- Откуда же ты знаешь, что она…
- Знаю. Был такой разговор. Давно. В прошлом году.
- И до сих пор…
- Не знаю. Жалко мне ее. Трудная она. И с ней тоже трудно.
- Вова! - закричала женщина из окна соседнего дома.- Пора домой!
Вова не без сожаления оставил свой гараж, подошел к Славке.
- Вы завтра придете сюда?
- Постараюсь.
- Тогда я возьму еще одну лопатку. Будем строить вместе.
- Ладно.
Мальчик вприпрыжку побежал к подъезду. Славка проводил его откровенно завистливым взглядом.
- И нам пора. Ты, наверно, озябла?
Уходить не хотелось, но нога в гипсе в самом деле застыла. Славка обнял меня, почти донес до комнаты.
Расма по-прежнему лежала на постели. Даже и речи быть не могло, чтоб нам немножко поговорить в ее присутствии.
"Производственная практика"
Славка обещал прийти прямо с работы, и я пошла просила тетю Мицу помочь мне спуститься в скверик: лучше уж сидеть с ним там, чем под злым взглядом Расмы.
"Помощь" тети Мицы заключалась в том, что она шла сзади меня и охала на каждой ступеньке. Меня это смешило.
Дошла до первой площадки. Остановилась перевести дух и запела: "Если ты назвался смелым…".
- Ладно уж,- заворчала тетя Мица.- Смелая, что уж там и говорить…
Пройти с костылями два лестничных марша - по двенадцать ступенек в каждом - не шутка. Да еще три скользких ступеньки -у подъезда. Да раскатанная ребятами дорожка. После такого путешествия, наверно, всю жизнь буду сочувствовать хромым.
Наконец сижу на скамейке. Мне жарко и весело: доказала!
- Обратно одна не смей! - уходя, наказывала тетя Мица.- Девчата скоро придут, помогут.
Сижу одна и наслаждаюсь. Словно год не выходила из комнаты. Все какое-то новое, необычное. Голуби слетелись. Ходят вокруг скамейки, склонив набок головки, посматривают вопросительно: в чем дело, почему не кормишь? Жалко, что не захватила хлеба.
Вчерашний мальчик - Вова - катался на санках с горки. Увидел меня, подбежал, спросил:
- А где тот дядя?
- На работе.
- Строит дом?
- Да, строит дом.
- А мой гараж сломали,- вздохнул Вова.
- Жалко,- посочувствовала я.
- Конечно, жалко. А вы бы не могли построить мне новый гараж? Большой.
- Нет, Вова. У меня болит нога. Видишь?
- Ка-акая!- протянул Вова и дотронулся до гипса.- Она деревянная?
Попробуй объясни, что не деревянная, а гипсовая.
Вова чинно уселся со мной рядом, вздохнул.
- Долго не идет тот дядя…
- Да,- согласилась я и тоже вздохнула.
- А вы бы не могли почитать мне книжку? - спросил Вова.
- Что ж, принеси, почитаю.
Вот легко поладила! Ждала возвращения мальчика и думала о Славкином сыне. "Такого же возраста",- сказал Славка, Наверно, бойкий, общительный. Мальчишки все бойкие.
- Вот! - издали закричал Вова и показал мне книжку.
Читать в ней было почти нечего: на каждом листе большая картинка и короткий стишок, вроде:
Уронили мишку на пол,
Оторвали мишке лапу.
Все равно его не брошу -
Потому что он - хороший.
- Все? - разочарованно спросил Вова, когда была прочитана последняя страница.
Я начала придумывать про мишку целую историю. Вова помогал неиссякаемыми "наводящими" вопросами.
- А кто мишку уронил на пол?
Вот и соображай, что ответить. Конечно, не девочка-хозяйка. Объяснением, что уронили чужие дети, Вова не удовольствовался.
- А какие дети? Плохие, да?
Уточнила, чем именно плохи чужие дети.
- А сколько их было, чужих детей?
- Наверно… наверно, трое.
- А как их зовут?
Рассказ обрастал подробностями, а я начинала мерзнуть. Пришли с работы девчата. Постояли около нас, посмеялись, помогли кое-что уточнить насчет мишки с оторванной лапой.
- Ты не замерзла? - спросила Ганнуля.
- Ничуть! - Превращусь в сосульку, но дождусь Славку здесь.
Девчата пошли домой. С крыльца Расма явно в мой адрес крикнула:
- Производственная практика!
Ну почему, почему она такая злая? Разве я виновата, что Славке она не нравится?
Я успела рассказать Вове историю всей жизни мишкиной хозяйки, когда Славка наконец показался в сквере.
- Да ты совсем посинела! - ахнул он.-Пошли, пошли в тепло!
- А как же мой вокзал? - спросил Вова.
- Ох, милый,- засмеялся Славка. - Про вокзал-то я и забыл. Ну, ничего. Вот… тетя погреется,- и он насмешливо сощурился на меня: похожа на тетю или нет? - погреется тетя Рута - тогда построим.
- Ладно. Тогда я вас подожду.
В комнату мы не пошли. Устроились у тети Мицы. Славка поставил стул поближе к горячему титану. Разворошил в топке подернувшиеся сизой пленкой угли. Сидя перед печкой на корточках, снизу весело посмотрел на меня и спросил:
- Значит, уронили Руту на пол?
- Да. И оторвали Руте лапу.
Он выпрямился, обхватил меня обеими руками, покачал и закончил:
- Все равно ее не брошу, потому что Рут хороший!
И мы рассмеялись.
Дверь в кубовой наполовину стеклянная. Я увидела, как в подъезд быстро вошел Лаймон. Спряталась за Славку. Лаймон через две ступеньки побежал по лестнице. На его шаги Славка обернулся.
- А ведь он к тебе, Рута.
- Не хочу,- замотала я головой. Славка посмотрел на меня испытующе.
- Правда, не хочу. Я тебя целый день ждала… Снова шаги по лестнице. Лаймон. Вышел из подъезда. Оглянулся.
- Позвать? - спросил Славка.
- Не надо.
Лаймон пошел по дорожке. На мгновение мне стало его жалко - так неохотно он шел.
Но Славка был тут, рядом. И больше никто мне не нужен.
День получки
Три недели отсидела дома. Гипс сняли, но ходить больно. Кое-как передвигаюсь по общежитию.
Сегодня у наших получка. А мне получать нечего- больничный лист не закрыли.
Сижу над алгеброй. А мысли бродят далеко. Долго ли еще хромать? И что делать, если не смогу работать, как раньше?
Папа на днях принес денег. Я не взяла: Тоня не работает, и они едва сводят концы с концами. Чтоб мне помочь, залезут в долги. Одолжить я и сама смогу. Конечно, папе я так не сказала. Выдвинула ящичек тумбочки и показала деньги.
- Видишь, у меня есть.
Это не мои деньги. Мы собираем на подарок Ганнуле с Тадеушем. Им наверняка обещали комнату в новом доме. Вот эти-то деньги у меня и хранятся. Конечно, из них я не возьму ни копейки.
- Смотри ты! - при виде денег удивился папа.- Сколько накопила!
- Это на пальто,- соврала я.
- Молодец! Значит, на пользу пошло наше с тобой хозяйничанье. Научилась экономить.
Положим, не научилась. Вот придут девчата - одолжу. Скоро придут, если не побегут по магазинам, как это водится после получки.
Но не девчата пришли первыми, а Петя.
- Ну, как ты тут, хромуля? О, совсем бойко прыгаешь!
Полез в карман, вытащил деньги. Одни рубли.
- Вот. Получай. Ну, чего уставилась?
Хотела сказать, что никакой зарплаты мне не положено. Но Петька и рта разинуть мне не дал.
- Ну да, сложились - и вся недолга,- грубовато сказал он.- А ты как думала? У нас так заведено.
- Не надо! - Я оттолкнула его руку с деньгами. И неожиданно разревелась.
- Вот дуреха,- рассердился Петька.- Говорю, Всегда так делаем. И не реви. Терпеть этого не могу.- Снова попытался вложить деньги мне в руку.
Я опять их оттолкнула.
- Не коллективная ты, вот что. Так и доложу ребятам: мол, побрезгала.
- Не брезгую,- всхлипнула я.
Петька сел рядом, своим носовым платком-ясное дело, не первой свежести - вытер мне нос. Схватила платок, реву в него.
- Ладно, ладно. Не брезгаешь. Вижу,- смилостивился Петька.- Только не реви так сильно. Смотри, лужа на полу.
Сквозь слезы я смеюсь с ним вместе.
- Все? Ну, и ладно. Давай поправляйся. Да, чуть не забыл…- Достал из кармана газету, развернул.- Во, гляди.
Это была статья о нашей бригаде. Со снимком. Нет, совсем не глупый вид у нас со Славкой. Оба смеемся. Плохо подколотая коса вывалилась у меня из-под платка, лежит, полурасплетенная, на плече, блестит.
То, что рассказывал тогда Петька нудно, затасканными словами, корреспондент чуточку изменил, и получилось очень хорошо. Вот так Петя и на самом деле говорит, когда нет посторонних.
- Здорово, правда? - важно спросил Петька, когда я дочитала.
- Здорово!
- Сегодня еще корреспондент был. Славка злится - беда…
Мне показалось, что Петька заискивает: замолви, мол, словечко.
- Что же теперь-то приходил? - Я знаю, что бригада "стояла по кирпичу", норму едва выполнили.
- Знаешь,- Петька оглянулся и перешел на шепот,- марку-то надо держать? Обмен опытом, то, се. Пускай. Все на пользу!
Мне хотелось спросить: "Неужто ты наврал корреспонденту?"- но я постеснялась.
Петька похвастался, где побывал за последнее время. Получалось: чуть ли не каждый день у него то "обмен опытом", то какие-то "активы", "президиумы", совещания, беседы.
- Что поделаешь, надо! - притворно вздохнул Петька.- Самому надоело, но надо. Ну, побегу. Дома ждут с получкой. Поправляйся.
Несостоявшееся знакомство
Как по особому заказу выдался денек, когда я впервые после болезни вышла на работу. Кончились поздние, темные и зябкие утра. Солнце только выглянуло оранжевым ослепительным краешком. В его лучах заиграли, заискрились сосульки. На путанице проводов, на деревьях - всюду висел пушистый иней. Высвеченный солнцем, он был розовым и тоже сверкал.
- Рута, Рута пришла! - дружно завопили наши, когда я вошла в конторку.- Качать Руту!
И парни уж было бросились ко мне. Вмешался Славка.
- Еще чего надумаете! - сказал он по-хозяйски и закрыл меня от них своими широкими плечами.- С ума посходили!
Мне приятен и хозяйский его тон и то, как он прикрыл меня. Ребята понимающе переглянулись и больше не детали попыток качать. И так весело было сознавать, что все рады моему выздоровлению.
Нет, не все. Расма сидела в углу, наскоро, через край, зашивала рукавицу. На меня даже не глянула. И ушла сегодня одна, раньше всех.
Стройку нашу я не узнала. Месяц проболела, а сколько перемен!
Один дом почти готов. Блестят на солнце промытые стекла его окон. На втором - начали ставить стропила. На остальных - кладка в разгаре.
Славка поставил меня работать рядом с собой. Я и раньше-то плохо умела проверять вертикальность стенки по отвесу. Теперь совсем разучилась. Каждый раз спрашивала:
- Слава, смотри. Так? - Очень приятно лишний раз назвать его по имени.
Расма, работающая рядом, только язвительно кривила губы. Славка ворчал:
- Все-то ты перезабыла!..
А сам показывал так, будто это в первый раз. Обязательно брал меня за руку и потом обеспокоенно говорил:
- Замерзла!
Нет, мне совсем не холодно. Что-то все время пело, звенело у меня внутри. Казалось, раскинь руки- и полетишь. Словом, это был счастливейший день.
В обед Славка спросил тихонько, не глядя мне в лицо:
- Ты не передумала?
Я не поняла, о чем он говорит. Славка объяснил:
- Знакомиться с моим Антанасом не передумала?
Я немножко испугалась, но ответила храбро:
- Нет, конечно!
- Сегодня, наверно, они сюда придут… Если хочешь, конечно…
- Ну, ясно, ну, как же!
Что ж, праздник так праздник. Сегодня мне все представлялось простым и легким. Придет мать Славки - наверно, очень добрая женщина. Приведет мальчика, похожего на Славку. Я скажу мальчику: "Антанас, хочешь я тебе почитаю?" И он сядет ко мне на колени, а Славка будет посматривать на нас, и глаза у него засветятся изнутри теплом и лаской.
Пока что они не светились. Мне даже показалось, что Славка чем-то обеспокоен. Не насвистывает, как обычно. Не слышит шуток. О чем задумался?
Время между тем стало клониться к вечеру. Я изрядно устала, но ни за что никому не показала бы этого.
В ворота въехал грузовик с кирпичом. За ним вошла пожилая, полная, очень знакомая женщина. Такая седая, что казалось, волосы ее посыпаны мукой. Женщина толкала перед собой санки-кресло. В них сидел мальчик. Очень знакомый мальчик.
Напротив дома, где я жила с папой, большой тенистый сквер. Я часто видела там эту женщину с мальчиком. Он почти совсем не умеет ходить. Ножки тоненькие, слабые, подламываются, не держат худенькое тельце.
"И зачем такому жить? - как-то сказала тетя Анна.- И ему мука, и родителям на него смотреть - тоже мука".
Так вот это и был тот мальчик. Я сразу поняла, что он Славкин сын. И сердце у меня забилось тревожно-тревожно.
Славка не сразу заметил вошедших. Я со страхом ждала, когда он скажет: "Что ж, Рута, пойдем знакомиться".
- Слава, твои пришли! - крикнул Тадеуш. Славка вздрогнул и глянул на меня. Я отвела глаза.
Только потом поняла: ведь это он взглядом спросил у меня: "Пойдем, Рута?"
Я не сказала ему ни слова, не сделала ни одного движения. Я окаменела. Славка, не торопясь, будто выжидая, положил кельму, по одной снял и бросил поверх нее рукавицы. Еще помедлил и очень тихо пошел вниз.
Я знала: мне надо идти за ним. И не могла сделать ни шагу.
Славка спустился, пошел по двору.
Отсюда, сверху, казалось, что он едва передвигает ноги.
- Папа! Папа! - закричал Антанас.
И Славка бросился к нему, выхватил мальчика из санок. Соскользнуло укрывавшее ноги Антанаса байковое одеяло. Славка на лету подхватил его.
Мать что-то быстро, весело говорила по-литовски. А Славка, очень прямой, стоял спиной ко мне, без надобности поправлял, поправлял у Антанаса под подбородком шарфик.
К ним подошел Тадеуш, поздоровался с матерью. Протянул руку Антанасу, и тот по-дружески хлопнул красной варежкой по ладони Тадеуша. Как я в это мгновение позавидовала Тадеушу!
Потом все они направились в конторку. Через минуту Славка вышел, по полешку, не торопясь, набрал дров. Выпрямился. Вот сейчас глянет сюда, наверх, на меня.
Я нагнулась к ящику с раствором.
Когда я выпрямилась, Славки уже не было. Расма в упор смотрела на меня, и глаза ее смеялись.
"Надо идти! Сейчас же надо идти!" - думала я, а руки хватались за кирпичи, как за спасение.
Вернулся Тадеуш. Потом тяжелым шагом поднялся по мосткам Славка. Я не смотрела в его сторону, но знала: это он идет.
Не сразу разобрался в рукавицах: сначала сунул левую руку в правую рукавицу. Скребнул кельмой по кирпичу. Нет, прямо по сердцу мне скребнул! И стал класть - кирпич за кирпичом, ровно, спокойно, как всегда. Докончил ряд. Взял кельму и молоток под мышку.
"Я иду с тобой! - хотела крикнуть я и не смогла.- Только вот ряд докончу и пойду. И пойду! - твердила я сама себе.- Что из того, что это тот самый жалкий мальчик? Все равно я должна, я обязана пойти. Иначе это будет предательство".
"Немножко погодя! - умолял другой голос.- Ты пойдешь, обязательно пойдешь. Но не сейчас. Капельку обожди. Успокойся, возьми себя в руки, чтоб войти в конторку с веселым лицом".
Рабочий день кончился.
Один за другим спускались во двор наши, скрывались в конторке. Только я и Расма остались теперь тут, наверху.
Неся Антанаса на руках, вышел из конторки Славка. Усадил мальчика в санки; мать укрыла ему ноги. Санки тронулись. Антанас замахал рукой Тадеушу.
Славка ни разу не оглянулся.
Санки проехали ворота, завернули и скрылись за забором.
Вот и все. Никуда больше не надо спешить. Но что же это? Неужто я рада этому?
- Что, не помогла и "производственная практика"?- уязвила Расма и, нарочно громко напевая, побежала вниз.
Свадьба Ганнули и Тадеуша
Внешне ничего не изменилось. Как всегда, присматривал Славка за моей работой. В обеденный перерыв наши хохотали, дурачились. А мне мерещилось: от меня отворачиваются, знают, что я испугалась Антанаса. Осуждают меня за это.
Ждала, Славка спросит еще раз: "Ты не передумала?"
Отвечу беззаботно: "Как можно? Прошлый раз ты не позвал меня, я думала, неудобно"…
Но Славка ни о чем не спрашивал. После работы сразу же уходил с Тадеушем: они взяли на вечера "халтурку" - дом кому-то строили.
В субботу я не выдержала, спросила:
- Что ты делаешь завтра?
- На завтра - куча дел,- с преувеличенно озабоченным видом ответил Славка.- В баню пойду - раз. Второе - с Тадеушем кое-что им в хозяйство обещался посмотреть. Матери помочь…
Нет, не в том дело, что так уж занят Славка. Просто не хочет со мной встречаться. Вот так, разом, взял все и оборвал. Без лишних слов.
Дома вечером оказалась одна Ганнуля. Сейчас я все ей расскажу.
Но Ганнуля сама хотела со мной посоветоваться. Что лучше повесить на окна - пестрые гардины или тюль? Что лучше - тахта или кровать? Тадеуш хочет тахту. А для кровати все давно приготовлено. Она извлекла из чемодана кружевной, собственной вязки подзор, такие же занавески на спинки кровати.
Я похвалила. Сейчас я похвалила бы что угодно. Но как ты начнешь ей, счастливой и озабоченной, рассказывать про свои горести?
Прошла еще неделя. Вот и снова суббота - день свадьбы Ганнули и Тадеуша.
Свадьба у нас в красном уголке. Убрали его, как под Новый год, флажками и хвоей. Со всего общежития стащили столы и стулья. Целых два вечера жарили и парили на кухне.
И вот все мы толпой стоим в вестибюле. Сейчас приедут из загса молодые. С ними поехали Славка и Юзя.
Петька с новеньким баяном в руках стоит наготове. Играть он не умеет. С грехом пополам вызубрил "туш". Вот таким образом и будет "приветствовать" молодых.
Тетя Мица держит поднос с бутылкой шампанского и двумя высокими бокалами.
- Едут, едут! - закричали у входа.
Двери распахнулись настежь. Петька, страшно фальшивя, грянул туш. Появились молодые. Сияет красотой Ганнуля. Я никогда не думала, что она может быть такой красивой. Белое платье. Белая прозрачная фата на голове. Букет белых цветов в руках. На груди - веточка белой сирени. Тадеуш весь в черном. "Как артист!" - шепнул кто-то за моей спиной. Славка держит под руку Тадеуша, Юзя - Ганнулю.
Хлопнула пробка. Шампанское полилось струей.
Молодых заставили выпить шампанского, хотя Петька и орал, что это детская затея. Потом их заставили поцеловаться. Бокалы тут же швырнули на пол, разбили - на счастье.
Потом все перепуталось. Беспорядочной толпой все двинулись в красный уголок. Петька, все так же сбиваясь и перевирая мотив, пытался играть туш. Молодых затолкали в самый дальний угол, куда и подступиться-то трудно.