сторону улицы, он сказал:
- Там около фонарей шныряют какие–то типы, кажется, переодетые полицейские. Пойдем по этой стороне.
Они пошли вдоль ограды маленького сквера напротив почтамта. Сумвко толкнула Рюкити локтем:
- Рютян нехороший. Вернулся, а я ничего не знала.
Я только вчера вернулся. И уже все узнал о Сумитян. Мне сказали, что Сумитян болела. Думал, что завтра встречу Марико и поговорю, как бы увидеться с Сумитян.
Неправда! - Сумико отвернулась. - В Токио много красивых и ученых девушек, и с ними интереснее разговаривать, чем с такими, как я.
Откуда Сумитян узнала, что я был в Токио?
Была у гадальщика, и он мне все сказал. И дал Mine соломенную куклу, я нашисала на ней имя одного нехорошего человека и каждый день колю иголкой…
Он вдруг обнял ее за плечи и стал пошатываться.
- Прикинемся пьяными, - шепнул он. - Ты тоже пошатывайся.
Они проходили мимо машины, в которой сидели два аме, а около машины прохаживался японский полицейский. Рюкити еще крепче обнял Сумико и прижался щекой к ее лицу. Аме и полицейский уже остались позади, но он не отпускал ее. В некоторых магазинах витрины уже были темные. Наконец он вздохнул и снял руку с ее плеча.
- Когда я шла туда, меня один раз остановил полицейский.
Рюкити кивнул головой.
- Полицейские и шпики имеют право остановить каждого, кто им покажется подозрительным. А пьяных и влюбленных они обычно не проверяют. - Он заглянул ей в лицо. - Я буду теперь работать в городе… сниму комнату у родственников Ириэ около речной пристани.
Мне тоже неудобно все время жить у Марико–сан, но она говорит, что у нее безопасно.
Я буду работать в типографии. Если Сумитян согласна… будем вместе. Я не могу без Сумитян…
Она опустила голову и поднесла руку к шее.
- Я больная.
Сумитян будет лечиться и выздоровеет.
А вдруг дядя не разрешит? Рассердится и продаст меня, как Яэтян. Где она сейчас?
Работает. - Рюкити показал на землю. - Зарылась… ушла в подполье. Полиция ищет ее. Поэтому, если Сумитян случайно увидит ее где–нибудь, ни в коем случае нельзя заговаривать с ней. Не подавать виду, что знаешь ее, а то могут схватить. Поняла?
А вдруг Рютяну тоже придется зарыться… Я боюсь.
Он взял ее за руку:
- Надо быть готовыми ко всему. Сумитян тоже ведь сейчас прячется. О ней уже заявили полиции, и, может быть, полицейским уже даны приметы Сумитян. Поэтому надо быть очень осторожной.
На протяжении всей дороги Рюкити принимал меры предосторожности. Проходя мимо полицейских и аме, каждый раз начинал пошатываться, обнимал Сумико, а иногда прижимался к ней щекой. Кроме аме и полицейских, приходилось опасаться и переодетых полицейских. А такие, кто был похож на полицейских шпиков, попадались на пути довольно часто, и всех их надо было на всякий случай вводить в заблуждение. Рюкити успокоился только тогда, когда они 'подошли к дому.
- Рютян побывал в столице и немножко испортился, - сказала Сумико, поправляя съехавшую в сторону маску.
Рюкити сказал, что подождет на улице, будет стоять в воротах напротив окон комнат Марико. Если все благополучно, пусть Сумико появится у окна и подаст знак.
- Махни мне рукой. Или вот так.
Он поднес руку к своей шее и ущипнул ее.
- Я сделаю так, - она сложила пальцы и приставила их к ушам. - Похожа на лисичку?
Очень похожа. Самая красивая в мире лисичка. - Он посмотрел в конец переулка. - Кажется, идут полицейские…
Она ударила его по руке и отпрыгнула:
- Неправда. Рютян совсем испортился, нехорошо себя ведет. Я буду ходить на пустырь вместе с Марико–сан. Хочу заниматься в кружке бумажного театра и учиться вот этому… - она помахала руками. - Я видела сегодня. Защищаться от аме.
Это каратэ. Всем женщинам нужно знать обязательно. Но… Сумитян опасно ходить по городу.
Я буду ходить туда только по вечерам и закрывать лицо. Рютян придет ко мне на Новый год? Вчера мы во дворе целый вечер толкли рис и наготовили всяких угощений…
Она похлопала себя по щекам. Рюкити мотнул головой и сказал, что он завтра опять должен уехать и вернется примерно через месяц.
- Далеко? - дрогнувшим голосом спросила Сумико.
Далеко.
А вместе нельзя?
Нельзя.
Опасно?
Он показал ладонь правой руми:
- Вот эта линия… Я проживу до ста двадцати лет. Поэтому мне нечего бояться. Как только вернусь, пойду к дяде Сумитян, сяду во дворе и не двинусь с места до тех пор, пока дядя Сумитян не качнет головой сверху вниз.
Она пристально посмотрела на него, пошевелила губами, поклонилась и юркнула в дверцу в ограде.
Марико лежала на диване у книжного шкафа. Она сказала, что Фреди ушел, потому что ему надо было поспеть к началу дежурства. Он узнал от офицера, вернувшегося из Токио, о том, что уже все готово для заключения соглашения о помощи в обеспечении взаимной обороны. И сразу же после подписания этого соглашения начнут расширять базу "Инола". Он постарается узнать еще что–нибудь и сообщит дополнительно.
- А почему он хотел, чтобы кто–нибудь пришел из барака?
Фреди полатал, что я сейчас же побегу куда–нибудь предупредить насчет полиции, и поэтому хотел, чтобы пришел кто–нибудь другой и выслушал бы его сообщение о предполагаемом расширении базы и дал указания, какие сведения надо еще добыть.
Сумико подошла к окну, открыла его и приставила руки к ушам. Из темноты донесся тихий свист. Сумико покачала головой и, закрыв окно, задернула штору. Немного спустя Марико спросила каким–то странным, приглушенным голосом:
- Кто провожал?
Вместо ответа Сумико подбежала к Марико, крепко обняла ее и прижалась щекой к ее лицу. Щеки у Марико были мокрые.
- Почему Маритян плачет?
Марико закусила платок.
Сумико отодвинулась, бросила взгляд в сторону фотографии рядом с вазочкой с цветами й шепнула:
- Это он?
Марико уткнулась лицом в подушку, ее плечи затряслись.
- Efo больше нет…
5
Все полицейские изучают дзюдзюцу, а аме почти все знают приемы бокса и часто злоупотребляют этим преимуществом. Поэтому каждому патриоту необходимо знать способы самозащиты.
Лучшие способы самозащиты дает каратэ. Это искусство зародилось на островах Рюкю. Много веков назад жители Рюкю переняли у китайцев приемы цюаньфа - кулачного боя, дополнили и развили их и создали каратэ.
Каратэ лучше дзюдзюцу и бокса, потому что предусматривает все виды ударов рукой - не только кулаком, ладонью плашмя и ребром, но и локтем, чего не предусматривает дзюдзюцу, и все удары ногой как коленом, так и ступней, чего не предусматривает бокс. В число приемов каратэ входят все способы защиты против всех видов нападения.
Каратэ - это искусство защиты, но не простой защиты, а наступательной.
Надо стоять так, чтобы наиболее уязвимые части твоего тела были закрыты и чтобы на удар врага ты мог сразу же ответить контрударом. Вот это положение тела, наиболее выгодное для защиты и для перехода в нападение, называется камаэ.
Камаэ бывают разные, смотря по тому, какого роста враг, что у него в руке, в какой исходной боевой позе он стоит и в каких условиях происходит схватка: на улице или в поле, где можно действовать размашисто, или там, где приходится умерять движения, - в помещении или в лесу.
Есть еще так называемые ложные камаэ - когда ты умышленно раскрываешь какой–нибудь участок тела и, как только враг направляет туда удар, мгновенно меняешь положение и даешь ответный удар куда следует.