4
- За город я не поеду на ночь глядя. Тем более на мотоцикле. Женщине это просто неприлично, я так считаю.
- Что же мне с ним делать?
- Кто же вас просил приезжать на мотоцикле?.. Знаете, я лучше пойду домой. Так спокойней будет.
Но Вероника не уходила. Она открывала и закрывала с пистолетным щелканьем красную плоскую сумочку.
- Жаль. Не бросать же мотоцикл, - произнес Вадим.
- А кому он нужен? Оставьте, потом возьмете, - посоветовала Вероника, брезгливо глядя на кроткую "Яву". - Сколько машин на площади стоит. И ничего.
Идея! Действительно, на площади платная стоянка.
На подоконниках университетского общежития сидели студенты. Третий, мужской, этаж дискутировал со вторым, женским. Кто-то выставил в окно радиолу. Из углового окна звали Сережу. Какой-то тип спускал на веревке логарифмическую линейку с третьего этажа на второй. Девушка протягивала руки, стараясь ее поймать. От хохота это не удавалось. Из двух соседних окон подавались советы.
Вадим, Вероника и мотоцикл моментально приковали внимание всего фасада.
"Что, заглохло, паря?"
"Садись, подтолкнем!"
"Девочки! Красавчик с мотором. Дефицит!"
Чтобы попасть на площадь, надо обогнуть общежитие. А там уже недалеко.
- Какой стыд, - зло шептала Вероника. - Теперь вы видите, что наделали? - Она ускорила шаг.
- Не обращайте внимания, они ведь шутят, - произнес Вадим.
- Девушка, плюнь на тачку! - выкрикнул белобрысый студент, вероятно второкурсник, не старше. - Давай женимся, девушка, у меня есть шкаф!
Вероника прижала сумочку и побежала за угол. Следом раздался пронзительный вой и свист.
Вадим рывком нажал стартер. Мотоцикл радостно взревел. Веронику он настиг на углу. Не останавливаясь, Вадим махнул в сторону площади и прибавил газ…
Смотрителем стоянки был парень лет восемнадцати. И, судя по разбросанным на конторке тетрадям, студент. Не поднимая головы от какой-то схемы, он объявил, что мест нет.
- У меня мотоцикл.
- Мотоцикл? - почему-то удивился парень и высунул голову в окошко. - Ага. Мотоцикл, - подтвердил он и сел. - Номер?
- 32–45.
- 32–45? - грозно переспросил парень и вновь высунул голову. - Ага. 32–45, - удовлетворенно подтвердил парень, словно довольный, что Вадим не соврал. - Фамилия?
- Чья?
Парень рассмешил Вадима.
- Слушай. Приходи завтра, поострим. А сейчас я на работе!
Вадим назвал себя. Парень ему перестал нравиться…
Они пересекли площадь и переулком спустились к набережной. Река утекала гладким темно-сиреневым зеркалом. За Стрелку и дальше. На набережной было светлее, чем в городе. Небо до половины потемнело. Словно медленно натягивали штору. А самая кромка горизонта была ярко-красная с желтой радужной бахромой. И еще лес. Темно-синий. Или сине-зеленый. Вадим остановился у парапета. Вероника вопросительно посмотрела на него…
Боковые плафоны вкрадчиво освещали столик. В их свете бледное лицо Вероники казалось довольно эффектным. Как тогда, при первом знакомстве.
К столику подошел узенький молодой человек в черном костюмчике и пригласил Веронику танцевать. Вадим кивнул и углубился в меню.
Взгляд медленно переползал с одних красивых названий на другие. К примеру: "Котлеты из телятины, грилье с луком фри" или "Цыплята-табака". Это написано слева. Вадим решил привязаться к тому, что написано справа. Выходило довольно просто: "Биточки" или "Сырники". Но и это не очень. Ладно, официант поможет…
Вероника танцевала возле радиолы. Узенький молодой человек что-то говорил. И улыбался, и улыбался. Лицо Вероники оставалось непроницаемым, словно она сделала великое одолжение и не дождется окончания танца.
Вадим довольно сунул руки в карманы и вытянул под столом ноги. С видом человека, личные качества которого не позволяют усомниться в превосходстве над тем, кто танцует с Вероникой. И кто будет с ней танцевать.
Кто-то хлопнул его по плечу. Он обернулся.
- Родионов?! А я думаю, ты или не ты!
- Зимин! Сашка!
Через минуту Вадим перебрался за столик, где заседала Сашина компания.
- Познакомьтесь! Мой однокашник. Талантливейший теоретик Родионов Дима. С дамой.
- А где дама?! - загалдели со всех сторон. - Дама где? Дима, где дама? Дима, дама дома?!
- Тихо! Сейчас придет, - хохотал Саша.
Вадим улыбнулся. Ему нравилась эта компания.
Подошла Вероника.
- Дима, вот дама! Дима, дай даме длань! - импровизировали за столом. Там проходило здоровое соревнование.
Вероника строго оглядывала сидящих.
- Бросьте. Надо понимать шутки, - негромко произнес Вадим.
Вероника усмехнулась уголками губ. "Если она не понимает шутку, то кто ее понимает; конечно, если это шутка, а не хулиганство…" Вероника села и по-хозяйски оглядела стол, ни к чему не прикасаясь. Вскоре ее снова пригласили танцевать.
Вадим пробовал грибы, поддевал салат из крабов, сдирал сухую колбасную кожуру. От вина он отказался.
Ушли танцевать и Сашины друзья.
- Пойдем ко мне, Димка! Завтра прихватишь мотоцикл. Сколько лет мы не виделись? Как Ипполит? Сколько он получает? У тебя серьезные виды на Веронику? Ладите с Киреевым? Как твои дела? А Самсонов машину купил. Я тоже думаю… - Саша не выслушивал ответ, задавал новый вопрос. Он казался себе проницательным. И эта проницательность ему льстила.
- Неудачник ты… С твоей башкой сорок раз можно было бы стать кандидатом… Сколько ты стоишь?
- Девяносто восемь.
- Через пять лет после окончания? Негусто! У меня почти в два раза больше, и то считаю себя обойденным.
Вадим чувствовал себя провинившимся школьником. Встать и уйти? Неловко как-то.
- …И дело не в валюте. Честно говоря, Димка, я презираю валюту. На что только человек не идет ради нее! Но как-то, понимаешь, неловко, черт возьми, получать меньше других, когда тебя считают солидным человеком. Думаешь, Ипполит держался бы за обсерваторию, если…
Вадим налил немного вина. Ему хотелось что-то делать, просто сидеть было не по себе.
- Послушай, Саша, давай о другом?
- А о чем? - Саша злился. Как это бывает с человеком, которому, оказывается, не поверили, когда он думал, что верят.
- Я вот, Саша, думаю… Чем меньше человек способен дать науке, тем больше он объясняет свои поступки жизненными обстоятельствами. Нехватку таланта прячут за здравую практичность…
- Ты хочешь, чтобы бесплатно работали? - улыбнулся Саша.
- Нет. Не в этом дело. Ты меня не так понял. Я не хочу, чтобы меня жалели. И со своими заботами о моем благополучии можете идти к чертовой бабушке… И не надо меня оценивать. Я не тумбочка!
Вадим неловким движением опрокинул рюмку. Вино расплылось в ржавое пятно. Саша перевернул солонку и стал размазывать пальцем соль.
- Дикарь! Тебя нельзя впускать в приличные дома. Теперь проглоти вазу, - Саша вытащил салфетку и принялся вытирать пальцы. Ему была непонятна реакция Вадима. Он догадывался, что задел его больное место. И не знал, как повернуть назад. Сейчас любая фраза могла привести к неприятному разговору. Даже если просто вспоминать прошлое, студенческие годы. Этот ненормальный все начнет увязывать со своей персоной…
- Знаешь, я хочу сойтись с Лерой… Ты ведь в курсе, мы разошлись. Вот уже два года. Не знаешь? Как по-твоему…
И Зимин принялся рассказывать какую-то историю. Вадим слышал ровный Сашин голос, не пытаясь вникнуть в смысл. Потом он налил рюмку коньяка и выпил не закусывая.
Подошла Вероника. Она наклонилась к Вадиму и прошептала:
- Почему вы не приглашаете меня танцевать?
Вадим отодвинул стул…
У нее тонкая талия. Вадим обхватил ее рукой. Он чувствовал все тело, тонкое, упругое, горячее. Перекинутая через плечо красная сумочка касалась его локтя. Глаза, очерченные тушью, казались прозрачными. Он пытался всмотреться в них, но Вероника прикрывала ресницы или опускала глаза.
- Не прижимайтесь так, люди смотрят, - шептала она, едва раздвигая губы.
Вадим не отвечал. Он продолжал выделывать ногами ритмические движения, в то же время не слыша музыки…
- Уйдем. Здесь душно, - сказала Вероника.
Швейцар с желтыми лентами вдоль брюк толкнул перед ними дверь. Торжественно и как-то по-старинному. Вадим нащупал в кармане монету и протянул ему. Через прозрачную стенку кафе Вадим видел, как швейцар бросил монету в железную банку, что стояла на табурете.
Он чувствовал себя неважно и оттого, что ужина у них с Вероникой не получилось, и оттого, что уходит, даже не попрощавшись с Зиминым. Может, все-таки попрощаться? А надо ли?
- Кофточка очень идет вам, - произнес он и взял Веронику под руку. Нет, на "ты" не может. Тогда, во время танца, надо было, тогда он чувствовал близость к ней. А сейчас отошло. Прохладный воздух словно отделил его от нее.
Подошел к балюстраде. Вероника положила руки на шершавые перила и, подпрыгнув, села.
- Амазонка.
- Кто?
- Амазонка. Женщина-всадник, - пояснил Вадим.
- Слово из какой-то оперетты, не помню, - произнесла Вероника.
Волосы густым темным потоком лениво сползли с плеча и коснулись Вадима. Он слегка отстранил волосы и ткнулся губами в сухое, пахнущее духами лицо. Вероника отпрянула, и губы Вадима коснулись не то щеки, не то подбородка. Неловко и торопливо. Но в следующее мгновенье Вадим обхватил руками ее голову и поцеловал мягкие вялые губы.
Вероника не сопротивлялась. Не мигая, она смотрела куда-то поверх Вадима, придерживая сумочку.
"Пройдем вниз, тут занято", - послышался мужской голос.
Вероника выпрямилась и соскочила с перил. Вадим оглянулся.
Парень и девушка миновали площадку, направляясь к лестнице. Прежде чем сойти, они рассмеялись и посмотрели в сторону балюстрады.
Вадим улыбнулся и обнял Веронику за плечи.
- Идемте домой, поздно, - вывернулась Вероника.
Вадим провел ладонью по ее волосам.
- Вот еще. Вы это что?! - Вероника отбросила его руку.
Вадим отошел на шаг. Постоял. Почему-то достал из кармана платок и с силой встряхнул его. Затем смял и сунул платок обратно в карман. Он вел себя так, словно рядом никого не было.
- Вы меня проводите? - проговорила Вероника и, не дождавшись ответа, добавила: - Вот и выявились. Ученый… Скучно с вами. Нет чтобы поговорить о чем-нибудь… Сразу…
Она еще что-то говорила. Но Вадим не слышал. Ему было тоскливо. Невыносимо тоскливо. Мысли не принимали отчетливой формы. Сумбур, обрывки фраз… Ему хотелось побыть одному.
Вероника растерялась. Молчание Вадима выбивало ее из колеи. Она почувствовала равнодушие Вадима…
- А такие, как вы, никогда не нравятся девушкам, - произнесла она. Как маленькая обиженная девочка.
- Идемте, я вас провожу, - вздохнул Вадим. И пошел, не оглядываясь.
Следом заспешила Вероника. Одна через парк она боялась идти.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Ипполит снял туфли и, мягко ступая, направился к своей кровати.
- Можешь дышать. Я не сплю, - произнес Вадим.
Ипполит включил настольную лампу. На столе валялись полурасстегнутая рубашка и брюки. Пиджак, свернутый вдвое, лежал на стуле.
Ипполит хотел кое-что сказать по этому поводу, но сдержался и принялся аккуратно все складывать в шкаф…
Вадим смотрел в потолок не мигая. И молчал.
Ипполит разделся, сложил и свои вещи. Погасил лампу, лег.
- Знаешь, Ковалевский уходит из обсерватории.
- Ну?! - Ипполит резко приподнялся на локте. - Хорошенькая новость…
- Сам сказал. Вместо него назначат Киреева.
- Вот оно что. Вообще, давно пора. И так фактически отделом руководил Киреев… Что ж, это неплохо. Наконец-то папа развернется.
- Уже развернулся, - угрюмо произнес Вадим. - Ты уверен, что именно мне передадут новую тему?
- Больше некому, - ответил Ипполит.
Вадим повернулся к стене, дав понять, что будет спать…
Сколько лет они знакомы? Вадим приходил к Ипполиту в большую чистую квартиру еще в школе, в Куйбышеве. И мать была очень довольна дружбой своего Вадима с сыном уважаемого в городе человека, депутата, директора крупного завода. Два старших брата Ипполита сейчас работали в Москве. Они и младшего пытались перетянуть. Но Ипполит пока держался за обсерваторию. Надо закончить докторскую. А стать доктором лет в тридцать пять - это ли не успех?
- Ты не спишь?
Вадим молчал. Он даже закрыл глаза.
- Я ведь знаю, ты не спишь, - повторил Ипполит.
- Что тебе? - глухо, словно со сна, пробормотал Вадим.
- Я решил на пару недель отложить свои наблюдения. Надо повозиться с шумами.
- Ну и что?
- Можешь воспользоваться моим антенным временем.
Вадим повернулся и посмотрел туда, где мерцала тлеющая папироса.
- А если не согласится Киреев? - проговорил Вадим.
- Судя по обстановке, не согласится. Он передаст инструмент кому-нибудь из аспирантов. И будет прав. Ребята зашиваются с графиком. - Ипполит затянулся. Казалось, пальцы словно насыщаются багровым светом. - Надо его провести. Во время твоих наблюдений я буду в аппаратной. На всякий случай.
Вадим молчал. Ему хотелось сказать, что он признателен Ипполиту за такое предложение, что Ипполит настоящий друг и порядочный человек, что не каждый мог бы принести такую жертву, когда приближается срок сдачи темы.
- Две недели - это ничтожно мало, - вместо всего произнес Вадим. - Хотя бы месяца два чистых наблюдений.
- Полюбуйтесь! Он еще торгуется, - ответил Ипполит. - Две недели наблюдений на большом инструменте вместо твоей "карманной тарелки". Какой материал можно получить!
- Конечно, конечно, - согласился Вадим. - У тебя, Ипп, кабель коротил…
- Я сменил его. Теперь все в порядке. Давай спать, - перебил Ипполит.
Он понимал, что именно сейчас Вадим надумает решать все технические проблемы. Необходимо срочно рубить канаты, иначе Вадим втянет его в разговор до утра. Уже появились первые грозные признаки - доверительное "Ипп".
- Как ты думаешь, Ипп, моя последняя осциллограмма…
"О боже, начинается!"
- Знаешь, Родионов, если я женюсь, то только из-за тебя. Уйду в кооператив. Сниму мансарду. Но буду спать спокойно… Что за манера начинать разговор после часа ночи?! - Ипполит притушил папиросу, повернулся к стене и натянул одеяло. - Помолчи!
Вадим не обиделся. Он даже не выслушал всей тирады. Он ворвался в первую же паузу. По-хозяйски:
- Обязательно надо сменить кабель…
Ипполит не отвечал. А Вадиму и не нужен был ответ. Ему все было ясно. Он просто делился мыслями. Сам с собой. Он продолжал работать. Выбитый предложением Ипполита из мрачных размышлений, он мгновенно включился в работу, словно вынырнул на поверхность в момент, когда кончился воздух. И в следующее мгновение ему казалось, что не было никаких давящих глубин, а всегда этот чистый воздух. Он размышлял вслух, не замечая Ипполита. Ипполит был там, где-то далеко…
2
Они играли в шахматы на старой доске с отклеенными квадратами.
- Эйнштейна в шахматах отталкивал дух борьбы за выигрыш, - произнес Вадим, врываясь конем на левый фланг.
- В чем же стимул? - после паузы произнес Ипполит. Ход конем оказался неожиданным и непонятным.
- Стимул? Поиск относительной истины. Во взаимоотношениях комплексов, а не кто - кого. И в этом скрыт огромный смысл. Целое мировоззрение.
Последовал рассеянный ход черных. Казалось, что финал партии предрешен. Для этого Вадиму и не надо особенно мудрить. Куда менее опытный игрок мог заметить точную кинжальную тропу ферзя. Но неожиданно Вадим сделал рокировку. Ипполит удивленно взглянул в его узкие голубые глаза. Неужели не заметил?
- А почему не ферзем? - не выдержал Ипполит.
- Это неинтересно. Просто неинтересно.
- Ну и фиг с тобой, - Ипполит сдавил виски сжатыми кулаками. Иногда это помогало собраться. Но не сейчас…. Он вспоминал. Далекие ассоциации как тонкие неуловимые запахи…
В разгар работы над основной темой отдела "Исследование атмосферы Венеры" Вадим начал проводить свои эксперименты. И все объяснялось фразой: "А если…" Он получил странные результаты. Киреев нашел у Вадима много неясностей.
"Чем вы это объясняете?"
"Только технической узостью постановки эксперимента".
"Узость постановки эксперимента - зеркало узости мышления, Родионов".
Вадим смотрел на очки Киреева своим мягким всепонимающим взором и молчал.
"У вас ничего не получится, Родионов".
"Но мне интересно. Почему величина минимальной энергии…"
"Вы работаете не на плановую тему. Вы тратите государственные деньги".
Вадим вздохнул и улыбнулся. Киреев махнул рукой.
Ипполит стоял рядом и все слышал.
Официального разрешения продолжать эксперименты не последовало. Но и запрета также не последовало… Вадим продолжал эксперименты на заброшенной трехметровой "тарелке".
Безусловно, если бы Родионов саботировал плановую тему, Киреев вряд ли так поступил. Однако там - по главной теме, отдела - Вадим вел все основные расчеты. И Киреев не хотел портить ему настроение. Фактически Вадим тогда работал на два фронта. С полной отдачей. И тем поразительней, что направления исследований были прямо противоположными. То, что доказывалось в плановой теме, Вадим пытался опровергнуть своей частной работой. Вадим был в центре внимания. Его не понимали. Завидовали. Осуждали. Иронизировали… Он ничего не замечал. Постепенно надвигался взрыв. И он произошел!
Вадим отказался поставить свою фамилию под завершенной темой. Между ним и Киреевым произошел разговор.
И опять Ипполит стоял рядом и все слышал.
"Послушайте, Родионов, не валяйте дурака. Вы работали серьезней многих, кто уже поставил свою подпись".
"Разве это столь важно?"
"А как вы считаете? В конце концов, как вы прикажете мне оправдываться перед бухгалтерией?!"
"Что ж, я могу компенсировать".
"Чем?"
"Откажусь от зарплаты".
"Вы - псих. Вы что же, не согласны с итогом работы отдела?"
"Не знаю, Петр Александрович… Если ионосфера Венеры однородная, то это должны подтвердить и мои эксперименты".
"К черту ваши эксперименты! Вы получили хотя бы один четкий сигнал? Ну ладно, как хотите".
Вадим с тоской глядел в тот угол, где на ящике высилась "неплановая" аппаратура. Киреев перехватил его взгляд. Ипполит еще никогда не видел шефа столь рассерженным и… смущенным.
Но это было не все. Вадим отказался и от премии за успешно оконченную работу. Все знали, сколько энергии приложил Киреев, чтобы Вадима премировали: формально он не считался участником работ - его подпись нигде не значилась. И вот когда наконец нашли обходный путь - Вадим отказался идти в кассу.
"Понимаешь, Ипп, мне, конечно, очень нужны эти деньги… Но если я приду к другим результатам, то…"
"То к тому времени ты проешь премию", - ответил Ипполит. Ему многое было непонятно.
"Нет. Лучше я ее вовсе не возьму", - после некоторого раздумья решил Вадим.
Неделю Киреев ходил мрачный и злой. С Вадимом он перестал здороваться. Но Ипполит был уверен, что Вадим этого и не замечает…