В поселке Ксан Ксаныч был незаменимым человеком, и все его уважали. Числился он пилоправом, но знал толк и в плотницкой и в слесарной работе, а при неотложном случае мог и лебедку наладить, и отпереть без ключа замок, и даже дамские часики починить. Работящие руки Ксан Ксаныча постоянно искали какое-нибудь занятие, и, мастеря что-либо, он чувствовал себя увереннее, а в редкие минуты вынужденного безделья ему было как-то не по себе, будто он людей обманывал.
В комнате своей невесты Ксан Ксаныч всегда смущался и неуклюже пробовал скрыть это смущение за несвойственной ему шутливой развязностью. Вот и сейчас он обошел комнату по кругу, осторожно пожимая руки девчатам и приговаривая:
- Вере Ивановне почтение… Учись, Тося, профессором станешь!.. А Анфиса наша все хорошеет…
Выполнив этот обязательный, как он считал, обряд, Ксан Ксаныч подошел к Наде, заглянул ей в глаза, спрашивая, не оплошал ли он сегодня, и на правах жениха нежно пожал ей руку выше локтя. Надя ободряюще кивнула ему и водрузила на угол стола сковородку с дымящейся жареной картошкой.
- Хорошо ты, Надюша, картошку жаришь! - с чувством сказал Ксан Ксаныч.
Они сидели рядышком и ужинали по-семейному.
- Насчет квартиры, Ксан Ксаныч, ничего нового? - поинтересовалась Вера.
Ксан Ксаныч безнадежно махнул рукой:
- Что-то не пойму я нашего Игнат Васильевича: сам же первый нам с Надюшей сочувствует, а стройку опять заморозил.
- План его поджимает, - сказала Вера. - Не научились мы еще сочетать производство с бытом…
- Так-то оно так, да только нам с Надюшей от этого не легче. Как подумаешь, что счастье двух человек зависит от кусочка жилплощади…
Ксан Ксаныч не договорил и снова махнул рукой.
- Безобразие это! - вспылила Тося, чуткая к чужой беде, и даже кулаком по столу стукнула. - Комната пустая стоит, а вам не дают. В газету надо написать!
Тося боязливо скосила глаза на Верин гамак. Но все в общежитии принимали такое горячее участие в устройстве семейного благополучия Нади и Ксан Ксаныча, что даже строгой Вере на этот раз Тосина вспышка показалась уважительной, и она не заикнулась о задачке.
- Вот ты писала про своего агронома, - напомнила Анфиса, - а что вышло?
Тося на секунду смутилась, будто по ее вине Ксан Ксанычу с Надей до сих пор не дают квартиру.
- До агронома еще доберутся! - убежденно сказала она.
- Ту комнату для технорука берегут, - робко объяснил Ксан Ксаныч. - Говорят, инженер к нам скоро приедет…
- Инженер? - переспросила Анфиса. - Расставляйте карман пошире. Так вам настоящий инженер и заявится в наш задрипанный лесопункт! На вашем месте, Ксан Ксаныч, я вселилась бы - и все. Пусть потом попробуют выселить!
- Как же так, самовольно? - удивился Ксан Ксаныч. - Ведь там замок висит…
- Эх вы! - пристыдила Анфиса. - Любой замок умеете открыть, а тут скромничаете.
- Правильно! - одобрила Тося. - Хоть и Анфиса сказала, а правильно. Я… это самое, присоединяюсь!
- А почему "хоть"? - высокомерно спросила Анфиса.
- Да ну тебя! - отмахнулась от нее Тося, вскочила с табуретки и азартно предложила: - Ксан Ксаныч, миленький, айда замок ломать! Ну что вам стоит? А завтра свадьбу закатим! Я еще ни разу в жизни на настоящей свадьбе не гуляла… Ну, Ксан Ксаныч?
Ксан Ксаныч покосился на Надю, безучастно сидящую рядом с ним, покачал головой и сказал с сожалением:
- Нет, так не пойдет… Мы уж лучше с Надюшей дождемся, пока нам комнату законно дадут.
Тося разочарованно шлепнулась на свою табуретку.
- Я жду, - напомнила Анфиса. - Почему ты сказала про меня…
- Почему, почему! - вспылила Тося. - Жила ты! Из-за капли одеколона удавишься!
- Я же еще и виноватая… - Анфиса понимающе усмехнулась. - Не можешь простить, что ребята не с тобой танцуют, а со мной? Видела я, как ты в клубе очи пялила!
Вера на койке опустила книгу.
- Постыдилась бы такое говорить! Ребенок она еще…
- Хорош ребеночек! - фыркнула Анфиса. - Ты, Верка, со своими книжками где-то в девятнадцатом веке застряла. Теперь такие вот ребенки спят и во сне видят, как бы поскорей замуж выскочить!
- Нужно мне! - презрительно сказала Тося. - Я еще, может, старой девой останусь!
- И останешься! - Анфиса резко сменила фронт атаки и цепкими глазами обежала Тосю с макушки до пяток. - Много о себе воображаешь, а ноги у тебя, между прочим, вульгарные!
- Какие, какие? - не на шутку забеспокоилась Тося и недоуменно покосилась на свои ноги, которые всю жизнь верой и правдой служили ей, не раз выручали Тосю из беды, а теперь вот, выясняется, были не такие, как надо.
- Вуль-гар-ны-е. Загляни в словарь, все польза будет!
По неучености своей Тося не ведала, что означает Анфисино ругательное слово, и от этого ей стало еще обидней.
- А ты… - бессильно начала она. - Ты женское звание позоришь, вот!
- То-ося! - предостерегающе окликнула свою подопечную Вера.
Но Тося уже вышла из повиновения, и на этот раз остановить ее не удалось даже Вере со всем ее солидным авторитетом старосты комнаты, разметчицы верхнего склада и заочной студентки техникума.
- Что Тося? Я уже семнадцать лет и полтора месяца Тося!.. Вы лучше на Анфису гляньте. Все знают, а молчат, даже противно… Ну чего ты, спрашивается, вырядилась? Ведь на дежурство идешь.
- Не твоя забота! - озлилась Анфиса. - В каждую дырку затычка!
Они стояли по обе стороны от Ксан Ксаныча и кричали друг на друга через его лысину. Стеснительный Ксан Ксаныч низко склонился над сковородкой и делал вид, что даже и не подозревает, какая буря грохочет над его головой.
- Нет, моя! - настаивала Тося. - По всему поселку слава идет, как к тебе на коммутатор по ночам кавалеры шастают! И как ты не боишься? Вот останешься матерью-одиночкой, тогда наплачешься!
- Эх, Тосенька! - с чувством превосходства сказала Анфиса. - Такие дела надо умеючи обделывать… - Она взяла со стола нож, спрятала в свою тумбочку. - Сколько раз говорила, чтоб не брали без спросу… Поужинаете, Ксан Ксаныч, стул на место поставите.
Смущенный Ксан Ксаныч вскочил со стула. Анфиса надела красивую беличью шубку, на секунду задержалась у двери.
- Счастливых снов, девы. Тоське во сне батальон женихов увидеть! Любовь - ах, ах!
Анфиса с хохотом выбежала из комнаты. Надя пододвинула Ксан Ксанычу другой стул, а Анфисин отнесла к ее койке и со злым стуком поставила возле тумбочки.
- Ничего, - успокоил невесту Ксан Ксаныч. - Я себе как-нибудь табуретку сделаю. Заживем самостоятельно!
Тося подошла к заманчивой Анфисиной тумбочке, будто ее сюда магнитом притянуло. Для начала она пнула ногой стул и передразнила Анфису:
- "Без спросу не трогайте"!.. "Сколько раз говорила"!.. - Потом перебрала флаконы на тумбочке, понюхала один из них. - И где она такой пахучий одеколон достает? - удивилась Тося и украдкой от подруг подушилась запретным одеколоном.
- То-ося! - окликнула ее Вера.
- Чужой всегда лучше пахнет! - убежденно сказала Тося. - Не бойсь, красотка наша ничего не заметит. - Подняв одеколон к свету, Тося осторожно долила его водой из чайной ложечки. - Чихала я на ее царапину, не на таковскую напала!.. - Разглядывая себя в зеркале, размечталась: - Эх, девчонки, если б вы знали, как хочется быть краси-ивой!.. Я бы тогда ни одного парня и на три шага к себе не подпустила, за всех обманутых девчат отомстила бы! Вот иду я, красивая, по улице…
Тося сорвала с Анфисиных подушек покрывало, накинула себе на голову и, неумело поводя плечами, стала гордо расхаживать по комнате, наглядно показывая, как разгуливала бы она по главной улице поселка, если б исполнилась заветная ее мечта и она заделалась бы вдруг красивой.
- Все встречные ребятки столбенеют, а какие послабей в коленках - так и падают, падают, сами собой в штабеля укладываются!
Не жалея материала, Тося вылепила руками из воздуха высоченный штабель.
- Ой, Тоська, и смешная ты! - сказала Надя и улыбнулась впервые за весь вечер.
А Вера поддела Тосю:
- Лежит разнесчастный парнишка в штабеле и ломает себе голову: "И что за кнопка тут ходит?"
Тося обиженно шмыгнула носом.
- Ну, не такая уж я маленькая, а взберусь на высокий каблук - и совсем средний рост будет!.. Заметила, все женщины в модельных туфлях сразу красивей становятся?
Вера отложила книгу.
- Далась тебе эта красота… А ты думала - красивым трудней жить, соблазна больше?
- Мне бы их трудности… - пробормотала Тося и вдруг стукнула кулаком по столу. - А все-таки неправильно это! Несогласная я!
- О чем ты? - не поняла Вера.
- Все о том же! Ну, хоть нашу Анфиску взять: она и пальцем не пошевелила, а ей задарма все досталось: красота, успех и прочее. А чем мы хуже? Скажи, чем? Ага, не можешь ответить! - торжествовала Тося победу над Верой-заочницей. - Или так и должно быть: одним вершки, а другим корешки?.. Если б еще нас перед рожденьем спрашивали: хочешь такой быть? А то ведь не спрашивают. Произведут на свет - и живи как умеешь. Сидел бы бог на небе - так хоть знали бы, кто тебе свинью подложил. А теперь бога сковырнули - и ругать некого. Природу ругать не будешь: это как головой об стенку!.. И зачем только говорят, что у нас все равны?
- Равны, но не одинаковы, - ответила Вера.
Тося растерянно поморгала, удивляясь по простоте душевной тому, сколько люди навыдумывали сходных и в то же время чем-то отличных друг от друга слов, за которые можно прятаться.
- Конечно, мне с тобой трудно спорить, ты вон сколько книжек проглотила, а только все это… одна умственность! А с этой самой красотой получается вроде денежно-вещевой лотереи: все платят по трояку за билет, один выигрывает золотые часы, а другому достается привет от Министерства финансов!.. В общем, наломала тут природа дров.
- Так ее, природу! - вступил в разговор Ксан Ксаныч. - Закати ей, Тося, выговор.
- И закачу! Это ж совсем не по-нашему выходит: прямо сплошной капитализм! Родятся красивыми, а потом всю жизнь… Как это называется? - Тося растопырила пальцы ножницами и задвигала ими. - Купоны стригут, да, мама-Вера?
Вера молча кивнула головой.
А Надя сказала сердито:
- Пустая это все болтовня! И чего завели?.. Так было, так и останется. Даже при полном коммунизме одни красивыми будут, а другие… так себе. Ничего тут не исправишь.
Кажется, все эти мысли о несправедливости природы были Наде не в диковинку.
- Нет, исправим! - убежденно заявила Тося. - Наука дойдет!
Она присела к столу и придвинула к себе задачник с таким решительным видом, словно собиралась ускорить победу науки. Но при первом же взгляде на ненавистную задачку с поездом вся похвальная Тосина решимость сразу испарилась, и стало ясно: не такое это легкое дело - торопить победный шаг науки.
- Наука, она, конечно, движется… - пробормотал Ксан Ксаныч, не понимая, почему Надя так близко к сердцу принимает весь этот шутейный разговор. - Может, еще доживем до такого дня, когда откроют мастерские для ремонта человеков. Надоел тебе, скажем, твой родной нос - забежал в такую мастерскую, сменил нос и пошел себе дальше с новым носом: хочешь - прямой, хочешь - с горбинкой!
Ксан Ксаныч сам первый засмеялся и тут же смущенно закашлялся, прося извинить его за такое непростительное для пожилого человека легкомыслие.
- Приходишь с новым носом в общежитие, - радостно подхватила Тося, - а тебя не пускают: "Гражданка, вы тут не прописаны!"
- Хватит вам ерунду молоть! - угрюмо сказала Надя.
И Вера пристыдила Тосю:
- Узко ты на жизнь смотришь, с одной лишь точки. Как будто красота - это все! Можно быть счастливой и без особенной красоты, если семья дружная, любимая работа, все тебя уважают…
Тося пренебрежительно махнула рукой:
- Это все умственность и фантазия! Так только говорят, чтобы нас, горемычных, утешить… Ты покажи мне счастливую-рассчастливую из самой дружной семьи, чтоб она о красоте не мечтала. Что-то таких не видать!.. - Тося зевнула. - И почему, мама-Вера, меня сразу в сон кидает, когда со мной говорят про умные вещи?
- Не доросла ты еще до умных разговоров! - уязвленно сказала Вера и взялась за толстую книгу.
- Вот это точно! - охотно согласилась Тося и вдруг заулыбалась: - Ой, чего придумала-а!.. Если б я была природой, я бы так сделала. Рождается человек… Никакой. Ни красивый, ни страхолюдный, а совсем-совсем никакой, понимаете? А потом, когда он определится, годам этак к семнадцати, я на месте природы и стала бы выдавать красоту - кто чего заслужил. Все учла бы: и как работает, и как к подругам относится, жадный или нет, мечты разные - все-все… Получай по заслугам - и живи себе на здоровье! Вот тогда было бы по справедливости, а теперь и на росте норовят сэкономить, и личико тебе подсунут какое-нибудь завалящее, носи его до самой смерти!.. Ну, как, мама-Вера, ловко я придумала?
- Чем бы дитя ни тешилось… - отозвалась Вера и еще раз попробовала наставить заблуждающуюся Тосю на путь истинный: - И как ты не поймешь: мало одной красоты для настоящего счастья! Ведь и Анфиса наша красивая. Может быть, красивей нас всех в комнате…
- Не может быть, а так оно и есть! - перебила Тося: любовь к справедливости пересилила в ней неприязнь к ехидной своей соседке. - Вот только злая она, как ведьма! А красивый человек, я так считаю, должен быть добрый-предобрый: чего ему злиться, раз он уже красивый?.. Правда, Надя?
- Откуда мне знать? - удивилась Надя. - Это не по моей специальности: мне папа с мамой красоты недоложили…
- Надюша! - упрекнул невесту Ксан Ксаныч, зачищая сковородку корочкой хлеба. - Вечно ты на себя наговариваешь!
Надя начала убирать со стола. А Тося вдруг увидела мусор у порога, подошла к расписанию дежурств, приколотому к боковой стенке шкафа, и сказала с великим сожаленьем:
- Эх, не знала я, что сегодня Анфиса дежурная! Я бы ей показала, как на живых людей кидаться. Привыкла на чужих горбах выезжать, а все потому, что красивая… Да пропади она пропадом со своей красотой!
- Поболтала, Тося, и хватит, - решительно остановила ее Вера. - Сегодня я за тебя задачку решать не буду, не надейся. На твоем месте я бы не о красоте думала, а об учебе… Неужели тебе, кроме красоты, ничего на свете не хочется?
- Хочется… - тихо ответила Тося.
Заинтересованная Вера приподнялась на локте:
- Чего, если не секрет?
Тося зажмурилась и заговорила - быстро и горячо, как говорят о давней своей мечте:
- Ты только не смейся. Больше всего в жизни я хотела бы, чтоб у меня старший брат был… Родной старший брат! - Тося зачастила, опасаясь, что ее перебьют и не дадут досказать: - Чтоб и фамилия у него была, как у меня, и отчество, чтоб совсем-совсем родной, понимаешь? И чтоб старший - ну, хотя бы на два годика, а еще лучше - лет на пять… Чтоб он сильный был, умный и все в жизни знал. Чтоб с ним можно было посоветоваться в случае чего и все ему рассказать. Понимаешь: все-все!.. В общем, настоящий старший брат, как у других девчонок бывает… Ты не думай, он у меня как сыр в масле катался бы! Я бы ему рубашки стирала, галстук самый модный с получки купила, обеды из трех блюд готовила. Мы бы с ним вместе в кино ходили, и рано утром я бы его на работу будила!.. И еще… чтоб он не женился и всегда со мной жил. Ну зачем ему жениться? Попадется какая-нибудь модница или вертихвостка, только со мной рассорит… Чтоб его все хулиганы, вроде Фили, боялись и чтоб он на батю нашего был похож - хоть немножко…
Тося замолчала и боязливо открыла глаза. Ей показалось вдруг, что она слишком уж размахнулась в несбыточных своих мечтах и безудержно много требует от судьбы. И еще она боялась, что девчата поднимут ее на смех, но никто в комнате не усмехнулся даже, и только Ксан Ксаныч закашлялся ни с того ни с сего. Покореженное войной, детдомовское Тосино детство заглянуло в общежитие - и все вокруг притихли.
- Да-а… - с философической ноткой в голосе сказал Ксан Ксаныч: на правах единственного в комнате мужчины он считал себя обязанным как-то утешить Тосю. - Война, будь она трижды неладна…
Надя дернула его за рукав, - и Ксан Ксаныч сразу прикусил язык. А Вера не выдержала выпытывающего Тосииого взгляда и отвела свои глаза, будто была в чем-то виновата перед Тосей. Ей стало вдруг неловко, точно Тося по девчоночьему своему неведенью нарушила какой-то неписаный житейский закон и распахнула перед ними свою душу гораздо шире, чем повелось между людьми, даже если они живут в одной комнате и испытывают друг к другу взаимную симпатию.
Больше всего Веру поразило, что Тося осмелилась мечтать лишь о брате. Видно, еще в самом раннем детстве она уже настолько свыклась с круглым своим сиротством, что сейчас ей даже в голову не пришло попросить у судьбы отца с матерью и пределом ее мечтаний стал всего лишь старший брат, похожий на отца.
Щурясь от яркого света, Тося стояла перед Вериной койкой. Она не догадывалась, почему это все в комнате напустили вдруг на себя постный вид, как на поминках, и воинственно озиралась по сторонам, готовая дать достойный отпор каждому, кто вздумает неуважительно отозваться о ее несуществующем старшем брате.
Вере показалось вдруг, что ершистая девчонка эта и не подозревает даже, чего недодала ей жизнь. Она приподнялась на койке, рывком притянула к себе упирающуюся Тосю и с никогда прежде не испытанной ею сладкой, почти материнской болью в сердце стиснула хрупкие Тосины плечи и зарылась подбородком в мягкие ее волосы, от которых шел резкий и чуждый запах Анфисиного одеколона.
- Пусти, вот сумасшедшая! - крикнула Тося, вырываясь из непрошеных объятий. - Я по-хорошему, а ты…
Тигренком отскочила она от Вериной койки, азартно вскинула руку.
- Если бороться хочешь - так и скажи! Я тебе покажу кой-какие приемчики. Ты не думай, от меня все мальчишки в школе ревели! - похвасталась Тося, припомнив былые свои подвиги.
Она перехватила Верин взгляд - какой-то новый, обнаженно ласковый и чуть-чуть виноватый - и растерянно заморгала.
- Иль ты чего другое удумала? - заподозрила Тося неладное и в упор уставилась на смутившуюся вдруг Веру.
- Глупая ты еще… - тихо сказала Вера, нашарила рукой книгу и отвернулась к стене.
Тося пожаловалась Ксан Ксанычу:
- Вот моду взяли: как что не по-ихнему - так сразу дурочкой обзывают!
И после этого ей уже ничего другого не оставалось, как присесть к столу и начать наобум черкать в тетрадке - в слепой надежде, что ненавистная задачка, может быть, решится как-нибудь сама.
Надя с женихом ушли в свой угол, сели на койку. Не переставая черкать в тетрадке, Тося осторожно огляделась вокруг. Убедившись, что за ней никто не следит, она украдкой высунула ногу из-под стола, придирчиво осмотрела ее со всех сторон и пожала плечами, решительно не понимая, какой недостаток ехидная Анфиса выискала в ее ногах…
- В ответе, должно быть, опечатка! - предположила Тося, сверяя скоропалительное свое решение с ответом.
- У тебя и в прошлый раз была опечатка, - сказала Вера потвердевшим голосом.
А Ксан Ксаныча терзали совсем другие заботы.